Тред №478872

В МИД РФ:

       Интервью директора Третьего департамента стран СНГ МИД России А.В.Стерника
                    газете «Коммерсантъ», опубликованное 18 октября 2012 года
1974-18-10-2012
Вопрос: Есть мнение, что Центральная Азия все больше становится ареной соперничества России, США и Китая.
Вы с таким мнением согласны?
На чьей стороне преимущество?
Ответ: Да, эксперты нередко об этом говорят.
На мой взгляд, налицо эффект, когда за деревьями не видят лес.
В Центральной Азии происходит то, что имеет место во всем мире: состязание идей, концепций, геополитических проектов.
Победит в нем тот, кто предложит наиболее привлекательные и прагматичные варианты сотрудничества, не ограничиваясь словами.
Россия готова вкладывать серьезные материальные ресурсы в развитие этого региона, в укрепление его безопасности и, что не менее важно, в сохранение уникального своеобразия центральноазиатских многонациональных и многоконфессиональных обществ.
Западные страны приоритетом считают продвижение демократических ценностей, формирование гражданского общества, внедрение свободной торговли — иными словами, развитие по собственному шаблону капиталистической формации.
Китай делает упор на инвестиционные проекты и кросс-граничное взаимодействие, декларируя принципы социальной справедливости и экономического прагматизма.
Можно упомянуть Индию, Турцию, Иран, Пакистан, Израиль.
Все они справедливо усматривают в этом регионе возможности для обеспечения своих интересов.
Вопрос: А между этими игроками и Россией противоречия есть?
Ответ: Непреодолимых нет.
Разумеется, до тех пор, пока это приемлемо для самих государств Центральной Азии и не направлено на дискредитацию успешных форм взаимодействия России со странами региона.
Вопрос: Часто говорят, что у России отсутствует внятная стратегия в Центральной Азии.
Ответ: На мой взгляд, мы придерживаемся последовательной доктрины и практики ее реализации.
Серьезный аналитик без труда вычленит системность в российской политике на пространстве СНГ и в Центральной Азии, в частности.
Она отражена в блоке ключевых документов, начиная
- со Стратегического курса России с государствами-участниками СНГ 1995 года,
- Концепции нашей внешней политики,
- Стратегии нацбезопасности,
- Военной доктрины и заканчивая
- федеральным законом о госполитике в отношении соотечественников.
Можно упомянуть «секторальную» Стратегию государственной антинаркотической политики и даже Энергетическую стратегию России на период до 2030 года, в которых упомянут регион.
В настоящее время в соответствии с Указом президента «О мерах по реализации внешнеполитического курса» ведется работа над новой редакцией Концепции внешней политики.
Вопрос: Вы имеете в виду Указ от 7 мая?
Ответ: Совершенно верно.
В ней мы будем предлагать уделить отдельное внимание центральноазиатскому направлению в разделе СНГ с учетом новых установок президента и нашей окрепшей ресурсной базы.
Ну а цели нашей политики в регионе просты и понятны: безопасность, экономическая интеграция, развитие, благополучие наших соотечественников, которых насчитывается более 5 млн. человек.
Вопрос: Это во всех государствах Центральной Азии?
Ответ: Да.
Иными словами, через укрепление партнеров мы стремимся сами прирастать и экономически, и в других отношениях.
Каким образом?
Прежде всего, путем обновления модели сотрудничества на двусторонней основе и в межгосударственных объединениях: ШОС, евразийских интеграционных институтах, ОДКБ.
Вопрос: Цели-то может и ясны, но российскую внешнюю политику в этом регионе часто критикуют.
Ответ: Аргумент не нов, но что происходит на практике?
При всех недостатках, за которые — оправданно или нет — критикуют нашу внешнюю политику, ни один из крупных «игроков» так и не сумел предложить для этого региона более эффективной модели коллективной безопасности, чем ОДКБ, в сочетании с «сетевыми» и двусторонними соглашениями с Россией в оборонной, военной и военно-технической сферах.
В экономике то же самое.
Недавние визиты Президента России В.В.Путина в регион показали:
Россия, пожалуй, единственный, кто готов не на словах, а на деле стимулировать экономический рост стран Центральной Азии.
Всмотритесь в итоги визитов.
Речь теперь идет отнюдь не о торговле сырьем, а о структурном укреплении экономик партнеров, причем в ключевых для их роста отраслях.
В этих целях началась «перезагрузка» работы межправкомиссий по торгово-экономическому сотрудничеству, существенно поднят уровень нашего председательства в этих органах.
Мы будем приветствовать серьезные проекты от наших партнеров.
