Макиавеллизм в орвеллианском мире

Заканчиваю по работе биографический очерк о Джеймсе Бернхеме — человеке, который написал феноменальный в 1940-х годах бестселлер под названием «Менеджерская революция» (The Managerial Revolution). И самое впечатляющее в истории этой книги, что такой всемирной популярностью пользовалась книга не художественная и даже более того — не просто документальная, а скучная по определению, поскольку вопрос в ней рассматривался из области самой, наверное, скучной на свете науки — политической философии.
А «Менеджерской революцией», тем не менее, в 1940-х зачитывалась вся читающая публика по обе стороны океана (и даже у нас её перевели, но в печать не выпустили, и вовсе не потому, что перевод был, по слухам, весьма и весьма посредственный).
В чём причина этого удивительнейшего парадокса? И почему сам Бернхем к столь бесподобно выигрышной, уже проверенной на публике теме больше никогда не вернулся и даже не пытался хоть как-то её развить? А вместо этого — будучи только-только сбежавшим от Троцкого троцкистом — ударился в махровый антикоммунизм (думаю, что знаменитейшая крылатая фраза Довлатова была именно про него и про его духовных наследников).
На эти два вопроса я и пытаюсь дать ответ в очерке, который пишу. Излагать подробно сейчас не стану (кто захочет — купит мой перевод «Менеджерской революции» и ещё одной книги под названием «Фонды. Их власть и влияние» — под одной обложкой — когда этот сборник выйдет в следующем году).
А сейчас просто поделюсь неожиданно (на самом деле закономерно, конечно же) посетившей голову мыслью.

Вот сегодня уже хрестоматийно звучит анафема в адрес революции 1917 года и последующего «коммунистического эксперимента» в советской экономике. Мол, вот мало того, что физически уничтожили классового противника «как класс», так ещё и экономику за 70 лет загубили. Этот тезис склоняется — как мэйнстрим в мэйнстриме современной общественной и исторической мысли.
А вот другой исторический эпизод, практически один в один совпадающий с революционным российским — только на другом конце политического спектра — на экранах современных радаров даже в форме гаснущей микроскопической зелёной точки уже давно не светится.
А ведь ещё совсем недавно «как дышали, как дышали»...

Речь — о Чили в период 1973 - 1990 гг. и о «Чикагских мальчиках».
Тогда усилиями Пиночетовских военных и его же спецслужб был выкорчеван под корень "как класс" и х классовый противник — коммунисты и социалисты.
И тогда же «Чикагские мальчики» реализовали на практике идеальную модель «марксистов» — то есть лишённую всяких внешних примесей чистую, как медицинский спирт, либеральную модель развития экономики.
При этом «Чикагские мальчики» были единственные, кому Пиночетовские военные разрешали хоть что-то говорить и решать в экономике, а со всеми остальными тут же разбирались соответственно степени несогласия несогласного — то есть вплоть до «исчезновения» (так в Чили тогда наши ночные «хлебовозки» назывались).
Другими словами. Результат беспрепятственного, чистого экономического эксперимента под прикрытием диктаторской власти, полученный в Чили не большевиками, а их классовыми врагами, был по некоторым параметрам намного хуже, чем тоже весьма спорный результат большевиков.
Например, реальная заработная плата рабочих на момент возврата Чили к «демократическому» правлению в 1990-м году была по-прежнему ниже, чем в 1973 году; средний темп роста чилийского ВВП за эти 17 лет — 2,6%; страну дважды за всего семнадцать лет сотрясал глубокий кризис, когда ВВП сокращался на 10% и на 17%...
И это при том, что «Чикагские мальчики» практически сразу после 1973 года и почти до конца занимали все ключевые экономические посты в правительстве (экономика, финансы, труд, ЦБ — это всё были министерства, которыми руководили их лидеры), а Пиночет с военными на них — молились и в рот им смотрели: что ещё прикажете?
И при том ещё, что США их самым активным образом поддерживали, в том числе материально, а весь «демократический Запад», который, естественно, «осуждал» злодея-Пиночета, «Чикагскими мальчиками» тем не менее не переставал восхищаться, не замечая в упор, как Пиночет без всяких церемоний затыкал рот всем, кто пытался «мальчикам» возражать (нынешние экономические дискуссии в России — это по сравнению с тогдашней Чили даже не свобода слова, а его свободомиссимус).

