Тред №522216

Про эффективность работы иезуитов по Украине -- можно прочесть: Костомаров Н.И. Южная Русь в конце XVI века.

Автор: Костомаров, Николай Иванович

   Костомаров Николай Иванович. ЮЖНАЯ РУСЬ В КОНЦЕ XVI ВЕКА. I. ПОДГОТОВКА ЦЕРКОВНОЙ УНИИ
   Костомаров Николай Иванович. ЮЖНАЯ РУСЬ В КОНЦЕ XVI ВЕКА. II. БУНТЫ КОСИНСКОГО И НАЛИВАЙКА
  Костомаров Николай Иванович. ЮЖНАЯ РУСЬ В КОНЦЕ XVI ВЕКА. III. УНИЯ

Впервые напечатано в 1842 г. в Харькове под названием "О причинах и характере унии в Западной Руси" в качестве магистерской диссертации. Впоследствии это сочинение Н. И. Костомаров переработал и под названием "Отрывки из истории южнорусского казачества до Богдана Хмельницкого" напечатал в журнале "Библиотека для чтения" (1865, № 1-3). Позже "Отрывки", озаглавленные "Южная Русь в конце XVI века", были включены в третий том "Собрания сочинений: Исторические монографии и исследования" (изд. Д. Е. Кожанчикова; СПб., 1867). С небольшими поправками перепечатано в третьем томе Собрания сочинений (изд. М. О. Вольфа; СПб., 1880). Публикуется по Собранию сочинений Н. И. Костомарова (изд. "Литературного фонда"; СПб., 1903, т. 3).


Уния сама по себе не могла бы скоро взять верх; свобода польская не должна была допускать насилие совести; вышло бы только две веры с греческими обрядами; одна с признанием папы, другая под властью константинопольского патриарха; а так как прежние льготы должны были по праву принадлежать не признающим папы, потому что даны были тогда еще, когда унии не было, то очевидно, что материальная сила оставалась бы на стороне православия. Но иезуиты совершили свое заветное дело распространения папской власти и здесь, как во многих странах. Иезуиты, как люди практические, всегда пользовались слабою стороною в том крае, где хотели властвовать. В Речи Посполитой они нашли всемогущество дворянского сословия и поняли, что какой дух будет в дворянстве, таков будет и строй государства. Свобода убеждений и совести тогда, как и всегда, была, так сказать, обоюдоострый меч; она столько же препятствовала, сколько и помогала иезуитам. Дух нации был против них, когда они вступили на польскую и литовско-русскую почву; многие считали их положительно вредными, но признавали необходимым допустить их, как все вредное следовало допускать по началу свободы в надежде, что доброе возьмет верх.

Иезуиты занялись воспитанием и скоро успели переменить о себе мнение, потому что хотя воспитание, даваемое ими, и было поверхностное, зато скоро и широко распространялось. Иезуиты в своем взгляде на просвещение держались того мнения, что лучше пусть в крае как можно больше будет образованных людей, хоть бы со слабым образованием, чем немногие приобретут знание и основательное образование, а громада останется в совершенной тьме. Иезуитские школы росли как грибы. В первой половине XVII века они имели более тридцати школ и академию в Вильне. В Южной Руси у них уже в конце XVI века были школы в Ярославле и Львове; в 1609 г. основали они в Луцке школу, в 1610 - в Баре и Каменце, в Перемышле, в 1620 - в Киеве, в 1624 - в Остроге; на левую сторону Днепра они проникли уже в царствование Сигизмунда, сына Владислава. Шляхетство отдавало к ним детей затем, что распространилась о них молва, что у них скоро учат и выпускают хороших латинщиков; а знание латыни тогда считалось главною вывескою учености и воспитания. По прежнему обычаю иезуиты ничего не брали за воспитание и вознаграждали себя добровольным приношением, и оттого в их школы поступало много детей небогатой шляхты, видевшей у них дешевый способ воспитания; деньги тогда были дороги, а съестного изобилие; следовательно, привозить в школу мяса, овощей, хлеба - не считалось большою тратою.

