Цитата: Яг Морт от 14.03.2015 21:02:34Давайте закончим вражду. Если это возможно, конечно.
Здесь вопрос интерпретации. Я твердо считаю, что Смута началась с Ивана 4. Но это мое субъективное мнение. Потому как он перебил всю аристократию. Проиграл Ливонскую войну и перенапряг Россию. страна реально перенапряглась и была разорена. Социальная структура страны была дико перекроена. Хотя и сделал он тоже не мало. И это был рассвет русского средневековья. Страна росла. Просто страна не смогла.
Вряд ли такое возможно. Я смотрю на историю немножко по другому. На наших глазах, в обозримый документами исторический период русские сменились на хохлов. Они что, вымерли, те русские? Да хрен там. Там же и живут их потомки. Но ни один историк не извлечёт их этого примера уроков. Нет, в его представлении смена народов - это вырезание под ноль и заселение некими неведомыми до момента заселения новыми народами, появившимися из ниоткуда. Ну, типа, это было великое переселение народов, вот оттуда они и взялись.
Я давно думаю, что наши предки - скифы. Мы живём на их землях. Они влились в нашу цивилизацию, не замечая, что куда-то исчезали, так же, как русские на Украине не исчезали, они просто стали немножко другими. А от скифов можно пробрасывать мостик и к тем людям, которые жили на этих равнинах ещё раньше. Почему они обязаны исчезнуть в истории? Потому что историки не могут объяснить что-то? Ну и пусть идут нахер.
А про смуту.. Смута началась после нескольколетнего(!!) голода. Взорвался вулкан, в июле шёл снег, Годунову не повезло, да и наряду с множеством великих дел он совершил гигантскую ошибку. Боюсь, как раз она стала тем деянием, за которое простой народ, так же, как и в наши 90-е, просто не стал поддерживать верховную власть.
Он отменил Юрьев День, когда крестьянин мог перейти к другому помещику. Всё началось с этого, я думаю.
Ну и в том числе забавы нового царя..
Не моё
Цитата: ЦитатаИ началась вакханалия. Самым счастливым из бояр или дворян мог считать себя тот, которому всего-навсего запрещали жениться (было у Бориса такое обыкновение). Другим приходилось покруче. Постригали насильно в монахи (как Федора-Филарета, отца будущего царя Михаила Романова), ссылали к черту на кулички, бросали в тюрьму, отбирали имущество, обдирая так, что это и не снилось нынешней налоговой инспекции. Государство не просто благосклонно внимало доносам – активнейшим образом их поощряло. Часть имущества оговоренного брали в казну, а часть шла доносчикам. «Маяком доносительства», на которого должны были равняться остальные, стал некий Воинко, холоп князя Шестунова. За донос на хозяина Борис прямо-таки демонстративно дал холопу волю, наградил поместьем и велел объявить о том всенародно.
И понеслось…
Как выражался один из историков, подобные меры «разлакомили» холопов, и доносы посыпались градом. По первому подозрению (чаще всего обвиняли в колдовстве, это стало таким же распространенным, как во времена большевиков – обвинение в «контрреволюции») хватали самого обвиненного, его близких, родственников, друзей и соседей. Всех, как водилось, пытали самым тщательным образом. Тех, кто признавался, сажали и ссылали. Тех, кто упорствовал, частенько лишали языка или вешали, поскольку свыше было велено считать, что запирательство как раз и есть признак виновности.
Безусловно, Борис верил в «ведовство» и «дурной глаз» гораздо меньше, чем уверял. Однако всем, попавшим в «пытошные» по голословному навету, от этого было не легче.
Никоновская летопись сообщает об этом времени так: «И сталось у Бориса в царствие великая смута; доносили и попы, и дьяконы, и чернецы, и проскурницы; жены на мужьев, дети на отцов, отцы на детей доносили».
Предков Пушкина сослали в Сибирь по доносу собственных холопов, отобрав имущество. Одного из Романовых в тюрьме задушил пристав. Боярину Богдану Бельскому по приказу царя по волоску выщипали бороду, которой боярин гордился (впоследствии Богдан Бельский станет одним из приближенных Лжедмитрия, торжественно поклянется перед москвичами, что царевич – настоящий…). Будущий герой-освободитель, князь Д.М. Пожарский, сделал донос на своего недруга, князя Бориса Лыкова, а его мать княгиня Марья донесла на мать Лыкова (таков уж был тогдашний обычай – мужчины могли делать доносы только на мужчин, а женщины – на женщин, бояре должны были доносить царю, боярыни, соответственно, царице). Естественно, всех Лыковых законопатили «за приставы» всерьез и надолго…