Спецслужбы

Мания преследования
Особенно усердно пытаются искать русский след польские спецслужбы. Они шпионов ищут везде, а населению советуют быть бдительным. Это уже становится похожим на манию преследования.
Скоро перед польским судом предстанут двое мужчин, обвиняемых в шпионаже в пользу российской военной разведки, сообщает издание Fakt. Эксперты газеты не сомневаются, что это лишь верхушка айсберга.
«Такие люди, безусловно, всё ещё рассеяны по всей нашей стране и, естественно, в нынешней ситуации выполняют различные задачи, – сказал в беседе с корреспондентом издания бывший глава польского Агентства разведки полковник Гжегож Малецкий. – Русские годами строили у нас свою разведывательную сеть».
По мнению других польских экспертов, российские спецслужбы в сложившейся ситуации ведут уже тотальную разведку и пользуются услугами любого, даже самого незначительного помощника. Их содействие может быть особенно ценным в нынешнее время, когда Польша ужесточила условия въезда граждан с востока.
«Это могут быть люди, у которых есть визы, которые имеют возможность приехать сюда, например водители. Это очень ценные кадры для разведки. В ситуации военного конфликта спецслужбы поручают им собирать любую информацию, например о передвижениях войск. Кто запретит взять фотоаппарат и снять, например, военную колонну, военные машины с маркировкой? – говорит бывший аналитик разведывательного агентства Роберт Хеда. – Для спецслужб наших восточных соседей даже самая обычная на первый взгляд информация может представлять ценность, а в сочетании с сотнями других сведений она позволяет получить полную картину функционирования не только польской армии, но и всей критической инфраструктуры страны. Поэтому прежде всего нужно обратить внимание на автомобили с иностранными номерами. Если в округе крутится кто-то посторонний, не нужно игнорировать такой факт».
– Каждый иностранный водитель – это русский шпион? – с насмешкой спросил обозреватель «АН» – Это же с ума можно сойти от такой подозрительности.
Между тем такую манию преследования пытаются привить полякам местные спецслужбы. Их аналитики говорят, что бдительность также необходимо проявить в случае, если кто-то фотографирует военные колонны, посты и даже такие объекты, как станции водоснабжения, очистные сооружения или энергетические станции. Конечно, сегодня, когда у каждого есть современный мобильный телефон, большинство просто не обращает на такое поведение внимания. Сейчас мало кого удивляет человек, фотографирующий вроде бы всё подряд. И это, по словам польских специалистов, недопустимая ошибка.
По их мнению, подозрения должны вызывать также попытки завязать разговор. «Если кто-то останавливается по дороге и его интересует не бензоколонка или какой-то типично туристический объект, а что-то другое, это повод насторожиться, – говорит Роберт Хеда и делает вроде бы банальный вывод: – Главный совет для всех прост – не болтай, потому что неизвестно, куда попадёт эта информация».
В необходимости бдительности и сотрудничества граждан со спецслужбами в деле обнаружении потенциальных шпионов убеждён и полковник Малецкий. Он уверен, что самый идеальный вариант – это ситуация, когда люди, заметив что-то подозрительное и непонятное, тут же ставят в известность полицию. Однако полковник не питает иллюзий и знает, что в Польше ситуация совершенно иная. Там разведка в глубоком кризисе.
Отсутствие доверия к деятельности спецслужб является основным источником проблем и неэффективности их работы. «В последние годы уровень этого доверия опустился до минимального уровня, поскольку под руководством министра внутренних дел Мариуша Каминского сейчас строится такая модель спецслужб, которая внушает страх. А если люди боятся, то они не хотят сотрудничать», – делает вывод полковник Гжегож Малецкий.