Так вот мысль, которая меня (закономерно, согласен) посетила: всем, кто определяет содержание не то что «мэйнстрима в мэйнстриме», а даже просто одного «мэйнстрима», сильные мира сего строго запрещают вдаваться в темы, которые слишком наглядно раскрывают правду об их слишком очевидных классовых пороках и недостатках. Такие пороки и недостатки есть в не меньшей степени и у «пролетариата» — но у него давно уже нет «силы мира сего», и потому бесконечно повторяемые рассказы про его пороки — в передовицах в мэйнстриме мэйнстрима, а такие же рассказы про такие же пороки «капиталистов» — тут же исчезают даже с периферии экранов наших локаторов.
Вот и Бернхем — думаю я — вдруг нащупал на теле "классового врага большевиков" чуть ли не его сонную артерию; он, строго говоря и судя по всему, реально понял суть происходящего и проговорил, не имея в виду ничего плохого, позитивный аналог фразы "А Король-то — голый". Он фактически пальцем показал — вот кто и как будет нами отныне править, и это вовсе не капиталисты. Последовавший феноменальный успех "Менеджерской революции" подсказывает, что его палец, скорее всего, был направлен точно туда, куда надо.
Но поскольку Бернхем — в отличие от настоящих коммунистов — был идейно гибок, то, выслушав за закрытыми дверями мнение сильных мира сего, он тут же переключился на рекомендованный собеседниками антикоммунизм.

Потому и не любил, думаю, Довлатов таких, как он, лютой — надеюсь! — нелюбовью.

Цитата: il Machia от 25.07.2018 11:13:28

Скрытый текст

Заканчиваю по работе биографический очерк о Джеймсе Бернхеме — человеке, который написал феноменальный в 1940-х годах бестселлер под названием «Менеджерская революция» (The Managerial Revolution). И самое впечатляющее в истории этой книги, что такой всемирной популярностью пользовалась книга не художественная и даже более того — не просто документальная, а скучная по определению, поскольку вопрос в ней рассматривался из области самой, наверное, скучной на свете науки — политической философии.
А «Менеджерской революцией», тем не менее, в 1940-х зачитывалась вся читающая публика по обе стороны океана (и даже у нас её перевели, но в печать не выпустили, и вовсе не потому, что перевод был, по слухам, весьма и весьма посредственный).
В чём причина этого удивительнейшего парадокса? И почему сам Бернхем к столь бесподобно выигрышной, уже проверенной на публике теме больше никогда не вернулся и даже не пытался хоть как-то её развить? А вместо этого — будучи только-только сбежавшим от Троцкого троцкистом — ударился в махровый антикоммунизм (думаю, что знаменитейшая крылатая фраза Довлатова была именно про него и про его духовных наследников).

На эти два вопроса я и пытаюсь дать ответ в очерке, который пишу. Излагать подробно сейчас не стану (кто захочет — купит мой перевод «Менеджерской революции» и ещё одной книги под названием «Фонды. Их власть и влияние» — под одной обложкой — когда этот сборник выйдет в следующем году).

Скрытый текст

А сейчас просто поделюсь неожиданно (на самом деле закономерно, конечно же) посетившей голову мыслью.

Вот сегодня уже хрестоматийно звучит анафема в адрес революции 1917 года и последующего «коммунистического эксперимента» в советской экономике. Мол, вот мало того, что физически уничтожили классового противника «как класс», так ещё и экономику за 70 лет загубили. Этот тезис склоняется — как мэйнстрим в мэйнстриме современной общественной и исторической мысли.
А вот другой исторический эпизод, практически один в один совпадающий с революционным российским — только на другом конце политического спектра — на экранах современных радаров даже в форме гаснущей микроскопической зелёной точки уже давно не светится.
А ведь ещё совсем недавно «как дышали, как дышали»...

