Тред №288763

Цитата: newuser
А что вы называете "пропагандой", интересно?  

    Вот Вам в качестве образца того, что Вас ждёт, если откроете отдельную ветку.  :D


  В 1919 выпустила свой сборник воспоминаний о пребывании в военном и революционном Петрограде дочь тогдашнего британского посла в России сэра Джорджа Бьюкенена — Мериэл Бьюкенен  (Meriel Buchanan). Нина Берберова в своей биографии Марии «Муры» Бенкендорф (Будберг) «Железная женщина» назвала её «Мериэль, дочь посла, ее (Муры) лондонская подруга.» Мериэл подробно и трогательно рассказала о двух поездках подальше от Петрограда в провинцию, к своей подруге в Эстонию в Ендель — т.е. в имение Ивана и Марии Бенкендорф Jändel. В первый из этих двух раз Мериэл Бьюкенен была в гостях у Муры всё время, пока в Петрограде свершалась февральская революция 1917, а во второй — в том же году летом, пока Петроград успокаивался после июльских событий. Как минимум в одной из этих поездок Мериэл Бьюкенен сопровождал сотрудник посольства и «британской разведки» капитан Деннис Гарстин (Dennis Garstin)... Он-то и оставил четверостишье, в котором...  передал суть их тогдашней дипломатической и разведывательной службы, а заодно и прелесть мимолётных дней в гостях у Муры:

              And while I deal out propaganda
              My nicer thoughts will all meander
              Back, back to Yendel, oh to be
              In Yendel for eternity

  Переводом поэзии я не занимаюсь и отношусь к тем переводчикам, которые считают его практически невозможным, а тех, кто его тем не менее практикует – не то немного шарлатанами, не то немного волшебниками. Поэтому давать рифмованный и уж тем более поэтический русский текст четворостишия даже не пытаюсь.

              Пропаганда – моё ремесло и задача,
              Но в мыслях я спастись хочу,
              Мечта меня несёт туда, обратно – в Ендель,
              Удел блаженства  навсегда.

  Со времен Мериел Бьюкенен и Денниса Гарстина, поскольку занимались ремеслом и решали задачу главным образом всё-таки не невинные мериэлы, а профессиональные гарстины (т.е. спецслужбы), в английском языке вместо propaganda был придуман и закреплён менее абстрактный термин: political warfare. Российские «гарстины» его перевели, как «политическая война» (например, в вышедших на русском языке мемуарах Кима Филби). Этот их полу-официальный перевод мне не нравится: и звучит коряво, и не точен — речь-то ведь не о «войне» вообще, а о выполнении конкретных военных задач определённым набором не военных, чаще всего политических средств. Поэтому у себя в тексте, на правах хозяина, я везде использую собственный вариант: «политическая разведка и пропаганда».  Подразумеваю при этом, что «политическая разведка» включает в себя и активные «политические диверсии», поскольку они составляли неотъемлемую, главную часть британской propaganda.
  О глобальных результатах, полученных в том числе за счёт этого рода  деятельности, Мериэл Бьюкенен в конце книги с грустью написала: «Имение под Ревелем, где я несколько раз гостила у моей подруги, теперь полностью разорено, лошадей и коров с фермы угнали или поубивали, свиней зарезали на сало, а сама моя подруга пять часов пряталась со своими двумя детишками в саду, и они только чудом остались живы.» Мужа Муры Ивана Александровича — Иоганнеса — Бенкендорфа вскоре убили, но это уже были события в независимой от Советов Эстонии: её только что оккупировали немцы, при помощи которых эстонская немецкая (остзейская) аристократия — к ней принадлежали и Бенкендорфы — пыталась создать союзное Германии Балтийское герцогство. За что и поплатилась.
  Более авторитетно, не на обычном человеческом, а уже на профессионально-официальном уровне примеры того, что тогда называли «пропагандой», лучше всего, по-моему, брать из работ члена британского Парламента лорда Артура Понсонби (Arthur Ponsonby), который посвятил этому предмету — британской пропаганде всех видов в период Первой мировой войны — целую книгу (вышла в свет в 1928) и к тому же оставил после себя знаменитый афоризм: «Всякий раз, как объявляют войну, первой её жертвой становится правда».
  В самой короткой в его книге главе под названием «Как делаются новости. Падение Антверпена в ноябре 1914», не написав ни одного слова от себя, лорд Понсонби просто процитировал в хронологическом порядке несколько появившихся по поводу упомянутого события газетных сообщений.

