Тред №299138

http://www.contra-ve…/102/1239/
Запуск мира после катастрофы. Эра глобальной кооперации закончилась не начавшись?
Ричард Саманс является управляющим директором Всемирного экономического форума и бывшим специальным помощником по вопросам международной экономической политики президента США Билла Клинтона.

Клаус Шваб, исполнительный председатель и основатель Всемирного экономического форума.

Марк Маллок-Браун бывший заместитель Генерального секретаря Организации Объединенных Наций и автор книги «Незавершенная Глобальная революция»

 Международное сотрудничество в тупике. От изменения климата и торговли до нераспространения ядерного оружия и реформы ООН, макроэкономического баланса и финансирования развития - и список можно продолжать - почти все основные инициативы в решении самых насущных проблем нового века имеют основания для остановки на фоне политического тупика, зрелищных встреч на высшем уровне , и поверхностных пресс-конференций.

Мы в ловушке изнурительного парадокса. Люди во всем мире все более воспринимают свою взаимосвязь и взаимозависимость. В принципе, они признают, что это означает необходимость более тесного международного сотрудничества. Вдобавок власть на всех уровнях – как государственном и частном, так и на глобальном, национальном и местном - изо всех сил пытается приспособиться.

На мгновение после финансового краха в конце 2008 года, человечеством овладела трансформационная природа нашего времени. Из-за экономического кризиса между правительствами и деловыми кругами возник консенсус насчет того, что глубокие реформы необходимы в существующих системах международного сотрудничества. Это представление помогло вызвать историческое расширение G-8, который был экономическим руководящим комитетом в мире до 20 стран и в Лондоне связать лидеров новой G-20 обещанием "заложить основу для справедливой и устойчивой мировой экономики".
Но, как только чрезвычайная ситуация отступила, пропал аппетит к фундаментальной реформе.

Многочисленные обещания лидеров G-20 остаются невыполненными, и могут быть отринуты сразу. Они пообещали "принять решительные меры по борьбе с угрозой опасного изменения климата". Они обязались "воздерживаться от конкурентной девальвации наших валют и способствовать стабильной и хорошо функционирующей международной валютной системе". Они обещали разрешить "социальный аспект кризиса" путем укрепления систем социальной защиты и реализации глобальных планов работы Международной организации труда. И они поклялись победить бедность через "мобилизацию всех ресурсов для развития", в частности, через Цели развития Тысячелетия. За свое правление они еще не сделали то, что они обещали сделать – если не выразится еще резче.

Даже в реформе финансового регулирования, где был достигнут значительный прогресс, многие из наиболее важных вопросов еще не полностью решены, от необходимости покончить с понятием банков, которые являются "слишком крупными, чтобы потерпеть неудачу" до освещения ярким светом темных финансовых инструментов, которые вызвали кризис, до предоставления нового контролера международной финансовой системе, Совета по финансовой стабильности, с независимыми полномочиями и возможностями, необходимыми ему для работы. И так далее, и так далее.

Мир уже заплатил серьезную цену за свое самодовольство насчет известных системных финансовых и макроэкономических рисков. Было бы исторической ошибкой - уходом от ответственности нашего поколения - вернуться к своим обычным делам. И пока мы в смятении, накапливаются другие глобальные риски, которым, безусловно, не будет отдано должного внимания слабыми институтами, которыми мы сейчас обладаем, будь то проблемы дефицита воды и недоедания или распространения ядерного оружия и утраты биоразнообразия, не говоря уже о кризисе рушащейся системы образования и упорной безработице или быстро развивающейся угрозе хронических заболеваний и кибератак.

Но нам не нужно большого взрыва для сноса и замены существующей международной архитектуры, как некоторые предлагают. Вместо этого, мы должны признать, что решение таких проблем, как глобальное потепление и экономический дисбаланс потребует гораздо более многогранных решений, чем предусматриваются сегодня. Старый способ решения важных вопросов - проведение встречи на высшем уровне, опубликование заявления, запуск новой программы правительства – их больше не решает.

