Мировая Революция

Коминтерн: «главнее» СССР
Коминтерн был «главнее» СССР. Ведь СССР – только временный военный лагерь, а Коминтерн строил то, что «должно быть» всегда: Мировой коммунизм. Интернационал объединял коммунистов всего мира. Десятки тысяч коммунистов паслись в нем, а правящая в СССР ВКП (б) сделалась «всего лишь» секцией III Интернационала. Одна из партий, и не более.
Коминтерн – это даже не государство в государстве. Это – надгосударство. Как бы столица будущей Земшарной империи, а СССР – только ее провинция. Решения правительства СССР не были обязательны для Коминтерна. Директивы Коминтерна были совершенно обязательны для правительства СССР.
Масштабы деятельности Коминтерна поражают. Коминтерн – это громадная международная бюрократия: десятки отделов и секций. Руководство ими находилось чаще всего в Москве, но чиновники Коминтерна проживали по всей Европе. В 22 государствах и 19 колониях располагались организационные структуры Коминтернационала. Аппарат Коминтерна, то есть число людей, получавших в нем регулярную зарплату, превышает астрономическую цифру 300 тысяч (!!!) человек. Для сравнения: весь Наркомат иностранных дел в 1929 году – это всего три тысячи работников, от наркома до машинистки.
В числе этих 300 тысяч – много иностранных граждан и граждан Советской России, постоянно живущих за рубежом. Им платить приходится не квартирами и продуктовыми пайками, а валютой.
Причем сотрудник Коминтерна часто получал большие деньги на проведение своих операций, в том числе представительские – чтобы встречаться, с кем надо, в неплохих ресторанах и шить себе приличные костюмы. Тем более не было никаких проблем с командировками, в том числе на длительные сроки и во все страны мира.
Коминтерн – это система баз, производств, учебных центров. Каждый отдел – а их были десятки – имел свою базу в Москве или в окрестностях Москвы. В Подлипках, под Москвой, Коминтерн производил бумагу, годную для выработки любых паспортов и удостоверений, чернила для тайнописи. В Ростокино радиоцентр поддерживал связь со всеми зарубежными группами. В Пушкино работала школа, где обучали тайнописи, шифровальному делу и прочим шпионским ремеслам. Таких же специалистов и специалистов по организации партизанщины, убийствам и похищениям, пыткам и диверсиям готовили еще в нескольких школах, на базах в Москве и в Подмосковье.
Но это еще что! В Париже Коминтерну принадлежала своя радиостанция и своя база – двухэтажный особняк, в котором «агитировали» и вовлекали в специфическую работу и русских эмигрантов, и французов. Огромное число «розоватой», «розовой» и красной французской интеллигенции прошло через тусовки в этом особняке. В этой тусовке крутились колоссальные деньги, создавались и рушились репутации[76].
Здесь вербовались такие «агенты влияния», как Луи Арагон. Писатель и поэт, по мнению большинства, третьестепенный, «зато» – муж сестры погубительницы Маяковского, Лили Брик, – Эльзы Триоле (Эллы Юрьевны Каган, если разобраться) и «большой друг Советского Союза». Очень многие писатели, посещавшие СССР в 1930-е годы, были завербованы именно тут. Арагон приезжал на Урал, на «социалистические новостройки», после чего разразился циклом стихов «Ура, Урал!».
В Гамбурге существовал целый тайный застенок, подземная тюрьма. Бежавший потом в США немецкий коминтерновец Ян Валтин (коминтерновская кличка – Рихард Кребс) рассказывает, как некого итальянца, уличенного в связях с полицией, пытали в таком застенке, а потом отправили в СССР на пароходе «Алексей Рыков»[77].
Создавались целые высшие учебные заведения для «кадров»: Международная ленинская школа, Коммунистический университет национальных меньшинств Запада имени Ю. Мархлевского (для «кадров» из небольших народов – шведов, прибалтов, народов Восточной Европы), Коммунистический университет народов Востока. Был даже Коммунистический университет трудящихся китайцев имени Сунь Ятсена.