  Сообщение в немецкой  Kölnischer Zeitung (газета выходила в Кёльне): «Когда пришло сообщение о взятии Антверпена, в церквях зазвонили в колокола» (имеется в виду — в Германии зазвонили; на радостях — А.Б.).
  Сообщение во французской газете  Le Matin: «Как сообщает Kölnische Zeitung, после взятия крепости в Антверпене церковных служителей заставили звонить в колокола.»
  Сообщение в лондонской  The Times: «По сведениям, которые газета  Le Matin получила из Кёльна, тех бельгийских священнослужителей, которые отказались звонить в колокола после взятия Антверпена, увезли в неизвестном направлении.»
  Сообщение в итальянской   Corriere della Sera:  «По сведениям, которые The Times получила через Париж из Кёльна, несчастных бельгийских священников, отказавшихся звонить в колокола после взятия Антверпена, приговорили к принудительным работам.»
  Сообщение в Le Matin: «Информация, полученная газетой 'Corriere della Sera' через Лондон из Кёльна, подтверждает, что варварские захватчики Антверпена за героический отказ подвергли несчастных бельгийских священников наказанию, подвесив их за ноги, словно живые языки, внутри колоколов.»  

  Ну и уже в самом общем, историко-нравственном контексте, стоит иметь в виду вот такой пример «пропаганды». Под руководством лорда Нортклиффа (владельца самой респектабельной британской газеты The Times), была осуществлена операция, потом ещё долго остававшаяся всемирно знаменитой и бурно обсуждаемой: The Times 16 апреля 1917 начала публикацию ряда сообщений о том, что в Германии трупы солдат, своих и чужих, используют для изготовления стеарина, мыла и корма для свиней; эти сообщения были растиражированы во всём мире (как это делалось, видно из предыдущего примера); общественное мнение им поверило, и имел место колоссальный взрыв возмущения; Китай даже вступил в войну против Германии и её союзников. Главной целевой аудиторией, однако, были США, где обязательного военного призыва не было, и народ которых поэтому требовалось «поднять на войну». Чтобы проиллюстрировать достигнутый результат, Понсонби процитировал редакционную статью, напечатанную в Times-Dispatch (Richmond, U.S.A.), 6 декабря 1925: «Несколько лет назад рассказ о том, как Кайзер изготовлял животный жир из трупов, вызвал у граждан нашей и других союзных стран необоримые гнев и ненависть. Возбуждённые до крайности люди, в обычной жизни рассудительные и трезвые, сжав кулаки, бросились на ближайшие призывные пункты записываться в армию.»
  Однако почти одновременно с началом этой мировой «информационной» кампании зазвучали и сомневающиеся голоса. Но только через несколько лет после войны, ближе к 1925 году британские власти под огромным давлением признали, что вся эта история с переработкой трупов была сфабрикована от начала до конца.
  Вот какую общую оценку дал этому конкретному способу достижения военных целей политическими средствами автор всё той же американской редакционной статьи: тем, кто бросился когда-то со сжатыми кулаками на призывные пункты, теперь «рассказывают, что в действительности их обманули,  одурачили. … Наделавшую шуму историю с трупами, которая во время войны довела ненависть народов к Германии до предела, в английской Палате общин недавно объявили ложью. Несколько месяцев тому назад миру рассказали о том, как удалой офицер британской Интеллидженс Сервис эту ложь спланировал и потом организовал её широкое распространение.»
  Вывод из этой истории редактор Times-Dispatch сделал такой: «Когда начнётся следующая война, пропаганду нужно будет вести не так, как это делалось во время Мировой войны, а гораздо более искусно и скрыто. Ведь ставшая во время прошедшей войны повсеместной ложь, в которой сегодня признаются пользовавшиеся доверием своих народорв правительства, теперь забудется очень нескоро.»
  Лорд Понсонби с нравственной точки зрения более серьёзно, нежели его американский коллега, в своей книге подчеркнул, что использование лжи в военное время неизбежно и оправдано — в военных целях и против военных. А вот историю с Kadaver (трупами) и многие другие британские пропагандистские выдумки и ухищрения лорд Понсонби осудил, как безусловно аморальные и с христианской точки зрения недопустимые, поскольку нацелены они были на гражданское население и поселяли в его душах на многие годы вперёд смуту и неверие. (При этом надо учитывать, что организовывали их в Великобритании во время первой мировой войны в основном литераторы, журналисты и издатели из частного сектора, которые даже и на госслужбу-то как следует оформлены не были.) В связи с чем лорд Понсонби и сделал в своей книге одно заключение, которое с точки зрения правильного толкования propaganda крайне ценно: «В сложившейся ситуации нам на случай будущих войн нужно предусматривать совсем другой и гораздо более эффективный пропагандистский аппарат — контролируемое государством широкое вещание (Government control of broadcasting). Это выражение — 'широкое вещание' (broadcast) — мы до сих пор  использовали только символически, подразумевая под ним деятельность прессы, отдельных репортёров. Отныне мы должны его применять в буквальном смысле, поскольку сегодня уже распространение лжи возможно всемирное, на научной основе и по авторитетным каналам.»
   Вот. Где ещё узнаешь, что в текстах, написанных до 1928, слово broadcast и его производные в пропагандистском контексте надо понимать и переводить иначе, нежели во всех остальных более поздних контекстах?


    Если посчитаете, что это всё здесь на Вашей ветке флуд - дайте знать. Сотру без обиды  :)