Речь — о Чили в период 1973 - 1990 гг. и о «Чикагских мальчиках».
Тогда усилиями Пиночетовских военных и его же спецслужб был выкорчеван под корень "как класс" и х классовый противник — коммунисты и социалисты.
И тогда же «Чикагские мальчики» реализовали на практике идеальную модель «марксистов» — то есть лишённую всяких внешних примесей чистую, как медицинский спирт, либеральную модель развития экономики.
При этом «Чикагские мальчики» были единственные, кому Пиночетовские военные разрешали хоть что-то говорить и решать в экономике, а со всеми остальными тут же разбирались соответственно степени несогласия несогласного — то есть вплоть до «исчезновения» (так в Чили тогда наши ночные «хлебовозки» назывались).
Другими словами. Результат беспрепятственного, чистого экономического эксперимента под прикрытием диктаторской власти, полученный в Чили не большевиками, а их классовыми врагами, был по некоторым параметрам намного хуже, чем тоже весьма спорный результат большевиков.
Например, реальная заработная плата рабочих на момент возврата Чили к «демократическому» правлению в 1990-м году была по-прежнему ниже, чем в 1973 году; средний темп роста чилийского ВВП за эти 17 лет — 2,6%; страну дважды за всего семнадцать лет сотрясал глубокий кризис, когда ВВП сокращался на 10% и на 17%...
И это при том, что «Чикагские мальчики» практически сразу после 1973 года и почти до конца занимали все ключевые экономические посты в правительстве (экономика, финансы, труд, ЦБ — это всё были министерства, которыми руководили их лидеры), а Пиночет с военными на них — молились и в рот им смотрели: что ещё прикажете?
И при том ещё, что США их самым активным образом поддерживали, в том числе материально, а весь «демократический Запад», который, естественно, «осуждал» злодея-Пиночета, «Чикагскими мальчиками» тем не менее не переставал восхищаться, не замечая в упор, как Пиночет без всяких церемоний затыкал рот всем, кто пытался «мальчикам» возражать (нынешние экономические дискуссии в России — это по сравнению с тогдашней Чили даже не свобода слова, а его свободомиссимус).

Так вот мысль, которая меня (закономерно, согласен) посетила: всем, кто определяет содержание не то что «мэйнстрима в мэйнстриме», а даже просто одного «мэйнстрима», сильные мира сего строго запрещают вдаваться в темы, которые слишком наглядно раскрывают правду об их слишком очевидных классовых пороках и недостатках. Такие пороки и недостатки есть в не меньшей степени и у «пролетариата» — но у него давно уже нет «силы мира сего», и потому бесконечно повторяемые рассказы про его пороки — в передовицах в мэйнстриме мэйнстрима, а такие же рассказы про такие же пороки «капиталистов» — тут же исчезают даже с периферии экранов наших локаторов.
Вот и Бернхем — думаю я — вдруг нащупал на теле "классового врага большевиков" чуть ли не его сонную артерию; он, строго говоря и судя по всему, реально понял суть происходящего и проговорил, не имея в виду ничего плохого, позитивный аналог фразы "А Король-то — голый". Он фактически пальцем показал — вот кто и как будет нами отныне править, и это вовсе не капиталисты. Последовавший феноменальный успех "Менеджерской революции" подсказывает, что его палец, скорее всего, был направлен точно туда, куда надо.
Но поскольку Бернхем — в отличие от настоящих коммунистов — был идейно гибок, то, выслушав за закрытыми дверями мнение сильных мира сего, он тут же переключился на рекомендованный собеседниками антикоммунизм.

Потому и не любил, думаю, Довлатов таких, как он, лютой — надеюсь! — нелюбовью.

Уважаемый Александр Владимирович!
Сделайте, пожалуйста, анонс на ветке, когда книга будет доступна.

Цитата: il Machia от 25.07.2018 14:41:38Ближайшая книга уже в типографии, верстается, издатель обещает её выход в сентябре (анонс дам, естественно  )

А переводной сборник, о котором в заметке речь, я так понимаю, будет не раньше, чем где-то весной следующего года (я его только ещё готовлюсь сдавать издателю поздней осенью).

Спасибо. Будем ждать выхода обеих.

…много ли вы в своей переводческой карьере встречали людей Власти, говоривших явно против внутренних своих убеждений? И много ли встречали людей с жестко-принципиальной личной позицией? Кого больше?
(Конец цитаты)

Чтобы ответить на заданный вопрос буквально, надо знать, каковы «внутренние убеждения людей Власти». Поскольку в моей профессиональной практике не было ни одного такого человека, про которого я мог бы сказать, что знаю, во что он верит, то и дать буквальный ответ не могу. Могу только поделиться некоторыми впечатлениями. И для начала процитирую очень удачно попавшееся сегодня на глаза:

По натуре своеобразный эстет первобытного душевного склада, никаких моральных преград не «преодолевавший» — их у него и не было, — халиф правоверных, едва ли очень веривший в существование Аллаха, властелин ни милостью Божией, ни волей народной, властолюбец по психофизиологии, без каких бы то ни было идей о смысле, цели и оправданий власти, подлинный мученик властолюбия (как многие государственные люди), Абдул-Хамид за двойной оградой своего странного дворца, под охраной семи тысяч сыщиков и телохранителей вел истинно собачью жизнь, от которой, быть может, сбежал бы на третий день любой простой человек.
(Марк Алданов. «Король Фейсал и полковник Лоуренс». Конец цитаты)

Эта цитата — хоть и с заметным преувеличением — передаёт моё общее отношение к большинству «людей Власти», поскольку Властью одержимы практически все, кто добрался хотя бы даже только до её нижних ступеней — и «не сбежал на третий день».
По поводу их главной отличительной черты я опять «отделаюсь» цитатой (из повести, автор которой в заочном диалоге со своим младшим братом Яном (Ian), готовившимся к написанию своего первого романа, даёт определение тому, что он сам назвал не знаменитой Пятой, а «Шестой» колонной):

…редкие, но предельно опасные лица, идущие на предательство без какой-либо видимой причины. В Пятой колонне состоят добровольные сторонники, а то и фанатики и даже иногда наёмники. Но не в Шестой колонне. Её члены — люди с трезвым холодным умом, они не борются за какое-то благое дело и не верят в какое-то светлое учение… у них даже нет каких-то особых претензий к своей стране или какой-то особой привязанности к её врагам. (…) Движет ими — чувство собственного превосходства. Убеждённость в собственной правоте, в том, что законы нравственности для них не писаны, и что они каким-то волшебным образом вольны их нарушать, могут спокойно выходить за общепризнанные рамки дозволенного и наслаждаться в своём великолепном одиночестве жонглированием судьбами своих соотечественников.
(Peter Fleming. The Sixth Column. Конец цитаты)

А закончу пересказом мысли, которую в своей монографии, посвящённой творчеству Макиавелли (Thoughts On Machiavelli), сформулировал профессор политических наук легендарной «Чикагской школы» (Чикагского университета) Лео Стросс (Leo Strauss). Он признавал, что есть совершенно особые нравственные критерии, которыми должны руководствоваться «государи» (Макиавелли соблюдение всех этих правил государственного управления в совокупности называл одним очень труднопереводимым словом virtu — дословно в переводе с итальянского языка означает «добродетель»), и что эти критерии во многом никак не похожи на тот набор моральных устоев, которые с некоторыми различиями проповедуют все ведущие религии современной цивилизации и которым пытаются соответствовать её «народы». Одновременно Стросс признавал, что Макиавелли справедливо указывал на очевидную необходимость таких вроде бы «безнравственных» действий, поскольку в противном случае участь «народа» становится непредсказуемой, а то и вовсе печальной (отсюда и героическая сущность virtu, если и когда «государи» её соблюдают). И из этого противоречия Стросс делает вывод, что, видимо, Человечеству нужно иметь как бы два набора нравственных принципов: один для «народа» и другой для «государя».


Как-то так же я бы обозначил и «жестко-принципиальную личную позицию» «людей Власти», с которыми мне доводилось работать или быть знакомым: Конституция, УК для них скорее серьёзная помеха, нежели «библия» или «коран» или «тора». Ведь это очень непростая и просто опасная штука — постоянно втискивать свои установки, мотивации, декларации и поступки (что публичные, что тщательно от публики скрываемые) в лазейки между «законами, писаными для всех».

Цитата: il Machia от 16.08.2018 00:21:40

Получил от одного из ФБ-друзей вопрос (цитирую):

…много ли вы в своей переводческой карьере встречали людей Власти, говоривших явно против внутренних своих убеждений? И много ли встречали людей с жестко-принципиальной личной позицией? Кого больше?
(Конец цитаты)

Чтобы ответить на заданный вопрос буквально, надо знать, каковы «внутренние убеждения людей Власти». Поскольку в моей профессиональной практике не было ни одного такого человека, про которого я мог бы сказать, что знаю, во что он верит, то и дать буквальный ответ не могу. Могу только поделиться некоторыми впечатлениями. И для начала процитирую очень удачно попавшееся сегодня на глаза:

По натуре своеобразный эстет первобытного душевного склада, никаких моральных преград не «преодолевавший» — их у него и не было, — халиф правоверных, едва ли очень веривший в существование Аллаха, властелин ни милостью Божией, ни волей народной, властолюбец по психофизиологии, без каких бы то ни было идей о смысле, цели и оправданий власти, подлинный мученик властолюбия (как многие государственные люди), Абдул-Хамид за двойной оградой своего странного дворца, под охраной семи тысяч сыщиков и телохранителей вел истинно собачью жизнь, от которой, быть может, сбежал бы на третий день любой простой человек.
(Марк Алданов. «Король Фейсал и полковник Лоуренс». Конец цитаты)

Эта цитата — хоть и с заметным преувеличением — передаёт моё общее отношение к большинству «людей Власти», поскольку Властью одержимы практически все, кто добрался хотя бы даже только до её нижних ступеней — и «не сбежал на третий день».
По поводу их главной отличительной черты я опять «отделаюсь» цитатой (из повести, автор которой в заочном диалоге со своим младшим братом Яном (Ian), готовившимся к написанию своего первого романа, даёт определение тому, что он сам назвал не знаменитой Пятой, а «Шестой» колонной):

…редкие, но предельно опасные лица, идущие на предательство без какой-либо видимой причины. В Пятой колонне состоят добровольные сторонники, а то и фанатики и даже иногда наёмники. Но не в Шестой колонне. Её члены — люди с трезвым холодным умом, они не борются за какое-то благое дело и не верят в какое-то светлое учение… у них даже нет каких-то особых претензий к своей стране или какой-то особой привязанности к её врагам. (…) Движет ими — чувство собственного превосходства. Убеждённость в собственной правоте, в том, что законы нравственности для них не писаны, и что они каким-то волшебным образом вольны их нарушать, могут спокойно выходить за общепризнанные рамки дозволенного и наслаждаться в своём великолепном одиночестве жонглированием судьбами своих соотечественников.
(Peter Fleming. The Sixth Column. Конец цитаты)

А закончу пересказом мысли, которую в своей монографии, посвящённой творчеству Макиавелли (Thoughts On Machiavelli), сформулировал профессор политических наук легендарной «Чикагской школы» (Чикагского университета) Лео Стросс (Leo Strauss). Он признавал, что есть совершенно особые нравственные критерии, которыми должны руководствоваться «государи» (Макиавелли соблюдение всех этих правил государственного управления в совокупности называл одним очень труднопереводимым словом virtu — дословно в переводе с итальянского языка означает «добродетель»), и что эти критерии во многом никак не похожи на тот набор моральных устоев, которые с некоторыми различиями проповедуют все ведущие религии современной цивилизации и которым пытаются соответствовать её «народы». Одновременно Стросс признавал, что Макиавелли справедливо указывал на очевидную необходимость таких вроде бы «безнравственных» действий, поскольку в противном случае участь «народа» становится непредсказуемой, а то и вовсе печальной (отсюда и героическая сущность virtu, если и когда «государи» её соблюдают). И из этого противоречия Стросс делает вывод, что, видимо, Человечеству нужно иметь как бы два набора нравственных принципов: один для «народа» и другой для «государя».

Всё вышесказанное в сумме и выражает моё впечатление от «людей Власти»: они в большинстве своём полагают нравственными свои безнравственные с общепризнанной точки зрения действия и при этом не то сожалеют, не то гордятся тем, что «их» эксклюзивную «нравственность» нельзя озвучить на публику, поскольку она позволительна только «государям» и в чистом виде «развратит» «народ».

Как-то так же я бы обозначил и «жестко-принципиальную личную позицию» «людей Власти», с которыми мне доводилось работать или быть знакомым: Конституция, УК для них скорее серьёзная помеха, нежели «библия» или «коран» или «тора». Ведь это очень непростая и просто опасная штука — постоянно втискивать свои установки, мотивации, декларации и поступки (что публичные, что тщательно от публики скрываемые) в лазейки между «законами, писаными для всех».

Уважаемый il Machia, как это все приложимо к Трампу? Меркель? Мэй? (домашних оставим в покое). В бодании Трампа с Сенатом конституция трещит по швам, не так ли?

Усопший "друг" России — сенатор Джон МакКейн — в 1987 году занял в Сенате США место, которое освободил Барри Голдуотер. А Барри Голдуотер, если кто забыл или не знает — это с 1952 по 1987 год был точно такой же заклятый сенатор-"друг" России, как и сам МакКейн.

