СССР после войны и до конца своей истории

ЦитатаДля многих россиян Леонид Ильич Брежнев (1906-1982) - заядлый любитель награждать себя всевозможными орденами и знаками отличия, комический герой анекдотов и живое олицетворение эпохи застоя. Как острили сатирики, Брежнев - мелкий политический деятель времен академика Сахарова и Аллы Пугачевой, прославившийся разве что густыми бровями: "Брови Брежнева - это усы Сталина на повышении".
Факты опровергают ошибочность поверхностных житейских представлений о незаурядном политике, в течение восемнадцати лет, с 1964‑го по 1982 год, стоявшем во главе Советского Союза. Недавно рассекреченный и в 2016 году опубликованный издательством "Историческая литература" трехтомный 3568‑страничный капитальный исторический источник - "Рабочие и дневниковые записи" Брежнева и "Записи секретарей приемной Л.И. Брежнева" - позволяет понять, какова была "кухня" принятия политических решений в брежневскую эпоху. И каким человеком был тот, о ком при его жизни советские пропагандисты говорили с придыханием "и лично дорогой Леонид Ильич".
Все три тома подготовлены исключительно тщательно: при составлении примечаний и справочного аппарата составители использовали уникальную архивную информацию, 60% которой было специально рассекречено именно для этого издания.

Цитата: AndreyK-AV от 10.06.2023 09:30:54Отстояли. Теперь отстроим!
Как после великой битвы восстанавливали Сталинград, разрушенный до основания

Цитата: AndreyK-AV от 11.06.2023 11:22:54На эту же тему 
Сталинград был почти до основания разрушен во время Второй мировой войны, а затем полностью восстановлен. Чего стоит заново построить город, сколько времени на это уходит и чьими руками это делается — в материале «Известий».

Скрытый текст

После коренного перелома в Великой Отечественной войне и перехода советских войск в масштабное наступление, наступило время скорейшего восстановления разрушенных городов, предприятий военно-промышленного комплекса.
В условиях продолжающейся войны восстановление Сталинграда, имело особое значение.
Было необходимо наращивать выпуск военной техники. До войны, город на Волге, носивший имя вождя Страны Советов был крупнейшим центром советской тяжелой промышленности. На его территории находились: металлургический завод «Красный Октябрь», машиностроительный завод № 221 «Баррикады», тракторный завод (СТЗ) и другие, имевшие большие производственные мощности.
Помимо этого, Сталинград являлся крупным транспортным узлом, имеющим важное стратегическое значение.



Разноликая армия возродителей
После окончания сражения за город и изгнания немецко-фашистских войск, численность трудоспособного населения в Сталинградской области была очень низкой, а заводских рабочих насчитывалось в два раза меньше, чем в последний предвоенный год. Потому предприятия, заводы и стройки Сталинградской области пополнялись квалифицированными специалистами из других городов страны или демобилизованными из армии, молодежью прибывшей по набору, бывшими рабочими, возвращающимися из эвакуации.
Определенный вклад в восстановление города внесли немецкие, румынские, итальянские и хорватские военнопленные. Из почти ста тысяч взятых в плен под Сталинградом, 20 тысяч были оставлены на восстановительные работы. Их штат постоянно пополнялся, а затраты на их содержание были минимальными. Для них были созданы специальные лагеря, из которых самые известные: № 108 (Бекетовский), № 163 (Тракторный), № 361 (Приволжский), № 362 (Краснооктябрьский). Они были заняты на восстановлении заводов, строительстве объектов инфраструктуры. Министр иностранных дел того периода В.М. Молотов пообещал, что пока Сталинград не отстроится, ни один военнопленный домой не вернется.
Восстановление разрушенного почти до основания Сталинграда и его заводов, приведение их в действующее состояние, возрождение жилого сектора требовали колоссального объема работ и большого количества дополнительных трудовых ресурсов. Потому к восстановительным работам помимо вольнонаемного гражданского населения и военнопленных немецкой армии, привлекались силы, так называемого спецконтингента. Такой термин возник из-за ограниченного правового положения лиц, к которым этот термин применялся.
Основной период восстановительных работ в Сталинграде с участием спецконтингента охватывает время с 1943 по 1950 гг. Нижняя граница связана с созданием в Сталинграде специального лагеря, верхняя - с изменением гражданского состояния спецконтингента и с наименьшим за все послевоенное время их количеством на стройках Сталинграда и области.
На первом этапе, включающем 1943-1945 гг. приоритетным направлением было восстановление промышленных предприятий, на втором этапе, длящемся с 1945 г. по 1950г. – капитальное строительство объектов жилого, административного и социально – культурного назначения.
К спецконтингенту относились следующие категории граждан: военнослужащие Красной Армии, побывавшие в окружении или плену и лица, вернувшиеся после войны из-за границы (репатрианты).


Спецлагерь № 0108
С началом контрнаступления советских войск, количество лиц первой категории стало быстрыми темпами увеличиваться. Все они после возвращения из окружения или освобождения из плена подлежали государственной проверке в специальных лагерях. Такие лагеря создавались в системе НКВД, где было организовано Управления по делам военнопленных и интернированных (УПВИ).
В Сталинграде на базе лагеря для немецких военнопленных № 108, был организован спецлагерь № 0108. В мае 1943 года, он был выделен в самостоятельную единицу и размещен прямо на территории Сталинградского тракторного завода. Через месяц в составе спецлагеря было сформировано несколько лагерных отделений при объектах непосредственных работ, таких как: машиностроительный завод «Баррикады», металлургический завод «Красный Октябрь», Сталинградская электростанция. В период с мая 1943 по февраль 1945 в лагере побывало более девяти тысяч человек.
Основной задачей такой категории граждан было восстановление промышленного потенциала Сталинграда. Наряду с восстановительными работами на заводах и предприятиях они привлекались для проведения капитальных строительных работ в жилом секторе. Кроме того, поскольку в организационном плане спецлагерь был частично самоокупаемым, то содержащиеся в нем лица были обязаны осуществлять внутренние работы и содержать подсобное хозяйство.
Спецконтингент ограничивался в свободе, и привлекался к работам принудительно и практически бесплатно. Такой труд, был частью государственной проверки этой категории лиц на преданность к своей родине и лояльность к советскому строю. Но, несмотря на принуждение, ведомственным приказом НКВД предписывалось привлекать лиц содержащихся в спецлагере с учетом их гражданских специальностей, квалификации и физическому состоянию. Работать они должны были изолировано от вольнонаемных рабочих, исключительно в бригадах контролируемых техперсоналом и под конвоем. В целях безопасности и предотвращения побегов, переброска с одного участка на другой должна была быть минимизирована.
Однако на практике все происходило по-другому. Регулирование трудовой деятельности лиц содержащихся в спецлагере осуществлялось не по трудовому законодательству, а по нормативным документам, учитывающим условия военного времени.