Паны с улицы Милобендзкой прибедняются
Впрочем, и многие сотрудники польской разведки недовольны своей судьбой. Мол, престиж службы падает, зарплаты низкие, а в связи с войной на Украине – высокие нагрузки, боевой стресс.
Поэтому скоро польским шпионам из агентства разведки (AW) резко поднимут зарплату и надбавки «в связи с повышенной загруженностью» и «необходимостью увеличить мотивацию офицеров», сообщает Rzeczpospolita.
Подобной мерой власти хотят остановить волну увольнений, потрясшую спецслужбу в последнее время. Сейчас разведка в глубокой пропасти. Дефицит кадров сложился столь катастрофический, что объявления о вакансиях можно встретить в окрестностях улицы Милобендзкой, где расположена штаб-квартира AW, и даже в соседнем костёле Девы Марии – Матери Спасителя.
«Имеется огромная проблема с кадрами, объявления о наборе на службу я уже видел даже на автобусных остановках, чего никогда раньше не было», – утверждает Томаш Бронись, бывший сотрудник АW, в настоящее время владелец детективного агентства.
Поэтому особенно сильно прибавят деньжат польским шпионам на Украине. Надбавка ожидается существенная: 6% от базового оклада в день за время всей командировки. А если она предстоит на территориях вооружённого конфликта или повышенной террористической угрозы, командировочные будут увеличены в 2–4 раза.
– Понятное дело, большая разница: пить кофе в Стрыйском парке города Львова, который российские «Калибры» посещают пока нечасто, или прятаться в подвале в осаждённом вагнеровцами Бахмуте, – с усмешкой сказал полковник Барановский.
А пока хорошие деньги в польских спецслужбах платят в основном тем сотрудникам, которые специализируются, например, на кибердеятельности. Офицеры-айтишники получают в среднем по 10 тыс. злотых – это вдвое больше средней зарплаты поляка. Столь большая зарплата для них в AW объясняется тем, что в частном секторе они получали бы ещё больше.
В прошлом году польская разведка получила на 20% меньше финансирования, чем в 2021-м. И на это были свои причины.
Спецслужбы Польши вляпались в грандиозный финансовый скандал. Разведка почему-то решила добыть дефицитные тогда аппараты ИВЛ и респираторы не где-нибудь, а в Албании, причём с помощью международных торговцев оружием, авантюристов и околовоенной мафии. Деньги, на это выделенные, были потеряны, ни один аппарат ИВЛ в Варшаву так и не прибыл, а главный фигурант, бывший сотрудник польской разведки, был найден мёртвым в своём доме в столице Албании Тиране.
Этот провал снёс тогдашнего начальника AW, молодого политического назначенца, и на его место спешно назначили генерала Мацея Хуню – контрразведчика, до этого возглавлявшего военную разведку. Он должен был разгрести завалы и навести порядок, но пока у него мало что получается. Польское правительство опасается доверять своим же разведчикам большие финансовые средства.
Поэтому в местной прессе панами с улицы Милобендзкой развёрнута целая пропагандистская кампания о бедных шпионах, которых никто не любит в польском правительстве. Ту же песню затянули и контрразведчики, жалуясь на недостаток финансирования. Мол, русские агенты уже чуть ли не в окружении президента Анджея Дуды, а у них нет денег не только на прослушку, но даже на бензин для оперативных автомобилей.
– Этот плач прибедняющихся разведпанов рассчитан и на заокеанских хозяев, – сказал в конце разговора полковник Барановский. – Вдруг американцы позолотят ручку не только Зеленскому, но и Дуде. А там и мелкой шпионской шушере что-нибудь перепадёт.

Порочащих связей не имел
В январе 1941 года один из добрых знакомых Кремера, в прошлом профессор Берлинского университета, Юрген Кучински попросил Семёна Давидовича встретится и поддержать молодого учёного, который вернулся из Канады, куда тот был интернирован британскими властями. Звали учёного Клаус Фукс, но тогда это имя ничего не говорило. Может быть, и Кремер не обратил бы на Фукса внимания, если бы Кучински не рассказал историю учёного.
Ещё в Лейпцигском университете Клаус Фукс вступил в коммунистическую партию Германии, а когда к власти пришёл Гитлер, уехал в Великобританию. Здесь на кафедре у профессора Нэвилла Мотта двадцатипятилетний Клаус Фукс защитил докторскую диссертацию. Однако свободной должности доцента у Мотта не оказалось, и Клаус Фукс уехал в Шотландию к нобелевскому лауреату Максу Борну. Фуксу и самому предсказывали нобелевские лавры, но началась Вторая мировая война, и иностранцы, «представлявшие угрозу королевству», были интернированы сначала на остров Мэн, затем в Канаду.



 Клаус Фукс, фото из полицейского досье.

Надо отметить, что прозябание в лагере для интернированных, который называли «крысиным логовом», оставило горький след в душе Клауса Фукса. Вернуться в Англию удалось только накануне 1941 года. А весной он получил письмо от своего земляка (тоже выходец из Берлина) - профессора Бирмингемского университета Рудольф Пайерлса, ставшего крупнейшим специалистом в области ядерной физики, с предложением принять участие в исследованиях «особого характера». Так Фукс стал сотрудником лаборатории, которая занималась созданием атомной бомбы.
Известно, что британская контрразведка проверяла и перепроверяла Фукса, но «порочащих связей» тогда не обнаружила...