Итого: начиная с 1952 года, то есть практически 65 — шестьдесят пять! — лет:

- штат Аризону представляли в Сенате США всего два человека (у Голдуотера был перерыв на 4 года, когда Голдуотер — неудачно — баллотировался в президенты США);
- оба в середине своей карьеры неудачно баллотировались в президенты;
- оба председательствовали в ключевом в Сенате США Комитете по делам Вооружённых сил (а только что принятый беспрецедентный военный бюджет США в размере 717 млрд долларов даже получил имя МакКейна — John MacCain Federal Budget — хотя Дональд Трамп, подписывая бюджет, и отказался официально присвоить ему имя ныне покойного сенатора).

Так, может, как в старом анекдоте — что-то с Аризоной не так?

Не знаю, судите сами (ниже приведены данные о 4-х ведущих корпорациях ВПК США, базирующихся в Аризоне; всего в списке главных военных подрядчиков в США таких корпораций 9):

- Raytheon: штатных работников — 64 000 человек; валовый доход — 14 млрд долл. США;
- General Dynamics: штатных работников — 96 800 человек; валовый доход — 31 млрд долл. США;
- BAE Systems: штатных работников — 83 200 человек; валовый доход — 25 млрд долл. США;
- Northrop Grumman (ATK’s Integrated Weapon Systems): штатных работников — 70 000 человек; валовый доход — 29 млрд долл. США.

Остаётся только добавить сказанные с полным знанием дела слова из прощального обращения к нации Президента США Эйзенхауэра о том неоправданном давлении, которое может оказывать на все ветви власти США их военно промышленный комплекс — главный враг страны.

Ну вот вышла, наконец, книга с моим очередным вкладом (монография на десять авторских листов). Так что кому интересно не спеша вместе со мной разбираться в том, что же всё-таки такое "британский агент" — милости прошу.

Приобрести двухтомник (составитель: Андрей Ильич Фурсов) можно здесь: http://день-магазин.…nig-sostav

Всем друзьям

Андрей Ильич Фурсов подтвердил время и место презентации нашего нового двухтомника:
31 октября 17:00
Новосущёвская ул., д. 26А, Институт международных транспортных коммуникаций, 2-й этаж, ауд. 216.

Проезд: от м. Новослободская трамвай № 19, остановка "Дворец культуры МИИТ".

В связи с чем я всех вас с радостью приглашаю.
Единственно что, в этом институте пропускная система, и потому мне нужны ваши ФИО (и желательно адрес эл.почты, на который вам можно будет послать подтверждение приглашения). Поэтому всех желающих прошу: шлите мне Ваши данные в "личку".

Надеюсь и жду!

Ни о чём, на сей раз
Ну то есть об Украине (где воз давным-давно увяз в грязи по самые ступицы, и ничего нового больше не происходит).

Сдаётся мне, что "Запад" с ней попал в ловушку. Заигрался слишком с этой якобы козырной "картой" и сам не заметил, как оказался в тупике.
Потому что в Европе — и даже в НАТО — Украина хоть и по разным причинам, но всё одно никому в своём нынешнем виде категорически не нужна.
Во-первых, Штаты не допустят появления в рядах своих подопечных новоявленной империи. А сегодняшняя Украина это именно маленькая, но империя, которую пытаются выстроить под себя бывшие австро-венгерские "западенцы". И война на Донбассе это даже по внешним признакам именно имперская война (война "цивилизации" против "варварства", которую воюет "римская" "гвардия" во главе набранной среди "туземцев" "армии", типично готовой "разойтись по домам" при первой возможности). А такая война внутри НАТО просто немыслима (и России, чтобы не допустить очередное приближение НАТОвской границы, видимо, действительно, достаточно просто не допускать, чтобы эта война издохла естественным путём).
Во-вторых, при её нынешних географических и демографических размерах Украина — это такой динозавр, который в нынешнюю европейскую дверь никогда не втиснется; в поумневшей Европе теперь пропуск на вход, как у авиакомпаний с ручной кладью: влезешь в узенькую контрольную рамку — проходи, не влезешь — валяй отсюда. Вторую такую ошибку, как с Польшей, ЕС больше никогда не допустит.
В-третьих, чтобы у Украины и правда появился хоть какой-то шанс, что Европа, что сама Украина должны радикально сменить пропагандистский регистр и дружно заспивать сначала про Вольную украинскую конфедерацию, а потом и вовсе про самостийные Галичину, Харьковщину и все прочие Полтавщины (см. в европейском учебнике пример работы с Югославией).
Но в том-то и дело, что никто в Европе сейчас не знает, как вообще к этому приступиться, да так, чтобы "харьковщины" и "полтавщины" не разбежались тут же кто куда, как безголовые курицы. А все "киевские" (современная галицкая банда у власти) этому ещё и противятся всеми правдами и неправдами: им-то в грядущее смутное время точно на гильотину путь держать; не одни так другие всё одно под нож положат.

