Сталин. Роль в истории страны. Современники, события, явления. Сталин сегодня.
3,785,574
45,048
|
Vediki977 ( Слушатель ) |
| 13 ноя 2010 10:50:22 |
Тред №274016
новая дискуссия Дискуссия 166
При обороне Царицына произошло одно из первых открытых столкновений Сталина и Троцкого, которое самым непосредственным образом повлияло на ход военных действий. Мне думается, что не принимая во внимание их личные отношения, никоим образом нельзя понять ситуацию, сложившуюся летом и осенью 1918 года.
Хочу привести отрывок из книги С.Рыбаса "Иосиф Сталин",посвященный обороне Царицына, который, как мне кажется, объективно рассказывает о тех событиях:
"...Будучи по происхождению не из крестьян, Сталин и Троцкий были, можно сказать, родственными душами, братьями-близнецами. Они прочно стояли вне основной массы, правда, на разных культурных базах.
Поэтому крайне интересен эпизод из воспоминаний английского разведчика и дипломата Роберта Локкарта, который в 1918 г. возглавлял британскую специальную миссию при Советском правительстве. Он цитирует К. Радека, (тот был заместителем наркома по иностранным делам во время подписания Брестского мира: "Когда мир был ратифицирован, он чуть ли не со слезами восклицал:
– Боже! Если бы в этой борьбе за нами стояла другая нация, а не русские, мы бы перевернули мир". (Р.Г. Брюс Локкарт. "История изнутри". М., 1991. С.235).
Что здесь главное? Восприятие "нас", т.е. победивших большевиков отдельно от "нации".
Локкарт уловил эту особенность.
Сталин не высказывал таких мыслей и даже стоял гораздо ближе к "национальному" слою большевиков, но тем не менее в 1918 г. он, как и все руководство партии, был комиссаром "мировой коммуны". Его роль в гражданской войне сопоставима с ролью Троцкого, хотя Троцкий везде, где мог, принижал ее. Сталин, впрочем, отвечал тем же.
На бескрайнем театре войны летом 1918 г. разворачивалась не только военная, но и экономическая борьба. В этом плане Сталин был ближе к жизни, т.к. в зоне его внимания постоянно были вопросы продовольственные, нефтяные, угольные. Он был с точки зрения государственного строительства более многосторонен.
В Северо-Кавказский округ входили и Бакинские нефтяные промыслы. От Царицына до Баку шел прямой путь вниз по Волге. Выше Царицына была Казань, захваченная восставшими чехословаками, (бывшими пленными, которых перевозили по железной дороге во Владивосток).
Чехословаки восстали после нерасчетливо-амбициозного приказа Троцкого об их разоружении после драки в Челябинске. Этот приказ, по мнению Сталина, был второй грубейшей ошибкой Троцкого после Бреста.
Впрочем, объективная причина восстания чехословацкого корпуса крылась не сколько в приказе Троцкого, а столько в интересах французского правительства, субсидировавшего перевозку бывших военнопленных.
Теперь Волга была перерезана, и для белых открывался путь на Москву, а также на Дон и Кавказ.
В письме Ленину от 31 августа 1918 г. Сталин говорит: "Борьба идет за юг и Каспий" и просит несколько миноносцев легкого типа и штуки две подводных лодок". В зоне его внимания - Баку и Туркестан, хотя они очень далеко от Царицына. Он поддерживает постоянную связь с Бакинским советом.
Именно в Царицыне Сталин начал свои геополитические университеты, участвуя в борьбе мировых держав за ресурсы.
Баку привлекал немцев, турок, и англичан. Немцев - потому что в конце ноября 1916 г., когда они прорвали румынский фронт и приближались к нефтяным вышкам Плоешти, английский инженер Нортон-Гриффитс, прибывший в Румынию через Россию, взорвал вышки за несколько часов до прихода немцев. Было уничтожено около 70 нефтеперегонных установок и 800 тысяч тонн сырой нефти, бензина и керосина.
Эта потеря была страшным ударом для германских войск. В течение всего 1917 г. немцам удалось наладить добычу всего трети от уровня 1914 г.
Поэтому в 1918 г., когда Германия напрягала в последний раз все свои силы, чтобы на Западном фронте сокрушить французов, англичан и американцев, бакинская нефть представлялась им ценным призом и прибавкой к брестским трофеям.
Союзники немцев, турки, тоже стремились захватить Баку.
В Москве, которая остро нуждалась в сохранении нефтяного ресурса, встали перед тяжелым выбором. 3 июня 1918 г. Ленин предложил председателю ЧК Бакинской коммуны в случае угрозы захвата города англичанами или турками "все подготовить для сожжения Баку полностью". (Цит. по Алексей Литвин. "Красный и белый террор в России 1918-1922 гг.". М., 2004. С. 64).
Сталину пришлось буквально разрываться между двумя угрозами: потерять Баку и уступить казакам Краснова.
А.И. Микоян в своих мемуарах, окрашенных, надо признать, нерасположением к Сталину, писал, что "Сталин задерживал в Царицыне некоторые части, направленные в Баку". (А.И. Микоян. "Так было". М., 1999. С. 77).
Положение на Кавказе было не лучше, чем на Украине. Бакинская коммуна являлась островом среди буржуазно-демократических республик. Правительство Грузинской республики во главе с лидером меньшевиков Жордания разрешило германским войскам продвижение через свою территорию к Баку.
Перед лицом немецкой и турецкой угрозы Бакинский совет (меньшевистский) предпочел пригласить англичан. Председатель Бакинской коммуны большевик Степан Шаумян телеграфировал Ленину просьбу о военной помощи.
Из Москвы ответили: "Насчет посылки войск примем меры, но обещать наверное не можем".
