КРИК ЧАЙКИ НАД ВОЛГОЙПодвигВ свой последний рейд по сёлам Лиза отправилась 12 ноября, как и другие партизаны, входившие в пропагандистскую группу. Запаслась листовками с докладом Сталина о 24-й годовщине Октябрьской революции, газетами с его речью на параде 7 ноября, которые перебросили в партизанский отряд через линию фронта, записала последние сводки Совинформбюро.
Комиссар Я.Е. Шевелев рекомендовал начать поход с Залесья, где она когда-то училась в школе и работала в избе-читальне. Она сперва возражала, мотивируя своё сомнение тем, что там все её знают и возможен провал. Однако потом согласилась. Известность среди населения, конечно, содержала в себе определённый риск, но ведь было в том и огромное преимущество. Разговор среди знакомых всегда более откровенный, а значит, и доходчивый. Хотя теперь возражал Я.Е. Шевелев: в случае провала семья Лизы была бы непременно расстреляна. Впрочем, подвёл итог комиссар, действуй по своему усмотрению, тебя знают везде, и опасность будет поджидать на каждом шагу.
Продрогшая, каждую минуту рискуя попасть в засаду или просто услышать смертельный окрик: «Стой!», Лиза вьюжными, на редкость морозными ночами тайными лесными тропами пробиралась из деревни в деревню. Встретив патруль, уходила в лес и там в снегу часами ждала, когда минует опасность. А потом снова в путь.
Она проявляла предельную осторожность. Если в деревне были немцы, то она под покровом ночи подходила к хате, где жил кто-то из её комсомольцев-связников, передавала ему пропагандистские материалы и просила распространить их дальше в надёжные руки. Ну и что-то передавала на словах. Если же немцев не было, то она собирала людей в каком-то доме и проводила что-то вроде собрания. Короткий доклад, вопросы-ответы, встречные выступления. Получалось убедительное, вдохновляющее общение.
Тот её поход продолжался десять дней. За это время она посетила 14 деревень. Последнее собрание провела в большом селе Жукопа. А потом отправилась в так называемый кордон Красное Покатище, где и заночевала у своей подруги и секретаря подпольной комсомольской ячейки Марии Купоровой. Наутро она собиралась возвратиться в землянку своей партизанской группы, которая находилась совсем рядом, в крупном лесном массиве. Но утром предатель Колосов с сыном, выследив партизанку, привели на хутор немецкий отряд, человек 30. Дом Купоровых подожгли, семью расстреляли, а Лизу арестовали. Это случилось 21 ноября.
Впрочем, у неё имелась возможность бежать. Воспользовавшись паникой, под прикрытием дыма от горящего дома Лиза удалилась довольно далеко от места пожара. Она находилась уже у края спасительного леса. Лиза была крепкой, физически тренированной девушкой. Ещё рывок — и она могла бы уйти. Однако в это время её окликнул немец и предупредил, что если она не вернётся, то все люди хутора будут уничтожены. И Лиза возвратилась. Она осталась верной землякам и не запятнала своей чести.
В тот же день Лизу под конвоем привели в Пено. Всю ночь её пытали в гестапо, изощрённо и жестоко. Здание, где оно располагалось, сохранилось. Только выглядит мрачнее мрачного. Злая печать истории гнетёт его и никак не снимет чужую вину. Лизу били стальными прутьями. Она молчала. Ломали рёбра — ни звука.
По Пено разнёсся слух об истязаниях партизанки. У многих жителей посёлка в отряде были отцы, мужья, братья, любимые. И все думали: не устоит, прольётся большая кровь.
Гестаповец, тыча пистолетом в лицо, кричал:
— Скажи, где партизаны, и свободна!
Последний поклонУтром Лизу, избитую и изувеченную, вывели на берег Волги к водокачке. Там сейчас обелиск её памяти и 23 берёзы — в обозначение прожитых ею лет. Стоит и водокачка, только обветшала до предела, почти развалилась. Попутно немцы согнали к месту казни жителей окрестных домов, человек 30–40, демонстрируя показательную расправу над партизанкой.
Ещё раз пообещали жизнь в обмен на выдачу товарищей по отряду. Но она бросила сурово:
— Умираю за Родину! Она отомстит!
Немецкий офицер, пытаясь как-то, видимо, воздействовать на Лизу через собравшихся людей, спросил:
— Кто знает имя этой партизанки?
Возможно, у гитлеровца имелись сомнения. Ведь в гестапо на вопрос, кто она, Лиза отвечала: «Иванова из Ленинграда». Лишь Колосов-старший, суетившийся там без меры, настойчиво повторял:
— Чайкина это, Чайкина, верьте мне, господин офицер.
Люди молчали, хотя многие, безусловно, узнали её. И вдруг пьяный голос:
— Да кто ж её не знает… Это Лизка, самая главная здешняя комсомолка.
Это сказала Ирка Круглова, пеновская распутница, о которой в посёлке давно шла дурная слава. С ней не раз беседовала Лиза, убеждала её взяться за ум. Та обычно отмалчивалась, поскольку были у неё совсем другие интересы. Сейчас же в хмельном угаре заговорила, отомстила, так сказать. Лиза в ответ лишь саркастически улыбнулась. Теперь она решила не скрывать своё имя. Торопилась сказать самые важные слова:
— Да, я секретарь райкома. Вы верили мне, поверьте и на этот раз. Любите Россию, берегите её. Она живёт и сражается. С ней вы будете счастли...
Взбешённый офицер выстрелил из нагана Лизе в грудь. И сделал ещё контрольный выстрел в висок. Как современные киллеры.
И упала Лизанька, светлая голова и ясные очи, в чистый искристый снег, широко раскинув руки, будто хотела обнять родную землю и защитить её.
Страдая, умирая, она не могла поступиться своими принципами.
А знала она, по воспоминаниям Я.Е. Шевелева, многое: явочные квартиры, базы, деревни, где находились комсомольцы-связники, их фамилии, фамилии командиров, места размещения партизанских групп, планы ближайших операций. Лиза, несмотря на жестокие пытки, не переступила роковой черты, тем самым сохранив десятки жизней своих товарищей по борьбе.
Пессимист - это хорошо информированный оптимист
Кто живет без печали и гнева,
Тот не любит отчизны своей
Н.А. Некрасов
Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, только бы ее не обманывать.
П.Я. Чаадаев