На связи у Кремера
Вторая встреча Клауса Фукса с Семёном Кремером состоялась уже после нападения Германии на Советский Союз. И в благодарность за поддержку учёный, уже немало знавший о британском ядерном проекте, решил помочь стране социализма, на которую обрушился Гитлер. Так в руках советской военной разведки оказался весьма ценный документ: справка на шести листах о главных направлениях работы британских физиков-ядерщиков. Причём это была не информация общего типа, а аналитическая справка научно-технического характера, на основании которой можно было сделать выводы о ходе работ над ядерным оружием.
В Центре радиограмму из Лондона прочли 10 августа 1941 года. «Барч провёл встречу с германским физиком Фуксом, - докладывал резидент, - который сообщил, что он работает в составе специальной группы в физической лаборатории университета в Бирмингеме над теоретической частью создания ураниевой бомбы. Группа учёных при Оксфордском университете работает над практической частью проекта. Окончание работ предполагается через три месяца, и тогда все материалы будут направлены в Канаду для промышленного производства. Знакомый дал краткий доклад о принципах использования урана для этих целей. При реализации хотя бы 1% энергии 10-килограммовой бомбы урана взрывное действие будет равно 1000 тонн динамита. Доклад высылаю оказией».



 Игорь Васильевич Курчатов был поражён результатами исследований английских физиков.

И хотя время было фронтовое, тяжёлое, ответ в Англию ушёл на следующий день. Генерал-майору Ивану Склярову предписывалось «принять все необходимые меры для получения материалов по урановой бомбе».
Разумеется, такие меры были приняты. Полковник Кремер провёл четыре встречи с Фуксом и получил более 200 листов ценных документов. Самое время было ознакомить с ними учёных. Что, собственно, и сделал уполномоченный ГКО по науке Сергей Кафтанов. В октябре 1942 года он пригласил к себе Игоря Курчатова и вручил ему три папки (в папках находилось 288 листов документов) с секретными материалами, полученными из Разведуправления в августе и сентябре. Уполномоченный ГКО попросил внимательно изучить материалы о работах по урановой проблеме в Великобритании и подготовить заключение.
Курчатов был шокирован: между исследованиями советских учёных и результатами, которыми располагали англичане, пролегла пропасть. При этом команда британских ядерщиков пополнилась первоклассными учёными-эмигрантами, бежавшими от фашистов из континентальной Европы. Игорь Васильевич прекрасно понимал: объединение столь мощных научных сил приведёт к прорыву в разработках атомного оружия. Вот к таким выводам подтолкнули Курчатова документы, переданные Клаусом Фуксом полковнику Семёну Кремеру.
И тогда же появилась записка по ядерной проблеме, которая легла на рабочий стол Иосифа Сталина. А 11 февраля 1943 года Государственный комитет обороны СССР принял историческое решение о начале работ по созданию в СССР ядерного оружия.
А что же полковник Семён Кремер и его «источник» Клаус Фукс? Как сложились их дальнейшие судьбы?



 Семён Кремер сразу после Победы.

В июле 1941 года Кремер написал рапорт Начальнику разведуправления с просьбой отправить его на фронт. Резидент был решительно против, Кремеру даже предлагали повышение по службе, но он стоял на своём. Надо отметить, что в то время многие офицеры стремились попасть в действующую армию, однако есть мнение, что на решение полковника Кремера повлияли непростые отношения с неким сотрудником НКВД из Лондонской резидентуры. В результате разведка потеряла хорошего специалиста, зато действующая армия обрела грамотного боевого командира. Войну Семён Кремер закончил Героем Советского Союза, причём в генеральском звании.

Эффект Фукса
После отъезда из Великобритании Семёна Кремера и некоторого перерыва на связь с Клаусом Фуксом вышла сестра профессора Юргена Кучински Урсула, которая работала ещё с Рихардом Зорге. За время сотрудничества Клауса Фукса с советской военной разведкой, то есть в период с 1941 по 1943 год, учёный передал в Москву 116 фотокопий документов, более тысячи листов информации, а также пять образцов материалов, использующихся в атомных разработках.
В августе 1943 года США и Великобритания подписали секретное соглашение, по которому усилия учёных двух стран объединялись для скорейшего создания атомной бомбы. Это решение напрямую повлияло на судьбу Клауса Фукса, которому предложили участвовать в «Манхэттенском проекте». На последнем свидании Урсула Кучински передала Фуксу рекомендации Разведупра для установления связи на американском континенте.
Однако в США, пожалуй, самого ценного агента военной разведки встретили уже представители Наркомата внутренних дел. В спецархиве ГРУ сохранился документ, в котором ясно и чётко сказано, что в январе 1944 года агент Фукс (оперативный псевдоним «Отто») передан «для дальнейшего использования 1-му управлению НКГБ». Клаус, конечно же, не подозревал о таких перестановках. Впрочем, для самого Фукса никаких кардинальных перемен не произошло. Сменилась страна пребывания - и появился новый руководитель по линии разведки.