Пишу теперь "антитезу" — в смысле излагаю взгляд глазами противника — моему предыдущему посту под названием "Ни о чём".
Пост, как и в прошлый раз, об Украине. И он — даром, что с позиции противника — тоже льёт воду на всё ту же мельницу: пока украинцы не разберутся с русскими ("великороссами") и не договорятся с нами сами — никто вмешиваться и за них вступаться по-серьёзному не станет.
На этот раз текст не мой (я же не противник).
Цитирую перевод на русский язык текста Директивы Совета национальной безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 года (переводчик мне неизвестен; использую в данном случае неизвестный мне чужой перевод просто из-за цейтнота со временем; правильность перевода проверил).
Сама Директива называется "Задачи в отношении России" и посвящена стратегическим целям США в их отношениях с государством, название которого по мнению противника непринципиально (потому что каково бы оно ни было, само государство всегда решает примерно одинаковые задачи), но в тот момент, в 1948 году его название было — "СССР". Цитирую отрывок из Раздела 4 "Территориальный передел или национальное единство: что предпочтительнее" (название раздела я, всё же, перевёл сам, а весь нижеследующий текст уже не мой):

Мы уже отметили проблему прибалтийских государств. После следующей войны прибалтийские государства не должны оставаться под какой-либо коммунистической властью. Если же территория, прилегающая к прибалтийским государствам, будет контролироваться российской властью, не являющейся коммунистической, мы должны будем руководствоваться волей прибалтийских народов и степенью умеренности, которую российская власть будет склонна проявлять по отношению к ним.
В случае с Украиной проблема совсем иная. Украинцы — наиболее развитый из народов, находящихся под управлением России в настоящее время. В целом они обижены российским господством; их националистические организации за рубежом активны, к ним прислушиваются. Было бы легко прийти к выводу, что они должны получить наконец свободу от российского управления и реализоваться в качестве независимого государства.
Мы должны быть очень осторожны с таким выводом. Сама простота делает его непригодным в условиях восточноевропейской реальности.
Действительно, украинцы были несчастны под управлением России, и необходимо что-то предпринять для защиты их положения в будущем. Но есть ряд существенных нюансов, которые нельзя упускать из виду. Пока украинцы были важным и существенным элементом Российской империи, они не проявили никаких признаков «нации», способной успешно и ответственно нести бремя независимости перед лицом сильнейшего российского противодействия. Украина не является четко определенным этническим или географическим понятием. В целом население Украины изначально образовалось в основном из беженцев от русского и польского деспотизма и трудноразличимо в тени русской или польской национальности. Нет четкой разделительной линии между Россией и Украиной, и установить ее затруднительно. Города на украинской территории были в основном русскими и еврейскими. Реальной основой «украинизма» являются «отличия» специфического крестьянского диалекта и небольшая разница в обычаях и фольклоре между районами страны. Наблюдаемая политическая агитация — это в основном дело нескольких романтично настроенных интеллектуалов, которые имеют мало представления об ответственности государственного управления.
Экономика Украины неразрывно сплетена с экономикой России в единое целое. Никогда не было никакого экономического разделения с тех пор, как территория была отвоевана у кочевых татар и стала осваиваться оседлым населением. Попытка оторвать ее от Российской экономики и сформировать нечто самостоятельное была бы столь же искусственной и разрушительной, как попытка отделить Зерновой Пояс, включая Великие Озера, от экономики Соединенных Штатов.
Более того, народ, говорящий на украинском диалекте, как и народ, говорящий на белорусском диалекте, расколот по признаку, который в восточной Европе всегда являлся подлинным признаком национальности : а именно религией. Если по Украине и может быть проведена какая-то реальная граница, то логичной была бы граница между районами, традиционно тяготеющими к Восточной Церкви и районами, тяготеющими к Римской Церкви.