4 августа в Баку высадились англичане, прибывшие через Каспий с Месопотамского фронта, где они обеспечивали сохранность персидских нефтепромыслов. В случае угрозы захвата Бакинских промыслов турками или немцами англичане должны были повторить румынский опыт.
В итоге, пробыв в городе месяц, англичане не дали немцам пополнить свои ресурсы.
Спустя двадцать четыре года во время Великой Отечественной войны ситуация повторяется: немецкие войска будут рваться к Баку, Верховный главнокомандующий Сталин не позволит сдать Царицын (уже переименованный в Сталинград), и почти все повторится: героическая оборона, сохранение транспортной связи с Баку, героизм, жертвы и победа.
Летом и осенью 1918 г. на Царицынском фронте Сталин методом проб и ошибок, не боясь острого конфликта с Троцким, приобрел новый опыт и новый статус.
О его личной победе над Троцким не могло быть и речи. Скорее, он проиграл, т.к. в конце концов, по настоянию Троцкого Ленин был вынужден прислать для разборки конфликта Свердлова, и тот увез Сталина в Москву. Прислав второго человека из советского руководства, каковым являлся председатель ВЦИК, Ленин показывал свою оценку председателя реввоенсовета Южного фронта.
Вот еще одна оценка:
"Резолюция Сталина была короткая: "Расстрелять". Инженер Алексеев, его два сына, а вместе с ними значительное количество офицеров, которые частью состояли в организации, а частью лишь по подозрению в соучастии в ней, были схвачены чрезвычайно и немедленно, без всякого суда, расстреляны". Переходя затем к разгрому и очищению тыла (штаба Северокавказского округа и его учреждений) от белогвардейцев, Носович пишет; "Характерной особенностью этого разгона было отношение Сталина к руководящим телеграммам из центра. Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением с таким трудом налаженного им управления округов, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, то Сталин сделал категорическую и многозначащую надпись на телеграмме:
"Не принимать во внимание".
Так эту телеграмму и не приняли во внимание, а все артиллерийское и часть штабного управления продолжает сидеть на барже в Царицыне".
Физиономия Царицына в короткий срок стала совершенно неузнаваема. Город, в садах которого еще недавно гремела музыка, где сбежавшаяся буржуазия вместе с белым офицерством открыто, толпами бродила по улицам, превращается в красный военный лагерь, где строжайший порядок и воинская дисциплина господствовали надо всем. Это укрепление тыла немедленно сказывается благотворно на настроении наших полков, сражающихся на фронте. Командный и политический состав и вся красноармейская масса начинают чувствовать, что ими управляет твердая революционная рука, которая ведет борьбу за интересы рабочих и крестьян, беспощадно карая всех, кто встречается на пути этой борьбы.
Руководство товарища Сталина не ограничивается кабинетом. Когда необходимый порядок наведен, когда восстановлена революционная организация, он отправляется на фронт, который к тому времени растянулся на 600 км с лишком. И нужно было быть Сталиным и обладать его крупнейшими организаторскими способностями, чтобы, не имея никакой военной подготовки (товарищ Сталин никогда не служил на военной службе!), так хорошо понимать специальные военные вопросы в тогдашней чрезмерно трудной обстановке.
Помню, как сейчас, начало августа 1918 г. Красновские казачьи части ведут наступление на Царицын, пытаясь концентрическим ударом сбросить красные полка на Волгу. В течение многих дней красные войска во главе с коммунистической дивизией, сплошь состоявшей из рабочих Донбасса, отражают исключительной силы натиск прекрасно организованных казачьих частей. Это были дни величайшего напряжения. Нужно было видеть товарища Сталина в это время. Как всегда, спокойный, углубленный в свои мысли, он буквально целыми сутками не спал, распределяя свою интенсивнейшую работу между боевыми позициями и штабом армии. Положение на фронте становилось почти катастрофическим. Красновские части под командованием Фицхалаурова, Мамонтова и других хорошо продуманным маневром теснили наши измотанные, несшие огромные потери войска. Фронт противника, построенный подковой, упиравшейся своими флангами в Волгу, с каждым днем сжимался все больше и больше. У нас не было путей отхода. Но Сталин о них и не заботился. Он был проникнут одним сознанием, одной единственной мыслью - победить, разбить врага во что бы то ни стало. И эта несокрушимая воля Сталина передавалась всем его ближайшим соратникам, и, невзирая на почти безвыходное положение, никто не сомневался в победе.
И мы победили. Разгромленный враг был отброшен далеко к Дону". (К.Е. Ворошилов. "Сталин и Красная армия". С. 24-27).
Бесспорно, Ворошилов апологетичен, не упоминает ошибок Сталина, связанных с необеспеченным наступлением 4 августа на Калач и на юг в направлении станицы Тихорецкой, которое завершилось провалом.
Но в целом сталинское руководство, хотя и чрезвычайным напряжением сил, позволило отстоять Царицын, разорвать полукольцо окружения и отодвинуть казаков Краснова на правый берег Дона.
Несогласие Сталина принять направленного командующим фронтом военспеца П.П. Сытина было по сути своей беспрецедентным фактом неподчинения Реввоенсовету. Если бы такое сделал любой другой член Совнаркома, его карьере пришел бы конец.
Тем не менее, в состав учрежденного 30 ноября 1918 г. Совета Рабоче-крестьянской обороны в главе с Лениным он вошел как представитель ВЦИК, а в октябре он стал членом Реввоенсовета Республики. Если вспомнить, что он уже был членом ЦК, Оргбюро и Политбюро, а также членом Совнаркома, то после Царицына его политический вес удвоился.
