Тред №310427

Ещё один материал, считаю, актуальный в свете боевых действий в Ливии:

http://www.zn.ua/new…07#article

СПЕЦКОМАНДИРОВКА ГЕНЕРАЛА ТАРАНЕНКО

Сергей Бабаков «Зеркало недели» №40, 03 октября 1998

начало

[color=blue]О работе советских военных в Ливии рассказывает кандидат военных наук, профессор кафедры военного искусства Академии Вооруженных Сил Украины генерал-майор в отставке Николай Алексеевич ТАРАНЕНКО.

- Знаю, что в так называемые «спецкомандировки» попадали далеко не все офицеры. Как проходила подготовка к такой работе за рубежом?

- По-разному. Знаю людей, которые годами стремились к таким поездкам, месяцами проходили оформление, а у меня все получилось иначе. В 1977 году я проходил службу в должности первого заместителя командующего танковой армией в Житомире. В один из дней конца июля меня срочно вызвали в Москву в 10-е главное управление Генерального штаба, которое занималось загранкомандировками. На следующий день был в столице. В управлении мне предложили двухлетнюю командировку в Ливию в качестве старшего группы советских военных специалистов. К тому времени в моей жизни сложились такие чрезвычайные для меня обстоятельства, что я сразу, без долгих раздумий согласился.

- Что же это были за обстоятельства?

- Давайте пока отложим этот вопрос. И сегодня, хоть прошло больше двадцати лет, о них тяжело вспоминать.

- А как проходила ваша подготовка к работе в Ливии?

- В течение дня побывал на нескольких инструктажах. На них узнал, что на тот момент между Ливией и Египтом сложились напряженнейшие отношения. Назревал вооруженный конфликт. Для СССР он был крайне нежелателен: хотя отношения с Египтом тогда разладились, в стране еще находились советские военные советники во главе с генералом Боковиковым. Они заканчивали передачу египтянам техники и материальных средств. Там оставалось еще много наших боеприпасов и горюче-смазочных материалов. Все это надо было как-то спасать. К тому времени и в Ливии тоже работали советские специалисты. Мне в общих чертах рассказали о стране, подчеркнув, что живет она по строгим мусульманским канонам и, в частности, предусмотрена смертная казнь за нарушение «сухого» закона.

- А кто вас инструктировал?

- Несколько человек. Заведующий военным отделом ЦК КПСС генерал-полковник Савинкин рассказал немного о стране, подчеркнул, что в Ливии строится социалистическое общество. Как раз незадолго до этого — с марта 1977 года — Ливийская Арабская Республика стала называться Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирией. Главу государства полковника Муамара Каддафи Савинкин охарактеризовал как непредсказуемого, бестолкового человека. Самый короткий разговор был с начальником 10-го главного управления генерал-полковником Скориковым. Он лишь спросил меня о том, где я учился, в каких должностях служил. «Имей в виду, — говорит — если не справишься — это конец твоей карьеры. Ты первый советский генерал, который едет в Ливию, и, надеюсь, не подведешь». Оба генерала ссылались на то, что основные инструкции даст начальник Генерального штаба генерал армии Огарков. Николай Васильевич меня знал. Во время учений «Осень-74» я принял командование танковой армией вместо заболевшего командующего и успешно справился с этими обязанностями. Встретившись с ним в тот раз, хотел было записать, что он будет говорить, но Огарков остановил «Такое не записывают!». Мне была поставлена задача: принять все возможные меры к тому, чтобы избежать войны между Ливией и Египтом. Я должен был организовать работу советских специалистов по обучению ливийских подразделений и обеспечить эффективное освоение ливийцами поставляемой из СССР военной техники. На прощание Огарков сказал: «Вам поручается дело государственной важности. Из этого и исходите в своей работе!».

- А какие именно меры надо было предпринимать для предотвращения войны? Вам об этом рассказали?

