Это обстоятельство становится еще более очевидным в условиях новой, чрезвычайно динамичной ситуации, формирующейся в ходе войны в Газе. Речь идет прежде всего об обеспечении безопасности судоходства в Красном море и о проблеме палестинских беженцев из сектора Газа.
Едва ли стоит доказывать, что гарантии стабильного и безопасного прохождения судов по Красному морю и Суэцкому каналу является вопросом первостепенной важности для благополучия Египта. Именно на развитие зоны Суэцкого канала и удвоение его пропускной способности нынешние власти страны сделали стратегическую ставку. В эти проекты были вложены огромные средства. Однако сегодня оказалось, что их окупаемость, не говоря уж о вкладе в будущее процветание АРЕ, находятся в руках йеменских хуситов, которые без малейшего труда перекрыли пролив Баб-эль-Мандаб.
Смог ли Египет предвидеть и предотвратить этот губительный для себя сценарий? Сделал ли он что-либо для деблокирования Красного моря? Ответ — нет. Египетский флот даже не принимает активного участия в англо-американской операции «Страж процветания». Это означает, что Каир попросту не располагает сколь-нибудь серьезными ресурсами для решения проблемы, имеющей жизненно важное значение для него.
Может быть, он полагается на США и Британию, или ведет закулисные переговоры с хуситами, Ираном, арабскими соседями, или надеется, что ситуация рано или поздно «рассосется» сама, что требования глобальной торговли пересилят упорство хуситов... Как бы то ни было, но позиция Египта в этом вопросе (пока) говорит только об одном: Красное море и Суэцкий канал для Каира — не вопрос собственной безопасности, а «международная проблема», ответственность за решение которой должен нести кто-то другой. Это — позиция слабости, за которой просматривается возможность утраты самостоятельности — в пользу того, кто сможет взять на себя ответственность за гарантии безопасности судоходства в регионе.
Конечно, египтяне могут тешить себя мыслью о том, что без их участия и одобрения не обойтись. Но даже если это и так, принципиально ничто не меняется: у Египта нет сил для того, чтобы самостоятельно обеспечивать свои стратегические интересы. И поэтому он будет вынужден вписывать эти свои интересы в стратегию более сильных и/или богатых, а на деле — более эффективных партнеров. И до тех пор, пока такой партнер не решит «проблему хуситов» (нанеся им поражение или договорившись с ними/с их старшими союзниками), Египет будет вынужден мириться с ущербом.
В таком же ключе видится и вопрос о Синайском полуострове и беженцах из Газы. Каир неоднократно и предельно четко заявлял, что ни при каких условиях не допустит переселения палестинцев на Синай. Это — вопрос национальной безопасности, социальной и политической стабильности и т.д. и т.п. В случае же, если переселение все-таки начнется, АРЕ выйдет из Кемп-Дэвидских соглашений, разорвет отношения с Израилем и начнет войну.
Звучит твердо и убедительно. Но!
Чтобы избежать негативного сценария, нужно не беженцев не пускать на свою территорию, а остановить Нетаньяху, заставить его отказаться от штурма Рафаха. Что для этого делает Каир? Ничего! Хотя, по логике вещей, он должен был бы пригрозить войной и разрывом отношений именно в случае израильской операции в Рафахе, а не в случае перехода палестинцев на территорию Синая. Почему Египет занял именно такую позицию? Думается, потому что угроза выхода из Кемп-Дэвида — блеф. Ведь только эти соглашения гарантируют Египту получение военной и экономической помощи от США. Отказаться от этого Каир не может. Не говоря уже о том, чтобы начать войну против Израиля: этого не допустят ни американцы, ни братья-арабы.
Так что не приходится удивляться информации о том, что на Синае уже ведется строительство новых поселков, способных принять поток беженцев из Газы. И при этом лидеры синайских племен становятся все более влиятельными персонами в египетской политике. Тем более что альтернативы Синаю не существует: нет больше мест, где можно было бы разместить не тысячи или десятки тысяч палестинцев, а миллион-полтора.
С этой точки зрения, для властей Египта вопрос беженцев из Газы — не столько вопрос безопасности или национальных интересов, сколько вопрос цены. И удивительное совпадение: в конце марта Евросоюз выделил Каиру 7,4 млрд евро на решение проблемы беженцев (правда, подразумевались не палестинские, а африканские беженцы, которых, кстати, как раз насчитывается порядка миллиона-полутора). И МВФ одобрил новую программу помощи на 8 млрд долларов, причем первый транш поступит в самом начале апреля. Наконец, на подходе и второй транш в 5 млрд долларов от ОАЭ в рамках сделки по фактической покупке побережья в районе Рас-аль-Хикма на общую сумму в 35 млрд долларов.
Если совпадение не случайно, то можно ожидать, что через какое-то время Каир заключит некую сделку, по которой он согласится разместить большинство беженцев из Газы на территории Синая в обмен на гарантированную финансовую помощь себе, международное финансирование обустройства, проживания, снабжения самих беженцев, создание международных гарантий возвращения беженцев, а также формирование неких международных сил по поддержанию порядка в зоне расселения беженцев.
Если такой сценарий будет реализован, для Египта это станет очередным поражение: он снова оказался не в состоянии защитить свои стратегические интересы и вынужден идти на стратегические уступки. Конечно, за это он получит неплохую плату. А самое главное — сохранение его стабильности станет головной болью для всего региона, а значит, управлять им будет тот, кто возьмет на себя ответственность за региональную стабильность.
