Большой передел мира

Мехди Санаи — первый посол Исламской республики Ирана в России, который в совершенстве владеет не только английским, но и русским языком. В свое время на факультете мировых исследований Тегеранского университета он основал кафедру русистики и долгие годы возглавлял ее. Занимаясь преподавательской деятельностью в университете, Мехди Санаи одновременно входил в состав комиссии по национальной безопасности при парламенте восьмого и девятого созывов. Поскольку г-н Санаи имел продолжительный исследовательский и дипломатический опыт работы с Россией, министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф (Mohammad Javad Zarif) назначил его на должность чрезвычайного и уполномоченного посла в этой стране. Мехди Санаи является членом Международного дискуссионного клуба «Валдай» и возглавляет работу Центра изучения Ирана и Евразии IRAS.
Владимир Путин и посол Ирана Мехди Санаи на церемонии вручения верительных грамот

IRAS: После распада Советского Союза Российская Федерация оказалась в изоляции, однако спустя годы она занялась своим восстановлением и в итоге вновь смогла противопоставить себя Соединенным Штатам. Как вы считаете, какие этапы прошла российская внешняя политика, чтобы достичь своего нынешнего состояния?

Мехди Санаи: За последние два десятилетия во внешней политике России можно выделить два отличных друг от друга периода. Первый — период Ельцина и Примакова, второй — Путина и Лаврова, плюс третий президентский срок российского лидера. Конечно, первый период включал в себя разные этапы. На последнем из них более отчетливо обозначились попытки России повысить свою значимость в структуре международных отношений. Основой подобных тенденций стали стремление этой страны стать крупной державой на мировой арене и концепция ее политической элиты касательно сущности мироустройства после окончания холодной войны.

С самого начала 90-х годов Россия отказалась официально признать однополярность как основополагающий принцип международной системы после завершения холодной войны, подчеркивая, что такой принцип противоречит ее национальным интересам. Между тем тогда у нее не было возможностей как-то противостоять такому положению дел. С другой стороны, власть в стране тогда принадлежала правым силам, которые возлагали надежды на интеграцию с Европой и превращение России в равного члена европейского сообщества и НАТО.

С точки зрения кремлевского руководства, нынешний однополярный миропорядок существует лишь временно. Разного рода перемены, новые внутрисистемные коалиции и появление новых центров силы, таких как единая Европа, Китай, Индия и Россия, уже пошатнули его основы, поэтому в скором времени в международных отношениях установится новый баланс сил при участии таких государств, как Бразилия, Иран, Южно-Африканская Республика и некоторых других блоков. Все они осознают тот факт, что в международных делах слабость приводит к попаданию в зону чужого влияния, что слабые страны более подвержены разного рода угрозам, а создать некое равновесие способны только сильные. Именно с этой точки зрения они оценивали пассивную (а иной раз и примиренческую) позицию России по разным международным вопросам в 90-х годах прошлого века и в самом начале века нынешнего, трактуя ее как проявление слабости.

Таким образом, Россия всегда желала достичь подобающего места в системе глобальной конкуренции и занять место так называемой великой державы. Владимир Путин в своем ежегодном обращении в Федеральном собрании в декабре 2013 года выступил с такими тезисами, как «лидерство России в защите международного права», «возрастающая историческая ответственность России в нестабильном мире» и «Россия как главный гарант региональной и мировой стабильности». Тем самым российский лидер откровенно и с еще большей ясностью подчеркнул желание своей страны повысить собственную роль на международной арене. Если прежде подобные высказывания делались в качестве критики западного господства в международных процессах, то сейчас Путин ведет диалог, исходя из «лидерства», «исторической ответственности» и «стабилизирующей» роли России в мировом пространстве.

Между тем намерение Запада реализовывать наступательную политику в отношении России и его очевидная неудача осуществить поставленные цели привели к тому, что Путин решил испробовать способность России принять участие в более крупных играх, чем этого желает Запад, и даже самому поучаствовать в составлении их правил. В связи с этим вполне очевидно, что в последних событиях международного уровня, таких как сирийский и украинский кризисы, а также отчасти в переговорах по ядерной проблеме Ирана, Россия отказалась от своих консервативных взглядов и с большей уверенностью в собственных силах бросила вызов Западу. Слабым местом России в этом смысле является экономическая зависимость от Запада, особенно в плане технологий, поэтому безрезультатность российско-американских соглашений, заключенных в период так называемой перезагрузки, заставляет некоторых российских политиков думать о возвращении к советской модели экономики.

— Значит можно утверждать, что своим возрождением Россия обязана Путину. Какие, по вашему мнению, шаги он предпринял для восстановления своей страны?