У СОВРЕМЕННОЙ МЕЖДУНАРОДНОЙ СИСТЕМЫ есть три главных архитектурных особенности, которые были построены шаг за шагом, одна поверх другой. Первая и самая фундаментальная это национальное государство, которое остается основным инструментом международных отношений. Вторая - это союзы главных национальных государств, начинающиеся с Венского конгресса 1815 года, и проявляющиеся сегодня в таких союзах как НАТО и Ассоциация стран Юго-Восточной Азии. Третьей является формальная многосторонняя система ООН, которая была в значительной степени построена в 1940-ых после Второй мировой войны.

Национальные государства и межправительственные структуры никуда не денутся. Страны и многосторонние организации, такие как Организация Объединенных Наций, продолжат играть центральную роль в общем принятии решений (хотя международные учреждения должны, конечно, быть преобразованы, чтобы лучше отразить возрастающее влияние стран как Бразилия, Китай, и Индия). Но они уже опередили в ключевых аспектах путем широких изменений прошлые поколения. Мало того, что страны стали более экономически и экологически взаимозависимыми, но и люди тоже. Во всем мире они все больше и больше ищут способы выразить политическую точку зрения вне формальных национальных правительственных каналов, через неправительственные организации, деловые торговые ассоциации, международные информационные агентства, или виртуальные профессиональные и социальные сети в Интернете. Они стали больше понимать, что общие проблемы требуют общей опеки и что усилия решить их исключительно через традиционные средства – от правительства правительству - могут быть несостоятельными.

Мы четко увидели за последний год, когда мы созвали Всемирный экономический форум по инициативе глобальной реконструкции, что более 50 глобальных целевых групп объединились, чтобы рекомендовать решения. То, что они сказали нам, было разнообразным, но один вывод был однозначен: международная система требует нового раунда структурного обновления, которое будет основываться на трех предыдущих. Задача на этот раз - это не просто добавить новую функцию. Скорее,  перемонтировать соединения - чтобы заставить их работать между старым и новым, и "снизу вверх", и сверху вниз - так, чтобы система преодолела серьезные ограничения масштаба, информации и согласованности, которые эти сложные взаимозависимости выявили в ней.

Начнем с масштаба. Многие из наиболее важных коллективных проблем, с которыми сталкивается мир, такие как бедность, неравенство в доходах и изменение климата, требуют мобилизации ресурсов на порядок большей величины, что намного превышает возможности правительств и международных организаций. Частные финансовые потоки от богатых к бедным странам, например, уже почти в четыре раза больше иностранной помощи, и даже эта сумма является лишь малой долей средств, вращающихся во всем мире в облигациях и на фондовых рынках каждый год. Но такие учреждения, как Всемирный банк только начали экспериментировать с товариществами, которые используют в гораздо большей степени частный сектор и гражданское общество. Для того, чтобы измениться, банк и двусторонние агентства по оказанию помощи, такие как американское Агентство международного развития, или даже международные переговоры, такие как переговоры по климату ООН, нуждаются в изменении собственных систем принятия решений, а не их поставщиков. Это потребует глубоких изменений в их базах навыков, управлении культурой, и бюджетных приоритетах, которые по-прежнему в значительной степени отражают мир так, как это было в 1970-х годах, до начала глобализации и расширения частного сектора.

Затем существует информационный пробел. В эти дни, правительствам и межправительственным учреждениям трудно просто идти в ногу с темпами изменений. Ярким примером этого является распространение комплексных финансовых инструментов, таких как обеспеченные долговые обязательства и кредитные дефолтные свопы - и мы знаем, как это получилось. Даже инвестор-миллиардер Уоррен Баффет, который предупредил, хоть и бесполезно, в 2003 году, что деривативы были "финансовым оружием массового уничтожения", признался, что он часто не понимает их. Многие регулирующие органы и руководители также в темноте, хотя и менее откровенны об этом. Или взять Госдепартамент США, который опирается на НПО, такие как Международная кризисная группа и Human Rights Watch в докладе о разворачивающихся угрозах стабильности в закрытых частях мира. Правительственные чиновники теперь должны раскинуть сеть гораздо шире, систематически внедряясь в разнообразные, часто неформальные сети знаний. Они больше не могут претендовать на первостепенный авторитет сами по себе.