Вроде не было университетов для южноамериканских индейцев и аборигенов Австралии… Это надо отметить как единственные упущения. Но общее число курсантов достигало не менее трех тысяч одновременно. Разные университеты и школы подрывных наук с курсами партизанщины, террора и шпионажа окончили такие известные коммунисты, как Морис Торез, Вильгельм Пик, Пальмиро Тольятти, Мале Залка и многие, многие другие.
Из Коминтерна пришло множество разведчиков очень высокого класса. Для примера – А. Дейч, завербовавший знаменитую «кембриджскую пятерку» во главе с Кимом Филби, пришел в ОГПУ из Коминтерна. Коминтерновцами были Рихард Зорге и Леонид Треппер, глава легендарной «Красной капеллы».
Откуда деньги для этого монстра?! На одну подготовку революции в Боливии и Бразилии ухлопали 200 тысяч долларов. В Боливии должны были восстать индейцы и метисы, в Бразилии – негры. Взрыв в Бразилии в 1935 году был, но восстание быстро подавили.
Коминтерн поддержал коммунистов в тех странах, где они уже были. Первое время французы были «гордые» – до 1922 года не брали денег от иностранцев, финансировали себя сами. Но потом все-таки взяли. Бюджеты компартий в Словакии, Чехии, Италии, Англии – от 200 до 500 тысяч рублей золотом.
Немцы с самого начала деньги брали, и в одном только 1921 году получили больше 5,5 млн марок «на революцию». Это был фонд поддержки неудавшейся немецкой революции 1923 года.
В ноябре 1921 года миссия Фрунзе увезла миллион рублей золотом Кемаль-паше на развитие революции в Турции.
В марте 1922 года (когда начиналась кампания по «изъятию церковных ценностей») по бюджету Коминтерна распределили 5 536 400 золотых рублей, а через внебюджетные фонды – 600 тысяч золотых рублей на революцию в Корее, 13 тысяч – компартии Эстонии, 15 тысяч – компартии Финляндии, 20 тысяч – компартии Латвии.
Там же, где компартий раньше не было – в Британии, Италии, США, – их создавали и щедро оплачивали любые их акции.
А недвижимость? Ладно, в Подмосковье и в Москве дома и земля не стоили коммунистам ничего… Но радиостанция и вилла в Париже, дом с подвалом, оборудованным под тюрьму в Гамбурге, – только они уже стоят целое состояние.
Причем системы отчетности практически не было совершенно. Сугубая секретность! Единственный способ распределять деньги был прост: через доверенных лиц. «Доверенный» получал деньги и драгоценности, писал расписку… А куда тратил, никому не говорил, разве что ему давал расписку функционер рангом пониже.
До сих пор точно не известно, сколько именно международных жуликов паслось вокруг Коминтерна. Наверняка известны только самые крупные и отпетые – типа «товарища Томаса» – он же «Джеймс», он же Яков Самуилович Рейх. В 1921 году он привез в Германию 25 млн марок и драгоценностей на 37 млн марок. В конце концов о его воровстве стали ходить такие фантастические слухи, что началась проверка… Выяснилось, что деньги у «Томаса» лежали в квартире, в чемоданах, шкапах за книгами, в толстых папках, в картонных коробках весом по 10–15 кг. Расписок о выдаче денег не было. Ведь «товарищ Томас» «по понятным причинам не вел бухгалтерии».
Так что, какой именно процент фантастических богатств Коминтерна просто сперли, можно только гадать.
Откуда же деньги? Из бюджета Советской России и СССР. За счет царских драгоценностей, конфискованных предметов искусства и церковных богатств, которые за валюту сбываются на Западе.
Троцкий откровенно говорил, что для победы в Гражданской войне большевики разорили Россию. Теперь они продолжали разорять Россию для победы в гражданской войне в Европе.
Но продвигаться на Западе у большевиков не получилось: революции в Европе как-то не намечалось. Большевики подписали мирные договоры с Финляндией, Польшей, Литвой, Эстонией, Латвией.