Конвоиров не хватало, поэтому работали такие лица, чаще всего, без надзора. Обеспечить полноценную охрану не позволяло то, что работы на многих участках велись совместно с вольнонаемными рабочими, которые зачастую жили в тех же цехах, где и работали. В таких условиях изоляция спецконтингента была не реальна.
Лица из числа спецконтингента, большей частью не владеющие строительными специальностями, использовались на приоритетных участках восстановительных работ, как правило, выполняя хоть и необходимую, но низкоквалифицированную работу. В связи с этим рабочиt из числа спецконтингента часто меняли участки работы. Обеспеченность спецодеждой и инструментом была на низком уровне. На таком же уровне была в первые годы существования лагеря: и организация работы в целом, и обеспеченность всем необходимым производственных площадок, что приводило к нарушениям безопасности труда.
Помимо тяжелой обстановки на рабочих местах, жизнь лагерникам усугубляла бытовая неустроенность, нехватка продовольствия, обмундирования, постельных принадлежностей и белья. Основная часть спецлагеря располагалась в недостроенном до войны и разрушенном во время сражений здании. Большая часть окон была без стекол. Такие же условия проживания были и у лиц, содержащихся в дополнительных подразделениях. Повсеместное нарушение санитарно-гигиенических условий способствовало развитию различного рода заболеваний, большую часть из которых составляли желудочно-кишечные. На психологическое состояние давило ограничение свободы и запрет переписки.
Чаще всего это было следствием негативного отношения к ним окружающих людей, от простого рабочего до руководителя предприятия и местного органа власти, а также недостатком финансирования.
Результатом такой обстановки были частые травмы, прогулы и побеги.
Итогом всего – снижение производительности труда.
В целях оптимизации работы спецконтингента и повышения его морального духа, руководство спецлагеря проводило политико-пропагандистскую работу, выпуск стенных газет, коллективное прочтение художественной литературы и просмотр героико-патриотических кинокартин. Организовывались социалистические соревнования по трудовой и воинской дисциплинам с награждением победителей.
Несмотря на возникающие трудности, результаты работы спецконтингента были все-таки больше утешительные, чем плачевные, а иногда и вообще выдающиеся. Производительность отдельных лиц из числа спецконтингента в самый пик восстановительных работ доходила до 150 %.
Своим отношением к делу подавляющее большинство лиц содержащихся в спецлагерях обретали доверие и благожелательное отношение со стороны окружающих. Их стали считать полноправными советскими гражданами.
Начиная с 1944 года, лиц прошедших проверку освобождали из спецлагеря и направляли на предприятия Сталинградской области, где зачисляли в штат обычным порядком.
3 февраля 1945 года спецлагерь № 0108 приказом НКВД СССР был ликвидирован, за исключением небольшого его отделения на тысячу человек, в течение года сократившегося в 3,5 раза. Они выполняли большой спектр строительных и хозяйственно-бытовых работ.

Из-за рубежа на стройку

К другой категории спецконтингента принимавшей участие в восстановлении Сталинграда и области относятся репатрианты.
Начало процесса репатриации связано с началом освобождения советскими войсками оккупированных немцами европейских стран. Насильно переселенные за пределы своей родины, советские граждане получили возможность возвращения. Официально они не были лишены конституционных прав, в том числе прав на свободное передвижение, место проживания и работы. Фактически же, прибывая на территорию Советского Союза, часть их, вызывающая подозрение, с целью организации проверки, помещалась в проверочно-фильтрационные лагеря (ПФЛ), пришедшие на смену специальным лагерям. После прохождения проверки они не получали права на выбор места жительства и работы, но получали право на свободный труд. Подобно бывшим пленникам и окруженцам, они в принудительном порядке направлялись на новые места работы, в основном на предприятия, где они работали, будучи контингентом ПФЛ.



Для других видов репатриантов основной разновидностью государственной проверки было принудительное направление на места поселения, которые определялись различного уровня органами власти с учетом их предполагаемой общественной опасности и полезности. Их согласия на смену места жительства, как и согласия на место работы не требовалось.
По мере продвижения Красной армии с освободительной миссией по Европе, росло и количество репатриантов разных видов. Особенный скачок их численности приходится на послевоенное время и обусловлен полным освобождением и наведением порядка в Германии. Если через три послевоенных месяца число репатриантов прибывших только в Сталинградскую область составляло чуть более семи тысяч, то еще через четыре месяца только в Сталинграде их количество достигло двадцати пяти тысяч. Это был уже весьма весомый трудовой ресурс.
Репатрианты, в первые пять послевоенных лет прибывшие в Сталинградскую область, поселялись рядом с объектами, восстановлением которых они занимались или пополняли немногочисленные ресурсы в сельских районах области. В отдельных районах именно репатрианты становились основной силой в подъеме сельского хозяйства.
Размещенные в Сталинграде, они занимались широкомасштабными строительно–восстановительными и ремонтными работами, как правило, не по своей гражданской специальности, осваивая азы нового ремесла по ходу работы.
Жили они, как и многие вольнонаемные рабочие, в общежитиях неприспособленных для круглогодичного проживания, с многоярусными нарами из сырых и необструганных досок. Принадлежности для постели, как и бытовая посуда отсутствовали. Хронически недоставало продуктов и лекарств. Условия для соблюдения санитарии и гигиены не были предоставлены и как следствие массовое размножение вшей и распространение заболеваний.
Все это осложнялось принудительной разлукой со своими родственниками и близкими, потерей исконного места жительства. На это наслаивалось тотальное недоверие местных жителей, руководителей предприятий, представителей власти. Надзирающие органы с особым пристрастием вели допросы лиц прибывших из-за рубежа, допуская нескрываемое обвинение в предательстве и шпионаже. Проверка очень дорого обходилась репатриантам, надеявшимся после немецких концлагерей, встретить на родине если не сочувствие, то хотя бы понимание. Многие не выдерживали и дезертировали.
К концу первого послевоенного года бытовые условия репатриированных граждан стали понемногу развиваться в лучшую сторону. Для улучшения их морального состояния велась разноплановая пропагандистская, идеологическая и культурно-просветительская работа.
По мере прохождения проверок менялось и общественное положение репатриированных лиц. В последние три года первой послевоенной пятилетки количество репатриантов среди работающих граждан заметно снизилось. Благополучно прошедшие проверку получали возможность вернуться в родные края, выбрать работу по желанию и возможностям, обучаться новым специальностям и продвигаться по карьерной лестнице.

Итоги

Принудительный и практически бесправный труд лиц побывавших в плену и окружении, а также граждан, насильно угнанных из страны и вернувшихся, решал две задачи: реабилитацию этих категорий лиц и быстрый и сравнительно малозатратный подъем промышленности и сельского хозяйства в регионах разрушенных войной.
Кроме того, эти лица восполняли вакуум трудоспособного населения, созданный в результате военных мобилизационных мероприятий и кровопролитных жестоких сражений. Особенно это было важно в первые послевоенные годы.