 Урсула Кучински (оперативный псевдоним «Соня») была связником Фукса.

Но вот что осталось «за кадром». Ещё до отъезда Клауса Фукса в Америку начальник Разведуправления Красной армии неожиданно получил письмо из Наркомата внутренних дел: чекисты просили проинформировать, обладает ли военная разведка материалами о научных исследованиях в США и европейских странах по урановой проблеме. Документы предлагалось направить «лично тов. Л.П. Берия». Как стало известно позже, ведомство Берии в это время уже подготовило письмо Сталину, но после изучения материалов Фукса-Кремера проект письма пришлось основательно переработать.
Историк А. Орлов, который глубоко изучал эту проблему, утверждал: «Мартовская докладная записка Берии Сталину составлялась исключительно на основе материалов Кремера». Можно только догадываться, что после этого сказал Лаврентий Павлович своим подчинённым.
Как результат, очень быстро в недрах 1-го управления НКГБ возникла идея «более эффективной координации и объединения усилий разведывательной работы по ядерной тематике», а значит - передачи агентов Разведуправления в НКВД. Что, собственно, и произошло. И есть основания предполагать (к выводу склоняются многие ветераны военной разведки), что притязания «соседей» на Фукса и стали основой конфликта Кремера, который в результате подал рапорт с просьбой отправить его на фронт.
С новыми руководителями Клаус Фукс работал тоже добросовестно, поскольку, как и другие учёные, сотрудничавшие с СССР, был убеждён, что ядерная монополия опасна. В 1946 году Фукс возвратился в Англию и возглавил департамент теоретической физики в Харуэлле - Научно-исследовательском центре атомной энергии.



 Отто Фукс после освобождения.

После того, как в 1949 году СССР взорвал атомную бомбу, ЦРУ усилило поиск советских шпионов на американских ядерных объектах. В результате спецслужбы США и Великобритании вышли на Фукса. Учёный был арестован, а в марте 1950 года его приговорили к 14 годам тюремного заключения. Однако в 1959 году Клаус Фукс был досрочно освобождён и вылетел в ГДР.
В социалистической Германии он стал заместителем директора Института ядерной физики, профессором Высшей технической школы, был избран членом Академии наук ГДР. А вот советские учёные старались не вспоминать Клауса Фукса, который, как считается, украл у американцев атомную бомбу. 

Дать добро силовым спецоперациям
Иностранные разведки давно и активно используют в своём арсенале силовые спецоперации. А у нас, по словам подполковника Сорокина, раньше этого словно стеснялись.
Например, как заявил известный историк спецслужб Борис Володарский, «ГРУ не участвует в спецоперациях в мирное время. Оно в принципе не ориентировано на занятие такого рода вещами. ГРУ – военная разведка, их задача – получение военной информации – больше ничего».
– ГРУ – давно нет. Есть Главное управление Генштаба, – уточнил Анатолий Павлович. – Зато остались бригады спецназа. Вот их и надо использовать для диверсионной деятельности. Как в израильском Моссаде.
– Впрочем, и наши не лыком шиты, – обозревателю «АН» не по вкусу пришлась похвала Моссаду. – Вот что пишет западная пресса. Она вовсю раздувает версию о «гэрэушниках», орудующих по всей Европе. Не так давно прошла шумная кампания в иностранных СМИ о «секретной воинской части 29155», где запросто «раздаются ордена и звания героев тайным убийцам». Не прошло и месяца, как с новой шпионской версией выступили Spiegel и два «разоблачительных» интернет-портала. Опять вспомнили убийство Литвиненко, отравление Скрипаля и болгарского торговца оружием. Но ведь всё это абсурдные акции.
В ответ на это подполковник Сорокин сослался на вышестоящего по званию:
– Вот что по этому поводу сказал Александр Михайлов – член Совета по внешней и оборонной политике, генерал-майор ФСБ в запасе: «Конечно, надо определиться вообще: а смысл-то во всех этих забавах, что со Скрипалями, что с болгарином? Что мы от этого поимели? Я достаточно долго прослужил в специальных службах. Нас всё время обвиняют в каких-то заказных убийствах. Специальные службы никогда не являются исполнителями! Если бы даже мы предположили возможность ликвидации, что, для этого нельзя нанять, что ли, за три копейки мигранта, который выполнит всё в лучшем виде, да? И даже если он засыплется, он не будет знать, кто это заказал».
– Конечно, в силовых спецоперациях очень важно не оставлять следов, действовать скрытно, – согласился обозреватель «АН». – Раньше для этого создавали специальные подразделения. О таком из них мне рассказывал создатель «Вымпела» генерал Дроздов. Вот его воспоминания.

