Тред №302200

БУРАТИНО БОЯН.
Перевод с древне-этрусского.
Изложена максимально приближённо к оригиналу.

7. Карабас схватил Буратино за руку и утащил в свою комнату, пожелав пиплам, чтобы они продолжали веселье. Пиплы пошли в дальнейший отрыв.
- А где моя плётка? - спросил Карабас Барабасов Буратино, когда они остались в комнате одни, - ты знаешь, что такое садо-мазо?
- Нет, - честно признался бот.
Тогда Барабасов ему всё и объяснил, попросив бота быть с ним жестоким, рыдая, Карабас просил не щадить его, ползая в ногах у Буратино, остервенело махавшего плёткой.
Когда Карабас насладился мучениями, то стал чихать на Буратино.
- Аап... аап... аап... - завыл Карабас Барабас, закатывая глаза, - аап-чхи!..
И он чихнул так, что пыль поднялась столбом с мебели. Когда доктор психологических наук начинал чихать, то уже не мог остановиться и чихал пятьдесят, а иногда и сто раз подряд.
От такого необыкновенного чихания он обессиливал и становился добрее.
Арлекин украдкой шепнул Буратино, через приоткрытую дверь:
- Жесть. Попробуй с ним заговорить между чиханьем...
- Аап-чхи! Аап-чхи! - Карабас Барабас забирал разинутым ртом воздух и с треском чихал, тряся башкой и топая ногами.
В кабинете Карабаса всё тряслось, дребезжали стекла, качались живописные картины и дипломы на стенах.
Между этими чиханьями Буратино начал подвывать жалобным тоненьким голоском:
- Чих-пых-улюлю, Барабасова люблю! Бедный я, несчастный, никому-то меня не жалко!
- Выхухоль деревянная! Перестань реветь! - крикнул Карабас Барабасов. - Ты мне ломаешь садо-мазо... Аап-чхи!
- Будьте здоровы, доктор, - всхлипнул Буратино.
- Спасибо... А что чилдрен - олды у тебя живы? Аап-чхи!
- Апсва? У меня никогда, никогда не было мамы, добрый доктор. Ах, я несчастный! Фыбырдык йокмамбыковый! - И Буратино закричал так пронзительно, что в ушах Карабаса Барабасова стало колоть, как иголкой. Он затопал подошвами.
- Шатдаун полено! Перестань визжать, вудмен, говорю тебе!.. Аап-чхи! А что - отец у тебя жив?
- Мой бедный отец видный боян ещё жив, добрый доктор. Ынц чихпых-улюлю!
- Воображаю, каково будет узнать старому троллю, что ты оказался в сетях у Карабаса ... Аап-чхи!
- Йок мамбык! Мой бедный отец всё равно скоро умрёт от голода, холода и фимоза головного мозга. Кнопкиндыр! Я его единственная опора в старости. Пожалейте, отпустите меня, доктор. Ехехех!
- Чувырло! Десять тысяч ударов плёткой! - заорал Карабас Барабасов. - Ни о какой жалости не может быть и речи. Садо-мазофак превыше этого. Полезай в койку, как в очаг любви.
- Фыбырдык! Заботливый доктор, я не могу этого сделать.
- Почему? Жертва столярного аборта! - спросил Карабас Барабасов только для того, чтобы Буратино продолжал разговаривать, а не визжал в уши.
- Ехехехехех! Доктор, я уже пробовал однажды сунуть нос в очаг и только проткнул дырку.
- Ниасилил! Что за чушь! - удивился Карабас Барабасов. - Как ты мог носом проткнуть в очаге дырку? Вудмен!
- Йок мамбык! Потому, добрый доктор, что очаг и котелок над огнём были нарисованы одним талантливым художником реалистом на куске старого холста, так убедительно, что я обознался. Наверно, это был Илья Ефимович Репин. Помните его картину «Не ждали»?
- Аап-чхи! - чихнул Карабас Барабасов с таким шумом, что Пьеро отлетел налево, Арлекин – направо от дверей, а Буратино завертелся волчком.
- Жжош! Причём тут Репин? Кого не ждали? Где ты видел очаг, и огонь, и котелок талантливо нарисованными на куске холста? – посыпались вопросы от сексопатолога.
- Фыбырдык! В мастерской моего папы Карло.
- Твой отец - марксистский боян Карло! - Карабас Барабасов вскочил со стула, взмахнул руками, борода его разлетелась. - Так, значит, это в мастерской старого коммуняки Карло находится потайная...
Но тут Карабас, видимо, не желая проговориться о какой-то тайне, обоими кулаками заткнул себе рот. И так сидел некоторое время, глядя выпученными вращающимися глазами на Буратино.
- В баш, - сказал он, наконец, - я возьму тебя в дело, будешь ботом у меня боянить. Я тебе дам хороший оклад, Буратино. Мало того...
Он залез под бороду в жилетный карман, вытащил пять зелёных стошек и протянул их Буратино:
- Стопитцот. Мало того... Возьми эти деньги и отнеси их Карло. Кланяйся и скажи, что я прошу его ни в коем случае не умирать от голода и холода и самое главное - не уезжать из его мастерской, где находится очаг, нарисованный на куске старого холста. Ступай, выспись и утром пораньше беги домой.
Буратино положил пять купюр  в карман и ответил с вежливым поклоном:
- Чих-пых-улюлю – Карабасова люблю! Благодарю вас, доктор. Вы не могли доверить деньги в более надёжные руки...
Арлекин и Пьеро отвели Буратино в общую спальню, где пиплы опять начали обнимать, целовать, толкать, щипать и опять целовать Буратино, так непонятно избежавшего страшного садо-мазофака.
Он шёпотом говорил пиплам:
- Чихпых! Здесь какая-то тайна.

прдлжн слдт