Проблемы ЕГЭ и школьного образования
1,191,666
8,333
|
AndreyK-AV ( Слушатель ) |
| 13 янв 2011 16:52:18 |
Тред №293633
новая дискуссия Дискуссия 151
С просторов рунета
Американская шпионка - о советском образовании образца 20-х годов (ч.1-я)
----------------------------------------------------------
Итак, американская шпионка Маргарита Гаррисон уходит на задание. Первые впечатления Марго в советской части Белоруссии - после перехода польского фронта. Она в нескольких верстах от нейтральной полосы. Зима 20-го года. Голод, холод, война… Марго представляется местным красноармейским командирам и комиссарам американской корреспонденткой – такая у нее легенда. Те ждут решения по «гостье» из штаба, а пока развлекают ее как умеют.
Он <красный комиссар> предложил мне выйти и проинспектировать школы и госпиталь. «Школу!?» - воскликнула я, – Возможно ли, чтобы у вас тут была школа!?» Ведь мы были всего 15 верстах от ничейной полосы.
"Есть – в самом деле есть!" – ответил тот, - "и у нас больше учеников, чем до Революции!».
Я узнала, что раньше в Лошницах (Lochnitza) была только начальная школа с 65-ю учениками, а к тому времени - были уже 4 сотни учеников, записанных в начальные школы и гимназию (или среднюю школу). Все оборудование для гимназии было собрано очень быстро. В ней было 3 классных комнаты, в каждой из которых я увидела около 30 учеников - за упорной учебой. Скамейки сколотили из досок с упорами из жердей, а такие же скамьи, только чуть выше, служили столами. Черные школьные доски были тоже самодельными, а ученики делали задания на листах упаковочной бумаги, нарезанной в нужный размер, и карандашами, разделенными на три части, чтобы хватило всем.
Школьный учитель вел геометрию, когда я вошла – всего по двум учебникам, которые у него были. Он был старик, который раньше преподавал в одной из гимназий. Всю свою жизнь у него были свои собственные образовательные теории, которые ему никогда не позволяли реализовать. И вот теперь он здесь, посреди забытых всеми мест, в диапазоне досягаемости польских орудий, не имея никакого нормального оборудования – воплощает в жизнь свои амбиции. В его планах для его учеников - самый современный курс, соответствующий нашему, преподающемуся в высшей школе, включая иностранные языки, счетоводство, естественные и сельскохозяйственные предметы. Он очень интересовался американской системой публичных школ и спрашивал, не мог бы он достать немного книг по педагогике из США. Его отношение к Советской власти было аполитично, но я думаю, что оно было скорее благосклонным, чем наоборот.
В начальной школе была такая же нехватка технического оборудования. Я поговорила с одной из учительниц, дочерью помещика, одного из бывших местных «лэндлордов». Она была откровенно лишена интереса к своей работе и обижалась на то, что вынуждена преподавать французский и немецкий детям «мужиков» ее отца. «Ничего хорошего из этого не выйдет», - говорила она, и я легко могла видеть во всем этом тот самый саботаж, о котором уже была наслышана.
В следующем фрагменте из книги "Marooned in Moscow" - о впечатлениях Марго от общения с семьёй Луначарского и более системно о понимании автором ситуации с образованием в Советской России 20-х годов
Updated: Судя по всему в отрывке речь идет о Василии Самуилыче Бириче, заслуженном учителе БССР, работавшем в селе Лошницы в то время... В Вики есть отрывок из его уникальных воспоминаний, предоставленный его внучкой - о состоянии образования в Лошницах ДО революции.
В октябре 1900 года в Лошницу для работы в местном народном училище прибыл будущий Заслуженный учитель школ БССР – Бирич Василий Самуилович. Именно, благодаря этому человеку, Лошницкое народное училище стало «подниматься» из руин. Так как, несмотря на то, что училищу было уже около сорока лет, в нём работали только дьяки и отставные солдаты и то по совместительству, которым особо было не до поднятия престижа училища и качества образования. Василий Самуилович был первым учителем Лошницкого училища, закончивший специальное учебное заведение (Несвижскую учительскую семинарию).