В частности, многие из бывших репатриантов, пленников и окруженцев, участвовавших в принудительных работах, после освобождения добровольно связали остаток своей жизни со Сталинградом и Сталинградской областью.
Беспрецедентное решение советского правительства по использованию бывших пленников, окруженцев и репатриантов в восстановлении народного хозяйства в целом и центра тяжелой промышленности в частности, сыграли большое значение в ликвидации катастрофических последствий Великой Отечественной войны.

ЦитатаИстория создания дороги М5

20 ноября 1958 года постановлением директивных органов страны была утверждена Дирекция строительства федеральной автомобильной дороги «Куйбышев — Уфа — Челябинск» и получено задание на ее строительство. Будущая трасса прокладывалась по древнему торговому пути, известному как «Великий шелковый путь», точнее, по его северному ответвлению, который являлся частью грандиозной транспортной системы мировой торговли с экзотическим названием «Путь Гвоздики».

Новейшая история дороги начинается с середины прошлого века. После окончания Великой Отечественной войны промышленность страны, ее оборонная составляющая, не только быстро перестраивалась на мирные рельсы, но и продолжала бурно развиваться. Особенно явно это коснулось нефтегазодобывающей отрасли в Поволжье, Татарстане и Башкортостане. Для обслуживания нефтепромысловых предприятий и прокладывались первые участки, ставшие основой современной трассы.

Основная часть дороги строилась в 60-70 годы прошлого века, ее полотно и сооружения рассчитывались под нагрузку 6 тонн на расчётную ось с пропускной способностью 3-5 тысяч автомобилей в сутки, и долгое время дорога удовлетворяла потребностям и запросам экономики страны.

На всем протяжении трассы были развернуты масштабные строительные работы, в которых приняли участие десятки тысяч людей, сотни единиц техники. Специалисты, инженеры и рабочие основных дорожных специальностей, не считаясь с личным временем, возводили прекрасную по тем временам асфальтированную магистраль. Основными участниками строительства явились тресты Куйбышевдорстрой, Каздорстрой, Уфимдорстрой, Свердловскдорстрой и Петропавловскдорстрой. Строительство последнего участка дороги г. Аша — г. Юрюзань завершилось в 1975 году.

Министр строительства и эксплуатации автомобильных дорог РСФСР А.А. Николаев 8 июля 1975 г. издает приказ № 134 «Об организации Управления автомобильной дороги Куйбышев — Уфа — Челябинск». На баланс созданного Упрдора передана трасса, пролегающая от Куйбышева через Уфу до Челябинска с 1040 по 1871 километр. С 16 мая 2013 года управление переименовано в «Федеральное казенное учреждение «Управление автомобильной магистрали Самара — Уфа — Челябинск Федерального дорожного агентства».

Долгое время автодорога Куйбышев — Уфа — Челябинск удовлетворяла потребностям экономики страны. Но растущая год от года интенсивность автотранспортного движения вызвала необходимость совершенствования дорожной сети. К новому тысячелетию введено в эксплуатацию более 165 километров реконструированных и вновь построенных участков дороги М-5 «Урал», в том числе южный обход города Уфа, обход города Октябрьский, многокилометровые участки Леонидовка — Чишмы, Чишмы — Уфа, обход села Тюпкильды с путепроводом через железную дорогу Уфа — Ульяновск.

С принятием в оперативное управление автодорог М-7 «Волга» от границы с Республикой Татарстан до границы города Уфа, Уфа — Оренбург и Западного обхода г. Уфа объемы курируемых дорожно-строительных работ значительно увеличились.

Сегодня многие участки магистралей имеют по 4-6 полос движения, развязки в разных уровнях, переходно-скоростные полосы, современные средства организации дорожного движения и информирования пользователей автодорог. С начала двухтысячных ежегодно строится и реконструируется не менее 15 км, ремонтируется порядка 150 км автодорог. Участков, не отвечающих требованиям нормативов, становится все меньше.

История в цифрах и фактах

ЦитатаВ семейном архиве дедушки Зуфара Сатаева обнаружила вырезку из газеты Вечерняя Уфа от 23.06.1983г. про строительство автодорожного моста через Уфу в поселке Шакша.
«У строителей автодорожного моста через Уфу в районе поселка Шакша произошло важное событие — они соединили пролетную часть, тем самым связали правый и левый берега реки. Недалек тот день, когда здесь откроется движение транспорта.
Между небом и водой парят чайки и… «птички», распахнувшие на 106 метров свои железобетонные крылья. Мостовики называют «птичками» тяжеловесные конструкции, из которых строится пролетная часть моста. Однако крыло такого сооружения уже крепко привязано к правому берегу Уфы. Другое приземляется на моих глазах. Операцию производит бригада Виктора Николаевича Кувардина из мостоотряда 30. Уже покоятся на опорных подушках две 24-метровые балки, скоро в ряд с ними встанет третья.
Разговор монтажников идет на отрывистых командах и выразительных жестах, понятных всем. В этот ответственный момент хлынул сильнейший ливень. Куда можно скрыться от дождя на открытом всем ветрам мосту? Выручила лежащая пока на витрине «половинка» балки. Под ее карнизом можно укрыться десяткам двум людей.
— Огромное значение имеет мост, — рассказывает прораб Михаил Иванович Кувардин и показывает на виднеющуюся сквозь сетку дождя паромную переправу. — Вон сколько там скопилось машин. А что тут в страдную пору делается! Простой в три-четыре часа за простой не считается, иногда сутками стоят.
Вот какую цифру назвали по этому поводу в Главбашавтотрансе: минутный простой большегрузного автомобиля стоит 15 копеек. За восьмичасовую рабочую смену КамАЗ, например, может доставить 16 тонн грузов на 350-400 километров. А во что обходится задержка для молоковоза? ….
Повис на десятиметровой высоте опоры в монтажной люльке Ф. Наурузов. Всю оперативную информацию он выдает начальнику участка А. Кучерявцу и прорабу М. Кувардину. В конце концов раздается последняя «Майна!» и балка — на месте. Ей стоять 100 лет. Именно на такой срок рассчитан железобетонный мост. Строители, чувствуя спад напряжения, перешучиваются.
— Мост намечено сдать к Дню конституции СССР — 7 октября 1983 года. Сроки напряженные, но мы в них уложимся, — заверяет начальник участка».

ЦитатаК середине 70-х годов сложилось критическое положение на магистрали Москва — Челябинск от возрастающего потока автотранспорта. Он проходил по улицам Уфы, и без того загруженным городским транспортом, и выходил на Князевскую паромную переправу в районе Шакши, создавая там многокилометровые пробки.

Помнится, после очередного «князевского скандала» мне было поручено в неотложном порядке добиться включения в план строительства южного дорожного объезда Уфы длиной 40 километров со строительством путепроводов через железную дорогу в районе станции Дема, дорогу Уфа — аэропорт, мостов через реки Дема и Белая. Проект этого обхода уже несколько лет пылился в Минтрансе СССР, которое под разными предлогами не включало дорогую и довольно сложную стройку в план.

Напомню, что это был период тотальной нехватки цемента в связи с отвлечением его ресурсов на форсажное строительство оборонительных объектов вдоль советско-китайской границы из-за резкого ухудшения отношений между двумя странами.

