Стихотворные Авантюры - творчество любителей рифмованных и не очень строк...

Земля иллюминатами,
Земля иллюминатами,
Земля иллюминатами полна.
И день и ночь не спят они,
и мерзости творят они,
и правит ими лично сатана.

От них идёт нечестная реклама,
от них идут похабные слова.
От них идёт трава из Амстердама -
ядрёная, ядрёная трава!

Закат цивилизации
в тисках глобализации
несёт их злоковарный заговóр.
Но на защите нации
от вредной информации
стоит, как бастион, Роскомнадзор.

Запрещена нечестная реклама,
запрещены похабные слова.
Запрещена трава из Амстердама -
ядрёная, ядрёная трава! 

(с)интернечено

Я узнал, что у меня

Есть огромная родня:
И тропинка,
И лесок,
В поле – каждый
Колосок,
Речка,
Небо надо мною –
Это все мое, родное!
В.Орлов(Симферополь, 1930-1999)
С.Бодров(20 сентября 2002г)

Говорят, он ушел - умер. 

Так с котами не поступают.
Я по дому ходить буду -
Поищу, не здесь ли хозяин.

Почешу я щеки о мебель,
Навострю об косяк когти -
Человек мой, ну где ты, где ты???
Ты, должно быть, ушел в гости.

Ничего не менялось вроде,
Те же стулья, горшки с цветами -
Но хозяин уже не ходит,
Не включает свет вечерами.

По-другому пахнет в квартире,
И другие - шаги за дверью.
И другими руками рыбу
На тарелку кладут зверю.

По-другому текут сутки,
По-другому скрипит мебель -
Мой хозяин ушел. Жутко.
Без хозяина я не умею.

Я ищу его неустанно -
По шкафам, под ковром, по полкам.
Нет нигде его, очень странно.
Был бы псом - так завыл бы волком.

Разбросал все бумаги в доме,
По ковру разнес наполнитель -
Никого мне не надо - кроме,
Лишь хозяина мне верните.

Пусть придет поскорей обратно:
Я ему покажу - дружбу!
Я не буду скакать и мявкать -
Так с котом поступать не нужно.

Отверну от него усищи,
И прижму к голове уши...
...Возвращайся, хозяин, слышишь?!
Для меня ты - один. Лучший.

Осенний вечер. Дождь

смолкает.
На лавке беспризорный
кот.
Он словно правда
городская,
Что справедливость
тщетно ждёт.

Шумит поблизости
дорога,
Мелькают сотни
огоньков,
А кот промокший снова
вздрогнет,
Как под неласковой
рукой.

И нет ему в округе
места
Обсохнуть и
передохнуть.
В громадном городе так
тесно,
Когда не нужен никому.

Летят назойливые
брызги,
Горят рекламные щиты
И под смеркающейся
высью
Ему не ведать теплоты.

А дождь, обманчиво
смолкая,
Коту проморосит опять,
Мол, в том и правда
городская,
Чтоб справедливости не
ждать.

Один мой друг подбирает бездомных кошек,

Несёт их домой, отмывает, ласкает, кормит.
Они у него в квартире пускают корни:
Любой подходящий ящичек, коврик, ковшик,
Конечно, уже оккупирован, не осталось
Такого угла, где не жили бы эти черти.
Мой друг говорит, они спасают от смерти.
Я молча включаю скепсис, киваю, скалюсь.

Он тратит все деньги на корм и лекарства кошкам,
И я удивляюсь, как он ещё сам не съеден.
Он дарит котят прохожим, друзьям, соседям.
Мне тоже всучил какого-то хромоножку
С ободранным ухом и золотыми глазами,
Тогда ещё умещавшегося в ладони...

Я, кстати, заботливый сын и почетный донор,
Я честно тружусь, не пью, возвращаю займы.
Но все эти ценные качества бесполезны,
Они не идут в зачет, ничего не стоят,
Когда по ночам за окнами кто-то стонет,
И в пении проводов слышен посвист лезвий,
Когда потолок опускается, тьмы бездонней,
И смерть затекает в стоки, сочится в щели,
Когда она садится на край постели
И гладит меня по щеке ледяной ладонью,
Всё тело сводит, к нёбу язык припаян,
Смотрю ей в глаза, не могу отвести взгляда.

