Тред №64153

Автономке конец, путь на базу далек…


Случилось это не так давно, лет пятнадцать назад, где- то в середине восьмидесятых, и само- собой, как и все, что происходит на флоте- чистая правда.

Лейтенант Валя Поспелкин закончил училище не с красным дипломом, и синим лицом, а, как и большинство с синим дипломом и красным лицом. То есть крепким середняком, таким, из каких и получаются настоящие флотские инженеры. Но видно лицо его было покраснее других, и посему распределили Валю к месту будущей службы не спрашивая его согласия. На Камчатку. Край конечно благословенный, но уж очень далекий. На удивление Валя не сильно обиделся, хотя и не очень собирался на Дальний Восток, назначение принял как должное, а чтобы не особо скучно было одному в краю вулканов и гейзеров, быстренько женился после выпуска на своей однокласснице Марише, добросовестно ожидавшей его, все пять лет учебы в училище. Оба они были коренными севастопольцами, а посему никуда отдыхать не поехали, а весело проплескались месяц отпуска в теплом Черном море, а, после, подхватив чемоданы, вылетели в далекие края.

До того, на Камчатке Валя не был. Стажировку проходил на Севере, и был приятно поражен красотами места, где ему предстояло служить Родине. Более практичная, как и все женщины, Мариша, тоже повосхищалась видами Авачи, но, спросив у торговавшей в аэропорту бабушки цену ведра картошки впала в легкий ступор и приходила в себя всю дорогу до Рыбачьего. На эти деньги в родном Севастополе можно было купить мешок картошки, и еще на остальные овощи осталось бы. В штабе флотилии, изучив предписание Вали, почесали затылки и отправили его в дивизию носившую славное прозвище «банановой». В советском военно-морском флоте было несколько дивизий атомных подводных лодок носивших титул «банановых». Корабли этих соединений ходили не как все на три месяца под воду нервировать супостата, а по-особому. Например, дивизия, в которой предстояло служить Вале, посылала корабли в далекую вьетнамскую базу Камрань. Лодка торжественно провожалась в автономку, уходила, погружалась, чапала в подводном положении около месяца до берегов Вьетнама, там всплывала и швартовалась в базе. Месяцев шесть- семь корабль и экипаж парились на жарком тропическом солнце, неся боевое дежурство по большей части у стенки пирса, потом снимались с якоря и таким же манером в подводном положении возвращались в родную базу на Камчатку. Такая автономка носила название «бананового похода» и длилась в среднем месяцев девять, почти как у дизелистов. Вот в такой дивизии и предстояло служить нашему герою.

В отделе кадров дивизии лейтенанту обрадовались как родному. Лейтенантов во все времена не хватало. Ни диплом, ни личное дело никто не изучал, вместо этого кадровики торжественно сообщили Вале, что его экипаж сейчас на контрольном выходе перед боевой службой, и что у него еще есть, пять свободных дней перед их приходом, и что он должен радоваться тому, что попал в такой боевой экипаж. Сообщение Валентина, что с ним приехала молодая жена, немного покривила сладкие лица кадровиков, но они совладали с эмоциями и отправили молодого офицера в политотдел. Душевный замполит второго ранга тоже как- то с большой внутренней теплотой отнесся к зеленому лейтенанту и изучив его бумаги в течении буквально пяти минут выправил Вале бумагу, по которой тому должны были предоставить комнату в офицерском общежитии. В общежитии к бумаге отнеслись с пониманием, и через два с половиной часа Валентин и Мариша оказались в немного запыленном номере с двумя казенными кроватями, колченогим столом с парой стульев, шкафом довоенных времен и даже отдельным туалетом. Супруги были поражены четкостью и сервисом военных органов, ибо по рассказам очевидцев, такое умильное отношение военных органов к молодым офицерам было, мягко говоря, нетипичным.

Все прояснилось через шесть дней, когда из морей вернулся Валин «пароход». Выяснилось, что милосердие штаба было совсем небескорыстным. Просто-напросто, Вале предстояло через еще пять дней уйти со своим кораблем на боевую службу, в самый настоящий «банановый» поход. А политорганы просто подстраховывались. Командир Вале попался, правда, очень боевой. Гроза врагу - отец матросу. Вдобавок ко всему, по причине нервной семейной жизни, капитан 1 ранга придерживался мнения адмирала Макарова, гласящего, что в море - дома, что и внедрял среди своих подчиненных в приказном порядке. Офицеру Вале пришлось принять это как должное, и сообщить обалдевшей от известия Марише, что скоро он ее покинет примерно на девять месяцев. Так и случилось. После шести бессонных напряженных ночей Валя чмокнул жену в щеку, сунул ей в карман свое трехмесячное жалованье и умчался служить Родине в далекий Индийский океан.