Завершая царицынский эпизод, приведем еще одну оценку Ленина, высказанную на закрытом пленарном заседании VIII съезда партии:
"Тов. Ворошилов говорит: у нас не было никаких военных специалистов и у нас 60 000 потерь. Это ужасно... Вы говорите: мы героически защищали Царицын... В смысле героизма это громаднейший факт, но в смысле партийной линии, в смысле сознания задач, которые нами поставлены, ясно, что по 60 000 мы отдавать не можем и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти 60 000, если бы там были специалисты, если бы была регулярная армия...". (Цит. по сб. "Реввоенсовет Республики". М., 1991. С. 386).
Подчеркнем два момента: героизм и ужасные жертвы.
Ленин далеко не случайно рекомендовал Троцкому "приложить все усилия для совместной работы со Сталиным"....
Хочу привести отрывок из книги С.Рыбаса "Иосиф Сталин",посвященный обороне Царицына, который, как мне кажется, объективно рассказывает о тех событиях:
"...Будучи по происхождению не из крестьян, Сталин и Троцкий были, можно сказать, родственными душами, братьями-близнецами. Они прочно стояли вне основной массы, правда, на разных культурных базах.
Поэтому крайне интересен эпизод из воспоминаний английского разведчика и дипломата Роберта Локкарта, который в 1918 г. возглавлял британскую специальную миссию при Советском правительстве. Он цитирует К. Радека, (тот был заместителем наркома по иностранным делам во время подписания Брестского мира: "Когда мир был ратифицирован, он чуть ли не со слезами восклицал:
– Боже! Если бы в этой борьбе за нами стояла другая нация, а не русские, мы бы перевернули мир". (Р.Г. Брюс Локкарт. "История изнутри". М., 1991. С.235).
Что здесь главное? Восприятие "нас", т.е. победивших большевиков отдельно от "нации".
Локкарт уловил эту особенность.
Сталин не высказывал таких мыслей и даже стоял гораздо ближе к "национальному" слою большевиков, но тем не менее в 1918 г. он, как и все руководство партии, был комиссаром "мировой коммуны". Его роль в гражданской войне сопоставима с ролью Троцкого, хотя Троцкий везде, где мог, принижал ее. Сталин, впрочем, отвечал тем же.
На бескрайнем театре войны летом 1918 г. разворачивалась не только военная, но и экономическая борьба. В этом плане Сталин был ближе к жизни, т.к. в зоне его внимания постоянно были вопросы продовольственные, нефтяные, угольные. Он был с точки зрения государственного строительства более многосторонен.
В Северо-Кавказский округ входили и Бакинские нефтяные промыслы. От Царицына до Баку шел прямой путь вниз по Волге. Выше Царицына была Казань, захваченная восставшими чехословаками, (бывшими пленными, которых перевозили по железной дороге во Владивосток).
Чехословаки восстали после нерасчетливо-амбициозного приказа Троцкого об их разоружении после драки в Челябинске. Этот приказ, по мнению Сталина, был второй грубейшей ошибкой Троцкого после Бреста.
Впрочем, объективная причина восстания чехословацкого корпуса крылась не сколько в приказе Троцкого, а столько в интересах французского правительства, субсидировавшего перевозку бывших военнопленных.
Теперь Волга была перерезана, и для белых открывался путь на Москву, а также на Дон и Кавказ.
В письме Ленину от 31 августа 1918 г. Сталин говорит: "Борьба идет за юг и Каспий" и просит несколько миноносцев легкого типа и штуки две подводных лодок". В зоне его внимания - Баку и Туркестан, хотя они очень далеко от Царицына. Он поддерживает постоянную связь с Бакинским советом.
Именно в Царицыне Сталин начал свои геополитические университеты, участвуя в борьбе мировых держав за ресурсы.
Баку привлекал немцев, турок, и англичан. Немцев - потому что в конце ноября 1916 г., когда они прорвали румынский фронт и приближались к нефтяным вышкам Плоешти, английский инженер Нортон-Гриффитс, прибывший в Румынию через Россию, взорвал вышки за несколько часов до прихода немцев. Было уничтожено около 70 нефтеперегонных установок и 800 тысяч тонн сырой нефти, бензина и керосина.
Эта потеря была страшным ударом для германских войск. В течение всего 1917 г. немцам удалось наладить добычу всего трети от уровня 1914 г.
Поэтому в 1918 г., когда Германия напрягала в последний раз все свои силы, чтобы на Западном фронте сокрушить французов, англичан и американцев, бакинская нефть представлялась им ценным призом и прибавкой к брестским трофеям.
Союзники немцев, турки, тоже стремились захватить Баку.
В Москве, которая остро нуждалась в сохранении нефтяного ресурса, встали перед тяжелым выбором. 3 июня 1918 г. Ленин предложил председателю ЧК Бакинской коммуны в случае угрозы захвата города англичанами или турками "все подготовить для сожжения Баку полностью". (Цит. по Алексей Литвин. "Красный и белый террор в России 1918-1922 гг.". М., 2004. С. 64).
Сталину пришлось буквально разрываться между двумя угрозами: потерять Баку и уступить казакам Краснова.
А.И. Микоян в своих мемуарах, окрашенных, надо признать, нерасположением к Сталину, писал, что "Сталин задерживал в Царицыне некоторые части, направленные в Баку". (А.И. Микоян. "Так было". М., 1999. С. 77).
Положение на Кавказе было не лучше, чем на Украине. Бакинская коммуна являлась островом среди буржуазно-демократических республик. Правительство Грузинской республики во главе с лидером меньшевиков Жордания разрешило германским войскам продвижение через свою территорию к Баку.