Мой кот Хромоножка подходит, ложится рядом.
Она отступает.


отсель
http://lllytnik.live…27035.html

Дом - это там, где кот? Или там, где свет?
Дом - это место вообще? Или даже нет;
Дом - это крест окна посреди зимы?
Дом - это стены?
Дом - это там, где мы.

Что это - дом?
А каждый решает сам.
Если нашел - заметно и по глазам,
и по манере везде забывать ключи.
Спрятался дом:
Давай. Выходи, ищи.
Хочешь, лови попутку, бери билет
или бери корабль на абордаж,
- вряд ли найдешь какой-то другой ответ,
значит, - даже себе ты его не дашь.
Дом остается в каждом, как тихий стих,
дом достается верным по вере их,
дом - это я и ты.
Закипает чай.
Скоро иду домой.
Выходи, встречай.
https://vk.com/sir_archet

Слух прошел по Англии,     ведомый и гласный,

Всполошив пресвитеров     области прекрасной:
Всех, кто благоденствовал     в жизни сладострастной,
Призывал к смирению     папы голос властный.

Слух прошел по городам,     слух прошел по селам,
Папские веления     разгласил по школам;
Клирики готовятся     к судьбам невеселым –
Всяк разлуку с милою     мнит крестом тяжелым.

Тягостно предчувствуя     оную утрату,
Зыблются в доверии     к римскому легату
И решают клирики,     рвением объяты,
Всем собором рассудить,     можно ль быть женату.




Первый воздвигается     иерей из круга,
Движимый тревогою     общего испуга:
"Не желаю, – он гласит, –     отпускать подругу –
С ней в законе мы живем,     словно два супруга".

Был вторым во прении     глас, звучавший тихо,
Мужа молчаливого     и с повадкой мниха:
"Будет мне, о братие,     тягостно и лихо,
Коль со мной не станет     спать наша повариха".

Третий тверже держит речь     и бесповоротней:
"В годы давние имел     женщин я до сотни,
А теперь держу одну,     с нею беззаботней, –
С целым складом золота     я прощусь охотней!"

Вот четвертый восстает,     гневом полыхая:
"Требует недолжного     курия святая!
Мне ли ей покорствовать,     милую теряя?
Мне без милой не житье     даже в кущах рая".

За четвертым следуя,     выступает пятый:
"Злые эти вымыслы     я кляну трикраты!
Богоматерью божусь,     чьи веленья святы, –
Не расстанусь с милою,     что ни пой прелаты!"

Поднимается шестой,     вот его сужденье:
"Мне с моей кухаркою     мило обхожденье!
Если надо мной и ей     грянет осужденье –
Я готов его принять     без предубежденья!"

За шестым встает седьмой,     промолчать не может:
"Ложная забота вас,     братие, тревожит!
Нашего супружества     Рим не уничтожит:
Кто ему без наших жен     прибыль подытожит?"

И восьмого клирика     внятен голос слышный:
"Ах, какую женщину     мне послал Всевышний!
Ни телес, ни платий нет     этих многопышней!
Никогда ее любовь     мне не будет лишней".

Встал девятый, говорит:     "Тщетно, судьи, ждете:
Кровь мою кипучую     хладом не скуете!
Оттого я и стремлюсь     в жизненной заботе
Не к спасению души,     а к спасенью плоти!"

Вот десятый восстает,     побледнев заране, –
Всё, что в сердце выносил,     то гласит собранью:
"Ни к чему нам, братие,     самообузданье, –
Не под силу клирику     бремя воздержанья!"




Господа Всевышнего     ведомо реченье
И о распложении     и о размноженье;
Так пекитесь, братие,     о чадорожденье,
Чтоб Господнее стяжать     тем благословенье.

Если пес единожды     кость мясную стянет, –
Хоть убей, а воровать     он не перестанет.
Так от радостей ночных     клирик не отстанет,
Хоть и папское над ним     осужденье грянет.