— На разных этапах внешняя политика Путина представляла собой сложный спектр различных подходов, начиная со стратегического партнерства и заканчивая стратегическим противостоянием по отношению к Соединенным Штатам. Возможно, общей чертой всех этих подходов являлась попытка возродить Россию и повысить ее роль на международной арене. После прихода к власти Владимир Путин, подвергнув критике идеологические взгляды во внешней политике, выдвинул идею о России как «стандартной современной великой державе» и попытался придерживаться в этой сфере большего реализма и связанной с ним возможности оказывать влияние на внешнеполитическую среду.

Придя к власти после целого десятилетия внутренней смуты в государстве, не способном отстаивать свои интересы в международных делах, Путин оказался перед выбором: либо пойти на интеграцию с Западом и превратить свою страну в «стандартное» государство в западноцентричном мире, либо выбрать путь сопротивления, сулящий мало перспектив в условиях завышенных претензий западных лидеров. Однако если Запад относился к России как просто к «стандартной державе», Путин предпочитал говорить о «великой стандартной державе», оставляя за собой больше пространства для маневра.

Для реализации своих идей в первые годы правления Путин стал проводить во внешней политике тактику «консервативного прагматизма», основанную на трех принципах: 1) экономическая модернизация, 2) активное участие в конкурентной борьбе на мировом уровне в самых разных сферах и 3) восстановление (политического) положения России на международной арене в качестве «новой великой державы».

Эти три принципа отражали его практический подход во внешней политике, который учитывал имеющиеся недостатки России, более трезво оценивал ее возможности участия в международных делах и основывался на явном и скрытом потенциале российского государства. Данный практицизм с идеалистической установкой можно проследить в следующем заявлении Путина: «У того, кто безразличен к распаду Советского Союза, нет сердца, а у того, кто мечтает о его восстановлении, нет ума».
Президент РФ В.Путин выступил с телеобращением

На этом основании в ходе первого периода Россия, несмотря на несогласие с существующим положением дел, предпринимала попытки верно определить национальные интересы в меняющейся международной обстановке и постепенно восстанавливала свою мощь в соответствии со сложившимися условиями и поиском новых возможностей в господствующей структуре внешнеполитических отношений.

Касательно экономической сферы необходимо отметить, что 90-е годы были периодом экономического заката России. Тогда наблюдались значительный спад производства и сокращение внутренних и иностранных инвестиций, снижение научного и технологического потенциала, застой в сельском хозяйстве, хаос в финансовой системе, уменьшение государственных поступлений и рост внешнего долга. Однако в последние годы, когда у власти находится Путин, положение этой страны серьезным образом улучшилось. После распада Советского Союза наблюдалось также снижение политической роли России на региональном и международном уровнях.

Несмотря на сохранение за собой членства в Совете Безопасности ООН, по многим международным вопросам Россия либо занимала сдержанную позицию, либо (как это было в период войны в Югославии) из-за собственной слабости не могла ничего поделать. При Путине Россия предпринимает много попыток повысить свой политический статус на мировой арене посредством активного участия в региональных и международных организациях и проводит энергичную дипломатию, подчеркивая свою роль как одного из постоянных членов Совета Безопасности. Главным элементом сохранения и повышения политического положения России кремлевские политики считают защиту суверенитета страны и ее независимую оценку происходящих в мире событий.

В путинский период были предприняты и разные меры для реформирования и модернизации военной сферы, в ходе которых власти попытались разобраться с трудностями постсоветского периода, такими как изношенность военного оборудования, недостаточная тренировка вооруженных сил, снижение уровня подготовки офицеров и, что самое важное, проблемы материального характера, непосредственно затрагивающие личный состав армии. Между тем оппоненты критиковали власти за невнимание к инструментам мягкой силы, особенно в культурной сфере. Хотя здесь и были предприняты некоторые усилия, в частности для укрепления российских вузов и распространения программ по изучению русского языка в зарубежных странах, до сих пор эта работа не принесла ощутимых результатов. Два года назад на встрече с российскими послами в разных странах мира Путин сделал акцент на использовании мягкой силы, однако и поныне нет ясности в плане организации такой деятельности, не менее туманны и дальнейшие перспективы.

— Часть специалистов по международным отношениям полагает, что Российская Федерация под предводительством Путина намерена возродить Советский Союз и заявить о себе в мировой политике как о сверхдержаве. В пользу своих слов они приводят процесс формирования Таможенного союза. Насколько, по вашему мнению, это соответствует представлениям кремлевских политиков и лично президента Путина и, если это действительно так, насколько осуществима подобная идея?