Перед лицом немецкой и турецкой угрозы Бакинский совет (меньшевистский) предпочел пригласить англичан. Председатель Бакинской коммуны большевик Степан Шаумян телеграфировал Ленину просьбу о военной помощи.
Из Москвы ответили: "Насчет посылки войск примем меры, но обещать наверное не можем".
4 августа в Баку высадились англичане, прибывшие через Каспий с Месопотамского фронта, где они обеспечивали сохранность персидских нефтепромыслов. В случае угрозы захвата Бакинских промыслов турками или немцами англичане должны были повторить румынский опыт.
В итоге, пробыв в городе месяц, англичане не дали немцам пополнить свои ресурсы.
Спустя двадцать четыре года во время Великой Отечественной войны ситуация повторяется: немецкие войска будут рваться к Баку, Верховный главнокомандующий Сталин не позволит сдать Царицын (уже переименованный в Сталинград), и почти все повторится: героическая оборона, сохранение транспортной связи с Баку, героизм, жертвы и победа.
Летом и осенью 1918 г. на Царицынском фронте Сталин методом проб и ошибок, не боясь острого конфликта с Троцким, приобрел новый опыт и новый статус.
О его личной победе над Троцким не могло быть и речи. Скорее, он проиграл, т.к. в конце концов, по настоянию Троцкого Ленин был вынужден прислать для разборки конфликта Свердлова, и тот увез Сталина в Москву. Прислав второго человека из советского руководства, каковым являлся председатель ВЦИК, Ленин показывал свою оценку председателя реввоенсовета Южного фронта.
Вот еще одна оценка:
"Резолюция Сталина была короткая: "Расстрелять". Инженер Алексеев, его два сына, а вместе с ними значительное количество офицеров, которые частью состояли в организации, а частью лишь по подозрению в соучастии в ней, были схвачены чрезвычайно и немедленно, без всякого суда, расстреляны". Переходя затем к разгрому и очищению тыла (штаба Северокавказского округа и его учреждений) от белогвардейцев, Носович пишет; "Характерной особенностью этого разгона было отношение Сталина к руководящим телеграммам из центра. Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением с таким трудом налаженного им управления округов, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, то Сталин сделал категорическую и многозначащую надпись на телеграмме:
"Не принимать во внимание".
Так эту телеграмму и не приняли во внимание, а все артиллерийское и часть штабного управления продолжает сидеть на барже в Царицыне".
Физиономия Царицына в короткий срок стала совершенно неузнаваема. Город, в садах которого еще недавно гремела музыка, где сбежавшаяся буржуазия вместе с белым офицерством открыто, толпами бродила по улицам, превращается в красный военный лагерь, где строжайший порядок и воинская дисциплина господствовали надо всем. Это укрепление тыла немедленно сказывается благотворно на настроении наших полков, сражающихся на фронте. Командный и политический состав и вся красноармейская масса начинают чувствовать, что ими управляет твердая революционная рука, которая ведет борьбу за интересы рабочих и крестьян, беспощадно карая всех, кто встречается на пути этой борьбы.
Руководство товарища Сталина не ограничивается кабинетом. Когда необходимый порядок наведен, когда восстановлена революционная организация, он отправляется на фронт, который к тому времени растянулся на 600 км с лишком. И нужно было быть Сталиным и обладать его крупнейшими организаторскими способностями, чтобы, не имея никакой военной подготовки (товарищ Сталин никогда не служил на военной службе!), так хорошо понимать специальные военные вопросы в тогдашней чрезмерно трудной обстановке.
Помню, как сейчас, начало августа 1918 г. Красновские казачьи части ведут наступление на Царицын, пытаясь концентрическим ударом сбросить красные полка на Волгу. В течение многих дней красные войска во главе с коммунистической дивизией, сплошь состоявшей из рабочих Донбасса, отражают исключительной силы натиск прекрасно организованных казачьих частей. Это были дни величайшего напряжения. Нужно было видеть товарища Сталина в это время. Как всегда, спокойный, углубленный в свои мысли, он буквально целыми сутками не спал, распределяя свою интенсивнейшую работу между боевыми позициями и штабом армии. Положение на фронте становилось почти катастрофическим. Красновские части под командованием Фицхалаурова, Мамонтова и других хорошо продуманным маневром теснили наши измотанные, несшие огромные потери войска. Фронт противника, построенный подковой, упиравшейся своими флангами в Волгу, с каждым днем сжимался все больше и больше. У нас не было путей отхода. Но Сталин о них и не заботился. Он был проникнут одним сознанием, одной единственной мыслью - победить, разбить врага во что бы то ни стало. И эта несокрушимая воля Сталина передавалась всем его ближайшим соратникам, и, невзирая на почти безвыходное положение, никто не сомневался в победе.
И мы победили. Разгромленный враг был отброшен далеко к Дону". (К.Е. Ворошилов. "Сталин и Красная армия". С. 24-27).
Бесспорно, Ворошилов апологетичен, не упоминает ошибок Сталина, связанных с необеспеченным наступлением 4 августа на Калач и на юг в направлении станицы Тихорецкой, которое завершилось провалом.
Но в целом сталинское руководство, хотя и чрезвычайным напряжением сил, позволило отстоять Царицын, разорвать полукольцо окружения и отодвинуть казаков Краснова на правый берег Дона.
Несогласие Сталина принять направленного командующим фронтом военспеца П.П. Сытина было по сути своей беспрецедентным фактом неподчинения Реввоенсовету. Если бы такое сделал любой другой член Совнаркома, его карьере пришел бы конец.
Тем не менее, в состав учрежденного 30 ноября 1918 г. Совета Рабоче-крестьянской обороны в главе с Лениным он вошел как представитель ВЦИК, а в октябре он стал членом Реввоенсовета Республики. Если вспомнить, что он уже был членом ЦК, Оргбюро и Политбюро, а также членом Совнаркома, то после Царицына его политический вес удвоился.