К этому времени из 200 с лишним детей школьного возраста обучалось в школе не более 40. Поэтому В.С. Биричу предстояла задача: а) провести работу среди крестьян и посылке детей в школу, б) наладить доброе отношение с волостным правлением – старшиной и писарем, в) поднять авторитет школы и учителя как среди крестьян, так и в глазах интеллигенции, которой в селе было немало: волостной старшина, писарь, староста, врачебный персонал, лесничий имения великого князя.
Однако убедить местное население в необходимости получения образования было непросто. В.С. Бирич писал: «При обходе улиц и посещения домов на мои уговоры посылать мальчиков и девочек в школу, я обычно получал ответ: «Грамота хлеба не даст».
Но все же ситуацию изменить удалось. Хорошим показателем было то, что в числе учащихся было до 25% девочек, тогда как до этого времени за все время существования школы в селе её окончили только две девочки. Удалось это сделать благодаря организованной Василием Самуиловичем новогодней елки с подарками, на которой он в «неформальной» обстановке уговаривал родителей отдать своих детей в училище, а волостное руководство выделить деньги для развития школы. «Старики мне говорили, что подобное торжество население вспоминает только при проезде через Лошницу Александра II. Будто бы в Лошнице был организован царский обед (железной дороги тогда еще не было)».
Система образования того времени была очень зависима, как мы видим, от местной власти. Мне хочется привести фрагмент из воспоминаний В.С. Бирич о том, как и кто принимал решения об ассигновании денежных средств на нужды школы: «Однако мое стремление повысить тип школы, преобразование её в двухклассную школу не увенчалось успехом Условием такого преобразования должно быть ежегодное пособие от общества по 200 рублей. Крестьяне выносили приговор об ассигновании этой суммы, но волостной писарь и земский начальник тормозили это дело.
Хотя волостной старшина, избираемый волостным сходом крестьян, имел всю полноту местной власти в пределах волости, но обычно фактическим вершителем волостных дел был волостной писарь, назначаемый непременным членом уездного присутствия, позднее участковым земским начальником. Писарь был и администратором в волости, и секретарем волостного суда. Крестьяне знали, что без соответствующего подхода к писарю с чёрного крыльца, они не могли выиграть дело в суде, не могли получить нужную справку. Жаловаться на самодурство писаря земскому начальнику было делом бесполезным.
Зависимость материальной части школы от волости причиняла много хлопот и неприятностей учителю. Не так трудно было добиться ассигнования потребных средств на крестьянском сходе, как тяжело было получить эти средства в волостном правлении, писарь месяцами, даже годами мог тормозить выписку (выплату) средств на пособия для школы, т.к. учителю тяжело было снизойти до такой дружбы с самодуром, когда вопрос решается за бутылкой. На этом фоне я все же успевал, я чувствовал опору в голосе масс. Недовольство крестьян существующими порядками нарастало. На годовом отчетном волостном сходе, в присутствии учителей, земский начальник М. внёс предложение прибавить к жалованию писаря. Сход категорически отказал, заявив: «своим работникам-учителям мы прибавим». Когда земский начальник повысил голос, «мужики» так угрожающе гаркнули, что волостной писарь и земский начальник сбежали и со схода, и из волости. Это было в 1905 году».
Заработная плата учителей того времени, впрочем, как и сейчас, было мизерной. Такой простой пример: ведомость на выплату зарплаты учителям высылались Дирекцией народных училищ за два прошедших месяца, так вот в них была указана сумма равная 25 рублям (за два месяца!), а другого работника села, например врача, она равнялась 75 рублям за один месяц. Потом, чтобы получить ссыпку два раза в год по 8 пудов зерна из общего запасного магазина, учителю надо было договориться с сельским старостой, волостным старшиной и волостным писарем, который выписывал расходный талон зав. магазином – старосте. Для оформления этой получки надо было встретить доброе расположение упомянутых должностных лиц. Таким образом, как мы видим, учителю приходилось адски трудиться у доски, а потом ещё немало бегать за «начальством» дабы ему выплатили положенные средства и продовольствие.