Разумеется, такое сотрудничество должно представлять собой улицу со встречным движением.
Партнеры должны обеспечить благоприятную инвестиционную среду, добросовестно выполнять взятые обязательства.
Вопрос: США вовлекают страны Центральной Азии в свою орбиту согласием финансировать разные проекты, обещаниями поставок оружия.
Китай берет постепенной экономической экспансией и предоставлением кредитов.
Какие козыри есть у России помимо связей со времен СССР?
Ответ: Разумеется, у России нет волшебной палочки.
Но есть ясность того, по каким векторам мы будем выстраивать рациональную модель сотрудничества со странами Центральной Азии.
Ее преимущество в гибком сочетании различных по степени продвинутости режимов взаимодействия: рамочные нормы обеспечивает СНГ, костяк обороны и многофункциональной безопасности — ОДКБ, передовую интеграцию — Таможенный союз и единое экономическое пространство, охват соседей по региону происходит с помощью ШОС.
Такая модель — «не домоседная мудрость», которая, по классику, недалеко ушла от глупости, а производная от опыта.
Она по определению тоньше любых трескучих схем и клише, типа Большой Центральной Азии и тому подобного, в которых больше лозунгов, чем реального наполнения.
Вопрос: Есть мнение, что, форсируя интеграцию на постсоветском пространстве, Россия лишь хочет возродить СССР в новой форме.
Ответ: У России нет ревизионистских планов или желания принудить кого-либо к сотрудничеству.
Кстати, идея Таможенного союза принадлежит Президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву, а вовсе не кремлевским политтехнологам.
Да, российская экономика наиболее мощная в треугольнике России, Белоруссии и Казахстана, да и в рамках ЕврАзЭС.
Но и обязательства наши пропорционально выше.
Скажем, в Антикризисном фонде ЕврАзЭС, если не ошибусь, из 10 млрд.долл. США более семи обеспечивает Россия.
Это норма.
Ведь никто из серьезных специалистов не драматизирует тот факт, что Франция и Германия всегда будут локомотивами Европейского союза.
На фоне рецессии интеграция — единственное, что дает возможность сообща повысить нашу экономическую защищенность, устойчивость и конкурентоспособность.
Вопрос: Одно из государств региона — Узбекистан — явно дрейфует в сторону США.
Вашингтон при этом хоть и говорит, что «долгосрочных» военных объектов там не будет, но, судя по всему, переговоры о неких временных базах ведет.
Появление таких объектов противоречит интересам России.
Ответ: Не надо упрощать.
Узбекистан для России весьма важный партнер.
Он оказывает стабилизирующее влияние на ситуацию в Афганистане, способен вносить весомый вклад в борьбу с наркотрафиком.
Не говорю уже о том, что эта крупнейшая по населению страна Центральной Азии стоит на четвертом месте среди торговых партнеров России в СНГ.
Действительно, Узбекистан принял суверенное решение о приостановке участия в ОДКБ.
Нам будет его не хватать.
Сейчас членами этой организации рассматривается данное обращение.
Но это едва ли перечеркивает иные возможности для развития двустороннего военно-технического сотрудничества, взаимодействия в оборонной сфере.
Мы, кстати, отслеживаем ход подготовки Концепции внешней политики Узбекистана.
В ней, если верить СМИ, речь пойдет о приоритетности сотрудничества с Россией и странами СНГ, а также о недопустимости размещения на территории Узбекистана объектов военной инфраструктуры третьих стран.
Все это — весомые положения.
Вопрос: И вы полагаете, что эти принципы будут актуальны после 2014 года?
Ответ: Разумеется, все испытывают на себе влияние фактора «Афганистан-2014», когда должен состояться вывод основных сил международной коалиции из этой страны.
Видимо, на подходе некий «момент истины», когда страны должны определиться в выборе оптимальных путей обеспечения своей безопасности.
Вопрос: Россия свой выбор уже сделала?
Ответ: ОДКБ!
Кстати, чем раньше это поймут остальные, тем лучше.
С уходом войск НАТО из Афганистана в полный рост встанет проблема надежной «секьюритизации» их бывшей зоны ответственности.
На мой взгляд, тесное сотрудничество НАТО, военных структур ЕС, Афганистана и Пакистана с ОДКБ, в том числе по наркотрафику, наиболее логичное решение.
Россия считает, что в одиночку ни ей, ни кому-то еще не под силу купировать возможные вызовы и угрозы безопасности в случае, если ситуация в Афганистане будет развиваться по негативному сценарию.
Нам просто не обойтись без сотрудничества между основными игроками — США, ЕС, членами ШОС, Индией, Пакистаном и, разумеется, Афганистаном.
