Тред №770431

Анастасия ДОЛГОШЕВА

Общественность оказалась так фраппирована понижением минимума за ЕГЭ по русскому с 36 баллов до 24, что на математике вздохнула с облегчением. Там Рособрнадзор понизил «двоечный порог» всего на 4 балла. Профессор РГПУ им. А. И. Герцена Сергей РУКШИН, создатель знаменитого математического центра, из которого выросли филдсовские лауреаты Григорий Перельман и Станислав Смирнов, и не думал успокаиваться.

– Сергей Евгеньевич, результаты по русскому показывают, что огромный процент получающих аттестат не владеют в должной мере государственным языком. По сравнению с этим кошмаром результаты по математике терпимы. Нет?

– Если человек не способен грамотно расставить запятые и написать без ошибок, он зачастую все же владеет русским языком достаточно, чтобы изъясняться: понять, что от него требуется по работе, внятно изложить свои требования к подчиненному и т. д. Я знал крупных математиков, которые были патологически безграмотны; знал победителей всесоюзных и всероссийских олимпиад, про которых шутили, что они одинаково владеют русским и французским – на двойки. В свое время члена школьной олимпийской сборной России, а ныне тренера сборной СПбГУ по информатике отчислили из школы № 239 за плохие оценки по русскому.

Несдача экзамена по русскому компенсируется тем, что «твоя моя понимает» худо-бедно. В математике не бывает приближенного понимания. Это точная наука. Когда диспетчер проводит испытание агрегата на Саяно-Шушенской ГЭС «приблизительно», происходит авария.

Да, кажется, что разница в 4 балла ничтожна. Но смотрите: по русскому мы понизили порог до 24 – и об этом кричат. А по математике 24 балла было изначально! И понизили до 20. Сейчас, чтобы не получить двойку по математике, надо решить первые три задачи. Из 21. При этом первые пять задач доступны грамотному пятикласснику.

Опасность даже не в самом факте понижения порога. Опасность в катастрофически низком уровне знаний тех, кто завтра придет в вузы! Рособрнадзор уже опубликовал минимальный балл для поступления в вуз: по математике это 24. Вузам дано право принимать документы, если выпускник набрал 24 балла! Ну решил он не три, а четыре задачи – повторю, доступные пятикласснику. Представьте себе, что самолет, на котором вы полетите, мост, по которому вы поедете, будет делать инженер, выпущенный когда-то из школы со знаниями пятиклассника.


– Вузы свою планку на прием поставят – выше.

– У вузов недостаток студентов. А численность преподавателей сейчас напрямую связана с количеством студентов. Это значит, вуз должен заполнять бюджетные места, а желательно и брать кого-то на внебюджетное.

И понятно, что те, кто поступил в вуз со своим фактически неполным средним, заработают высшее образование не усердной учебой, а пересдачами. Я знаю вуз, в котором студенты, завершающие 2-й курс, сдают долги еще за 1-й курс. Их не отчисляют. И это не частные лавочки, торгующие дипломами, – это государственные вузы, которые просто вынуждены цепляться за студенческий контингент, чтобы сохранить своих сотрудников.

Я не сомневаюсь, что ИТМО или Политех на престижные специальности наберут людей, у которых ЕГЭ не меньше 60 баллов. Но этими вузами, и вообще Питером и Москвой, не исчерпывается все богатство российского высшего образования. Региональные вузы возьмут с низким баллом. А специалисты, которые строят в регионах мосты, тоннели, отвечают за безопасность шахт, – редко когда выпускники столичных вузов.

Да и в некоторых столичных вузах ущербный балл сгодится.

Страшную историю расскажу. Недавно на работу пришел наниматься молодой инженер-судостроитель. На собеседовании ему предложили решить некую инженерную задачу. Он спросил: «А какие есть варианты ответа, чтобы выбрать правильный?». Это инженер! В буквальном переводе «изобретатель»!

Конечно, его выперли, но рано или поздно придется брать и таких. Как говорил доктор Борменталь профессору Преображенскому: «Так ведь других-то нету!».

Это прямая угроза национальной безопасности. Это я говорю как человек, причастный к технике (у меня все-таки полтора десятка публикаций в ВАКовских журналах по техническим наукам) и к инновационному бизнесу. Нынешняя ситуация с Крымом, с Украиной позволяет заметить, что мы не окружены друзьями. Никто не продаст нам не только готовые изделия, даже детали для военной техники.