Завершая царицынский эпизод, приведем еще одну оценку Ленина, высказанную на закрытом пленарном заседании VIII съезда партии:
"Тов. Ворошилов говорит: у нас не было никаких военных специалистов и у нас 60 000 потерь. Это ужасно... Вы говорите: мы героически защищали Царицын... В смысле героизма это громаднейший факт, но в смысле партийной линии, в смысле сознания задач, которые нами поставлены, ясно, что по 60 000 мы отдавать не можем и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти 60 000, если бы там были специалисты, если бы была регулярная армия...". (Цит. по сб. "Реввоенсовет Республики". М., 1991. С. 386).
Подчеркнем два момента: героизм и ужасные жертвы.
Ленин далеко не случайно рекомендовал Троцкому "приложить все усилия для совместной работы со Сталиным"....
ОТВЕТЫ (2)
|
|
Gosh ( Слушатель ) |
| 13 ноя 2010 12:00:33 |
Цитата: Vediki от 13.11.2010 10:50:22
О! Я тогда тоже приведу статью проф. историка Козлова, которая намного объективнее описывает те события.
Я так понимаю, здесь подобное приветствуется и считается годным, аргументированным постом:
Александр Козлов
Царицынский «опыт»
/--/
Сталин и Ворошилов встретились в Царицыне в июне 1918 года. Первый прибыл туда в качестве общего руководителя продовольственным делом, второй — во главе группы войск, с боями пробившихся с Украины. На всем юге России летом развернулась гражданская война, с юго-запада угрожали полчища германских империалистов. При их поддержке генерал П. Н. Краснов, ставший атаманом Войска Донского, рвался к Царицыну, чтобы утвердиться на берегах Волги и с фланга нанести смертельный удар по Советской Республике, стойко державшейся в центральной части Европейской России. Царицын обеспечивал поступление продовольствия и нефти. Его удержанию Советское правительство придавало большое значение. Еще в начале мая 1918 года в этих целях был создан Северо-Кавказский военный округ, укомплектованный опытными политическими и военными кадрами. Военным руководителем СКВО был назначен бывший генерал-лейтенант А. Е. Снесарев, добровольно перешедший на сторону революции. Все они настойчиво создавали регулярные части Красной Армии, боролись с партизанщиной.
Сталин и Ворошилов не имели военной подготовки и не знали военного дела. Ни один из них ни дня не служил в армии. Тем не менее, облеченные властью и движимые амбициозными, честолюбивыми устремлениями, они встали на путь бесцеремонного вмешательства не только в политическую область руководства округом, но и в оперативно-тактическую, внося разлад и сумятицу в налаживаемое с великим трудом дело. Сознавая, что такой способ действий полностью противоречил военной политике партии, Сталин и Ворошилов быстро нашли общий язык: чтобы оправдать свою порочную линию, они прибегали к клевете на военспецов, фальсифицируя факты и вводя в заблуждение Москву.
В информации, направляемой высшим руководителям партии и страны, Сталин и Ворошилов неизменно обвиняли во всех грехах военспецов, на их счет списывали поражения и неудачи, а победы и успехи изображали как дело рук неспециалистов — в первую очередь их самих. Дело доходило до откровенного хвастовства. 7 июля 1918 года Сталин телеграфировал из Царицына Ленину: «Спешу на фронт. Пишу только по делу. 1) Линия южнее Царицына еще не восстановлена. Гоню и ругаю всех, кого нужно, надеюсь, скоро восстановим. Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим. Если бы наши военные «специалисты» (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им... Будьте уверены, что у нас не дрогнет рука... Дайте кому-либо (или мне) специальные полномочия (военного характера) в районе южной России для принятия срочных мер, пока не поздно» [2].
Однако Москва не спешила с немедленным предоставлением опьяненному властью эмиссару дополнительных чрезвычайных полномочий. Через три дня Сталин, не скрывая недовольства и раздражения, снова писал Ленину: «Если Троцкий будет, не задумываясь, раздавать направо и налево мандаты Трифонову (Донская область), Автономову (Кубанская область), Коппе (Ставрополь), членам французской миссии (заслужившим ареста) и т. д., то можно с уверенностью сказать, что через месяц у нас все развалится на Северном Кавказе... Вдолбите ему в голову... Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело... Отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит» [3].
И Сталин вместе с комиссаром СКВО К. Я. Зединым и Ворошиловым, которому с конца июня были подчинены части бывших 3-й и 5-й армий, Царицынского фронта, Морозовского и Донецкого округов, отменил распоряжения военрука Снесарева и вопреки его плану 16 июля развернул операции на гашунском участке фронта. В Москву полетела телеграмма: «Наше решение уже проводится в жизнь» [4]. Однако неподготовленное наступление по двум расходящимся направлениям — к западу и югу от Царицына — закончилось неудачей. Оказалась нарушенной устойчивость обороны советских войск. На правом фланге они были отброшены далеко на восток и потеряли железнодорожную линию между Поворином и Логом [5].
Плачевные результаты не обескуражили Сталина. Больше того, он сумел повернуть их в свою пользу. 18 июля на созванном им совещании было решено «убрать Снесарева» и создать Военный совет СКВО в составе Сталина, Зедина, Минина, Ворошилова и Тритовского. Высший военный совет республики вызвал Снесарева в Москву, предложив ему передать свои обязанности начальнику штаба А. Л. Носовичу, если с этим согласен Сталин. Тот не возражал [6].
