Тред №487907

Цитата: Сухов
Видимо дела настолько из рук вон,что засветили своего последнего патриота.
Не вызывает сомнения,что он говорит от лица тех,кто именует себя до сих пор
государствениками.
Так что он засветил этот государственнический фланг по полной.

Патриотом он может казаться только на фоне Горбачева и Ельцина. Но всегда был их ближайшим соратником.

Настолько ближайшим к Горбачеву, что после путча ездил за ним на Форос, а с сентября 1991 был поставлен руководить Первым главным управлением КГБ СССР (внешняя разведка). Настолько ближайшим к Ельцину, что с этой должности после краха СССР плавно перетек в директоры Службы внешней разведки России.

Я уже здесь ссылался его интервью по Вестям, где он ну очень обижался на то, что Запад нас страшно обманул. Откуда сразу становится понятно, что вся его "патриотическая" линия - все та же гнилая горбачевская политика уступок. Я не могу назвать такую политику прямой и честной. Она двусмысленна и гибельна.

Вот под руку подвернулась книжка Хоффман, Д. "Мертвая рука": Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие — М.: Астрель: CORPUS, 2011.

В аннотации написано, что документальная. На приводимые факты автор честно дает ссылки, а на оценки можно не обращать внимание.

В этой книжке Горбачев и многие другие засвечены по полной программе, например, Велихов. А вот о Примакове там одно-единственное упоминание, хотя он входил в ближний круг Горбачева. Может потому, что эта фигура действительно еще не "засвечена", и пользуется каким-то авторитетом.

Вот это единственное упоминание:

Цитата
Семнадцатого июня премьер-министр Валентин Павлов, один из реакционеров, спланировавших нападение в  Вильнюса попросил Верховный Совет наделить его чрезвычайными полномочиями, какими мог располагать только президент. Он даже не предупредил об этом Горбачева. Это была наглая попытка захвата власти, но Горбачев лишь заявил, что не  поддерживает это предложение. На закрытом заседании парламента выступили и другие реакционеры, находившиеся в самом центре надвигающейся бури, — председатель КГБ Владимир Крючков, министр обороны Дмитрий Язов и министр внутренних дел Борис Пуго. Они поддержали Павлова.

Мэтлок был удивлен нерешительностью Горбачева. Почему он не уволил этих назначенцев, пытающихся узурпировать власть? 20 июня Мэтлок пил кофе с Гавриилом Поповым, близким соратником Ельцина, которого растущее демократическое движение только что привело на пост мэра Москвы. Когда они были одни в библиотеке Спасо-Хауса, резиденции американского посла, Попов достал лист бумаги, нацарапал записку и отдал ее Мэтлоку. Крупные, неровные каракули:

ГОТОВИТСЯ ЗАГОВОР, ЧТОБЫ УБРАТЬ ГОРБАЧЕВА, НАДО НЕМЕДЛЕННО СООБЩИТЬ БОРИСУ НИКОЛАЕВИЧУ.

Ельцин в тот момент был в Соединенных Штатах. Мэтлок написал на том же листе:

Я ПЕРЕДАМ СООБЩЕНИЕ, КТО ЗА ЭТИМ СТОИТ?

Попов дописал на бумаге и пододвинул ее Мэтлоку:

ПАВЛОВ, КРЮЧКОВ, ЯЗОВ, ЛУКЬЯНОВ

Когда Мэтлок прочитал, Попов забрал бумажку, порвал в клочки и положил в карман.
...
Мэтлок сидел за длинным столом лицом к окну, Горбачев с Черняевым сели с другой стороны. "Господин президент, — сказал Мэтлок, — президент Буш попросил меня известить вас о сообщении, которое мы получили и которое находим весьма тревожным, хотя и не можем его подтвердить. Оно основано не на слухах, но и не на достоверной информации. Оно состоит в том, что готовится попытка отстранить вас от власти, и она может случиться в любое время, даже на этой неделе".

А ведь Горбачев получал предупреждения и из других источников. Сразу после ухода Мэтлока Горбачев сказал  Черняеву, что за день до того он получил аналогичное предупреждение от своего посла для специальных поручений Евгения Примакова.
"Учтите! — говорил Примаков. — Вы слишком доверились КГБ, службе вашей безопасности. Уверены ли вы в ней?"
"Вот паникер! — комментировал Горбачев. — Я ему: Женя, успокойся. Ты-то хоть не паникуй."

Из той же книги:

Цитата
Сергей Ахромеев, который шестью годами ранее в том же здании ЦК пообещал Горбачеву поддержку, а потом прошел вместе с ним столь многое — от переговоров в Рейкьявике до пересмотра военной доктрины и вывода войск из  Афганистана, — был подавлен. Его не предупреждали о попытке переворота, но в начале путча Ахромеев вернулся в Москву из отпуска и помогал подготовить армию к штурму Белого дома, которого так и не произошло. Ахромеев не входил в число заговорщиков, но поддержал их. Когда путч потерпел крах, Ахромеев повесился на белом нейлоновом шнуре в своем  
кремлевском кабинете. На столе он оставил записку:

НЕ МОГУ ЖИТЬ, КОГДА ГИБНЕТ МОЕ ОТЕЧЕСТВО И УНИЧТОЖАЕТСЯ ВСЕ, ЧТО Я ВСЕГДА СЧИТАЛ СМЫСЛОМ МОЕЙ ЖИЗНИ. ВОЗРАСТ И ПРОШЕДШАЯ МОЯ ЖИЗНЬ ДАЮТ МНЕ ПРАВО УЙТИ ИЗ ЖИЗНИ. Я БОРОЛСЯ ДО КОНЦА.