– Многие говорят: да, результаты ЕГЭ скверные, зато из-за видеонадзора списывать было невозможно, так что мы наконец узнали истинное состояние образования.

– На результаты ЕГЭ работала не только школа, но и репетиторы и подготовительные курсы, без которых редко кто из выпускников обходится.

Мы только начали бороться за правдивую сдачу экзамена – и балл уже рухнул. Это значит, что в прошлые годы мы врали сами себе. Что наш закон о всеобщем обязательном среднем образовании – фикция.

Да, школа выполняет социальную функцию: лучше ребенок будет в старших классах, чем в подворотне, но давайте разделим социальную функцию школы и функцию образования как системообразующего института государства.


– Между прочим, этих 20-балльников учили выпускники педагогических вузов. Где и вы работаете.

– Не буду защищать честь мундира. Скажу даже, что дальше будет хуже.

Дважды академик, РАН и РАО, математик Алексей Львович Семенов, «владелец» бренда ЕГЭ и один из главных разработчиков тестов, стал ректором Московского государственного педуниверситета. Он говорит, что надо разгрузить педагогическое образование от теоретических курсов – перейти на прикладной бакалавриат.

Вот была специальность «учитель»: пять лет учились двум вещам – фундаментальной математике и методике ее преподавания в школе. При переходе на четырехлетний бакалавриат мы урезали теоретическую подготовку и почти под корень скосили методическую. А в магистры пойдут далеко не все...


– Бакалавриат ведь уже введен.

– Введен. В РГПУ им. Герцена мы в будущем году выпустим последних людей, у которых в дипломе будет написано «специалист – учитель математики». Дальше будем выпускать бакалавров образования. Но это хотя бы бакалавриат, в котором есть фундаментальные знания и элементы методики. А дальше-то будет прикладной бакалавриат, когда мы еще сократим теоретические курсы и отправим студентов с первого года на практику в школу. Учителям эта обуза нужна? Учитель – это не специалист по воспитанию учителей.

...Представьте себе, что вы хирург, вам связали за спиной руки и говорят: а скальпель носом держите. У учителя отняли инструментарий. Инструмент учителя, в частности, это доверие и уважение учеников. Какое уважение испытывает студент, если доцент получает меньше уборщицы? У Василя Быкова написано – умному ребенку в деревнях говорили: «Вырастешь учителем». Скажите сейчас это умному ребенку – нервно он на вас посмотрит.

Вторым инструментом была идея «чтобы хорошо устроиться в жизни, надо хорошо и много учиться». Теперь справедливее сказать: «Чтобы мало зарабатывать, надо хорошо и много учиться». Мы отняли веру в то, что хорошая учеба обеспечит благополучный уровень жизни и ты будешь заниматься не выживанием, а творчеством.


– Возвращаясь к математике: вроде бы уже спохватились, президент давно велел разработать концепцию математического образования, и ее разработали. Как она вам?

– Концепцию разрабатывали как раз те, кто нам прикладной бакалавриат придумал. В какой-то момент, когда еще первый вариант концепции сильно критиковали, к ее созданию подключили филдсовского лауреата Станислава Смирнова. В результате почти ничего от предложений Смирнова не осталось. Зато можно всем говорить, что в числе разработчиков был филдсовский лауреат.

Я даже критиковать эту концепцию не могу, потому что это просто набор благих пожеланий. Невозможно спорить с документом, в котором написано «давайте сделаем математическое образование лучше». Но это не концепция. Концепция – это документ, который сначала декларирует цели, а затем пошагово объясняет, как их достичь. Мы даже не задались вопросом, какое математическое образование нам нужно – экономистам, конструкторам, гуманитариям.


– Эта концепция как-то повлияет на преподавание предмета в школе?

– Хорошие учителя учат хорошо, плохие – плохо. И никакие документы не окажут на них сиюминутного воздействия. Но уйдет это поколение учителей – и что дальше?

У нас даже необходимость перехода на бакалавриат начинается с посылки, что не лучшие ученики идут в педвузы и не лучшие выпускники педвузов идут в школы. Это правда. Но изменит ли практический бакалавриат эту ситуацию? Нет, усугубит. В том-то и штука, что на смену опытным «старым» учителям придут молодые, хуже образованные.

Президент Путин четко сказал: технологическая безопасность и национальный суверенитет России – это те красные линии, за которые никто заступать не должен. Почему Минобрнауки переступает эти красные линии? Я перестал думать, что это случайно.

Снял АУ. (Ошибочно было поставлено.)