Явочным, по сути, путем получив военную власть в свои руки, Сталин встал во главе Военного совета Северного Кавказа. А остальное было делом техники. Не моргнув глазом и не испытывая угрызений совести, 4 августа он все поставил с ног на голову в письме к Ленину: «Положение на юге не из легких. Военсовет получил совершенно расстроенное наследство, расстроенное отчасти инертностью бывшего военрука, отчасти заговором привлеченных военруком лиц в разные отделы Военного округа. Пришлось начинать все сызнова... Положительной стороной Царицынско-гашунского фронта надо признать полную ликвидацию отрядной неразберихи и своевременное удаление так называемых специалистов (бывших сторонников отчасти казаков, отчасти англо-французов)...» [7].
На самом же деле положение на фронте было тревожным. Несколько позднее в отчете Ленину даже председатель Царицынского штаба обороны С. К. Минин, сподвижник и единомышленник Сталина в то время, признавал: наступление советских войск, предпринятое 10—15 августа, обернулось отступлением; 30-тысячное войско противника обложило город с трех сторон – севера, запада и юго-запада, Волга на севере была отрезана в семи верстах от города, связь с центром стала возможной только через Астрахань [8]. Таковы плоды «полководческой» деятельности Сталина летом 1918 года.
Ими не замедлила воспользоваться контрреволюция. Внутри города возник заговор, готовилось вооруженное восстание. Но ЧК раскрыла его 14—16 августа и обезвредила. Руководство Военного совета округа расценило его как дело военспецов из штаба СКВО. Все они были арестованы, посажены на баржу и вывезены на середину Волги [9]. В ночь на 22 августа главные заговорщики, сообщала местная газета «Борьба», были расстреляны [10]. Высшая военная инспекция республики, тогда же проверившая обвинение военспецов в заговоре, никаких улик против них не обнаружила [11].
17 сентября 1918 года Реввоенсовет республики создал Реввоенсовет (РВС) Южного фронта. В него были включены назначенный командующим фронтом бывший генерал-майор П. П. Сытин, его помощник — Ворошилов, члены — Сталин и Минин. Однако Сталин, Ворошилов и Минин решение высшего военного органа страны дружно опротестовали, заявив о намерении создать свой военный центр. С этой целью они переименовали Военный совет СКВО в Военно-революционный совет (ВРС) Южного фронта и отказались признать военспеца Сытина в качестве командующего и перебраться из Царицына в г. Козлов, где размещался штаб Южного фронта [12].
29 сентября в Царицыне состоялось первое заседание ВРС Южного фронта. Обсудив вопрос о взаимоотношениях с командующим, Сталин, Ворошилов и Минин признали, «как наиболее целесообразную в настоящий момент, коллегиальную форму правления фронтом и коллегиальное решение всех оперативных вопросов». Образование РВС фронта решено было отложить. Член Реввоенсовета республики К. А. Мехоношин, докладывая об этом по команде 2 октября, подчеркивал: «Каждый день отсрочки в образовании объединяющего фронт центра имеет самое пагубное влияние» [13]. В боевой обстановке, что называется на ровном месте, был создан острый конфликт.
В тот же день, 2 октября, конфликтную ситуацию в Царицыне рассмотрел ЦК РКП(б), поручивший Свердлову вызвать Сталина к прямому проводу и указать ему, что подчинение Реввоенсовету республики необходимо [14]. Председатель РВСР Л. Д. Троцкий из Москвы тогда же направил в Царицын телеграмму за № 1248: «Приказываю Сталину, Минину немедленно образовать Реввоенсовет Южного фронта на основе невмешательства в оперативные дела. Штаб поместить в Козлове. Неисполнение в течение 24 часов этого предписания заставит меня предпринять суровые меры» [15]. Одновременно Троцкий приказал Мехоношину «впредь до выполнения Мининым и Сталиным приказания № 1248» войти в РВС Южного фронта «и обеспечить единство командования» [16]. Председатель РВСР, извещая о своем отъезде на Южный фронт, подчеркивал: там отношения ненормальны: «Сталин, Минин остаются в Царицыне. Никакой общей работы с Сытиным нет. Я приказал Сталину, Минину немедленно прибыть в Козлов и конструировать РВС Южного фронта» [17].
«Царицынцы» ответили яростной контратакой. Обходя решение ЦК, они сосредоточили удар на Троцком, Снесареве и военспецах, считая, видимо, что в таких случаях все средства хороши — выражений не выбирали и ничьего самолюбия не щадили, себя же, разумеется, всячески выгораживали. Коса нашла на камень. 3 октября Сталин и Ворошилов телеграфировали «председательствующему ЦК партии коммунистов Ленину»: «Мы получили телеграфный приказ Троцкого... Считаем, что приказ этот, писанный человеком, не имеющим никакого представления о Южном фронте, грозит отдать все дела фронта и революции на Юге в руки генерала Сытина, человека не только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия и потому вредного... Необходимо обсудить в ЦК партии вопрос о поведении Троцкого, третирующего виднейших членов партии в угоду предателям из военных специалистов и в ущерб интересам фронта и революции. Поставить вопрос о недопустимости издания Троцким единоличных приказов... Пересмотреть вопрос о военных специалистах из лагеря беспартийных контрреволюционеров». В этой телеграмме характерен выпад против единоначалия в руководстве вооруженными силами: «Троцкий может прикрываться фразой о дисциплине, но всякий поймет, что Троцкий не Военный Революционный совет республики, а приказ Троцкого не приказ Реввоенсовета республики» [18].
Как и следовало ожидать, в Москве эта филиппика не произвела впечатления. Необоснованные притязания были отклонены. 4 октября главком Красной Армии И. И. Вацетис в телеграмме на имя Мехоношина, находившегося в Козлове, снова подтвердил: «РВС Республики категорически запрещает самостоятельную переброску частей без ведома и согласия командарма (так в тексте.— А. К.) Сытина. Товарищу Сталину предлагается немедленно выехать в Козлов для совместного выполнения с Сытиным поставленных последнему задач и категорически запрещается смешение командных функций» [19].
