Тред №385165

Владимир Путин:

После развала Советского блока Россия должна была вписываться
в глобальное разделение труда, где основные центры силы и пропорции
сложились без нее – больше того, сложились в противостоянии с СССР.
Рынки развитых стран оказались защищены множественными барьерами,
направленными на защиту собственных интересов.
Дополнительной проблемой для интеграции в мировую экономику
оказалась разница технологических стандартов.
В этих условиях мы смогли, тем не менее, построить экономику,
которая стала органичной частью мировой.
Смогли сделать это в основном за счет наших природных ресурсов.
Больше четверти ВВП России – это результат продажи на мировом рынке
1. газа,
2. нефти,
3. металлов,
4. леса,
5. других сырьевых продуктов или продуктов первого передела.
Сегодня Россия зависит от мировой экономики,
интегрирована в нее очень сильно – сильнее, чем большинство других стран.
Иметь экономику, которая не гарантирует нам ни стабильности, ни суверенитета,
ни достойного благосостояния - для России непозволительно.
Нам нужна новая экономика, с конкурентоспособной промышленностью
и инфраструктурой, с развитой сферой услуг, с эффективным сельским хозяйством.
Экономика, работающая на современной технологической базе.
Нам необходимо выстроить эффективный механизм обновления экономики,
найти и привлечь необходимые для неё огромные материальные и кадровые ресурсы.
При этом в диверсификации экономики
мы не можем рассчитывать на протекционистские меры.
И не потому, что вступили в ВТО.
Мы вступили туда именно потому, что имеем экономику,
сильно зависимую от внешнего рынка и в производстве, и в потреблении.
Но высокие импортные пошлины оплачивают наши граждане и наши предприятия.
Чрезмерный протекционизм всегда приводит к застою, низкому качеству и к высоким ценам.
Россия обязана занять максимально значительное место в международном разделении труда
не только как поставщик сырья и энергоносителей,
но и как владелец постоянно обновляющихся передовых технологий
как минимум в нескольких секторах.
Иначе будем постоянно терять ресурсы, выплачивая их за новые,
все более сложные и дорогие технологии промышленных товаров,
материалов и медицинских препаратов, которые не умеем создавать сами.
При этом доля мирового валового продукта, принадлежащая таким технологиям,
будет расти, а сырьевых товаров и традиционных услуг – сокращаться.
Для возвращения технологического лидерства
нам нужно тщательно выбрать приоритеты.
Кандидатами являются такие отрасли, как
1. фармацевтика,
2. высокотехнологичная химия,
3. композитные и неметаллические материалы,
4. авиационная промышленность,
5. ИКТ,
6. нанотехнологии.
Разумеется, традиционными лидерами, где мы не потеряли технологических преимуществ,
являются наша атомная промышленность и космос.
Список не закрыт – все зависит от конъюнктуры мирового рынка
и не в последнюю очередь – от инициативы предпринимателей и работников самих отраслей.
Именно приоритетами промышленной политики
были продиктованы наши действия по созданию крупных госкорпораций
и вертикально интегрированных холдингов – от Ростехнологий и Росатома до ОАК и ОСК.
Цель была – остановить развал интеллектуальных отраслей нашей промышленности,
сохранить научный и производственный потенциал
за счет консолидации ресурсов и централизации управления.
Эта цель может считаться достигнутой.
Мы должны были собрать формально принадлежавшие государству
разрозненно управляемые активы,
зачастую потерявшие связь с научными и конструкторскими центрами.
Итогом реализации стратегий отраслевых холдингов должно стать
создание глобально конкурентоспособных корпораций,
высоко капитализированных,
нашедших и расширяющих свое место на мировом рынке.
Именно такие корпорации, сочетающие деятельность
начиная от перспективных исследований и разработки продукции
и заканчивая производством, поставкой
и обслуживанием высокотехнологичного продукта,
владеют сегодня мировым рынком авиастроения,
судостроения, компьютерных технологий,
фармацевтики, медицинской техники.
Они же дают заказы малым инновационным компаниям,
скупают удачные стартапы.
Пока большинство интегрированных структур
не стали ни глобально конкурентоспособными,
ни высоко капитализированными, ни даже устойчиво прибыльными.
Мы не собираемся бросать начатое на полдороге – кое-где, как в авиапроме,
непростой процесс консолидации активов удалось завершить только сейчас.  
Но очевидно, что назрел аудит жизненности каждого такого проекта.
Сегодня им необходим топ-менеджмент с высокими компетенциями в инновационном бизнесе.
Хотел бы подчеркнуть:
усилия государства были направлены на восстановление возможностей России
конкурировать в секторах, где на глобальном рынке – всего несколько игроков.
Ни о каком подавлении частной инициативы речь не шла – ее в этих секторах просто не было.
Ошибочно на основании нашей работы по собиранию, реструктуризации
и предпродажной подготовке активов делать выводы о разрастании госкапитализма.