Но происходить все это должно при условии транспарентной и понятной линии действий всех партнеров в регионе.
В России исходят из того, что состав и размеры военного присутствия нерегиональных стран в Центральной Азии должны соответствовать решаемым задачам.
Не стоит забывать, что их появление в регионе было связано с проблемой движения «Талибан», и по мере ее купирования оснований для военного базирования здесь просто не останется.
Вопрос: Но как ожидать в этой связи какой-то пророссийской позиции от Узбекистана, если он и так все время занимал особую позицию в отношении интеграции на постсоветском пространстве и чуть ли не саботировал решения ОДКБ.
Ответ: Мы с уважением относимся к суверенным решениям, которые принимаются любым членом организации, в том числе Узбекистаном.
Но именно в таких ситуациях и проявляется преимущество избранной нами модели взаимодействия.
Утрачивая какой-то один канал, мы гибко перенастраиваем наше сотрудничество на другой — в данном случае на двусторонний и в рамках ШОС.
Кроме того, Узбекистан проявляет большой интерес к вступлению в зону свободной торговли СНГ.
От этого проекта многие ожидают значительного экономического эффекта.
Очевидно, что продукция стран региона на рынках СНГ будет востребована больше, чем где-либо еще, из-за высокой конкуренции и товарной перенасыщенности на многих других площадках.
Такая зона способна стать стимулом ухода от однобокого сырьевого сотрудничества, открыть товарам государств ЦА емкий рынок Содружества.
Иными словами,
широкий арсенал средств взаимодействия и есть неоспоримое преимущество России перед любым другим игроком в Центральной Азии.
Добавьте к этому нашу географическую и историческую близость, и станет ясно: кроме нас самих, по-серьезному делить ответственность за ситуацию в регионе никто не сможет и не будет.
Отсюда можно вывести осовремененную формулу нашей политики в Центральной Азии:
более сильные партнеры — в интересах самой России.
Их экономическая и военная безопасность — это и наша безопасность.
Словом, налицо беспроигрышный, взаимовыгодный вариант.
С этим подходом как раз и связана готовность нынешнего руководства России вкладываться по-крупному в потенциал стран Центральной Азии, идти на сближение с ними настолько, насколько они сами готовы.
Вопрос: Все-таки по Узбекистану не совсем понятно.
Скажем, если в декабре будет каким-то образом официально оформлен его выход из ОДКБ и там появятся какие-то временные объекты США, как отреагирует Россия?
Ответ: Мы с уважением будем относиться к выбору узбекского руководства.
Какие-то прогнозы строить сейчас преждевременно.
Надо посмотреть, сколь последовательными будут практические шаги Ташкента в соответствии с теми заявлениями, которые он делает в последнее время.
Вопрос: Перейдем к Таджикистану: недавно эту страну посетил Президент России В.В.Путин.
Россия добилась продления аренды 201-й базы, а Таджикистан — уступки в миграционном вопросе и обещания рассмотреть возможности российских инвестиций в энергетику.
Это две взаимосвязанные вещи?
Баш на баш?
Ответ: Я уже отмечал, что сильный, подготовленный к геополитическим перегрузкам союзник отвечает интересам и самой России, однако прямой увязки я здесь не вижу.
Просто наше руководство хорошо понимает приоритетные задачи, стоящие перед одним из его ближайших стратегических партнеров.
Внесение определенности в наши отношения на десятилетия вперед позволяет нам системно и, осмелюсь сказать, щедро подойти к решению важных для развития Таджикистана вопросов.
В России находится более 1 млн. таджикских трудовых мигрантов, суммы их денежных переводов на родину составляют порядка 50% от ВВП этой страны.
Это, конечно, большое подспорье для экономики Таджикистана.
Со своей стороны будем делать все, чтобы трудолюбивые таджикистанские граждане комфортно и в рамках закона работали здесь, на пользу своей и нашей стране.
Вопрос: А не планирует ли Россия надавить на Узбекистан в вопросе его трудовых мигрантов, с тем, чтобы убедить его, скажем, вернуться в ОДКБ?
Ответ: Насколько я знаю, таких планов никто не вынашивает.
В России более 1 млн. узбекских граждан, их переводы в Узбекистан составляют около 5 млрд.долл.США в год.
Мы прекрасно понимаем значение этого для семей тех, кто работает в России.
МИД не поддержал бы никаких кампаний в этом плане.
Уверен, что ничего, кроме ущерба авторитету России в глазах узбекского народа и удара по его малообеспеченным слоям, это не дало бы.