Наконец, согласованность является растущей проблемой. Почти в каждой организации, государственной или частной, в большом количестве имеются истории о том, как одно отделение работает в противоположных намерениях с другими. Но правительственная бюрократия, по самой своей природе имеет тенденцию помещать проблемы в дискретные коробки, отражающие структуру организации вместо реального мира. Эта тенденция часто приводит к фрагментированной, частичной, а иногда даже несвязной реакции на проблемы. Это усугубляется сильно фрагментированным управлением. Большинство международных организаций находятся в ведении различных министров, которые ревниво охраняют свою сферу влияния. И в отличие от компаний, не существует единого генерального директора или совета для установления приоритетов между различными бюрократиями и обеспечения координации, хотя проблемы, стоящие перед Международным валютным фондом, Всемирной торговой организацией, Международным энергетическим агентством, и другими - тесно взаимосвязаны. В теории, лидеры G-20 могли бы продвинуть такую координацию и определение приоритетов. Но до сих пор, они этого не сделали.

ДАЖЕ В СЕГОДНЯШНЕЙ более сложной расстановке политических сил, многосторонние правила и организации остаются важными. Но три других способа международного сотрудничества также являются критическими: интенсивные политические обязательства и цели, включающие общественные декларации встреч на высшем уровне, в которые лидеры инвестируют свой личный политический капитал; прагматически настроенные коалиции, включая несколько стран или заинтересованных лиц, желающих и способных добиться прогресса там, где это является самым выполнимым и важным; и общие информационные метрики, такие как Индекс Восприятия Коррупции Transparency International или Исследование Экосистемы на пороге тысячелетия ООН, чтобы помочь с предупреждением рисков, формированием приоритетов, и сопоставительным анализом работы.

Если международное сообщество сосредоточится только на одном из них, то намного более вероятно, что оно будет разочаровано результатами. Конечно, эти отдельные элементы не новы. Новинка находится в рассмотрении их как более широкой экосистемы международного сотрудничества, ряда модульных стандартных блоков, которые могут быть собраны в различных комбинациях, чтобы улучшить действие международной системы по различным проблемам.

Что это означает практически? Давайте возьмем изменение климата, возможно, самую трудную и важную общую проблему, и ту, где недостатки текущей международной системы наиболее очевидны.
За последние несколько лет мир потерял драгоценное время, сосредоточившись исключительно на получении нового многостороннего договора по климату, которое заменит Киотский протокол, первый ряд обязательств со стороны развитых стран в 2012 году. Даже если страны достигнут прорыва, результат, скорее всего, не будет достаточным для стабилизации средней температуры планеты на 2 градуса Цельсия по сравнению с доиндустриальным уровнем середины века, как рекомендуют ученые. Беспрецедентное изменение в том, как мы собираем и используем энергию, нужно будет скоро внедрить - в течение следующих 10 - 20 лет - и основать на политическом движении, которое, вероятно, можно достигнуть на переговорах ООН с 192 странами, но мы не собираемся делать это.

По этой причине, посткиотский климатический режим должен выглядеть совсем иначе, чем его предшественник. Он должна быть ориентированным не только сверху вниз - набор количественных национальных обязательств по сокращению выбросов, но и снизу вверх - набор механизмов и инициатив, способных трансформировать поведение в большинстве соответствующих секторов мировой экономики в течение следующих 10 до 15 лет. Правительства должны скоро создать ясность о преемнике Киото, но они должны иметь интенсивные партнерские отношения с деловыми кругами и гражданским обществом для создания вспомогательных учреждений, которые будут применять эффективные существующие технологии (и увеличить исследования в перспективных новых), создадут альтернативные источники средств к существованию для сообществ, склонных преобразовать влажные тропические леса в сельхозугодья, станут катализатором для частных инвестиций в инфраструктуру с низким содержанием углерода, и установят общий учет и стандарты маркировки продукта, которые позволят инвесторам и потребителям передавать производителям сигналы рынка в полной мере учитывать углеродные риски и затраты.

Другими словами мы нуждаемся в ориентированной на результаты, восходящей экономической стратегии, которая служила бы дополнением и опорой более процедурной, нисходящей, политической, которую министры по вопросам окружающей среды и министры иностранных дел изо всех сил пытались создать в Организации Объединенных Наций. Поскольку три четверти выбросов парниковых газов сконцентрированы в четырех секторах (энергетика, лесоводство, сельское хозяйство, и транспорт) и в 20 странах (по существу G 20), многостороннее соглашение, мягко говоря, необходимо. Но то, что срочно необходимо, это ряд общественно-частных механизмов, чтобы резко понизить нашу уверенность в интенсивных углеродных технологиях. Чтобы построить их, правительства должны будут организоваться более творчески, например, привлекая экономические команды, не только свои министерства по вопросам окружающей среды.