Как попадался к ним православный мальчик, обыкновенно ничего не знающий в своей вере, они его скоро обделывали по-своему: они вели учение свое так, что в силу сцепления понятий, передаваемых знанием, у воспитанников являлась скоро любовь к католичеству и отвращение ко всему некатолическому и в том числе к православию. Иезуиты обладали изумительным искусством привязывать к себе детей и внушать на всю жизнь приверженность к своему ордену; поэтому они старались, чтобы детям у них было чрезвычайно приятно; они рассчитывали, что воспоминания детства на целую жизнь оставляют незаменимую прелесть, что полученные в детстве привязанности и антипатии крепче всего в человеке; но между тем они также знали, что старость, особенно малоразвитая, любит строгость над молодостью; поэтому, прочтя их устав, могло казаться, как будто бы в их школах господствует самая суровая дисциплина, самая строгая нравственность: старикам-отцам это очень нравилось, и отцы тем охотнее отдавали детей в иезуитские школы. Детей, напротив, в те времена иезуиты баловали, отнюдь не томили частым учением, а большую часть времени дети у них проводили в забавах. Вообще подчинение церкви было исходным пунктом иезуитами проповедываемой нравственности; но чтобы это подчинение отнюдь не казалось суровым, иезуиты были снисходительны к человеческим слабостям; они не ставили в грех веселой жизни, лишь бы только всегда помнить о боге и о повиновении церкви. У них в школах было праздников более, чем обыкновенно; праздновали с особенною важностью дни разных святых, отличившихся ревностью к католичеству, а особенно святых иезуитского ордена: Игнатия Лойолы, Франциска Ксаверия. Самые детские забавы устраивались так, чтобы дети, играя, привязывались к религии. Они нашли, что детскому возрасту никакие забавы не могли столько нравиться, как забавы в сценическом роде, и по праздникам устраивали у себя в школах сочиненные ими нарочно драматические представления, которые бы внедряли в сердца и воображение детей католическое благочестие и привязанность к иезуитам. Было, между прочим, в ходу аллегорическое представление, где изображалась борьба иезуитского ордена с ересью. Ересь с адскими фуриями, ложью, развратом и роскошью овладевает европейскими монархами и подвигает их против истинной католической веры. Европа страдает от своих государей; призывается на помощь вере иезуитский орден; являются иезуиты, как борцы правды. Государи сознают свое заблуждение, приносят покаяние иезуитам; ересь поражается небесными громами - Европа очищена. Церковь поет хвалебное торжество иезуитскому ордену. А вот другое представление: сцены происходят в Новом Свете и Азии; там борьба ведется с древним язычеством - везде иезуиты, везде они победители, небо и земля величают их. Зрелище оканчивается великолепною апофеозом иезуитского ордена. Такими представлениями потешали своих воспитанников иезуиты и привязывали их к своему ордену. С постоянною проповедью благонравия иезуиты смотрели сквозь пальцы на шалости учеников; бывали между учениками и игра в кости, и пьянство, и распутство... учители как будто не замечали этого, когда находили нужным не замечать, заботились только, чтобы это не было гласно и соблазнительно (clam tamen et secluso scandalo) , а к своевольству и буйству нередко сами приучали учеников; захотят ли иезуиты наделать пакостей иноверцам - подущают учеников своей школы помешать некатолическому богослужению в церкви или процессии на улице: толпа учеников кидает грязью, каменьями, бьет палками, свищет, кричит; иногда на кого-нибудь разозлятся отцы иезуиты,- и ученики нападут на его дом или же на улице встретят и зададут трезвона: начнутся позывы в суд; тогда отцы иезуиты представляют это дело как детскую шалость; и дело часто оканчивается только тем, что им же предоставят наказать своих учеников за шалость школьным образом. Заставляя всех воспитанников равным образом повиноваться, иезуиты, однако, не развивали в них дружеского товарищества; напротив, проводили такое учение, что человек не должен прилепляться слишком к человеку, а иметь другом одного бога; не следует дружиться до того, чтобы доверяться приятелю совершенно и быть готовым жертвовать для него всем, чтобы, таким образом, не сделать в угоду человеку чего-нибудь такого, что противно богу. Иезуиты потакали тоже предрассудкам породы и нигде до такой степени не поддерживали этих предрассудков, как в польской Руси, потому что здесь нужно было для успеха распространения папизма как можно более отделять дворянство от народа и представлять, что дворянину стыдно было хлопской веры.

Кроме школьного образования иезуиты занимали должности воспитателей детей в дворянских домах и там, действуя на воспитанника, умели приобретать нередко расположение родителей и домашних. В такой должности иезуит делался другом семьи, необходимым человеком; он оживлял домашний круг своим остроумием, он и исполнял поручения хозяина дома, умел ему быть полезным и по хозяйству, и по делам, и незаметно вел семью, где поселялся, к своим целям. С чреззвычайною ловкостью иезуиты умели овладевать женщинами и направлять их: когда русский женился на польке-католичке, в дом входил к нему иезуит в качестве духовника, советника пани; и тогда мать под влиянием иезуита неизбежно настраивала детей своих, нередко и своего мужа к принятию вместе с польским языком католической веры.

Такими способами иезуиты в течение каких-нибудь тридцати лет переделали все русское дворянство. Большая часть его перешла в католичество. Провизоры, некогда столь грозно восставшие за православие, перемерли; из них в 1622 г. остался уже только один, да и тот был безвреден для врагов православия. Но гораздо ранее этого времени, именно в 1610 году, т. е. через четырнадцать лет после введения унии, Мелетий Смотрицкий под именем Ортолога в книге "Плач восточной церкви" жалуется на потерю важнейших фамилий. "Где дом Острожских,- восклицает он,- славный пред всеми другими блеском древней веры? Где роды князей Слуцких, Заславских, Вишневецких, Сангушек, Черторыжских, Пронских, Рожинских, Соломерицких, Головчинских, Крашинских, Мосальских, Горских, Соколинских, Лукомских, Пузин и другие, которых сосчитать трудно? Где славные, сильные, во всем свете ведомые мужеством и доблестью Ходкевичи, Глебовичи, Кишки, Сапеги, Дорогостайские, Хмелецкие, Войки, Воловичи, Зеновичи, Тышкевичи, Пацы, Скумины, Корсаки, Хребтовичи, Тризны, Горностаи, Мышки, Гойские, Семашки, Гулевичи, Ярмолинские, Чолганские, Калиновские, Кирдеи, Загоровские, Мелешки, Боговитины, Павловичи, Сосновские, Поцеи? Злодеи отняли у меня эту драгоценную одежду (говорилось в этом сочинении от лица церкви) и теперь ругаются над моим бедным телом, из которого все вышли!"

Даже униаты скорбели о том, что дворянство русское отступило в латинство: "Уже унии со свечой приходится искать русского шляхтича, не то что сенатора" - говорит униат в начале третьего десятилетия XVII века[127]Antelenchus, 47-49. .