Свой нелегкий поход в Москву я подготовил основательно. Главным моим козырем, кроме довольно резкого письма члена ЦК КПСС М. Шакирова, была целая кипа цветных фотографий, фиксирующих столпотворения на Князевской переправе. На переднем плане одной из них была запечатлена рукопашная схватка на переправе между водителями автотранспорта и работниками ГАИ за место в очереди. Сейчас можно признаться, что острота момента была несколько усилена некоторыми санкционированными действиями ГАИ.

Вот с этими «вещдоками» я появился у зампредседателя Госплана СССР В. Бирюкова и первого замминистра Минтрансстроя СССР Н.?Литвина. Опережая события, отмечу, что это было первое знакомство с руководителями весьма высокого ранга, которое затем по ряду обстоятельств перешло в хорошие, дружеские отношения. Итогом поездки было включение строительства в проект Государственного плана на 1975 год. Стройка началась. К весне 1983 года единственным объектом, сдерживающим ввод обхода в эксплуатацию, был мост через Белую, где шли последние работы. Где-то к середине апреля они были закончены и назначено испытание моста статической и динамической загрузкой. Я осуществлял координацию между мостостроителями и автомобилистами.

В то злополучное утро два десятка грузовиков, загруженных железобетоном, были готовы выдвинуться на мост. Начало испытаний было назначено на 10 часов утра. А в 8 часов 30-метровый правобережный пролет вместе с опорой рухнул в реку. В это время на мосту полтора десятка рабочих вели работы по подготовке испытаний. Они вовремя услышали треск и вибрацию и успели уйти из опасной зоны.

Через полчаса я был на месте аварии. Спустя 15 минут туда подъехал первый секретарь обкома КПСС М. Шакиров и председатель КГБ В. Мищенко. К концу дня в Уфу прибыл первый замминистра Мин-трансстроя СССР Н. Литвин. Тут же была создана аварийная комиссия под его председательством. Мне досталась роль его заместителя.

Комиссия работала пять дней. Одновременно с расследованием причин обрушения принимались неординарные меры по восстановлению моста и строительству новой 15-метровой опоры.

Пользуясь властью, Литвин распорядился перебросить в Уфу из Хабаровска один готовый металлический пролет моста через реку Амур (наш мост был выполнен в железобетоне).

В ходе расследования было установлено, что падение опоры повлекло за собой обрушение всего пролета. Но первопричина падения опоры, мягко говоря, была не совсем ясна, так как водолазы установили, что фундамент опоры сохранился полностью, а надлом опоры был на метр выше фундамента. Анализ проектной документации установил, что опора теряет устойчивость при отклонении ее верха от вертикали на 14 сантиметров. Комиссия установила, что по температурным условиям (в тот день было резкое потепление и дул под прямым углом к мосту сильный южный ветер) 400-метровое тело моста могло удлиниться на 15 сантиметров. Но это удлинение должно было компенсироваться системой четырех мощных металлических катков. Возникла мысль, что система катков по какой-то причине не сработала, и пролет, удлиняясь, потянул за собой опору. Для ответа на этот вопрос надо было достать со дна реки катки. Если катки без видимых «задиров» и деформации, то причина другая. Бригада водолазов в течение трех дней вела поиск катков. Два из них были найдены, но на них не было никаких повреждений. Учитывая сильное течение и перемещение песчаного дна (было время весеннего паводка), остальные два катка найти не удалось.

К этому времени проверили исполнительную документацию по сооружению опоры. Был обнаружен ряд грубых нарушений технологии. Прямыми виновниками были мастера, бригадиры, выполнявшие бетонные работы. Время сооружения опоры было в пять раз больше нормативного главным образом из-за перебоев в поставке бетона. При строительстве опоры три раза менялись исполнители — это грубейшее нарушение. Технология была в зоне ответственности главного инженера и начальника мостоотряда № 30.

Время шло, начальство из Москвы и обкома партии требовало ускорить разбор причин аварии. На исходе четвертого дня после очередного заседания комиссии мы с Николаем Ильичом остались наедине. «Что будем делать, Иван Кондратьевич? Надо переворачивать эту тяжелую страницу, — утомленно произнес Литвин. «У меня такое же желание. Но как достоверно и четко сформулировать причину?» — вопросом на вопрос ответил я. Мы оба ясно видели, что у нас два пути поведения. Первый, документально обоснованный, — грубые нарушения при возведении опоры. Виновные — руководство мостоотряда, мастера, прорабы. Важность события требовала привлечения к уголовной ответственности четырех-пяти человек, которые были практически заложниками тех обстоятельств материального снабжения, которые от них не зависели.

Другой путь, более витиеватый, но в итоге более справедливый — указать главной причиной случайное стечение ряда неблагоприятных факторов: необычно резкий подъем температуры, сильный и порывистый боковой ветер, большая парусность бокового фасада моста из-за железобетонного варианта несущих конструкций. Это был намек на постановление Правительства СССР, запрещающее строительство мостов из металлоконструкций в Европейской части СССР. В итоге мы пришли к единому выводу: сажать никого не будем. Пролета этим не вернуть, а мост надо восстановить как можно быстрее.

На следующий день протокол заключения комиссии и пояснительная записка были подписаны. Учитывая, что остальная часть объездной дороги была готова, по ней было открыто движение. Проезд через реку Белая осуществлялся по понтонной армейской переправе, развернутой по разрешению Генштаба Минобороны СССР. Через несколько месяцев мост был введен в эксплуатацию.

Сегодня многие водители и пассажиры, проезжая по злополучному мосту, удивляются: откуда у железобетонного моста в правобережной части появилась 30-метровая металлическая вставка? А если посмотреть сбоку, то можно увидеть, что правобережная опора в два раза толще остальных. Это было сделано для перестраховки, на случай маловероятной просадки старого фундамента опоры.

Цитата— Без них нигде не обходилось. Например, история стадиона и бассейна «Нефтяник» заслуживает отдельного внимания. Дело в том, что в 1961 году для увеличения ввода жилья вышло постановление партии и правительства СССР о запрете строительства бассейнов и спортсооружений. А на месте будущего стадиона «Нефтяник» уже выполнили половину объема земляных работ. Пять лет он простоял в таком состоянии. По нескольку раз в день проезжая мимо «развалин колизея», я, тогда первый секретарь Орджоникидзевского района, внутренне негодовал. Голову сверлила одна мысль: в районе со 120-тысячным населением ежегодно строится свыше 100 тыс. квадратных метров жилья, вводится 5 — 6 промышленных объектов, «перемалывается» почти 500 млн рублей (по курсу того времени) капвложений, а спортивных сооружений нет.

Невольно созрела крамольная идея, как обойти постановление: достроить стадион и бассейн, не включая в госплан, а в складчину, за счет прибыли предприятий. Подсчитал: понадобится восемь миллионов рублей (это почти один миллиард в ценах 2010 года). Подготовил заранее, тайно, решение бюро райкома партии и оставил прочерки для подписей руководителей. С двумя верными товарищами-директорами поговорил накануне, ввел их в курс и попросил поддержки.