Биография
Ранние годы
Овсей Осипович Беркман родился в городе Вильне (на тот момент часть Российской Империи). Он был самым младшим из 4-х детей в богатой еврейской семье. В 1877 году отцу, Иоселю-Ицику Гиршевичу Беркману, как купцу первой гильдии, было разрешено покинуть черту оседлости и семья поселилась в Санкт-Петербурге. Вырос в Санкт-Петербурге, где начал пользоваться именем Александр. Семья Беркман жила комфортной жизнью со слугами и дачей. Беркман ходил в гимназию, где получил классическое образование. В юности на Беркмана повлиял растущий радикализм, который был распространён среди рабочих в русской столице. В 1881 году школьные уроки Беркмана прервал взрыв бомбы, встряхнувший здание и убивший царя Александра II. В тот вечер дома, пока родители разговаривали беззвучными тонами, Беркман узнал больше об убийстве от своего «Дяди Максима», народника Марка Натансона (брата его матери Енты Ароновны Беркман):

Отец взглянул на мать строго, укоризненно, и Максим был необычно тихий, но его лицо казалось сияющим, глаза непривычно блестели. Ночью, наедине со мной в спальне он бросился к моей кровати, встал на колени, обнял меня и поцеловал, потом плакал, потом снова поцеловал. Его дикость напугала меня. «Что такое, Максимочка?» Я приглушённо дышал. Он бегал туда-сюда по комнате, целуя меня и бормоча: «Великолепно, великолепно! Победа!». Сквозь рыдания, торжественно посвящая меня в тайну, он прошептал таинственные, внушающие страх слова: «Воля людей! — тирана больше нет — Свободная Россия!» Из разговора услышанного юным Александром Беркманом. Марк Натансон

Когда Беркману было 15, умер его отец, а год спустя умерла мать. В феврале 1888 года Беркман уехал в США.
Нью-Йорк
Вскоре после приезда в Нью-Йорк Беркман стал анархистом, вступив в группы, сформированные для освобождения мужчин, признанных виновными в бомбёжке Хеймаркет в 1886 году. Вскоре он оказался под влиянием Иоганна Моста, самого знаменитого анархиста США и адвоката пропаганды дела — аттентат, или насилие, выполненное для того, чтобы призвать массы к восстанию. Беркман стал наборщиком газеты Моста «Свобода».
В Нью-Йорке Беркман встретил и закрутил роман с Эммой Гольдман, ещё одной иммигранткой из России. Они переехали в коммунальную квартиру с его кузеном Модестом «Федей» Стейном и подругой Эммы Хелен Минкин. Хоть их отношения и пережили многочисленные трудности, Беркман и Голдман сохраняли близкую связь в течение многих десятилетий и были объединены своими анархистскими принципами и приверженностью личному равенству.
Беркман в конечном счёте порвал с Мостом и присоединился к другой публикации, «Автономия», но он оставался преданным понятию насилия как инструмента для вдохновляющего революционного изменения.
"Аттентат": покушение на убийство Генри Клея Фрика.
Беркман и Гольдман получили свою первую возможность политического действия в Забастовке фермы. В июне 1892 года рабочие сталелитейного завода на Пенсильванской ферме были заперты, когда переговоры между Металлургической компанией Карнеги и Соединенной Ассоциацией Железа и Сталелитейщиков потерпели неудачу. Генри Клей Фрик, менеджер фабрики, нанял 300 вооружённых охранников Детективного агентства Пинкертон, чтобы сломать кордоны пикетов союза. Когда утром 6 июля Пинкертонские охранники пришли на фабрику, разразилась вооружённая борьба. 9 членов профсоюза и 7 охранников были убиты в этой борьбе, которая длилась 12 часов.

Неудачное покушение Беркмана на Генри Клея Фрика.
Газеты по всей стране защищали членов профсоюза, и Беркман и Эмма Гольдман решили убить Фрика. Беркман верил, что убийство пробудит рабочий класс и заставит его объединиться и восстать против капиталистической системы. Беркман планировал убить Фрика и после этого покончить с собой; роль Гольдман заключалась в объяснении мотивов смерти Беркмана. Беркман попытался сделать бомбу, но когда всё провалилось, он поехал в Питсбург, где купил пистолет и приличный костюм.