Сталин, Ворошилов и Минин продолжали упорствовать. Тогда ЦК партии и Советское правительство переформировали РВС Южного фронта. В его составе утвердили П. П. Сытина, К. А. Мехоношина и Б. В. Леграна. Сталин был отозван в Москву. 9 октября по прямому проводу он сообщал Ворошилову и Минину, по-прежнему остававшимся в Царицыне: «Только что ездил к Ильичу. Взбешен и требует перерешения в той или иной форме. Я со Свердловым сегодня ночью выезжаю в Козлов...» Сталин перестроился и пошел на попятную. Поэтому говорил своим собеседникам: «По-моему, можно решить вопрос без шума, в рамках сложившихся формальностей». Иначе говоря, Сталин советовал признать уже созданный новый РВС Южного фронта. Но Ворошилов и Минин продолжали стоять на своем. И Сталин не стал их отговаривать, надеясь, вероятно, перевалить вину на плечи бывших своих соучастников. Он сказал им: «В таком случае действуйте, как вам подскажет ваша совесть и целесообразность» [20].
Сам Сталин постарался побыстрее нормализовать испорченные отношения с всесильным в то время Троцким, пустив в ход откровенную лесть. В статье «Октябрьский переворот», опубликованной «Правдой» 6 ноября 1918 года, он писал: «Вдохновителем переворота с начала до конца был ЦК партии во главе с тов. Лениным... Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета т. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому. Товарищи Антонов и Подвойский были главными помощниками товарища Троцкого».
В итоге Сталин был отозван с Южного фронта, Ворошилов понижен в должности и назначен командующим 10-й армией, а вскоре, в декабре 1918 года, был отстранен и от этого поста, направлен в распоряжение Временного рабоче-крестьянского правительства Украины, в котором получил портфель наркома внутренних дел. Минин стал членом РВС 10-й армии.
С позором изгнанные, в озлоблении «царицынцы» распространяли в свое оправдание слухи, будто политика военного ведомства есть «продукт личных воззрений отдельных товарищей или отдельной группы». Центральному Комитету партии пришлось снова заняться ликвидацией клеветнической дрязги. 25 декабря 1918 года было принято постановление «О политике военного ведомства»: пришлось «в самой категорической форме подтвердить» «наиболее ответственным и опытным» (в таких или подобных выражениях отзывались о самих себе Сталин и Ворошилов) партийным работникам то, что «не могло вообще стоять под сомнением, именно, что политика военного ведомства... ведется на точном основании директив, даваемых партией в лице ее Центрального Комитета и под его непосредственным контролем» [21]. Но не прошло и месяца, как потребовалось новое постановление ЦК. Уже по результатам деятельности Ворошилова на Украине главе украинского правительства X. Г. Раковскому было предписано «провести в жизнь полное отстранение» Ворошилова «от военной работы» [22].
На VIII съезд, проходивший в марте 1919 года, Ворошилов и Минин прибыли как противники линии партии в отношении специалистов и вошли в состав сильной «военной оппозиции» как активные ее деятели. Вместе с другими ее участниками они выступали против строительства регулярной Красной Армии, крепкой в ней дисциплины, использования генералов и офицеров старой армии, за коллективность в командовании боевой деятельностью войск, что фактически вело к партизанщине. Критикуя — отчасти справедливо — военное ведомство, они огульно отрицали проведение им общей партийной политики. Это было почти в чистом виде все то, что Сталин, Ворошилов и Минин размашисто практиковали в 1918 году в Царицыне. Ворошилов пытался представить свои дела перед VIII съездом как ценнейший опыт всей партии [23].
В выступлении на съезде вечером 21 марта Ленин подверг «военную оппозицию» сокрушительной критике. Он осудил Сталина за расстрелы в Царицыне и за утверждение, будто «политика ЦК не проводится в военном ведомстве». Указав на героизм защитников волжской твердыни, он подчеркнул, что это не может заслонить последствий тяжелых просчетов. Ленин возмущался: «Тов. Ворошилов говорит: у нас не было никаких военных специалистов и у нас 60000 потерь. Это ужасно... Вы говорите о том, что военные специалисты изменяют, перебегают... Это все знают. Удивляюсь, как вы смотрите на дело с точки зрения своей приходской колокольни... Защищаете старую партизанщину. Когда вы предлагаете тезисы, которые целиком направлены против военспецов, вы нарушаете всю общепартийную тактику. В этом источник расхождения. Но такие необоснованные обвинения, которые вы выдвигаете, говоря об установлении самодержавно-крепостнической дисциплины, никуда не годятся... Это такое отрицание самой этой буржуазной культуры и техники, что я не знаю, что и сказать» [24].
После длительных бурных дебатов «военная оппозиция» на съезде осталась в меньшинстве, а за основу резолюции по военному вопросу были приняты тезисы Троцкого; к критике «военной оппозиции» в удобный момент присоединился и Сталин. Любопытно, что он ухитрился не только уйти в тень как участник и главарь царицынских проделок, но и предстал на съезде в облике сторонника линии ЦК. При создании комиссии, которая должна была по возможности добиться сближения конфликтующих проектов решения, он оказался в числе тех троих делегатов, кто представлял в ней большинство [25]. Однако вскоре же после съезда, несмотря на поражение «военной оппозиции», Сталин взялся ее возрождать. 4 июня 1919 года в письме Ленину, ссылаясь на случаи измены среди старых специалистов, он требовал пересмотреть политику партии в отношении военспецов. «Весь вопрос,— писал он,— теперь в том, чтобы Цека нашел в себе мужество сделать соответствующие выводы. Хватит ли у ЦК характера, выдержки». 15 июня Пленум ЦК отверг домогательства Сталина и его обвинения против конкретных лиц [26].