И вот в один из дней собрал директоров заводов на холме перед котлованом стадиона. Произнес пятиминутную речь. Обратил их взоры вначале на панораму заводов, затем на 15 действующих башенных кранов, которые возводили дома. Спросил: куда людям ходить после работы? Некуда. Призвал сложиться и достроить «Нефтяник». «Незаконно», — возразил один из них. Тогда я им раскрыл свою карту: в том постановлении ничего не говорится о запрете строительства хозспособом, то есть своими силами. Меня поддержали двое верных руководителей. Тут же со словами «беру ответственность на себя» извлекаю из папки готовое решение бюро райкома. Директора снова загудели. Тогда зачитал из решения волшебную фразу: «учитывая острую необходимость для населения, достроить объекты за счет сэкономленных средств, сокращения непроизводительных расходов». Несогласных не было. В 1966 году стадион был достроен, а через год ввели и бассейн.

По той же «незаконной» методике мы произвели первичное обустройство территории нынешнего парка Победы. Можем ведь, если сильно захотим.

ЦитатаОн – единственный в мире – не покидал высшей политической лиги от первых раскатов холодной войны до ее завершения. Варьировались обстоятельства, политика, менялись лидеры – неизменным оставалось только невозмутимое лицо Андрея Громыко
Классический сталинский выдвиженец, он получил широкие карьерные возможности после Большого террора – самого жестокого способа омоложения власти. Помогали рабоче-крестьянское происхождение, отменная память и эрудиция бывшего вундеркинда, который с детства почти все свободное время проводил с книгой и вел переписку с библиотеками, выискивая редкие издания.
Его дипломатическая карьера началась в 1939-м. Наставляя Громыко перед командировкой в США, куда его направляли советником полномочного представительства (с 1941 года – посольства), Иосиф Сталин неожиданно посоветовал ему совершенствовать английский, «посещая проповеди церковных пастырей». Громыко тогда не внял вождю (наверное, единственный раз в жизни): видимо, по его мнению, сотрудник советского посольства слишком вызывающе смотрелся бы на проповеди. Но в остальном он всегда выполнял указания руководства, именно в этом, возможно, видя залог успеха.

 Неандерталец и Бормашина

В 1941 году послом СССР в США стал легендарный Максим Литвинов – бывший нарком иностранных дел, один из основоположников советской дипломатической школы. Громыко не приглянулся ему. Вошло в легенду определение, которое он дал будущему министру: «Бесперспективен для дипломатической работы». Тут дело не только в том, что новобранец выглядел несколько скованно, – просто его считали человеком Вячеслава Молотова, давнего литвиновского конкурента. Для Литвинова эта история закончилась неважно: именно Громыко сменил его на посту посла в США, именно он в 1944 году возглавил советскую делегацию на конференции по созданию ООН и поставил свою подпись под ее Уставом, а в 1946-м стал первым постоянным представителем СССР при этой международной организации.
Тогда-то его и прозвали Мистером «Нет». Первый раунд холодной войны выдался самым напряженным – и Громыко приходилось десятки раз использовать право вето в Совете Безопасности. Он первым в истории ООН прибегнул и к такой форме протеста, как демонстративный уход из зала. В итоге в 1947-м портрет советского дипломата появился на обложке журнала Time, а статья о нем называлась «Неандерталец с правом вето». Там его представили эдаким агрессивным зомби: «В сине-белом свете неоновых ламп Андрей Громыко – выпрямив спину, в строгом "банкирском" костюме – зачитывал свое заявление хрипловатым монотонным голосом, который некоторые американки находят весьма сексуальным.  Для американцев он – живое воплощение апокалиптической злонамеренности России». Кстати, самому Громыко прозвище Мистер «Нет» не нравилось: он считал, что ему гораздо чаще приходится слышать американское «ноу», чем его визави – русское «нет».
Годы спустя, уже став министром иностранных дел, Громыко заслужил другое прозвище – Бормашина. Он находил в позиции противника слабое место, малейшую щелочку – и начинал упорно «сверлить», пока не добивался хотя бы незначительного компромисса. Американская пресса в то время писала о нем уже куда более уважительно. Первым из советских политиков Громыко после всех переговоров стал выходить к журналистам. Не боясь неприятных вопросов, он отвечал на них монотонно, но без тени смущения. И без шпаргалок: «компьютерная» память всегда была его козырем.

Товарищ «Да»

Преемник Молотова в МИД – бывший сталинский прокурор Андрей Вышинский, получивший новую должность в 1949 году, – Громыко не жаловал. Тот даже подумывал уйти в науку, публиковал под псевдонимом монографии по экономике, защитил докторскую. Правда, дипломатическую работу не бросал. И только когда Молотов в марте 1953-го вторично возглавил МИД, акции Громыко снова пошли в гору, он стал правой рукой министра. Впрочем, вскоре, когда бывший сталинский нарком оказался в опале у Никиты Хрущева, Громыко быстро открестился от патрона, в 1957-м обрушив на него все свое красноречие на Пленуме ЦК: «Замечания Молотова надерганы в попытке вылить грязь на голову первого секретаря. Но Молотов не замечает, что он испачкался этой грязью сам с головы до ног». В тот день завершилась карьера и «примкнувшего к ним Шепилова», который меньше года возглавлял МИД.
Хрущев оценил преданность Громыко – и тот занял главный кабинет на седьмом этаже высотного дома на Смоленской площади. При этом для Хрущева, эксцентрика по натуре, Громыко был только бесцветным исполнителем. «Царь Никита» не понимал церемонных, застегнутых на все пуговицы джентльменов. Зато, как свидетельствуют мемуаристы, бравировал исполнительностью своего министра: «Вот скажу я ему в морозный день сесть на лед – и он сядет». Для Хрущева Громыко был самым настоящим товарищем «Да». Первую скрипку в международных делах он тогда не играл и всегда шел в фарватере первого секретаря. Даже во время знаменитого заседания Генассамблеи ООН, когда Хрущев в знак протеста снял ботинок и принялся колотить им по столу, Громыко постарался изобразить яростное негодование, вообще-то ему неприсущее. И тоже стучал по столу – правда, не ботинком, а кулаком. СССР на том заседании призывал западные державы отказаться от колоний, а они упрекали нас в диктате в отношении социалистических стран. Потом возник слух, что вот-вот Громыко заменит зять Хрущева, журналист Алексей Аджубей. Неудивительно, что новость об отставке неугомонного «волюнтариста» министра обрадовала.