23 июля Беркман, вооружённый пистолетом и заострённым стальным напильником, ворвался в офис Фрика. Он 3 раза выстрелил во Фрика, потом сцепился с ним и нанёс удар в ногу. Группа рабочих пришла спасти Фрика и избила Беркмана до потери сознания. Он был признан виновным в покушении на убийство и получил 22-летний тюремный срок. Но при этом, покушение Беркмана не смогло поднять массы: рабочие и анархисты также осудили попытку убийства.
Беркман отсидел 14 лет и был выпущен из тюрьмы 18 мая 1906 года. Эмма Гольдман встретила его на Детройтской железнодорожной платформе, и при виде его измождённой внешности «была охвачена ужасом и жалостью». Во время тюремного срока он стал американизованным, но изо всех сил пытался приспособиться к жизни как свободный человек. Тур лекций вызывал беспокойство и напряжение, и он купил пистолет в Кливленде, намереваясь убить себя. Вместо этого он вернулся в Нью-Йорк, узнав, что Гольдман и другие активисты арестованы на митинге в поддержку Леона Чолгоша. Это нарушение свободы собраний побудило его к действию, и он объявил: «Моё восстановление…Я нашёл, что делать». Он работал, чтобы обеспечить их освобождение.
Вскоре Беркман присоединился к Эмме Гольдман, как к одной из лидирующих личностей анархистского движения США. С поддержкой Эммы Гольдман Беркман написал дневник своих тюремных лет «Тюремные воспоминания анархиста», который, по его словам, помог ему оправиться от тюремного опыта.
Мать-земля и Центр Феррера

Беки Эдельсон (вторая слева), Александр Беркман (крайний справа)
С 1907 по 1915 год Беркман был редактором журнала Гольдман «Мать-земля», и под его руководством журнал был ведущим анархистским изданием США. Редактирование журнала было оживляющим опытом для Беркмана; их отношения с Гольдман колебались, однако, и он крутил роман с 15-летней анархисткой Беки Эдельсон.
В 1910—1911 году Беркман помог основать Центр Феррера в Нью-Йорке и был там одним из учителей. Центр Феррера, названный в честь испанского анархиста Франциско Феррера, включал в себя школу, которая приветствовала независимое мышление среди студентов. Центр Феррера также служил общественным центром для взрослых.
Резня Ладлоу и бомбежка Лексингтон-авеню
В сентябре 1913 года объединённые шахтёры нанесли удар компаниям добычи угля в Ладлоу, Колорадо. Самой крупной такой компанией была Колорадская компания топлива и железа — собственность семьи Рокфеллер. 20 апреля 1914 года Колорадская национальная гвардия напала на колонию атакующих шахтёров и их семьи, и в течение однодневной борьбы было убито 26 человек.
Во время борьбы Беркман организовал в Нью-Йорке демонстрации в поддержку шахтёров. В мае и июне он с другими анархистами провёл несколько протестов против Джона Ди Рокфеллера. Протесты в конечном счёте переместились из Нью-Йорка в дом Рокфеллера в Тэрритауне, Нью-Йорк, и окончились побоями, арестами и заключениями многих анархистов. Мощный полицейский ответ на протесты Тэрритауна привёл к бомбовому заговору между несколькими анархистами Центра Феррера.
В июле 3 партнёра Беркмана — Чарльз Берг, Артур Карон и Карл Хансон — начали собирать динамит и хранить его в квартире другого заговорщика, Луизы Бергер. Некоторые источники, включая Чарльза Планкетта, одного из выживших заговорщиков, говорят, что Беркман был главным заговорщиком, самым старшим и опытным членом группы. Позже Беркман отрицал любую причастность или знание об этом плане.

Клара Эйснер родилась 5 июля 1857 года в саксонском городе Видерау в семье немца — поденщика, позже учителя приходской сельской школы Готфрида Эйснера и Жозефины, урождённой Витале. Образование получала в частном педагогическом учебном заведении в Лейпциге, где сблизилась с кружком революционных студентов-эмигрантов из России, в числе которых был и её будущий гражданский муж Осип Цеткин (был старше на семь лет).