Не от папы ли дано     рукоположенье
Мужу, столь искусному     в плотском сопряженье,
Что бесплодных он карал     карой отлученья,
Сам же от родной сестры     сыну дал рожденье?

Если папа утвердил –     кто иной откажет?
Папа всякую судьбу     свяжет и развяжет,
Ринет рыцаря на брань,     пастыря на пажить,
А священника в любви     ратовать обяжет.

Пусть же в клире всякий муж     двух подруг имеет!
Пусть каноник и монах     целых трех лелеет!
Пусть епископ четырьмя     и пятью владеет!
Кто издаст такой указ –     тот не пожалеет!!!"

Аноним, XIII в.

http://www.vekperevo…sparov.htm

Не жалею, не зову, не плачу,

Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна берёзового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий, ты всё реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льётся с клёнов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.

---

С.Есенин

Я родился в дождь, в сыром подвале 

Я не чувствовал уюта и тепла. 
Мы под лестницей или в кустах скрывались. 
Нам любовь и доброта нужна! 

В нас кидают камни, бьют, пинают. 
И загрызть пытается нас пёс. 
Из подъездов нас на стужу выгоняют, 
Ну, а там, нас мучает мороз. 

Не травите нас, мышьяк в еду кидая. 
Жить нам хочется, так же как и Вам. 
Не давите нас колесами машин, я умоляю. 
Помогайте дворовым котам!

Переписка с братишкой.

Салям алейкум, ука-джон!
Я встречей нашей восхищен!
Хорош ли сон? Каков обед?
Приелся ли вам вкус побед?

.
Любезный старший брат-ака!
Хочу сказать наверняка,
Что и во сне, и наяву
Я мыслями о Вас живу!

Живоглот:

Я жизнь провел в резне, как дьявол в пекле,
Колол, рубил, валял, кусался, грыз,
Я – корифей трагической игры,
Я – золотой дублон, лежащий в пепле,
Мой нож кровав и жребий мой кровав –
А ты? Что делал ты?



Я? Убивал.



У моего клинка манеры гранда,
Он кланяется только мертвецам,
Я – идеал отменного бойца,
Я – сонмище воинственных талантов!
В моей душе кипит девятый вал,
А ты хоть раз кипел?



Я убивал.



Подруга шпага! Мы в любой таверне
Запомнились по шрамам и рубцам,
Оставленным на память молодцам –
Им и сейчас икается, наверно!
Один удар, и трое наповал!
Ты там бывал?



Я? Нет. Я убивал.



А часто ли?!



Случалось, убивал.
Я не мастак хвалиться по тавернам,
Я не горжусь уменьем палача,
Убийство, вне сомнений, это скверно…



Когда ж ты это делаешь?!


Сейчас.
Убивает всех троих


(с) Олди

Цитата: Темур_ от 24.09.2015 15:37:56

Живоглот, Мордокрут, Ухорез(хором):

А часто ли?!


(с) Олди

Напомнило "Собаку на сене".. 

Цитата: ЦитатаТристан


Мне этих многих сот не надо вовсе.
Теперь же, ваши милости, прощайте.
Меня там ждут Репейник, Стенолом,

Железная Рука и Чертоглот.
Я не хочу давать им повод к сплетням.

Цитата: Темур_ от 24.09.2015 18:34:04Они, таки, не исписались! А у меня два замечательных романа в меню.

Поздравляю!
У меня литературные плюшки и пряники отложены на пору тьмы и холодов.. 

Одиннадцать лет, как повержена Троя,—








































Сожаленьем и скорбью бессильной терзаясь.


Ричард Олдингтон «Смерть Героя»

Нашла совершенно замечательного автора.. 