Такой междисциплинарный, многомерный подход может также вдохнуть новую жизнь в другую жесткую общую борьбу, от сражения против безработицы и неравенства до борьбы за улучшение образования, здоровья, и питания в бедных странах и тому, чтобы спасти океанское рыболовство от краха. Ключ в том, чтобы систематически исследовать, как мы можем поднять нашу игру на каждом уровне появляющейся международной системы.

Вот куда идет G-20 Только лидеры могут заставить различные вотчины министров и международных организаций, в которых они повелитили, согласовать стратегию и систематически использовать потенциал и ресурсы соответствующих негосударственных субъектов. И только G-20 сочетает в себе достаточно наиболее влиятельных лидеров, чтобы это произошло в рамках всей системы, даже, когда она по-прежнему пытается бороться с последствиями шока от кризиса. Глобальные дискуссии об изменении климата, Дохийском раунде торговых переговоров, реформах МВФ и Всемирного банка, финансирования Целей развития тысячелетия, а также макроэкономическом балансе, все по существу заблокированы и не в состоянии сильно прогрессировать дальше в своих отдельных бункерах. Тем не менее, все - развивающиеся, возникающие и развитые страны, - будут в выигрыше от их разрешения. Дуайт Эйзенхауэр, в роли верховного главнокомандующего союзными войсками во время Второй мировой войны, однажды сказал: "Всякий раз, когда я сталкиваюсь с проблемой, которую я не могу решить, я делаю ее сложнее". Это именно то, что лидеры должны сделать прямо сейчас: собрать комплексную программу, политическая выгода которой больше, чем сумма ее частей.

В 1944 задолго до конца войны, но после того, как ее течение развернулось, Соединенные Штаты предприняли ряд обсуждений в Думбартон-Оукс в Вашингтоне, округ Колумбия, и в Бреттон-Вудз, Нью-Хэмпшир. Целью было не что иное, как проектировать послевоенную международную безопасность и экономическую архитектуру. Эти конференции кажутся странными почти шесть с половиной десятилетий спустя. Они были замечательны не только потому, что они затачивали идеи, которые были позже приняты формально правительствами в форме Организации Объединенных Наций и учреждений Бреттон-Вудз, но также и из-за их интеллектуально экспансивного и относительно неофициального характера. Как раз когда правительства были заняты, заканчивая мировую войну, они собрали команды людей из правительственных структур, академических кругов, и бизнеса, чтобы участвовать в длительных обсуждениях, направленных на вывод фундаментальных уроков из неудач довоенного сотрудничества и проектирование новой, более здравой, международной безопасности и экономических учреждений.

Теперь, когда худшее из экономического кризиса, как представляется, позади, пришло время возродить экуменический дух Думбартон-Оукс и Бреттон-Вудз. Как раз когда правительства начинают раскручивать их фискальные и монетарные стимулирующие меры, они должны как следует призадуматься о том, как они могут адаптироваться к радикальным изменениям, которые быстро проходят мимо них.

Наиболее важным фактором будет сила воли. Версальский договор 1919 года - это наглядный урок того, что происходит, когда страны не в состоянии извлечь соответствующие уроки из истории и подняться над национальными интересами в период после международного кризиса. Лига Наций иллюстрирует то, что происходит, когда стремление к лучшему миру не сопровождаются соответствующей структурой и ресурсами. Дипломаты, ученые и промышленники собрались в Думбартон-Оукс и Бреттон-Вудз, изучили эти неудачи и решили не повторять их. Они избегали их, думая в структурных, а не возрастающих, и в системных, а не исключительно узких, категориях.

Сегодня мир оказывается перед той же самой основной проблемой. Международное сотрудничество - теперь общее дело, и это - время для всех нас, чтобы возвыситься над нашими непосредственными заботами и более серьезно задуматься над нашим вкладом в должным образом структурированную и снабжаемую общую систему 21-ого столетия. Мы, с большей вероятностью преуспеем в этом, если мы проявим практический, многогранный подход, уделяя больше внимания тому «как», нежели «что». Это может оказаться трудной задачей. Но ясно одно: мы не можем продолжать делать то же самое по-старому.