Наряду с народными школами по ведомству Министерства народного образования были школы церковноприходские по ведомству священного синода. Последние контролировались духовным ведомством. Заведующий школой был приходской священник, а не учитель. Эти школы даже лучше были материально обеспечены. Учитель получал не 150 рублей в год, как учитель министерской школы, а триста рублей. Поэтому в Лошнице между учителем и священнослужителем нередко были ссоры, насчет того «кто в школе главный». Вот воспоминание В.С. Бирича по поводу одного из таких споров: «Почти с первого года работы в Л. школе мне пришлось вести долгую и упорную борьбу с местным священником, который стремился подчинить мои действия, как завшколой, своему влиянию.
Священнику, который считался законоучителем школы, хотелось иметь такое же влияние на школу и учителя, как в церковноприходской школе. Сперва он хотел заставить меня преподавать в школе закон божий, тогда как законоучителем числился он сам, после начались недоразумения по вопросу участия хора в церковных богослужениях, наконец он стал обвинять меня в том, что я по воскресеньям и праздничным дням не привожу учащихся в церковь и таким образом не провожу религиозно-нравственного воспитания. Все, конечно, сводилось к тому, что я не подчиняюсь его диктату, не низкопоклонничаю, не репетирую даром его детей и пользуюсь уважением местного населения.
Если бы я не зарекомендовал себя серьёзной постановкой работы школы перед Дирекцией и инспектором народных училищ, который ревизовал школу один раз в году, то, конечно, с таким сильным соперником мне пришлось бы плохо бороться. Не успевши восстановить против меня инспектора и не добившись того, чтобы меня убрали отсюда, как он выражался перед обществом, поп отыскал двух крестьян (Е.К. и Ф.Р.), которые подписали два доноса на меня Минскому губернатору и Попечителю Виленского учебного округа. И эта затея позорно провалилась, т.к. свидетели крестьяне не только не подтвердили ложных доносов, а наоборот в ходе следствия выявили, что автором этих доносов был священник, который не ладит с учителем. Борьба шла годы, но кончилась тем, что не мне пришлось уехать из Л., а ушёл мой соперник».
----------------------------------------------------
Американская шпионка - о советском образовании образца 20-х годов (ч.1-я)
----------------------------------------------------------
Итак, американская шпионка Маргарита Гаррисон уходит на задание. Первые впечатления Марго в советской части Белоруссии - после перехода польского фронта. Она в нескольких верстах от нейтральной полосы. Зима 20-го года. Голод, холод, война… Марго представляется местным красноармейским командирам и комиссарам американской корреспонденткой – такая у нее легенда. Те ждут решения по «гостье» из штаба, а пока развлекают ее как умеют.
Он <красный комиссар> предложил мне выйти и проинспектировать школы и госпиталь. «Школу!?» - воскликнула я, – Возможно ли, чтобы у вас тут была школа!?» Ведь мы были всего 15 верстах от ничейной полосы.
"Есть – в самом деле есть!" – ответил тот, - "и у нас больше учеников, чем до Революции!».
Я узнала, что раньше в Лошницах (Lochnitza) была только начальная школа с 65-ю учениками, а к тому времени - были уже 4 сотни учеников, записанных в начальные школы и гимназию (или среднюю школу). Все оборудование для гимназии было собрано очень быстро. В ней было 3 классных комнаты, в каждой из которых я увидела около 30 учеников - за упорной учебой. Скамейки сколотили из досок с упорами из жердей, а такие же скамьи, только чуть выше, служили столами. Черные школьные доски были тоже самодельными, а ученики делали задания на листах упаковочной бумаги, нарезанной в нужный размер, и карандашами, разделенными на три части, чтобы хватило всем.