— Важнейшее заявление Путина, связанное с этой темой, свидетельствует о его ностальгии по прошлому положению России как «великой державы». Так, в апреле 2005 года в ходе одного телевизионного интервью он назвал распад Советского Союза «геополитической трагедией века».

Это и подобные ему заявления свидетельствуют о желании Путина восстановить мировую значимость России, однако президент также подчеркивает тот факт, что его страна не намерена добиваться положения сверхдержавы, которое занимал еще СССР, потому что, с его точки зрения, в советские времена затраты, связанные с осуществлением подобной политики, намного превышали выгоды, которые получала страна. Неся ощутимые расходы, Советский Союз не имел особых преимуществ от своего влияния в разных странах мира.

Опираясь на внешнеполитический опыт в советский период и годы президентства Ельцина, Путин признает, что Россия не так могущественна, как СССР. Он также убежден, что, проводя более реалистичную политику, Россия может с гораздо меньшими потерями вновь обрести утраченное некогда положение «великой державы».

Конечно, необходимо помнить, что в течение последних двух лет Путин неоднократно подчеркивал, что российскому обществу нужна идеология и что российские принципы и ценности отличаются от западных. В целом, внешняя политика России в 90-х годах свидетельствует о приверженности одному из двух курсов: изоляционизму, в рамках которого делался акцент на специфические особенности страны, и интеграционизму, подразумевающему слияние с Западом. В ельцинский период не удалось достичь какого-либо компромисса между этими двумя курсами, поэтому в последующие годы они поочередно сменяли друг друга.

Судя по всему, Путин, который выдвигает стратегию «стандартной современной великой державы», включающую одновременно элементы и изоляционизма, и интеграционизма, намерен создать определенный баланс между этими двумя точками зрения и тем самым укрепить внешнеполитическую линию российского государства. По этой причине в течение своего первого президентского срока Путин активно взаимодействовал с Западом и согласовывал свою политику с новыми мировыми реалиями, пытаясь одновременно оставаться преданным своим национальным интересам и для лучшего понимания мировых процессов и поиска механизмов совместного поиска решений прийти к общему мнению с западными лидерами.

Сотрудничество России с США после событий 11 сентября 2001 года и поддержка Москвой проекта «перезагрузки» отношений с Западом стали явным проявлением данной стратегии, благодаря которой взаимодействие двух стран в тот период стало значительно более плотным, чем раньше. В ходе этих контактов Москва была настроена на то, чтобы, демонстрируя желание к сотрудничеству с западными партнерами, особенно США, внушить им мысль о необходимости признания России в качестве независимого игрока, имеющего определенные интересы и не желающего признавать чье-либо покровительство. Эта мысль основывалась на неэффективности проведения односторонней политики в адрес России, и ее суть заключалась в том, что взаимодействие с Москвой должно строиться на основе равенства, взаимного уважения и учета ее интересов.

Вопреки первоначальным ожиданиям, США не только не отвели России роль гаранта чужих интересов, но и посчитали амбиции этой страны прямой для себя угрозой. Осознав этот факт, Путин более серьезно обратился к стратегии превращения России в «независимую великую державу». В понимании термина «стандартности» внешней политики России следует обратить внимание на ее «относительную» особенность. Дело в том, что некоторые внешне «нестандартные» действия России могут являться реакцией на столь же «нестандартные» шаги ее партнеров, особенно из числа западных стран, а не представлять инициативу самой Москвы. С другой стороны, следует признать, что доля «стандартности» поведения России по трудным вопросам геополитики и безопасности невелика, а влияние сложных логических цепей, выстроенных в этих сферах, остается достаточно значительным.

— После возникновения фундаментальных противоречий между Россией и США из-за Сирии и их еще большего обострения в свете украинского кризиса многие эксперты говорят о новой «холодной войне» между двумя державами. Между тем одна часть специалистов утверждает, что эта война уже началась, а другая убеждена, что она только приближается. Как вы считаете, началась ли уже «холодная война», и если да, то на каком этапе она сейчас находится?

— Постепенно отношения России и Запада менялись сначала от сотрудничества к сотрудничеству — сопротивлению, а вслед за этим приняли форму относительного противостояния. Несмотря на это, необходимо подчеркнуть, что соперничество и отчасти противостояние являются характерной чертой отношений России с Западом, под которым мы понимаем коалицию западных стран во главе с Соединенными Штатами. Соперничество и противостояние между этими двумя центрами силы, претендующими на руководящую роль в международных процессах, всегда выступали на первый план, когда речь заходила о главенстве в мировой политике, и проявлялись на самых разных уровнях. Как правило, «острота» таких отношений и приводит к кризисам.