Вопрос: По Киргизии: есть ли у России уверенность в том, что «Манас» не сменит лишь вывеску, а по сути продолжит выполнять те же функции.
Ведь, скажем, несмотря на сотрудничество с Россией, Киргизия укрепляет связи с США.
Ответ: Наши подходы к военному присутствию иностранных государств в регионе я обозначил выше.
Кроме того, не следует забывать, что государства-члены ОДКБ договорились решать вопросы размещения объектов военной инфраструктуры третьих стран только по согласованию с союзниками.
Вопрос: Киргизия уже ратифицировала это соглашение?
Ответ: Она приближается к завершению внутригосударственных процедур по ратификации соответствующего протокола.
Мы также обратили внимание на официальные заявления президента Киргизии по вопросу Центра транзитных перевозок «Манас» и не видим признаков изменения этой позиции.
Вопрос: А если часть американского оружия из Афганистана попадет в Киргизию, Россия как-то будет реагировать?
Ответ: Полагаю, что свою реакцию на это мы будем определять в зависимости от реального развития соответствующего сотрудничества между Бишкеком и Вашингтоном.
Вопрос: Некоторое время назад активно освещалось предложение Директора ФСКН В.П.Иванова о создании «Корпорации Центральная Азия».
Идея была в том, чтобы из бюджета России в регион вкладывались серьезные средства, создавались рабочие места и это помогало бы бороться с наркотиками.
Эта идея поддерживается Министерством?
Ответ: Насколько мне известно, этот вопрос сейчас рассматривается в правительстве России. В целом МИД последовательно выступает за создание эффективного механизма содействия международному развитию по государственной линии, как это делают другие крупные доноры — США, ЕС, Китай.
В этом отношении уже проведена значительная работа.
Вопрос: Взаимодействие со странами Центральной Азии планируется осуществлять на площадке именно этого механизма?
Ответ: Содействие по определению будет оказываться наиболее нуждающимся странам.
К ним в регионе, согласно классификации ООН, относятся прежде всего Таджикистан и Киргизия.
Вопрос: Да, в Москве теперь часто говорят, Россия теперь сама донор и не нуждается в иностранной помощи.
Ответ: Россия уже заняла прочную позицию в сообществе доноров.
На страны Восточной Европы и Центральной Азии приходится порядка 28% (144 млн.долл.США) от общего объема выделенной России официальной помощи развитию.
Что касается гумпомощи, то через организации системы ООН мы за 2010–2012 годы оказали, например, Киргизии помощь на 25 млн.долл.США, в том числе 15 тыс. тонн муки.
Приоритетом для нас является поддержка своих соседей, ближайших партнеров и союзников — всех тех, от кого зависит благоприятное окружение России, стабильность на ближних и отдаленных подступах к нашим границам.
Вопрос: А какие преимущества дает России участие в гидроэнергетических проектах в Центральной Азии?
Ведь с экономической точки зрения это рискованные инвестиции.
Или же это геополитические проекты?
Ответ: Мы стремимся к тому, чтобы в регионе сложилась взаимовыгодная и справедливая система водопользования с соблюдением норм международного права и экологической безопасности.
Именно этим мы руководствуемся в наших конкретных делах.
До недавнего времени упор нами делался на сотрудничество в области топливно-энергетического комплекса преимущественно с Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном.
Сейчас приходит пора помочь и другим нашим партнерам реализовать их энергетический потенциал.
Что касается эффективности, или окупаемости, гидроэнергетических проектов, в частности проекта Камбаратынской ГЭС-1, то эти показатели должны просчитать специалисты.
Думаю, что даже если поначалу ожидаемая прибыль от проекта будет невысока, нашим налогоплательщикам можно не беспокоиться.
Реализуя его, Россия вносит вклад не только в укрепление энергетической самодостаточности Киргизии, но и повышает безопасность государств низовья Сырдарьи, способствует более интегрированным связям между нашими союзниками и торговыми партнерами.
Как утверждают специалисты, Камбаратынская ГЭС-1 с ее водохранилищем будет служить контррегулятором расположенного ниже по течению Тактагульского водохранилища, балансируя тем самым режим водопользования в целом.
В любом случае мы за скоординированное и прозрачное для всех решение вопросов, связанных со строительством Камбаратынской ГЭС-1.
К сотрудничеству в рамках этого проекта уже официально приглашены Казахстан и Узбекистан.
Вопрос: Некоторые эксперты говорят, что Россия лишь хочет получить вентиль, который она сможет при неблагоприятной политической ситуации в регионе перекрывать.
Ответ: Заниматься геополитическим авантюризмом — не в стиле России.