После введения Отто фон Бисмарком «Исключительного закона против социалистов» 1881 года Клара Цеткин была вынуждена покинуть Германию и выехать сначала в Цюрих, а после посещения Австрии и Италии в 1882 году — в Париж, где в это время находился высланный из Германии Осип Цеткин.
С ноября 1882 года Клара и Осип стали жить вместе в крохотной квартирке на Монмартре. В это же время она сменила девичью фамилию на Цеткин. Там родились двое сыновей — Максим (1883—1965) и Константин (1885—1980). Жили трудно — Осип публиковался за гроши в левых газетах, Клара давала уроки и стирала бельё у богатых. В это же время, Клара училась революционной деятельности у своей подруги, дочери Маркса, Лауры Лафарг. Здесь, в Париже, у неё возникла большая дружба с Лаурой и её мужем Полем Лафаргом, а также с Жюлем Гедом, одним из вождей рабочего движения Франции. Общение с ними явилось для Клары Цеткин очень серьёзной школой и помогло ей расширить и углубить свои теоретические знания
В 1889 году Осип Цеткин умер от туберкулёза. На родину видный революционер Клара Цеткин смогла вернуться только после отмены Исключительного закона в 1890 году. Как и её близкая подруга Роза Люксембург, она представляла левое крыло СДПГ и активно критиковала политическую позицию сторонников реформистских взглядов Эдуарда Бернштейна. Наряду с теоретическими дискуссиями, Цеткин участвовала в борьбе женщин за равные права, в том числе за смягчение трудового законодательства для женщин и предоставление всеобщего избирательного права.
Она стала редактором газеты СДПГ для женщин «Равенство» (нем. Die Gleichheit), причём уговорила финансировать газету основателя знаменитого электротехнического концерна Роберта Боша. Редактируя в 1891—1917 годах эту газету, она превратила социал-демократическое женское движение в Германии в одно из сильнейших в Европе.
В 1897 году 40-летняя Клара влюбилась в студента Штутгартской академии изобразительных искусств и будущего художника Георга Фридриха Цунделя. Он был моложе её на 18 лет. Вскоре они поженились. Цундель успешно писал портреты на заказ, хорошо зарабатывал и мог позволить себе приобрести в 1904 году довольно просторный дом в Зилленбухе под Штутгартом. Видом из его окон любил любоваться Ленин. Ещё через пару лет супруги купили автомобиль. Даже Август Бебель, поначалу резко возражавший против этого брака, смирился. Но в 1914 году супруги расстались. Поводом стало различное отношение к Первой мировой войне. Клара Цеткин выступала против империалистической войны, а Георг Фридрих наперекор ей записался добровольцем в армию. Клара переживала уход супруга и долгие годы не давала ему официального развода. Только в 1928 году, когда ей было почти 71, она согласилась на развод, и художник тут же женился на своей давней избраннице Пауле Бош, дочери основателя электротехнического концерна Роберта Боша, которой к моменту их официального бракосочетания уже давно перевалило за 30.
В 1907 году её 22-летний сын Константин стал любовником 36-летней Розы Люксембург. Из-за этого Клара была некоторое время в ссоре с Розой. Но когда Георг и Клара расстались, в то же время как и Константин и Роза, общее горе их опять сблизило.
В 1907 году Клара возглавила созданное при СДПГ женское отделение.
Во время Первой мировой войны Клара Цеткин вместе с Карлом Либкнехтом, Розой Люксембург и другими представителями радикального крыла Социал-демократической партии Германии осудила оппортунизм руководства партии, в рамках стратегии «гражданского мира» проголосовавшего за предоставление военных кредитов и таким образом ставшего на позиции социал-шовинизма. Она была одним из организаторов антивоенной конференции в Берлине в 1915 году и неоднократно подвергалась аресту за свои выступления против империалистической войны.
