. . . От Адама и по сей день производительность труда трактуется как показатель, который должен неуклонно расти, по возможности опережая производительность конкурентов. Этот рост стал синонимом прогресса, социального позитива и движения по преодолению экономического кризиса (если последний имеет место). Чем выше в обществе производительность труда, тем прогрессивнее считается его общественная формация, тем оно благополучнее и конкурентоспособнее. Что примечательно, держат «производительность труда» за священную корову не только буржуазные экономисты, но и их непримиримые марксистские оппоненты.
. . . Рассмотрим простейший пример. Если условный экскаватор копает траншею (перемещает кубы грунта) с той же скоростью, что и тысяча землекопов, то любой современный экономист вам скажет, что производительность труда экскаваторщика будет в тысячу раз больше чем - рабочего с лопатой. Но ведь существуют и другие трудящихся, причастные к конечному продукту (траншее). Так работу экскаватора обеспечивают своим трудом: водитель транспортёра, ремонтник в сервисе, заправщик, вплоть до рабочих экскаваторного завода. Труд же тысячи землекопов будет невозможен если их, в частности, не кормить и не лечить. Поэтому, чтобы реально сопоставить две технологии копания (в разрезе использования всей привлечённой рабочей силы), надо соотнести (через кубы вырытого грунта!) обобщённый труд, включающий такие несопоставимые профессии как, например, повар и слесарь-ремонтник.
. . . Явная нелепость, к которой мы приходим сразу, как только пытаемся не философски, а практически/технологически сравнивать труд экскаваторщика и землекопа, разрешается только одним способом – признанием несопоставимости этих видов труда. Хотя результат работы обоих и идентичен – перемещённые кубы грунта – но технологии копания принципиально различаются, человеческие усилия в них используются совершенно разные и - в разной мере, что делает последние несопоставимыми по любому рациональному критерию, хоть экономическому, хоть – физическому (даже когда промежуточный и конечный продукт сравниваемых «трудов» выражается в универсальной мере, в деньгах). Для наглядности возьмём предельный случай - оператора шахты с ядерной ракетой. Одним движением пальца он может отправить на тот свет столько народу, сколько миллион пехотинцев не настреляет и за месяц войны. Что же выходит, производительность ратного труда офицера-ракетчика (в трупах противной стороны) на многие порядки превышает производительность простого автоматчика?
. . . Если в сравнении производительности современного землекопа с лопатой и такого же работника лет пятьсот назад можно найти какое-никакое рациональное зерно, то сравнивать обоих с экскаваторщиком нелепо, поскольку в кабине сидит вовсе не землекоп, за человека грунт роет машина, её механический «труд» с незначительной добавкой принципиально иного, неземлекопского труда (операторского). Дальше же всего от реальности и здравого смысла будет находиться крайне популярный сегодня показатель средней по экономике производительности (определяемый как пресловутая «средняя температура по больнице» - делением стоимости валового продукта на общее число занятых). Его широкое использование в официальной пропаганде лишь подчёркивает антинаучность и идеологический характер господствующих экономических учений. (Например, власти США регулярно отчитываются о неуклонном росте средней производительности труда американцев, подчёркивая своё мировое лидерство по данному показателю, обосновывая им свой наивысший кредитный рейтинг и перспективу скорейшего преодоления экономических потрясений. Что явно конфликтует с продолжающейся порочной практикой многомиллиардной эмиссии доллара, в отчаянной попытке реанимировать экономический рост и сократить безработицу.)
. . . Чтобы исправить формулу, приписывающую росту производительности труда рабочих (в достаточной массе производств) такие макросоциальные качества как прогрессивность, конкурентоспособность и антикризисность, следует начать с ключевого понятия, с собственно «труда». Если оперировать в области макропроцессов, то уж полвека любое заметное производство является процентов на 90 работой/трудом машин/инструментов, с приложением последовательно сокращающейся человеческой компоненты (энергии и интеллекта работников). Это сокращение и будет реальным, фактическим ростом современной «производительности труда». Не т.н. «разделение труда», не какое-либо совершенствование работников, их мускулов и мозгов, а - последовательное замещение в производстве человеческого труда машинным всё большей мощности и сложности, перенос трудовой нагрузки с человека на технику.
. . . Поэтому логичнее будет именовать данный процесс, например, «механизацией». Кстати, предел этого процесса - пресловутая полная роботизация производства, тотальная замена рабочих рук и мозгов механизмами и компьютерами - наглядно иллюстрирует некорректность классической трактовки производительности. Получается, что наивысшей производительности армия рабочих достигает тогда, когда она полностью выпадает из процесса производства! Что есть явный абсурд. Другой весомый аргумент за ничтожность традиционной трактовки производительности связан с избыточной мощностью современного производства, когда предел выпуска конечной продукции устанавливает не технологические и организационные факторы, а емкость рынка и доля на нём конкретного производителя. Получается, что одинаковые работники на идентичных производствах могут иметь на порядки различающуюся производительность труда. Например, когда одна компания – лидер рынка, а другая в шаге от банкротства. Подобная взаимосвязь есть несомненный признак неверной методологии, использования некорректной логической модели. Хотя реальный человеческий труд (со своей объективной производительностью) существует по сей день, его влияние на современные макроэкономические сущности не идёт ни в какое сравнение с вкладом «труда» машин, от чего анализ первого имеет смысл лишь в специфических микроэкономических областях вроде научной организации труда (для сравнения качества сотрудников на сходных рабочих местах). ....