- Нет. Указание было такое: разобраться с ситуацией на месте и действовать в соответствии с обстановкой. Вся моя подготовка к поездке заняла менее суток. Позвонил жене и сыну, получил заграничный паспорт, сдал на хранение партбилет и на следующий день с двумя сотрудниками своего будущего аппарата вылетел в Будапешт, а оттуда в Триполи. Там нас никто не встретил. Услышали знакомую речь — кто-то из посольских встречал своих — с ними и добрались до места. Для работников посольства наш приезд был полной неожиданностью. Общение с послом — не помню уже его фамилию — меня сильно насторожило и озадачило. «Нас здесь, — говорит — полностью изолировали. Руководство страны с нами не считается. Чем занимаются здесь ваши военные специалисты — я не знаю». Поговорил с одним работником посольства, вторым, третьим — ничего утешительного. Думал, внесут ясность сотрудники военного атташата, но и они ничем не порадовали. Им разрешали перемещаться только по городу в радиусе 10 или 15 километров от посольства и все. Ситуацией по стране атташат владел только в общих чертах. Попросил их помочь встретиться с Каддафи, но они только развели руками.

- В чем же дело? Строят социализм и так обходятся с дипломатами первого социалистического государства?

- В этом-то и пришлось мне разбираться в первые месяцы. На тот момент в стране находилось около 350 наших военных специалистов. Небольшими группами они работали по всей стране. Одних старших групп я вызвал к себе в Триполи, к другим съездил сам. При этом заметил, что за мною следят и не особо при этом маскируются. Поездки, общение, наблюдения: постепенно картина начала вырисовываться. К моменту моего приезда Советский Союз поставил в Ливию большое количество современной военной техники и оружия. Приведу лишь один пример. В Союзе в то время были еще дивизии, вооруженные танками Т-62, а в Ливию уже поставили самые современные машины Т-72, имевшие 125-миллиметровую пушку и автоматический механизм заряжания. Такая же ситуация была и по многим другим видам вооружения, особенно авиационным. При этом Ливия исправно платила доллары за поставляемую ей технику и была по этому показателю на втором месте после Ирака. Кроме наших специалистов в стране работали поляки, чехи, румыны, пакистанцы, северокорейцы. Пакистанский и югославский генералы были на правах советников при министре обороны. Как стало со временем понятно, в военных специалистах ливийское руководство хотело видеть людей, помогающих овладеть всей этой техникой и не более того. Наше же посольство, по указанию Москвы, пыталось влиять на Каддафи и его окружение, а эти попытки вызывали самую негативную реакцию. Скажу, что Каддафи даже не принял у посла верительных грамот, не приглашал его на официальные мероприятия. Помощи в организации своей работы мне было ждать неоткуда.

- Что же вы предприняли в той обстановке?

- Прежде всего доложил в Москву по полному кругу, то есть — Брежневу, Косыгину, Громыко, Андропову, Устинову: «Никаким социализмом, в нашем его понимании, здесь и не пахнет. В стране неограниченная власть Каддафи и его группы. Советской техники навезено множество, но хранится она безобразно. Наши люди — придаток к машинам и только. Вмешиваться в организацию обучения и воспитания ливийской армии они не имеют возможности». Отправил шифровку, а сам стал искать контакты с руководством Ливии. Без них решать поставленные мне задачи было невозможно. Помог мой переводчик — майор Стротилов. Он всю жизнь проработал в арабском мире, хорошо знал все его особенности. Стротилов подсказал, что надо встретиться с двоюродным братом Муамора Каддафи. Он и помог организовать встречу с Мифтахом Али Абделла Каддафи. По моему предложению проходила она за городом, в поле, куда мы выехали на машинах. Говорю ему: «Я не политик, не разведчик. Я — профессиональный военный. Не делаю секрета — генерал. До приезда в Ливию был первым заместителем командующего танковой армией, а это 1,5 тысячи танков, столько же стволов артиллерии, пехота, ПВО и так далее. Хорошо знаю свое дело и хочу помочь вам освоить советскую технику. При том количестве, которым вы располагаете, без помощи советских специалистов вам не обойтись, а я уже три месяца в стране, но пока не могу должным образом организовать их работу. Более того, я сам до сих пор не устроен: ни машины, ни средств связи, ни гостиницы. Помоги мне встретиться с Каддафи для обсуждения этих вопросов.» Мифтах обещал содействие.

- И выполнил свое обещание?