Лавры разрядки

В первые годы «после Хрущева» на международной арене СССР представлял, как правило, председатель Совета министров Алексей Косыгин. Дипломатической епархией Брежнева считались только соцстраны.
С Косыгиным у Громыко добрые отношения не сложились. Министр сделал ставку на Брежнева. Тут-то и пригодились способности Громыко-управленца: все у него работало как часы. По неофициальным каналам все иностранные державы получили информацию: главой государства в СССР является генеральный секретарь, что необходимо учитывать при переговорах. Косыгин и после этого не отстранился от внешней политики, всегда активно обсуждал ее на заседаниях Политбюро. Но с начала 1970-х главными представителями Москвы на всех исторических переговорах были Брежнев и Громыко – спаянный тандем. Именно они стали для Запада символами разрядки. Оказалось, что с Москвой можно иметь дело и подписывать договоры об ограничении вооружений и систем противоракетной обороны. Оптимисты тогда утверждали, что холодная война завершилась, мир надолго поделен на сферы влияния сверхдержав.
Это был пик карьеры Громыко. В 1973 году глава МИД вошел в «совет директоров» страны – стал членом Политбюро ЦК КПСС. С тех пор именно он вырабатывал международную стратегию Советского Союза, сосредоточившись на главном направлении – американском. Громыко не любил неформальных встреч, считал результативными только те переговоры, которые завершаются подписанием совместного заявления. А просто улыбки, объятия, беседы, как он полагал, ни к чему не обязывают. «В переговорах Громыко проявлял большое упорство и настойчивость. Если у него была запасная позиция, то он раскрывал ее лишь тогда, когда партнер по переговорам уже собирался встать из-за стола, чтобы закончить беседу. Впрочем, эта черта его порой переходила в недостаточную гибкость, что задерживало подчас своевременное достижение необходимых договоренностей», – вспоминал многолетний посол СССР в США Анатолий Добрынин.
...

ЦитатаДолгое время это имя было известно лишь узкому кругу профессиональных разведчиков и историков спецслужб. И лишь в 1996 году, спустя полвека после завершения операции «Энормоз», Леонид Квасников был удостоен высокого звания Героя России. А спустя ещё 20 лет вышла в свет книга  директора Дома-музея И.В. Курчатова Раисы Кузнецовой «Гений научно-технической разведки. Л. Квасников на службе Отечеству». Эта книга написана на основе личных бесед Раисы Васильевны и Леонида Романовича в 1983–1993 годах. Эти никогда не публиковавшиеся ранее материалы воссоздали подлинную обстановку совместной работы советских учёных и разведчиков над созданием ядерного оружия.
Интервью Квасникова 1993 года уникально в том смысле, что хронологически является первым подробным изложением сути «атомного шпионажа», сделанным одним из его участников. В открытой печати об «атомном шпионаже» впервые рассказал подчинённый Квасникова по нью-йоркской резидентуре, впоследствии также Герой России Александр Феклисов в книге «За океаном и на острове. Записки разведчика» (1994). В том же году в США вышла книга воспоминаний генерал-лейтенанта Павла Судоплатова Special Tasks (переизданная в 1997 году в России). И, наконец, в 1999 году появляется ещё одна книга Феклисова «Признание разведчика».
Большая часть полученных разведкой материалов по Манхэттенскому проекту передавалась в зашифрованном виде по радио. В июле 1995 года в США по инициативе сенатора Дэниела Патрика Мойнихена Агентство национальной безопасности (АНБ) начало публикацию расшифрованных сообщений из досье «Венона». Всего было опубликовано 49 сообщений за период 1944–1945 годов, относящихся к истории «атомного шпионажа». Упорядоченные по дате, они выложены на сайтах АНБ и ЦРУ. Кроме того, в начале 1990-х годов СВР предоставила доступ к архивным материалам по данной теме бывшему сотруднику КГБ Александру Васильеву, который вскоре уехал на Запад, прихватив с собой восемь тетрадей сделанных им выписок. Все  они в настоящее время доступны в Интернете.
С учётом этих и других публикаций можно заключить, что общее руководство операцией «Энормоз» осуществлял начальник 1-го Управления (внешняя разведка) НКВД-НКГБ СССР, комиссар ГБ 3-го ранга Павел Фитин. Разработчиком же самой операции был начальник 3-го (англо-американского) отдела 1-го Управления комиссар ГБ Гайк Овакимян, до 1941 года работавший резидентом в Нью-Йорке и привлёкший к сотрудничеству супругов Розенберг. Ответственным за проведение операции назначили заместителя резидента в Нью-Йорке, в то время майора ГБ Леонида Квасникова, который на посту начальника 3-го отделения 3-го отдела 1-го Управления с 1939 года стоял у истоков организации научно-технической разведки. Важнейшими его источниками, в том числе в национальной лаборатории в Лос-Аламосе, были физики Клаус Фукс, Тед Холл, Мортон Собелл и Дэвид Грингласс, занимавшийся в Лос-Аламосе созданием форм для фокусирующих линз. Связь с ними поддерживали сотрудники нью-йоркской резидентуры Александр Феклисов и Анатолий Яцков, а также граждане США Гарри Голд и супруги Коэн.
18 января 1942 года из состава 1-го Управления НКВД СССР было выделено 4-е (разведывательно-диверсионное) Управление, которое возглавил старший майор ГБ Павел Судоплатов. В 1944 году именно ему поручили координацию работы спецслужб по атомной разведке, поскольку среди подчинённых Судоплатова были создатели советской нелегальной разведки Яков Серебрянский и Наум Эйтингон, а также знаменитый нелегал Вильям Фишер (Рудольф Абель). С этой целью была образована группа «С» («Судоплатов»).
Действовавший в Сан-Франциско под при­крытием должности вице-консула СССР резидент Григорий Хейфец установил доверительный контакт с научным руководителем Манхэттенского проекта Робертом Оппенгеймером. Большой агентурной сетью среди американских учёных располагал работавший там с 1938 года выпускник Массачусетского технологического института майор ГБ Семён Семёнов (Таубман). Именно он установил код Манхэттенского проекта и местонахождение его главного научного центра — бывшей колонии для малолетних преступников Лос-Аламос (штат Нью-Мексико). Супруга советского резидента в Нью-Йорке Василия Зарубина майор ГБ Елизавета Зарубина познакомилась с женой Оппенгеймера Кэтрин, которая в прошлом являлась членом Компартии США, и та по просьбе Зарубиной убедила «отцов» атомной бомбы Энрико Ферми и Лео Силарда допустить к участию в Манхэттенском проекте ряд завербованных нашей разведкой специалистов.