Сейчас обстановка стала более сложной по той причине, что стороны предпринимают усилия для создания нового баланса власти на Ближнем Востоке (особенно в Сирии) и Восточной Европе (Украине). Конечно, «холодная война» в ее прежней форме нам не грозит, потому что ни одна из сторон не располагает нужными для нее элементами. На данный момент образовались новые державы, которые сдерживают некоторые амбиции, также в процессе глобализации сильно окрепли взаимные связи. Тем не менее, учитывая одностороннюю линию Запада и тактику, выбранную Россией Путина, можно констатировать, что напряженность будет только возрастать.

На недавно прошедшем Санкт-Петербургском экономическом форуме Владимир Путин отрицал возможность начала «холодной войны». Одновременно с этим убежденное недоверие российского президента к США, особенно после их вмешательства в революции в арабских странах, атак на Ливию и провокационных заявлений в ходе последних президентских выборов в России, является ключевым фактором, роль которого ни в коем случае не следует преуменьшать в оценке будущего внешнеполитического курса этой страны. Выдвинутую еще ранее «Мюнхенскую доктрину» Путина (имеется в виду речь об однополярности мировой политики, произнесенная в 2007 году в Мюнхене на Конференции по вопросам безопасности) можно считать самым ярким примером критики современных процессов в мире, в которой особый акцент был сделан на сопротивлении все возрастающим попыткам Запада навязать свои стандарты. Как стало ясно впоследствии, принципы этой доктрины все так же прослеживаются в заявлениях Москвы и ее внешнеполитических шагах.

В своей речи на Мюнхенской конференции по вопросам безопасности Путин затронул проблему «однополярного мира» и подверг резкой критике политику Вашингтона за создание мира «одного хозяина и одной власти», в котором система права одного государства, прежде всего Соединенных Штатов, во всех сферах перешагнула свои национальные границы и стала навязывать свои цели другим народам. Дополнительным фактором обострения ситуации является и агрессивная политика Запада по отношению к России, которая включает в себя размещение общеевропейской системы противоракетной обороны (ЕвроПРО), а также прямое и косвенное участие в «арабских событиях» в ущерб другим внешним игрокам. Здесь же — неудачный опыт «перезагрузки» российско-американских отношений.

Существующий расклад, в свою очередь, стал основанием для последующего противостояния в виде постоянных взаимных упреков и резких заявлений, ситуации вокруг бывшего сотрудника американской разведки Эдварда Сноудена, еще большей несговорчивости Москвы по поводу иранской ядерной программы, осуждения военных атак НАТО в Ливии и прямого сопротивления по сирийскому вопросу. Тут же — скрытые и явные попытки российского руководства расширить свое влияние на Ближнем Востоке, в частности в Египте, увеличение российского военного потенциала в Арктике, создание новых союзов в Восточной Азии и, разумеется, нынешний кризис на Украине. На этом фоне с учетом агрессивной политики Запада по отношению к России и его пренебрежения к интересам этой страны, Путин сделал ставку на политику «прямого сопротивления» при сохранении курса на взаимодействие, считая это более действенным способов реализации национальных задач России в условиях западной и особенно американской экспансии.

Однако на этот вопрос необходимо взглянуть и с другой стороны. Дело в том, что Москва критикует Запад, осознавая относительное снижение могущества Соединенных Штатов и их неудачную политику в Афганистане и Ираке, пассивность Европы, увеличение потенциала новых центров власти и особенно улучшение своей собственной экономической базы, что является залогом ее еще большей активности на международной арене.

По этой причине данную тактику можно оценивать как переход от консервативного практицизма к наступательному и воспринимать это не только как протест против американской экспансии, но и как попытку положить конец унижениям, которые Россия испытала в 90-х годах прошлого века. Параллельно с этим необходимо обратить внимание на то, что рано или поздно нынешнее противостояние уступит место новому периоду сотрудничества. То же самое Путин заявил и в Санкт-Петербурге. Цикл соперничество — противостояние — взаимодействие как постоянная особенность политики великих держав в будущем проявится и в отношениях России с Западом. Кстати, новые суверенные державы при таких условиях находят больше возможностей для своего развития и, осознавая нестабильность нынешней ситуации, могут точно реализовывать собственные цели во внешней политике (здесь мы опустили часть интервью, посвященную отношениям непосредственно Москвы и Тегерана. В дальнейшем эта часть беседы г-на Мехди Санаи и главного редактора IRAS также появится у нас на сайте - прим. ред.).

— Позвольте задать последний вопрос о недавней поездке Владимира Путина в Южную Америку. Вы думаете, что поездка российского президента действительно была приурочена к финалу Чемпионата мира по футболу или она все-таки имела другую цель?