- По-видимому, да. Точно судить трудно, потому что в это время резко обострились отношения между Ливией и Египтом. Назревал вооруженный конфликт. Тут же меня находит командующий ПВО Ливии генерал Джума Ават Идрис. В свое время он и генерал Скориков подписали договор об оказании ливийцам помощи в освоении поставляемой советской техники. На тот момент это был единственный документ по военно-техническому сотрудничеству, который был у меня на руках. Находит, многократно извиняется: «Я даже не знал, что вы приехали, в каких условиях живете». Тут же мне предоставляют машину, место в лучшей гостинице (а до этого я жил то у одного, то у другого специалиста) и приглашают на центральный командный пункт ПВО. Входим в зал, на планшете высвечивают сложившуюся на тот момент боевую обстановку и говорят: «Просим вас принять меры по отражению воздушного удара Египта по военной базе в Тобруке. Он ожидается завтра в 10.00» Можете представить мое положение. Я главный военный специалист, а не советник. Принимать участие в боевых действиях без разрешения Москвы не имею права. По телефону такой вопрос не обсудишь — надо посылать шифровку, а это, по опыту, туда и обратно — двое суток, а до ожидаемого нападения остается 14 часов. С другой стороны, если не отразить воздушную атаку — двинутся вперед сухопутные силы египтян, а это уже война, которую, как помните, мне надлежало предотвратить.

Начал, как и учили в военном училище и двух академиях, с оценки обстановки. Связался с нашими офицерами на местах. Из докладов стало известно, что все специалисты, кроме советских, покинули накануне военные базы и уехали в Бенгази и Триполи. А к каждому нашему ливийцы приставили вооруженного охранника и предупредили, что если попробуют покинуть боевые посты — будут расстреляны. В такой ситуации, когда люди оказались заложниками, у меня оставался только один путь. Дал команду все средства ПВО привести в полную боевую готовность, усилить некоторые направления, собрать дополнительное количество ракет. Подключил к этой работе специалистов, работавших в военно-морских силах. Принимая во внимание, что ливийцы только начали осваивать оружие ПВО, указание всем дал такое: «Наведение ракет осуществлять самим, но кнопки пуска пусть нажимают ливийцы. Вплоть до того, что брать их за руку и подносить палец к нужной кнопке». Началась подготовка.

- Советского посла вы поставили в известность о таком развитии событий?

- Уже когда принял решение. Он одобрил мои действия. К тому времени в посольстве произошла замена руководства. Новый посол Анатолий Васильевич Анисимов был опытный дипломат, хорошо знал Африку, был старше меня по возрасту. Выслушал мой рассказ и говорит: «Я этот арабский мир знаю. После всех этих дел они или полюбят тебя, или уничтожат. Теперь крепись, сынок!» С этим напутствием я и возвратился на командный пункт... В 10.00 мне поступил последний доклад от наших специалистов о готовности, а в 10.02 со стороны Средиземного моря появились египетские самолеты. Это были Ту-16, Су-7, МиГ-19 и даже самые современные на тот момент Миг-21. Все советского производства. И вот за 52 минуты было сбито 37 самолетов! 9 летчиков — и среди них даже один бригадный генерал — попали в плен. Египтяне потом долго не могли прийти в себя. Ни о каком наступлении сухопутных сил речь уже и не шла. Техника наша показала себя исключительно хорошо. Позже мне рассказывали, что если для увеличения вероятности попадания запускалось по две ракеты, то одна поражала самолет, а вторая — самые крупные его обломки.

- А как московское руководство отреагировало на эти события?

- В Москву я доложил, что в сложившейся обстановке принял решение отразить удар. Результаты такие-то. В ответной шифровке обошли оценку законности моих действий, но выразили сомнение по поводу количества сбитых самолетов. Самолюбие мое было задето. Попросил у ливийцев помощи в изготовлении снимков и отправил в Москву фотографии сбитых летчиков и обломков самолетов. Оттуда распоряжение Огаркова: на деле поставить крест и ни в коем случае не распространяться о том, что там произошло, а тем более об участии во всем этом советских специалистов... Через несколько дней Каддафи устроил прием. Вручил награды нашим специалистам. Наградил орденом и меня. В присутствии всех собравшихся обнял и говорит: «Аллах помог мне и прислал как раз того человека, который нужен». С этого приема моя жизнь переменилась. Я получил возможность перемещаться по всей стране, бывать в воинских частях, организовывать работу наших людей так, как считал нужным.