В начале 1916 года Цеткин в числе левого и центристского крыла СДПГ, обличавших войну и примирение с кайзеровским правительством, приняла участие в основании Независимой социал-демократической партии Германии, вышедшей из состава материнской партии в 1917 году в качестве протеста против её социал-шовинизма. В рамках НСДПГ Цеткин входила в состав Союза Спартака, на базе которого 31 декабря 1918 — 1 января 1919 была основана Коммунистическая партия Германии. Цеткин была хорошо знакома с Лениным В. И. и Крупской Н. К.; в 1920 году она в первый раз побывала в Советской России и взяла у вождя большевиков интервью для «Женского вопроса».
В 1920—1933 годах, на протяжении всего существования Веймарской республики, немецкая революционерка представляла Компартию в Рейхстаге. В 1919—1924 и 1927—1929 годах она входила в состав ЦК КПГ. Параллельно она была занята в Исполнительном комитете Коминтерна (1921—1933), возглавляла его Международный женский секретариат, а также созданную в 1922 году Международную организацию помощи борцам революции. Она принимала участие в нескольких конгрессах Коммунистического Интернационала (начиная со 2-го конгресса). Начиная с момента их возникновения, Клара Цеткин последовательно осуждала фашизм и НСДАП.
С 1920 года Клару Цеткин регулярно выбирали в рейхстаг депутатом от Компартии, но большую часть времени она проводила в России, где часто встречалась с Лениным.
Последний раз она приехала в Германию за год до смерти, в 1932 году на открытие вновь избранного Рейхстага. На первом заседании, председательствуя по старшинству, она выступила с воззванием противостоять нацизму всеми средствами.
Я открываю первое заседание Рейхстага, выполняя свой долг и в надежде, что несмотря на мою нынешнюю инвалидность, смогу дожить до счастливого дня, когда я, как старейшина, открою первое заседание съезда Советов в советской Германии.
Требование момента — это единый фронт всех трудящихся для того, чтобы свалить фашизм и тем самым сохранить силу и мощь организаций, порабощённых и эксплуатируемых, и даже само их физическое существование. Перед этой настоятельной исторической необходимостью должны отступить на задний план все волнующие и жгучие разногласия — политические, профсоюзные, религиозные и мировоззренческие. Все, кому угрожает опасность, все, кто терпит притеснения от фашизма, все, кто стремится к освобождению, — в единый фронт против фашизма и его доверенных лиц в правительстве! Организация, ясное осознание своих целей трудящимися в борьбе против фашизма — вот ближайшая необходимая предпосылка единого фронта в борьбе против кризисов, империалистических войн и причины их возникновения — капиталистического способа производства.
После этих слов она передала председательство, согласно протоколу, представителю фракции, получившей на недавних выборах большинство голосов, Герману Герингу.

Надгробная плита в Кремлёвской стене
После поджога Рейхстага и прихода к власти Гитлера левые партии в Германии были запрещены, и Цеткин в последний раз отправилась в изгнание, на этот раз — в Советский Союз.
Цеткин скончалась в 2 часа ночи 20 июня 1933 года в Архангельском близ Москвы. Она всё время вспоминала о Розе Люксембург, но речь давалась ей с трудом, и последнее её слово было: «Роза…».
После смерти была кремирована, урна с прахом помещена в некрополе у Кремлёвской стены на Красной площади в Москве, на пространстве стены от Сенатской башни в сторону Никольской башни; на месте захоронения находится мемориальная доска с надписью: «тов. КЛАРА ЦЕТКИН. gen. CLARA ZETKIN. 5.VII.1857 г. — 20.VI.1933 г.»

Катаяма, Сэн


Сугаторо Ябуки был вторым сыном в семье крестьян Кунидзо и Кити Ябуки. В возрасте 19 лет он был усыновлён семьёй Катаяма и принял имя Сэн, после того как его родной отец бросил мать. Усыновление позволило ему избежать призыва в армию. В 1876 Катаяма уехал в Токио, где работал наборщиком. Здесь он подружился с Ивасаки Сейкити, племянником одного из основателей компании Мицубиси. Ивасаки, принадлежавший к богатой семье, собирался ехать учиться в США и изучал английский язык. Это натолкнуло Сэна на мысль также поехать в США учиться.
