Тред №652961

По поводу второй части двадцать первого выпуска Школы сути. Ну кто смотрит, в курсе. Сергей Ервандович взялся читать Фауста. С твоей души спадёт нарост и так далее.
Но там в конце второй части, когда уже прочитан крупный кусок, что-то разобрано, сказано, что сам текст должен пробивать непосредственно, что без этого пробития нет смысла разбирать контексты, смыслы зашифровки. В общем что должен быть прямой контакт читателя и творца. Он твой друг и собеседник и ты в восторге от того, что он, давно живший в иной эпохе, проник в твои сокровенные переживания и так масштабно их раскрыл.
Ну в общем не важно, всё там про это. А потом Кургинян стал говорить, про загадочность ситуации, что если даже культуру некому вкладывать в головы, всё таки находятся люди которые тянутся в эту сторону. Как они ориентир находят? Что ими движет и так далее? И там дискуссия разгорелась, ребята версии разные предлагали. Ну и я тоже хочу немного добавить.
Тут ведь такое дело. Есть русский язык до Пушкина и это один язык, и есть русский язык после Пушкина и это другой язык. И даже если найдётся в обществе индивид вообще не читавший Пушкина ни одного стихотворения, он всё равно уже погружён в пушкинский язык. Потому что есть эти большие произведения, конструкции и они безумно важны, а есть запах который эти тексты источают и он просачивается во все поры языка. Такие маленькие кирпичики, атомы языка. Крылатые словечки, фразочки, они растекаются в толще народной и используются повсеместно. И человек не читавший Пушкина или Гёте уже в чём-то к ним приобщается через обыденную среду, через соседского Васю, который может тоже Пушкина не читал но словцом услышанным форсанёт обязательно. Запах остаётся он проникает и привлекает внимание. Понято, что я говорю запах в иносказательном смысле, но как мне кажется удачное сравнение. И если запах источает что-то сильное и качественное, то и запах этот привлекателен. Человек может не знать, кто сказал: «мороз и солнце, день чудесный». Но сначала он где-то так про между прочим это услышит. Потом однажды зимой он это увидит, и прочувствует до самых печёнок, что именно так и надо сказать, предельно кратко, росчерком, и этот чувственный опыт где-то глубоко осядет опытом этого самого, как его, катарсиса. А потом он даже не зная ещё о Пушкине ничего придёт к нему ориентируясь на запах, интуитивно реагируя и двигаясь туда, где он сильнее. А там есть это всё и сложность в упаковке как бы простоты.
Но и запах конечно этот тоже можно забить при помощи всякого рода амбре. Есть такие хохмочки, раскурочки весёленькие они этот запах потихоньку как бы забивают. Тут интересен опыт Николая Фоменко в рекламной службе русского радио. Он брал эти выражения, которыми заполнен наш язык и курочил их выворачивал, чтобы смешнее было и циничнее. Ну там тоже всё держится на метафорах и понимании людей о чём речь. Потому что если сказать какому-то простому сферическому пареньку в вакууме: «могила горбатого справа» -  то он не найдёт, где надо смеяться. Это надо чтобы человек слышал пословицу и кроме того смотрел советский фильм «Место встречи изменить нельзя».
Ну вот в той дискуссии эта тема конечно прозвучала, но немного по другому, когда Кургинян читал английский стих по английски и русский перевод и показывал, что при всей гениальности перевода не удаётся передать всё. Очень интересная передача получилась. Это я к тем кто смотрит обращаюсь конечно.