Школьный учитель вел геометрию, когда я вошла – всего по двум учебникам, которые у него были. Он был старик, который раньше преподавал в одной из гимназий. Всю свою жизнь у него были свои собственные образовательные теории, которые ему никогда не позволяли реализовать. И вот теперь он здесь, посреди забытых всеми мест, в диапазоне досягаемости польских орудий, не имея никакого нормального оборудования – воплощает в жизнь свои амбиции. В его планах для его учеников - самый современный курс, соответствующий нашему, преподающемуся в высшей школе, включая иностранные языки, счетоводство, естественные и сельскохозяйственные предметы. Он очень интересовался американской системой публичных школ и спрашивал, не мог бы он достать немного книг по педагогике из США. Его отношение к Советской власти было аполитично, но я думаю, что оно было скорее благосклонным, чем наоборот.
В начальной школе была такая же нехватка технического оборудования. Я поговорила с одной из учительниц, дочерью помещика, одного из бывших местных «лэндлордов». Она была откровенно лишена интереса к своей работе и обижалась на то, что вынуждена преподавать французский и немецкий детям «мужиков» ее отца. «Ничего хорошего из этого не выйдет», - говорила она, и я легко могла видеть во всем этом тот самый саботаж, о котором уже была наслышана.
В следующем фрагменте из книги "Marooned in Moscow" - о впечатлениях Марго от общения с семьёй Луначарского и более системно о понимании автором ситуации с образованием в Советской России 20-х годов
Updated: Судя по всему в отрывке речь идет о Василии Самуилыче Бириче, заслуженном учителе БССР, работавшем в селе Лошницы в то время... В Вики есть отрывок из его уникальных воспоминаний, предоставленный его внучкой - о состоянии образования в Лошницах ДО революции.
В октябре 1900 года в Лошницу для работы в местном народном училище прибыл будущий Заслуженный учитель школ БССР – Бирич Василий Самуилович. Именно, благодаря этому человеку, Лошницкое народное училище стало «подниматься» из руин. Так как, несмотря на то, что училищу было уже около сорока лет, в нём работали только дьяки и отставные солдаты и то по совместительству, которым особо было не до поднятия престижа училища и качества образования. Василий Самуилович был первым учителем Лошницкого училища, закончивший специальное учебное заведение (Несвижскую учительскую семинарию).
К этому времени из 200 с лишним детей школьного возраста обучалось в школе не более 40. Поэтому В.С. Биричу предстояла задача: а) провести работу среди крестьян и посылке детей в школу, б) наладить доброе отношение с волостным правлением – старшиной и писарем, в) поднять авторитет школы и учителя как среди крестьян, так и в глазах интеллигенции, которой в селе было немало: волостной старшина, писарь, староста, врачебный персонал, лесничий имения великого князя.
Однако убедить местное население в необходимости получения образования было непросто. В.С. Бирич писал: «При обходе улиц и посещения домов на мои уговоры посылать мальчиков и девочек в школу, я обычно получал ответ: «Грамота хлеба не даст».
Но все же ситуацию изменить удалось. Хорошим показателем было то, что в числе учащихся было до 25% девочек, тогда как до этого времени за все время существования школы в селе её окончили только две девочки. Удалось это сделать благодаря организованной Василием Самуиловичем новогодней елки с подарками, на которой он в «неформальной» обстановке уговаривал родителей отдать своих детей в училище, а волостное руководство выделить деньги для развития школы. «Старики мне говорили, что подобное торжество население вспоминает только при проезде через Лошницу Александра II. Будто бы в Лошнице был организован царский обед (железной дороги тогда еще не было)».
Система образования того времени была очень зависима, как мы видим, от местной власти. Мне хочется привести фрагмент из воспоминаний В.С. Бирич о том, как и кто принимал решения об ассигновании денежных средств на нужды школы: «Однако мое стремление повысить тип школы, преобразование её в двухклассную школу не увенчалось успехом Условием такого преобразования должно быть ежегодное пособие от общества по 200 рублей. Крестьяне выносили приговор об ассигновании этой суммы, но волостной писарь и земский начальник тормозили это дело.
Хотя волостной старшина, избираемый волостным сходом крестьян, имел всю полноту местной власти в пределах волости, но обычно фактическим вершителем волостных дел был волостной писарь, назначаемый непременным членом уездного присутствия, позднее участковым земским начальником. Писарь был и администратором в волости, и секретарем волостного суда. Крестьяне знали, что без соответствующего подхода к писарю с чёрного крыльца, они не могли выиграть дело в суде, не могли получить нужную справку. Жаловаться на самодурство писаря земскому начальнику было делом бесполезным.