– Сказочник, знаешь... Она ни во что не верит!
Просто рифмует строчки, когда ей больно, 
Просто читает сказки... Закрыла двери,
Чтобы в пустой квартире грустить спокойно. 
Вновь перематывать кадры из старых хроник, 
Тихо листая исписанные страницы... 
Сказочник, слушай... Она ведь ему не снится! 
Что там – «не снится», он просто о ней не помнит... 
Может быть стоит немного исправить сказку? 
Капельку счастья и время для новой встречи? 
– Вряд ли, мой друг... Это время – оно не лечит, 
Просто на душу твою надевает маску 
– Всё, мол, прекрасно, я это давно забыла, 
Больше ни дрожи, ни грусти и ни тревоги... 
Только ты знаешь... Ведь если она любила – 
То навсегда сливаются их дороги. 
Пусть параллельные, но протянули рядом, 
И до касания, в общем-то, миллиметры... 
Только ошибка. Её исправлять не надо, 
Просто рассеять память дождем по ветру... 
– Но ведь так невозможно – рассеять любовь по ветру? 
Сердце заденешь – и боль от осколков брызнет... 
– Да, невозможно. И каждый столкнется с этим. 
Сказки всегда короче, чем наши жизни... 

 (с)Анна Кулик

И у неё еще много-много чего есть хорошего почитать.. 

Михаил Елизарьев

Оркская 


ОРКСКАЯ

Цитата: Robbinsraf от 27.09.2015 10:14:16Михаил Елизарьев

Оркская 


ОРКСКАЯ

Скрытый текст

Помнишь, брат, как давили эльфийскую мразь, 
Как бежали на запад их злобные орды. 
Мы полками месили гондорскую грязь.
Чтобы ярче сиял белокаменный Мордор.
И бесстрашия всем подавая пример, 
Под суровый хорал реактивного гула
На закорках своих быстрокрылых химер
Краснозвездные наши летели назгулы. 
Гендальф-югенд не спасся от оркских мечей. 
Хоть просили пощады враги, подыхая.
Не считая потерь, не смыкая очей, 
Шли стальные когорты бойцов Урук-хая 
По равнинам Рохана, сквозь Мории ад. 
Был последний эльфиский эсминец потоплен
На реке Андуин. Мрачный Осгилиат 
Занимали морпехи дивизии "Гоблин".
Разве можно подобное взять и забыть? 
Олефанта сраженного трубчатый хобот,
Или то, как на площади Минас Тирит
Нам плясал под гармошку обоссанный хоббит?
Из порубленных энтов сложили костер, 
Были двери и окна распахнуты настежь,
И молился и каялся гном-мародер,
А эльфийки стонали: - О, дас ист фантастишь!
Так войны был закончен кровавый этап. 
Победили и дело осталось за малым:
Колдунов и преступный эльфийский генштаб
Беспристрастным мордорским судить трибуналом.
И довольно гуманный наш был приговор: 
В Колыму. Только Гендальфа и Арагорна
Осудил на вышак справедливый Мордор
В основном за участие в пидорском порно.
Но случилась беда, наш учитель и вождь, 
Наш генсек Сауроныч однажды по пьяни
Пизданулся в вулкан и сгорел ни за грош,
А всевластья кольцо растворилось в вулкане.
И настала пора для сомнений и смут. 
Оклемались, окрепли позорные волки.
Вот тогда накропал беспринципный талмуд 
Сильмарил-сионист по фамилии Толкиен. 
Исторической правды не стало с тех пор. 
Мы теряли хребты, плоскогорья и шельфы.
И дожились, что непобедимый Мордор
Захватили роханцы, евреи и эльфы. 
Все закончено. Не пожелаешь врагу. 
Мы смирились, обжили глухие задворки.
Во дворе на подтаявшем ссаном снегу
Хоббит прописью пишет: - Вы больше не орки!
Мы ж читали взахлеб Властелина Колец, 
Заучили неправду от корки до корки.
Не случайно, что в Мордоре нашем пиздец.
Потому что мы больше не орки!
Не орки...

Отставить панику!
Кстати, напомню, что в черновиках Толкиена Беорн звался Медведом, а самому почтенному лингвисту, несмотря на все усилия, так и не дался русский.. 

Дмитрий Минаев ( 1835-1889 ) 


«Срама мёртвые не имут»,
Но в Крыму умершим- срам:
Чудотворный этот климат,
Как целительный бальзам.