Корабль, на который попал Валя, был, мягко говоря, не новым, проекта 675 с грозным прозвищем «стратегический забор». Бродить по морям несколько месяцев подряд старичку ракетоносцу было уже не под силам, а вот стоять на взводе у пирса в Камрани, он годился, да и пульнуть ракетами мог еще о-го-го! По дороге в солнечный Вьетнам, Валю, как и положено, дрессировали по полной катушке на предмет знания специальности и устройства корабля. Юношей Валя был совсем не тупым, поэтому уже через месяц неторопливого перехода уже умудрился сдать зачеты на самостоятельное управление и заступить на вахту ГЭУ совершенно не дублируясь старшими товарищами. Благополучно прибыли в Камрань. Пришвартовались. И потекло боевое дежурство. Текло оно достаточно однообразно, без всплесков и неожиданностей. За все это время Валя даже несколько раз написал письма жене в Севастополь, догадываясь, что она одна надолго в Рыбачьем, не задержалась. Время бежало день за днем, день сменял ночь, и вскоре подошло время идти обратно на Камчатку. Экипаж воодушевился. Всем чудились отпускные билеты, горы инвалютных бонов, и свидания с близкими.

За два дня до отхода корабля Валя загремел в базовый госпиталь по банальному аппендициту. Правда, гнойному, с осложнениями, но от этого не лучше. Хирург, взрезавший живот лейтенанту категорически отказался выдать молодого офицера на корабль. Вале и, правда, было хреновато, но и он самоотверженно стремился на борт родного крейсера. Но… Совместное желание Вали и его командира натолкнулось на стальное упрямство доктора, и командир, всплеснув руками, быстренько соорудил своему «раненому» офицеру продаттестат и приказом по кораблю откомандировал его в госпиталь. Через день крейсер ушел домой. Без лейтенанта Валентина Поспелкина.

В тропическом климате швы зарастали плохо. Вся больничная «радость» затянулась без малого на месяц. Наконец все срослось, и Валю снабдив необходимыми документами, выпроводили за ворота военной лечебницы. Командир базы, контр- адмирал со следами «тропической лихорадки» на лице принял Валю очень радушно. Усадил, поговорил о здоровье, а потом сообщил, что его судьбу уже решили. На смену Валиному кораблю через недельку притащиться другой корабль из его - же дивизии, и Вале предстояло отдежурить с ними еще месяцев семь м только тогда вместе с кораблем вернуться на Родину. Прикинув в уме, что, его первая автономка затянется уже до восемнадцати месяцев, Валя прослезился, но за неимением другого выхода был вынужден согласиться и ответить молодцеватым «Есть!».
Так и случилось. Пришел другой «стратегический забор» и опытный тропический офицер Поспелкин доложившись уже осведомленному о его похождениях командиру, заступил на боевую вахту. Экипаж его принял нормально, все знали об оставленном в далеком порту лейтенанте, да и на этом корабле оказались знакомые офицеры. Шатко - валко, но следующие семь месяцев Валя как- то пережил. Да вдобавок ко всему в один из дней на него свалилась целая пачка писем от супруги. Из первого он узнал, что Мариша беременна, из следующих понемногу ознакомился с ходом беременности, а из последнего выяснилось, что он ведь уже и счастливый отец мальчика, названного ввиду временного отсутствия отца и без его согласия Сережей. Естественно Валя только ножками не стукал в ожидании отхода в родную базу. И, наконец, этот день настал! Корабль под звуки оркестра оторвался от берегов социалистического Вьетнама и направился к своим берегам. Валя вздохнул с облегчением и … И все сломалось в один миг. Точнее сломалось не все, а только сдохли от безмерной старости испарители корабля. Оба. Без всякой надежды на восстановление своими силами. А без питательной воды, как известно, атомные подводные лодки в море находиться не могут. Пришлось в аварийном порядке возвращаться в Камрань. Когда Валя снова оказался на знакомом пирсе, он чуть не зарыдал от тоски. В Камрани запчастей для испарителя не оказалось. После длительных переговоров с штабом флота, по поводу корабля, командованием было принято соломоново решение. Кораблю продолжать дежурство у пирса, а ему на помощь вскорости, месяца через два, придет плавучий ремонтный завод - ПРЗ, все починит, и вот тогда домой! После такого известия, офицер Поспелкин выпросил у товарища пол-литра «шила» и накачался до свинячих соплей, не взирая на неподходящий для пьянок климат. Все стало известно командиру корабля, но тот отнесся к Валиному горю сочувственно, и никаких репрессивных мер не принял, а даже наоборот пообещал что- нибудь придумать. И вскорости придумал!