По каждой компании у нас сегодня есть план по их реорганизации, выводу на рынок.
Часть их будет превращена в публичные компании
с последующей продажей пакетов акций.
Это затронет Ростехнологии, Росавтодор, Росатом в его гражданской части
и ряд других госкорпораций.
Это работа не одного дня, но и тянуть ее до бесконечности мы не можем.
Считаю возможным до 2016 снизить долю участия государства
в некоторых сырьевых и завершить процесс выхода из капитала
крупных несырьевых компаний,
которые не относятся к естественным монополиям и оборонному комплексу.
Мы рассчитываем на активное участие российского капитала
в приватизации и дальнейшем развитии высокотехнологичных активов.
Одновременно надо искать покупателей среди глобальных инвесторов,
которые готовы были бы не только вкладываться в научно-производственную базу,
а принести свои связи, свое место на крупных международных рынках.
Опыт успешной модернизации экономики таких стран, как Корея и Китай,
показывает, что толчок от государства нужен,
что его эффект перевешивает риск ошибиться.
Конкуренция, которая лежит в основе современной экономики,
базируется на том, что корпорации-разработчики
и владельцы передовых технологий стремятся не допускать
потребителей этих технологий к тому, что можно назвать «технологическим ядром».
А это не только опытные разработки – это и полный цикл обслуживания технологий.
Мы это увидели на своем примере, когда в условиях кризиса
наши российские компании пытались купить ряд активов за рубежом.
Как только речь заходила
о технологических комплексах полного цикла – пусть даже
в автомобильной промышленности – наши западные партнеры немедленно включали «красный свет».
Продавая новейшие технологические разработки, фирма-поставщик,
как правило, стремится оставить за собой
все сколько-нибудь сложные элементы
обслуживания оборудования и технологических процессов.
Покупатель, таким образом, попадает не только в технологическую,
но в экономическую зависимость от поставщика.
Если какая-то страна оказывается аутсайдером
в передовых технологических решениях,
она несет постоянные экономические потери.
Даже если на ее территории
расположены сборочные производства – львиная доля прибыли
уходит туда, где расположены головные офисы, лаборатории и конструкторские бюро.
Поэтому развитые страны работают на принципах технологической кооперации.
Их взаимная зависимость укрепляет экономическую и политическую стабильность.
Все производители промышленных товаров
должны ясно понять – время национальных рынков прошло.
Уютных ниш больше не будет.
В высокотехнологичном производстве существует только один, глобальный рынок.
Российская экономика может не только покупать – она может порождать инновации.
Наше место в будущем мире зависит от того, используем ли мы свои возможности.
1. Высокий уровень образования населения;
2. огромное наследие фундаментальной науки;
3. наличие инженерных школ;
4. сохранившаяся во многих отраслях
база опытного производства – мы обязаны задействовать все эти факторы.
Восстановление инновационного характера нашей экономики
надо начинать с университетов – и как центров фундаментальной науки,
и как кадровой основы инновационного развития.
Международная конкурентоспособность нашей высшей школы
должна стать нашей национальной задачей.
Мы должны иметь к 2020 году несколько университетов мирового класса
по всему спектру современных материальных и социальных технологий.
Это значит, необходимо обеспечить устойчивое финансирование
университетских научных коллективов и международный характер этих коллективов.
Российские исследовательские университеты
должны получить ресурсы на научные разработки в размере 50%
от своего финансирования по разделу «Образование» - как их международные конкуренты.
Исхожу из того, что одновременно будем проводить
продуманную и согласованную с экспертным сообществом
и общественностью реструктуризацию всей отрасли профессионального образования.
Будет в несколько раз – до 25 миллиардов рублей в 2018 г. - увеличено
финансирование государственных научных фондов,
поддерживающих инициативные разработки научных коллективов.
Размеры грантов должны быть сопоставимыми с тем, что предоставляют своим ученым на Западе.
Вторая сторона технологической модернизации – это максимально быстрое
освоение импортируемых технологий.
Есть уже несколько наглядных примеров импорта передовой технологической культуры.
Мы имеем неплохой опыт промышленной сборки автомобилей – сегодня
уже половина «иномарок» собрана руками российских рабочих,
а наши потребители забыли и думать о разнице в качестве сборки «здесь» и «там».
Теперь дело – за локализацией и созданием здесь, в России, центров технологического развития.
Большая часть бытовой техники известных фирм производится в России,
крупнейшие фирмы-производители пищевой продукции
продают у нас исключительно продукцию местного производства.
Для нас важно, чтобы лидеры мирового технологического рынка
перешли от первой стадии – восприятия России как интересного и емкого рынка
и второй стадии – инвестирования в локализацию производства – к третьей – стали бы
здесь, в России, создавать новые технологии и новые продукты.
Но они придут сюда только в том случае, если увидят конкурентоспособные
на мировом уровне технические университеты и научные центры.