Зависимость материальной части школы от волости причиняла много хлопот и неприятностей учителю. Не так трудно было добиться ассигнования потребных средств на крестьянском сходе, как тяжело было получить эти средства в волостном правлении, писарь месяцами, даже годами мог тормозить выписку (выплату) средств на пособия для школы, т.к. учителю тяжело было снизойти до такой дружбы с самодуром, когда вопрос решается за бутылкой. На этом фоне я все же успевал, я чувствовал опору в голосе масс. Недовольство крестьян существующими порядками нарастало. На годовом отчетном волостном сходе, в присутствии учителей, земский начальник М. внёс предложение прибавить к жалованию писаря. Сход категорически отказал, заявив: «своим работникам-учителям мы прибавим». Когда земский начальник повысил голос, «мужики» так угрожающе гаркнули, что волостной писарь и земский начальник сбежали и со схода, и из волости. Это было в 1905 году».
Заработная плата учителей того времени, впрочем, как и сейчас, было мизерной. Такой простой пример: ведомость на выплату зарплаты учителям высылались Дирекцией народных училищ за два прошедших месяца, так вот в них была указана сумма равная 25 рублям (за два месяца!), а другого работника села, например врача, она равнялась 75 рублям за один месяц. Потом, чтобы получить ссыпку два раза в год по 8 пудов зерна из общего запасного магазина, учителю надо было договориться с сельским старостой, волостным старшиной и волостным писарем, который выписывал расходный талон зав. магазином – старосте. Для оформления этой получки надо было встретить доброе расположение упомянутых должностных лиц. Таким образом, как мы видим, учителю приходилось адски трудиться у доски, а потом ещё немало бегать за «начальством» дабы ему выплатили положенные средства и продовольствие.
Наряду с народными школами по ведомству Министерства народного образования были школы церковноприходские по ведомству священного синода. Последние контролировались духовным ведомством. Заведующий школой был приходской священник, а не учитель. Эти школы даже лучше были материально обеспечены. Учитель получал не 150 рублей в год, как учитель министерской школы, а триста рублей. Поэтому в Лошнице между учителем и священнослужителем нередко были ссоры, насчет того «кто в школе главный». Вот воспоминание В.С. Бирича по поводу одного из таких споров: «Почти с первого года работы в Л. школе мне пришлось вести долгую и упорную борьбу с местным священником, который стремился подчинить мои действия, как завшколой, своему влиянию.
Священнику, который считался законоучителем школы, хотелось иметь такое же влияние на школу и учителя, как в церковноприходской школе. Сперва он хотел заставить меня преподавать в школе закон божий, тогда как законоучителем числился он сам, после начались недоразумения по вопросу участия хора в церковных богослужениях, наконец он стал обвинять меня в том, что я по воскресеньям и праздничным дням не привожу учащихся в церковь и таким образом не провожу религиозно-нравственного воспитания. Все, конечно, сводилось к тому, что я не подчиняюсь его диктату, не низкопоклонничаю, не репетирую даром его детей и пользуюсь уважением местного населения.
Если бы я не зарекомендовал себя серьёзной постановкой работы школы перед Дирекцией и инспектором народных училищ, который ревизовал школу один раз в году, то, конечно, с таким сильным соперником мне пришлось бы плохо бороться. Не успевши восстановить против меня инспектора и не добившись того, чтобы меня убрали отсюда, как он выражался перед обществом, поп отыскал двух крестьян (Е.К. и Ф.Р.), которые подписали два доноса на меня Минскому губернатору и Попечителю Виленского учебного округа. И эта затея позорно провалилась, т.к. свидетели крестьяне не только не подтвердили ложных доносов, а наоборот в ходе следствия выявили, что автором этих доносов был священник, который не ладит с учителем. Борьба шла годы, но кончилась тем, что не мне пришлось уехать из Л., а ушёл мой соперник».
----------------------------------------------------
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!