Ещё одним важным источником информации выступала нелегальная сеть агентов, сформированная заместителем Судоплатова Эйтингоном в 1939–1941 годах во время подготовки операции «Утка» по ликвидации Льва Троцкого в Мексике. Тогда Эйтингону предоставили чрезвычайное право вербовать агентов без санкции Центра, используя родственные связи. В частности, на одного из агентов оформили аптеку в Санта-Фе (Нью-Мексико). В 1943 году резидентом в Мехико назначили Льва Василевского, хорошо знавшего этих агентов, так как он сам был участником операции «Утка». Три человека копировали наиболее важные документы в Лос-Аламосе, получая к ним доступ через Роберта Оппенгеймера, Энрико Ферми и Виктора Вайскопфа. Затем, минуя резидентуру в Нью-Йорке, материалы через аптеку в Санта-Фе пересылались с курьером в Мексику.
Через 12 дней после сборки в Лос-Аламосе первой атомной бомбы «Штучка» (Gadget), работавшей на основе распада плутония-239 и имевшей имплозивную схему подрыва, Центр получил её описание, причём по двум независимым каналам — от агентов Чарльз (Клаус Фукс) и Млад (Тед Холл, он же Персей). Первая телеграмма поступила в Центр 13 июня, вторая — 4 июля 1945 года. Через пять лет эти телеграммы были расшифрованы в ходе проекта «Венона» и использованы для ареста Фукса, но уже в Англии. Это позволило ему избежать электрического стула, на котором казнили участвовавших в передаче этих секретов супругов Розенберг.
Испытание «Штучки» произвели 16 июля 1945 года на горе Аламогордо (Нью-Мексико). Вскоре Центр получил подробнейшие документы о характеристиках испытательного взрыва. То же самое устройство имели бомба «Толстяк» (Fat Man), сброшенная 9 августа 1945 года на Нагасаки, и, соответственно, первая советская атомная бомба РДС-1. 11 августа 1992 года в газете «Красная звезда» было опубликовано интервью с главным конструктором РДС-1 академиком Юлием Харитоном. Он впервые упомянул о том, что немецкий коммунист, физик-теоретик Клаус Фукс, работавший с 1943 года в Лос-Аламосе, в 1945 году передал нашей разведке «достаточно подробную схему и описание американской атомной бомбы». Харитон, в частности, произнёс такие слова: «…наша первая атомная бомба — копия американской». А в статье «Ядерное оружие СССР: пришло из Америки или создано самостоятельно?», опубликованной в газете «Известия» за 8 декабря 1992 года, Юлий Борисович добавляет: «Это был самый быстрый и самый надёжный способ показать, что у нас тоже есть атомное оружие».
20 августа 1945 года, сразу после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, создаётся Спецкомитет по «проблеме № 1» во главе с Лаврентием Берия, на который возлагается «руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана». Комитет получил чрезвычайные полномочия и неограниченное финансирование. Научное руководство проблемой ещё в 1942 году было возложено на физика Игоря Курчатова. Исполнительным органом Спецкомитета стало Первое Главное управление (ПГУ). При нём были образованы Научно-технический совет (НТС) и Бюро № 2. Рабочим аппаратом Бюро № 2 стал Отдел «С», образованный на базе группы «С» Судоплатова. Туда же из американского отдела внешней разведки передали наиболее важные оперативные материалы, в том числе 200 страниц из оперативного дела «Энормоз». Заместителями Судоплатова назначили полковника Льва Василевского, который, вернувшись из Мексики, в 1945–1947 годах возглавлял научно-техническую разведку НКГБ-МГБ СССР, и подполковника Якова Терлецкого, доктора физико-математических наук, который обобщал все материалы разведки и докладывал их на заседаниях НТС. Председателем НТС вначале был нарком боеприпасов, один из первых трижды Героев Социалистического Труда, генерал-полковник Борис Ванников, а его заместителем, а затем председателем — академик Игорь Курчатов, возглавлявший НТС до конца своей жизни. Кроме них в НТС входили заместители Берия Василий Махнёв и Авраамий Завенягин, а также академики Абрам Иоффе, Абрам Алиханов, Исаак Кикоин, Виталий Хлопин и Юлий Харитон.
Квасникова отозвали из Нью-Йорка в конце 1945 года,  и после отстранения Василевского в 1947 году он возглавил научно-техническую разведку, оставаясь на этом посту, несмотря на различные реформы и переименования органов, вплоть до своей отставки в 1966 году. В книге историка-архивиста, доктора исторических наук Раисы Кузнецовой, директора Дома-музея Курчатова, приводятся интереснейшие беседы с Леонидом Романовичем, позволяющие заглянуть внутрь таинственного Отдела «С», почувствовать атмосферу заседаний НТС и совместной работы разведчиков и учёных над созданием атомного оружия. «…Когда Яков Петрович докладывал материалы по атомному оружию… они (академики. — А.В.) поднимали руки и говорили: "Просим прислать этот материал". Поняли? Составлялся список желающих. Они приходили и у меня работали... Терлецкий на Совете докладывал все материалы. Пятьсот шестьдесят материалов — это тысячи, тысячи страниц информации, которые обрабатывались мною, когда я был за границей и оттуда передавал материалы в Центр. А в Центре был создан специальный отдел, которым руководили четыре генерала (помимо Судоплатова мне известны ещё двое —  Наум Эйтингон и Амаяк Кобулов. — А.В.) и один полковник (Лев Василевский. — А.В.). Он назывался Отдел "С".  Полковник работал по научно-технической разведке, а генералы — все приближенные Берии. Перед отделом стояли задачи: первое — перевести все эти материалы. Для этого существовало переводческое бюро, которое было в Отделе "С". Потом их обрабатывали физики-теоретики —  Терлецкий и Рылов. Все эти материалы в конечном итоге проходили через Терлецкого. Он их докладывал на Совете, а все, собравшиеся там, вставали и говорили: "Этот доклад запишите мне!". Они приезжали ко мне на работу, знакомились с материалами и их использовали. "Нет", — сегодня утверждают. А я говорю: "Ну как же тебе не стыдно, ты же у меня сидел, знакомился с материалами, а теперь говоришь, что ты их не использовал!"».
...