Из первых уст
О необходимости создания такого спецподразделения я начал думать давно; история борьбы с бандитским подпольем на Украине, высадка американской агентуры с воздуха на Украине и в Прибалтике – всё это говорило о том, что решение о ликвидации по политическим соображениям в 1950–1960-е годы подразделений, осуществлявших специальные мероприятия на территории противника и способных к оперативной переброске по всей территории страны, требует пересмотра. Утвердился я в своей мысли, когда увидел, как выглядят «наши» вооружённые силы, прибывшие в Афганистан, и в какой физической форме находятся там некоторые мои бывшие сотрудники.
Руководствуясь этими соображениями, я в 1980 г. доложил о своей идее Андропову. «Зачем это надо?» – удивился он. Отвечаю: «К примеру, сложилась острая обстановка, вы нас выбрасываете на место, мы решаем основные задачи, а к вечеру подтягиваются главные силы…» – «Сколько человек вам надо?» – «Тысячи полторы».
Тех, кто принимал участие в афганских событиях, сделали основой костяка, на который наращивали потом чьё-то мясо. Брали только добровольцев со всего Союза, только офицеров КГБ и войск. Офицеров КГБ было меньше, во-первых, потому что большое количество их набрать было сложно, а во-вторых, как только мы готовили такого офицера на своих курсах, он потом садился к письменному столу, и, смотришь, через 3–4 года растолстел, значит, уже не годится. Маршал Ахромеев, когда посмотрел на них в Афгане, потом меня спросил: «Слушай, а почему они у тебя такие толстые?»
Полное комплектование заняло полтора-два года, но, создавая маленькое подразделение человек в 100 и дав ему основную подготовку, мы сразу же отправляли его на боевое задание. Ходили они на задания под разными названиями: «Каскад», «Вымпел», по-моему, одна группа даже называлась «Вега». Некоторые сотрудники «Вымпела» прошли, естественно нелегально, «стажировку» в подразделениях специального назначения НАТО, а 90% сотрудников «Вымпела» знали иностранные языки, многие имели по 2–3 высших образования, некоторые даже окончили Сорбонну. Но при этом, подчеркну, тренировки, скажем, по рукопашному бою для всех без исключения шли не на мягком ковре, а на асфальте.
Материальное обеспечение «Вымпела» отличалось от обеспечения сотрудников обычных органов в два раза, потому что люди отдавали себя своей работе фактически целиком. Внимание правительства к ним было огромным…
Делали всё, что делается на войне. И даже больше. «Воровали», к примеру, людей, которые являлись секретоносителями, с территории противника. Или в одной из стран Ближнего Востока были захвачены в заложники граждане СССР. Переговоры с террористами не дали никаких результатов. И вдруг при невыясненных обстоятельствах погибают один за другим лидеры бандитов. Оставшиеся получают ультиматум: если они не выпустят заложников, то придётся выбирать самим, кто будет следующим… Всех отпустили.
«Вымпеловцы» были подготовлены всесторонне. Использовали специальные патроны, позволяющие превращать в мощное средство поражения обычные предметы: авторучки, зонты, трости. Умели изготовить взрывчатку из средств бытовой химии. Знали, каких пауков можно есть, а каких нельзя, с какой травой нужно сварить ту же крысу, чтобы она стала пригодной к употреблению в пищу. На территории ряда стран мы оборудовали тайники с хранящимся там специальным снаряжением для разведывательно-диверсионной деятельности в «особый период».
– Так чего резину тянуть! Не пора ли их использовать? – напрямую спросил обозреватель «АН». – Когда отомстим за диверсию на «Северном потоке»?
– Быстрота нужна лишь при ловле блох, – с ехидцей заметил подполковник Сорокин. – А месть – блюдо холодное. Всему своё время.