В 1884 Катаяма уехал в США, где в 1892 окончил Колледж Гринэлл (англ. Grinnell College). Катаяма обратился в христианство и продолжил образование в теологической школе Андовер, а затем в Йельском университете. В то же время Катаяма стал социалистом.
В 1896 году вернулся в Японию. Принимал активное участие в организации социалистического и рабочего движения. Был одним из создателей общества содействия организации профсоюзов и Союза металлистов — первого японского профсоюза (1897), общества по изучению социализма (1898).
В 1901 был одним из основателей японской социал-демократической партии, которая вскоре была распущена правительством. В 1903—1904 активно сотрудничал в газете «Хэймин симбун». В 1900 заочно избран членом бюро Исполкома Социалистического Интернационала.
В 1904 участвовал в работе Амстердамского конгресса Социалистического Интернационала, который проходил во время русско-японской войны. После вступительной церемонии председательствующий обратил внимание делегатов на то, что его заместителями избраны представители социалистов воюющих стран — русский Георгий Валентинович Плеханов и японец Сэн Катаяма. При этих словах Плеханов и Катаяма встали и пожали друг другу руки в знак братской дружбы рабочих России и Японии.
В 1904 присутствовал также на съезде Социалистической партии Америки в Чикаго. Затем около трёх лет жил в Техасе, занимаясь выращиванием риса. В 1906 вернулся в Японию. За организацию стачки токийских трамвайщиков в 1911 Катаяма был на 9 месяцев заключён в тюрьму. В 1914 из-за полицейских репрессий уехал в США, где примкнул к американскому социалистическому движению, создал первые коммунистические группы из японских рабочих в США (1918).
В 1918 через Мексику переехал в Советскую Россию, где работал в Коминтерне. В 1922 был избран членом Исполкома Коминтерна (ИККИ), а затем членом Президиума ИККИ. Был одним из создателей компартии Японии в 1922. Принимал участие в антиимпериалистических конгрессах в Брюсселе (1927) и во Франкфурте-на-Майне (1929), а также в антивоенном конгрессе в Амстердаме (1932).
Окончил Коммунистический университет трудящихся Востока им. И. В. Сталина.
Умер в 1933. Прах захоронен в некрополе у Кремлёвской стены.

Окончил народную школу и гимназию в Вене, там же, в университете обучался по специальности «право». Предметом его изучения в Венском университете были экономические и политические законы. В 1906 году он защитил диссертацию по правоведению.
В 1907 году, стал секретарем клуба депутатов социал-демократической партии в Рейхстаге. В том же году стал работать в редакции газеты «Борьба», и «Рабочей газете».
Во время Первой мировой войны был призван в армию и направлен на Восточный фронт. Участвовал в чине лейтенанта в боях в Галиции, в ноябре 1914 года попал в плен, три года провёл в России и вернулся в Австрию в сентябре 1917 г.
После смерти Виктора Адлера в 1918 становится председателем социал-демократической партии Австрии.
С 21 ноября 1918 по 26 июля 1919 министр иностранных дел в коалиционном правительстве социал-демократов и Христианско-социальной партии.
В 1921 — один из организаторов т. н. «Двухсполовинного» или «Венского» интернационала. После его объединения со II (Социалистическим) Интернационалом в 1923 году — член бюро исполкома Социнтерна.
Как редактор политических рабочих газет Отто Бауэр выступал с идеями социальной демократии. За подобный подход к устройству общества, выражавшийся в попытке «революции с избирательным бюллетенем», подвергался критике со стороны Льва Троцкого. Основной потенциал политических преобразований видел в прогрессивных экономических изменениях и соединении советской и социальной демократий, что должно было обеспечить построение «Интегрального социализма».
Издано 9 томов его произведений, и все они посвящены проблемам социальной справедливости в обществе. Наиболее значимыми трудами являются: Zwischen zwei Weltkriegen?, 1936. (Между двумя войнами?) и Die illegale Partei, 1939. (Нелегальная партия).
Изображён на австрийской почтовой марке 1981 года.