Полутрупам жизнь и силы
Возвратив, в конце концов,
У зияющей могилы
Отнимает мертвецов.

А больных в одно, в два лета
Обновляет он вполне.
Мой дорожный спутник это
Доказал наглядно мне.

Он, помещик из Полтавы,
Апоплексик и брюзга,
Всю дорогу от заставы
Городской Кременчуга

До конца пути, до Крыма,
Бесконечно докучал,
Надоел мне нестерпимо,
Всё ругая наповал:

Нашу русскую природу,
Прессу, земство, докторов,
Нравов порчу и свободу,
Новый суд, кондукторов,

Пароходную прислугу,
И по несколько раз в день
Проклинал свою супругу;
Он тяжёлым как кистень,

Кулаком стучал: «Повесить
Мало эту бабу… Да-с!»
Но когда дней через десять
В Ялте вновь свёл случай нас,

Стал почти неузнаваем
Мой свирепый малоросс.
Восхищался южным краем,
Всем довольный, как Панглосс,

Не ворчал и не судачил,
И, здоров и бодр опять,
О своей Марусе начал
Даже искренно скучать.

И меня такого рода
Факт заставил думать так,
Что избыток кислорода
Пессимизма- первый враг.

Знаменосец Ира

Мы были вместе, когда еще не родился мир,
Он не решался, в сомненьях маялся на развилке.
И души наши, давно изношенные до дыр
Уже привыкли.

Мы были вместе. Друг к другу лезли через заборы,
Не замечая любой забор и любой запрет.
И знали точно, что лучше гор - это только горы,
Которых нет.

Такую связь ничего на свете не разорвет.
И даже если кого из нас разнесет снарядом,
Один прошепчет другому громко и не соврет:
"Я буду рядом".

И каждый раз, задаваясь сутью таких вещей,
Я понимаю весь беспросвет моего провала:
Мы были б вместе, когда бы даже тебя вообще
Не существовало.

И в нас исчерпано все молчанье, все разговоры.
Мы стали выше, чем Ветхий, Новый... любой Завет.
Мы сами стали с тобой, как горы. Такие горы,
Которых нет.

"Ихь фанге ан. Я нашинаю.
Эс ист для всех советских мест,
Для русский люд из краю в краю
Баронский унзер манифест.
Вам мой фамилий всем известный:
Ихь бин фон Врангель, герр барон.
Я самый лючший, самый шестный
Есть кандидат на царский трон.
Послюшай, красные зольдатен:
Зашем ви бьетесь на меня?
Правительств мой - все демократен,
А не какой-нибудь звиня.
Часы с поломанной пружина -
Есть власть советский такова.
Какой рабочий от машина
Имеет умный голова?
Какой мужик, разлючный с полем,
Валяйт не будет дурака?
У них мозги с таким мозолем,
Как их мозолистый рука!
Мит клейнем, глюпеньким умишком
Всех зо генаннтен простофиль
Иметь за власть?! Пфуй, это слишком!
Ихь шпрехе: пфуй, дас ист цу филь!
Без благородного сословий
Историй русский - круглый нуль.
Шлехьт! Не карош порядки новий!
Вас Ленин ошень обмануль!
Ви должен верить мне, барону.
Мой слово - твердый есть скала.
Мейн копф ждет царскую корону,
Двухглавый адлер - мой орла.
Святая Русслянд... гейлих эрде...
Зи лигт им штербен, мой земля.
Я с белый конь... фом вейсен пферде...
Сойду цум альтен стен Кремля.
И я скажу всему канальству:
"Мейн фольк, не надо грабежи!
Слюжите старому начальству,
Вложите в ножницы ножи!"
Вам будут слезы ошень литься.
"Порядок старый караша!"
Ви в кирхен будете молиться
За мейне руссише душа.
Ви будет жить благополучно
И целовать мне сапога.
Гут!
"Подписал собственноручно"
Вильгельма-кайзера слуга,
Барон фон Врангель, бестолковой
Антантой признанный на треть:
"Сдавайтесь мне на шестный слово.
А там... мы будем посмотреть!!"

Демьян Бедный