Впоследствии Сталин, борясь за единовластие, целиком извратил решения VIII съезда РКП(б) по военному вопросу. В этом ему громадную помощь оказал Ворошилов. Было решено поднимать авторитет генсека, и в его 50-летие в декабре 1929 года появилась статья Ворошилова «Сталин и Красная Армия», в которой все было поставлено с ног на голову. Статья была переиздана небывалыми тиражами, неслыханно разрекламирована и получила фактически статус идеологического документа более авторитетного, чем какие бы то ни было партийные решения. А подлинные материалы дискуссий 1918—1919 годов были надолго упрятаны в стальные сейфы, речь Ленина на закрытом заседании съезда могла быть опубликована только после смерти Ворошилова.
Ныне рухнула ложь и клевета, десятки лет возводившаяся пропагандистским аппаратом на тех, кто действительно строил Красную Армию, следуя политике партии и Советского правительства [27]. Широко уже известно, как опыт совместной преступной деятельности, приобретенный в Царицыне, Сталин и Ворошилов целиком использовали в последующем, организуя истребление квалифицированных военных кадров страны. Запущенная ими в ход гильотина с конца 20-х годов перемолола, вероятно, около 45 тысяч армейских командиров. В обстановке разворачивавшейся второй мировой войны Красная Армия оказалась в руках некомпетентного руководства, с ослабленным, обескровленным командным составом. В этом заключалась одна из коренных причин гигантской трагедии, разыгравшейся на полях сражений 1941—1942 годов, стоившей советскому народу многих миллионов жизней.
Особенно порадовала тут фраза Сталина про военспецов - "САПОЖНИКИ!".
Заметим, что это говорит сын сапожника про такого человека как Андрей Снесарев
(кандидатская по математике, высшее военное образование, огромный боевой опыт и блестящая научная карьера).
Вот как-то так. 8)
Могу еще накидать если что. Страниц на 100.
И попробуйте оспорить. А если не оспорите, значит я всем всё доказал и всех урыл.
(это больше вопрос к радименту)- Согласны?
|
|
753 ( Слушатель ) |
| 13 ноя 2010 13:23:57 |
Цитата: Vediki от 13.11.2010 10:50:22
Из приведенных вами отрывков, объективности в них - примерно на 10-15%.
Цитата
"...Будучи по происхождению не из крестьян, Сталин и Троцкий были, можно сказать, родственными душами, братьями-близнецами. Они прочно стояли вне основной массы, правда, на разных культурных базах.
Сталин родился в бедной семье, его отец (из крестьян) работал в Гори сапожником.
Троцкий родился в семье богатого землевладельца из числа еврейских колонистов.
Где же здесь "родственность" их душ? В чем Сталин был оторван от масс? И Троцкий тоже не был оторван от масс, хотя и сильно близко к ним тоже не был. Сталин был подпольщиком-революционером, а это означало, в основном, жизнь среди простых людей или в тюрьмах.
Троцкий же, после поражения революции 1905-06 годов весь отдался журналисткой работе, живя в Европе.
Цитата
Несогласие Сталина принять направленного командующим фронтом военспеца П.П. Сытина было по сути своей беспрецедентным фактом неподчинения Реввоенсовету. Если бы такое сделал любой другой член Совнаркома, его карьере пришел бы конец.
Сталин был членом Реввоенсовета, наделенным, по его просьбе Лениным, соответствующими полномочиями. Конфликты между командованием были рядовым случаем в то время. Конфликтовали с командующими не только члены Совнаркома или Реввоенсовета, но и их непосредственные подчиненные, командиры армий, дивизий и отдельных соединений. Достаточно вспомнить конфликты с Реввоенсоветом, с командующими фронтами и армий с Буденным, Мироновым, Ворошиловым, Фрунзе и т.д.
А, уж, Сталин с его полномочиями и властью, мог не только конфликтовать, но послать под трибунал.
Приведу пример с Фрунзе, который почти всю свою сознательную жизнь просидел в тюрьмах и никогда не был военным. Август 1918 года, назначен военным комиссаром Ярославской области. Фрунзе приказывает приехать к нему губвоенкому. Губвоенком не отозвался. На повторный вызов ответил, что "не намерен ездить на поклон к начальству..." Пришлось Фрунзе его вызывать по боевой тревоге. С февраля 1919 года Фрунзе командующий 4 армией. Нового командующего, при приезде его в свою армию, его же подчиненные хотели убить. Весна 1919 года, время наступления армии Колчака, на Фрунзе Ленину и Троцкому жалуется командующий первой армии Гай, что его армия гибнет в Оренбурге, а Фрунзе, как командующий Южной группой ( в которую входила первая армия Гая) ему не хочет помочь. Фрунзе пришлось отвечать на телеграмму Ленина к нему: "Считаю, что поток оренбургских слёзниц по бесчисленным адресам в значительной степени объясняется собственным неумением правильно использовать силы..."
И далее открытый конфликт Фрунзе с командующим фронта (назначенцем Троцкого), бывшим царским генерал-лейтенантом Самойло по поводу остановки последним удара Южной группы Фрунзе по флангу армии Колчака. Фрунзе отказался подчиняться приказам командующего фронта.
Поэтому, весь этот базар, что Сталин, якобы, виновен в противостоянии с командующим армии под Царицыным и Реввоенсоветом, что это какой то особый случай - считаю надуманным словоблудием.