Наконец, мы не можем оставаться безучастными к чувствам самих великороссов. Они были самым сильным национальным элементом Российской Империи, сейчас они являются таковым в Советском Союзе. Они останутся самым сильным национальным элементом на этом пространстве при любом своем статусе. Долгосрочная политика США должна основываться на их признании и их сотрудничестве. Украинская территория настолько же является частью их национального наследства, насколько Средний Запад является частью нашего, и они осознают этот факт. Решение, которое попытается полностью отделить Украину от остальной части России, связано с навлечением на себя неодобрения и сопротивления с ее стороны и, как показывает анализ, может поддерживаться только силой. Существует реальная вероятность того, что великороссов можно убедить смириться с возвращением независимости прибалтийским государствам. Они мирились со свободой этих территорий от России в течение длительного периода в прошлом, и они признают, если не разумом, то подсознательно, что эти народы способны к независимости. По отношению к украинцам дело обстоит иначе. Они слишком близки к русским, чтобы суметь успешно самостоятельно организоваться во что-либо совершенно отличное. Лучше или хуже, но они будут строить свою судьбу в виде какой-то особой связи с великорусским народом.
Кажется очевидным, что лучшей из подобных связей будет федерация, при которой Украина будет пользоваться значительной степенью политической и культурной автономии, но не будет независимой в экономическом или военном отношении. Такие отношения полностью удовлетворят требованиям самих великороссов и по-видимому соответствуют тем рамкам, которыми должны ограничиваться задачи США по отношению к Украине.
Следует заметить, что этот вопрос имеет значение не только для отдаленного будущего. Украинские и великорусские элементы среди эмигрантских оппозиционных групп уже энергично соперничают за поддержку США. То, как мы будем воспринимать их конкурирующие претензии, может оказать важное влияние на развитие и успех движения за политическую свободу среди русских. Поэтому существенно, чтобы мы приняли решение сейчас и твердо его придерживались. И это решение должно быть не пророссийским и не проукраинским, а признающим географические и экономические реальности и требующим для украинцев подобающего и приемлемого места в семье традиционной Русской Империи, неотъемлемую часть которой они составляют. (1)
Следует добавить, что хотя, как утверждается выше, мы не склонны поощрять украинский сепаратизм, тем не менее если без нашего участия на территории Украины возникнет независимый режим, мы не должны прямо противодействовать этому. Поступить так означало бы принять на себя нежелательную ответственность за внутри российское развитие. Такой режим будет постоянно подвергаться проверкам на прочность со стороны России. Если он сумеет успешно сохраниться, это означает, что вышеприведенный анализ не верен, и что Украина имеет способность и моральное право на независимый статус.
Наша политика прежде всего должна быть направлена на сохранение внешнего нейтралитета постольку, поскольку наши интересы — военные или иные — не будут затронуты непосредственно. И только если станет ясно, что ситуация заходит в нежелательный тупик, мы будем содействовать отходу от движения к разумному федерализму.
То же самое применимо к любым усилиям по достижению независимого статуса другими российскими меньшинствами. Маловероятно, что какое-либо из этих меньшинств сможет успешно поддерживать реальную независимость длительное время. Однако, если они попытаются (а вполне возможно, что кавказские меньшинства сделают такую попытку) — наше отношение должно быть таким, как в украинском вопросе. Мы должны внимательно следить за тем, чтобы не становиться в позицию открытого противодействия таким попыткам, что вызвало бы окончательную утрату симпатий этих меньшинств. С другой стороны мы не должны связывать себя поддержкой такой их линии поведения, которая в дальнейшем вероятно может быть сохранена только при нашей военной помощи.
__________________
(1) Именно такую — мудрую с точки зрения интересов США — позицию последовательно отстаивал недавно скончавшийся Президент США Дж. Буш Старший. (См. его выступление сразу после встречи в Москве с М. Горбачёвым, летом 1991 года, в Киеве перед местной украинской элитой.) Другое дело, что Дональд Рамсфельд и Дик Чейни, выступавшие в его администрации за "территориальный передел", всё-таки своего добились, хотя и сугубо по русскому принципу "не мытьём, так катаньем" — то есть вопреки воле своего Президента, у него за спиной. Можно только догадываться, какая перебранка идёт теперь внутри властей предержащих в США по поводу дальнейших шагов; Россия-то свои "неодобрение и сопротивление" в связи с "решением, которое попытается полностью отделить Украину" показала яснее ясного; и что теперь прикажете делать?

Источник: https://archive.org/…ia/page/n1