ЦитатаЭта статья получилась, пожалуй, одной из самых трогательных на канале. Читать воспоминания героя взятия Берлина Мелитона Кантарии, водрузившего вместе с Егоровым и Берестом красный флаг на рейхстаг, очень тяжело. Эмоциональная боль, которую испытывал после войны этот человек, пропитывает и читателя.




Без слез тут точно не обойдется.
Пожалуйста, дочитайте статью до конца. И покажите своим детям или внукам. Пусть знают, что такое настоящий советский человек
Крепкая рука
Август 1992 г. Грузинские войска в Абхазии. Бывшая "здравница" Советского Союза все больше напоминает пылающий дом. В городах грабежи и стрельба. Еще некогда братья грузины и абхазы неистово истребляют друг друга.
Юного корреспондента Георгия Зотова пригласил домой крепкий старик. На столе душистые персики и сыр сулугуни. Хозяин дома достал чачу и наполнил два стакана до краев. Рука, как положено прожжённому и матерому солдату, не дрожала. Первый тост, который всегда произносил грузин, звучал так: "За великий советский народ". Осушив стакан одним залпом, старик зарыдал и сквозь слезы спросил:




"Сынок, я завидую моему другу Мише Егорову, знаешь почему? Потому что он не стал свидетелем того, что вижу я, как разваливается наша великая Родина. Родина, за которую кровь проливали и переломили хребет проклятому Гитлеру. Почему все так случилось? Ответить на этот вопрос я не в силах. Я жалею, что дожил до этого момента. Лучше всего этого не видеть. Скажи мне, куда теперь знамя водружать, куда его отнести?
Звали старика Мелитон Кантария. Через год с небольшим после этого разговора он умрет. Его имя знал каждый советский школьник, однако мало кто себе представляет, как сложилась жизнь великого грузина после фронта.
"Георгий Константинович, навоевался я уже!"
Мелитон Варламович со слезами на глазах читал газетные статьи позднего СССР, в которых опьяненные гласностью псевдоэксперты заявляли, что знаменитый снимок на крыше рейхстага – "дешевая инсценировка" ради пропаганды.
"Хороша ведь инсценировка, генацвале" – ругался старик, с присущей кавказцам эмоциональностью. "В рейхстаге полно эсэсовцев, а на улицах их еще больше. Стреляли в нас не переставая. Казалось, что стены вот-вот рухнут. Вы думаете, почему нас втроем туда направили – думали двоих положат, но хотя бы один доберется. С огромным красным полотном мы были для них мишенью в тире, видно нас было из каждого угла. Пули свистели только так. Даже после выполнения задачи, мне прилетело замечание: мол, где ремень? А им я и привязывал знамя, чтобы крепче держалось"
Мелитон Кантария про войну вспоминал очень редко. Рассказывал неохотно. Тяжело было "ковыряться" в фронтовых воспоминаниях и тревожить незатянувшиеся раны. Простой грузин из села Джвари прошел всю войну от звонка до звонка. Пережил тяжелое ранение и совершил с товарищами подвиг в Берлине.




После войны 26-летний Мелитон Варламович трудился простым работягой на шахте, потом стал плотником. "Звездной болезнью" никогда страдал. Всегда принимал товарищей и простых людей за большим столом. В 1962 г. у него дома целую неделю гостил сам Георгий Жуков.
"Отчего ты тут сидишь? Тебе в армию надо. Окончишь академию, глядишь и генеральские погоны получишь. Я подсоблю" – настаивал Жуков. "Фашистов бил 4 года. Хватит, навоевался. Пойду только если Родина позовет – рядовым" – спокойно отвечал Кантария
Гордился своей новенькой "Волгой", но после смерти друга – Миши Егорова (погиб в автокатастрофе) – за руль больше не садился. Продал машину от греха подальше.




В 1970-х гг. жизнь Кантарии круто изменилась. Стал депутатом, возглавил мясной магазин. С семейной жизнью у Мелитона Варламовича не сложилось. С первой женой хотел развестись, но партия запретила: "Как же так, герой войны, партиец? Нельзя".
Впрочем Кантария построил отношения с русской девушкой. Первая супруга истерики не закатывала, лишь сказала:
"Мелитон, ты с фронта вернулся. Героем еще. У тебя может быть хоть 10 жен".
Трагичная смерть
Развал Советского Союза потряс Мелитона Варламовича. Сидя за столом с Георгием Зотовым, Кантария сокрушался:
"Как же так, немцы на колени нас не поставили. А мы уничтожили сами себя. Проклятый Гитлер улыбался бы сейчас, потирая руки. Разве я за Грузию сражался? Нет. Мы бились за нашу огромную Советскую страну.




В 1993 г., опасаясь за жизнь своей семьи, Мелитон отбыл в Москву, как беженец (в Грузии Кантария оказался никому не нужен). Московская мэрия выделила ему небольшую квартирку на окраине города. Но пожить в столице уже новой России Герою войны было не суждено. Мелитон не смог пережить горя, постигшего его родную страну. Он скончался на пути в Москву прямо в купе поезда. На похороны официальные лица тогдашней России не пришли.
Похоронили великого человека в родном грузинском селе.
Напоследок своим он сказал:
Все, за что я воевал кануло в лету. Я грузин, но моя Родина – СССР. Они думают, что порознь будет лучше. Они ошибаются. Вот увидите, помяните мое слово.
Скупая слеза скатывается по щеке. Великий сын великой страны, который как в воду глядел.
Слава Мелитону Кантарии! Слава советскому народу!

Цитата: osankin от 18.07.2023 22:59:53А я говорю: "Ну как же тебе не стыдно, ты же у меня сидел, знакомился с материалами, а теперь говоришь, что ты их не использовал!"».

Цитата: Александр Д от 05.08.2023 22:49:46«Целинную» идею Никиты Хрущева

ЦитатаДо сих пор местные краеведы борются за установку памятного знака о том трагичном событии.


6 августа 1955 года в небе над Воронежем произошла авария в самолете Ил-14. На нем летела делегация гражданок Норвегии, которые представляли антифашистскую организацию. Сопровождали их советские единомышленницы. Самолет Ил-14 с бортовым номером СССР-Л5057 направлялся из Сталинграда в Москву. Обслуживала рейс авиакомпания «Аэрофлот». Когда воздушное судно было над нашим городом, у него загорелся первый двигатель.
В самолете с норвежскими и советскими антифашистками стал распространяться пожар. Пилот потерял все управление над судном. Итогом стало то, что Ил-14 упал на луг у реки Воронеж. Катастрофа привела ко множеству человеческих жертв.
Так, по официальным данным органов власти СССР и Норвегии, погибли 25 человек. Из них десять были делегатками из скандинавской страны, а еще десять – советскими членами Антифашистского комитета. Пятеро погибших являлись членами экипажа.
Надо сказать, что в годы Великой Отечественной войны Норвегия была оккупирована Третьим Рейхом. Однако там, как и во множестве других стран образовалось антифашистское подполье. Воодушевленные новостью о героической защите Сталинграда, противники нацистской идеологии тайно сшили флаг СССР. После освобождения Норвегии творение скандинавских антифашистов решили передать Советскому Союзу. Флаг был доставлен в музей Сталинграда.
В 50-е годы прошлого века Кремль пригласил представителей Антифашистского комитета в Осло посетить СССР. Норвежские единомышленники с большой охотой выехали к соседям. Из скандинавской страны была отправлена делегация женщин. Когда они прибыли в Москву, то сели на тот самый Ил-14, который довез их до Сталинграда. На обратном пути произошла описанная выше трагедия.
- Больше 25 лет я пытаюсь достучаться до властей и как-то обозначить этот печальный факт. Но не получается по разным причинам, не охота приводить примеры. Самолет упал на луг у реки, где сегодня Северный мост. Очередная круглая дата. Могли бы потомки и друзья погибших как-то отметить это в Воронеже и опустить в воду водохранилища на место гибели памятные венки. Тем более, что женщины из Норвегии помогали нашим военнопленным, даже сшили огромный флаг СССР и с этим флагом встретили Победу в Мировой войне, - писал ранее воронежский краевед Владимир Елецких.
Общественник также приводил имена погибших гражданок Норвегии. Публикуем их для ознакомления: Аlice Olsen, Manghild Hallsjo, Sigrid Noerup Gunder, Eiise Rudvin, Esther Pierre, Ingerid Gjostein Resi, Signe Leikvam, Sulborg Niberg, Grete Lorange Backer og, Solveig Willoch.



Столица Норвегии Осло в 50-е годы XX века


Илья Ершов

Цитата: osankin от 09.08.2023 08:39:01Снос дома Ипатьева, в котором расстреляли царскую семью, 16 сентября 1977 года.