Тред №587986

http://mrubenv.ru/ar…4_1_5.html

Еще в прошлом столетии высказывались соображения о возмож­ности перемещения значительной части славянского населения с Эльбы и Поморья на Восточно-Европейскую равнину[148]. Ряд филологов обратили внимание на определенную языковую близость новгородских словен с полабскими славянами [149]. В настоящее время эта идея получает все более прочную опору как раз в археологии. Именно археологические параллели представляются наиболее убедительными в упомянутых статьях В. Б. Вилинбахова. К мысли об участии Поморья в процессе формирования древнерусской народности склоняются п некоторые поль­ские ученые, в том числе Г. Ловмяньский[150] . Советский археолог И. И. Ляпушкин, высказав поначалу сомнение в возможности выведения славян лесной зоны (словен и кривичей) из Приднепровья, нашел им затеям аналогии в одновременных памятниках западных славян лесной зоны[151]. Эта мысль получила развитие и широкую аргументацию в специальном исследовании В. В. Седова, к сходным выводам приходит и известный антрополог В. П. Алексеев[152]. Но следует учитывать неоднородность того потока, который шел на Восток с Запада. Каменные конструкции в кур­ганах Приладожья не находят параллелей в славянских погребе­ниях Средней Европы. Но они имеются в большом количестве на Рюгене, в районе Волина п других местах Поморья; обычны они и в по­гребениях литовских племен[153].
     Религиозная обрядность и в особенности способ погребения — наиболее устойчивый признак этно-религиозных отношений сравнительно далекого прошлого[154]. Особенно долго эти признаки сохранялись в языческих верованиях, способных воспринимать новые элементы при сохранении прежних. Н. В. Тухтина в плане своей концепции совершенно правомерно указала на то, что «традиция создания каменных погребальных сооружений в Швеции восходит еще к каменному веку»[155] . Но та же традиция прослеживается и на острове Рюген [156]. Весьма вероятно, что в этих погребениях есть что-то общее. Только для выявления их истоков придется захватить огромную территорию от Алтая до Одера. Разные формы каменной кладки и I тыс. до и. э. и позднее встречаются у многих иранских и отчасти тюркских народов степной полосы[157]. Погребения в каменных ящиках в ранний железный век встречаются и в ареале лужицкой культуры [158] и у тавров, вероятных потомков киммерийцев [159] . Примечательно, что сходный погребальный обряд сохранялся в Крыму и в эпоху образования Древне­русского государства[160].
Очевидно, археологи должны решить, до какой степени закономерны или случайны все эти совпадения и насколько они соответствуют настойчивым указаниям разных авторов о передвижениях ираноязычных племен из Причерноморья к берегам океана. Но, например, очаг рядом с погребением в приладожских курганах, на котором помещается висящий железный или бронзовый котел[161], напоминает о быте степняка-кочевника[162] , а кимвры в знак проявления высшего расположения послали Августу «в дар свой самый священный котел»[163] .
     Таким образом, вопрос об этнической принадлежности погребенных в приладожских, гнездовских и некоторых других курганах сводится к выявлению того компонента («виндальского» или еще более древнего), который участвовал в формировании практически всех прибалтийских народов. Но в Восточную Европу этот компонент проникал в общем потоке славяноязычного населения. Именно поэтому «варяжские» города — Новгород, Изборск, Белоозеро — носят типичные славянские имена, а вся керамика Гнездовского могильника, как это подчеркнул А. В. Арциховский, — славянская[164].