Тред №86678

Эх, дополнить что ли?
Попал я на «губу» 23 февраля 1981 года в звании сержанта, будучи кандидатом в члены КПСС и за два месяца до «дембеля». Да и в карауле стояла наша рота, а начальником караула был мой взводный. Вот уж у него вытянулось лицо, когда спустя четыре часа, после заступления в караул к нему явился я и доложил, что дежурный по части посадил меня на «губу». Надо еще добавить, что он (дежурный по части) не обладал этим правом – наказывать арестом на гауптвахте. А произошло следующее. В ГДР по телевидению для советских граждан два раза в неделю показывали программы на русском языке. Как правило, они заканчивались в 22-00. Но иногда программы длились на 20-30 минут больше. Приказом по ГСВГ было разрешено досматривать программу до конца, даже если уже положено по времени на отбой. В этот раз был именно такой случай. Дежурным по части был назначен майор из штаба бригады. Чем он там заведовал, не помню, но он всегда появлялся, когда надо было в чем-нибудь разобраться, провести дознание, повысить дисциплину и т.д.
Первая задача дежурного по части – произвести отбой, чтобы быстренько доложить об этом командиру бригады, попить чайку, да и потихоньку отдыхать до утра. А тут такая незадача, с этой телепрограммой никто в бригаде не спит. Того и гляди, комбриг позвонит, и спросит, что за бардак. В общем, пошел он по батальонам «отбивать» роты лично. За давностью случившегося, не помню поведение нашего ответственного офицера, который должен быть в роте до отбоя. Так вот, заходит этот майор в роту, и видит, что человек пятнадцать (все, что осталось после назначения наряда) сидят в ленинской комнате и смотрят телевизор. Спрашивает дежурного по роте – где остальной личный состав. Тот отвечает, что в наряде по части. «А почему в роте не произведен отбой?» Дежурный в ответ про приказ командующего ГСВГ о просмотре передач на русском языке. Тогда майор заходит в ленинскую комнату и командует - «Встать». Все встают. Потом, как положено – «Выходи строится на вечернюю проверку». Все продолжают смотреть телевизор. Майор начинает тихо звереть. Мне почему-то до сих пор кажется, что он никогда и не командовал подразделениями, а всегда выступал только в роли представителя штаба или проверяющего. А тут еще мы служили одним призывом, то есть всем 2 месяца до дома. Я сидел, вернее уже стоял ближе к двери в коридор. Дежурный по части командует тогда мне: «Сержант, стройте свое отделение на вечернюю проверку!» Я ему говорю, что команды дневального не было, а если бы и была, то я не могу его построить, так как оно в наряде по части. В общем, он объявил мне три или пять суток «губы», сказав, что завтра он все оформит. И, вообще, я оттуда до отправки в Союз не вылезу. Так в 23-00 я предстал перед своим взводным с докладом, что надо мне сидеть в камере до завтра и без оформления. Завтра же все будет оформлено, если конечно начальник политотдела бригады сочтет возможным майору отменить приказ командующего ГСВГ и Политуправления ГСВГ. Взводный категорически отказался пускать меня на «губу» без документов. Дежурный кричал по телефону, что завтра он пойдет проверять караул и если не увидит меня в камере, то накажет всех. Правда, не уточнял как, кого и за что. Я, естественно, не спорил ни с кем, но интересовался, а кто, собственно говоря, посадил меня на «губу», за что, и на сколько. Ведь, как известно, на гауптвахту мог сажать только прямой начальник, а не дежурный по части.  Ломал я из себя «Швейка», учитывая полный идиотизм ситуации, с огромнейшим удовольствием.
Но на этом цирк не закончился. Когда меня, все-таки, водворили в сержантскую камеру, и я мирно спал, в караул привезли допившегося до белой горячки офицера из нашей автороты, которого перевели к нам в часть из мотострелкового полка. Как его ловили, когда он бегал по части – отдельная история, но вот когда поймали, поняли что девать его до утра, когда его можно будет отправить в госпиталь - некуда. После недолгих размышлений поняли, что «губа» - единственное место. На нашей гауптвахте было пять камер. Три одиночки и общая. Офицера в общую камеру нельзя. В одной одиночке сидел под следствием «самоходчик». В другой – «чернопогонник» с танкоремонтного завода. Его, во избежание ЧП, к нашим буйным шутникам в общую камеру так же было не желательно. Оставалась последняя одиночка – сержантская. Где в тот момент спая я. В общем, в 2-00 меня посадили в камеру, а в 4-00 выгнали в роту. Кстати потом все делали вид, что ничего не было (что касается моего ареста). А вот этот алкоголик, разбил все стекла в сержантской камере, она была последняя теплая камера. В остальных все было побито давно, а в сержантскую попадал в основном народ тихий. Получился неплохой вытрезвитель, благо зимы в Германии не очень холодные. Но самое смешное, он через месяц уже продолжал службу.