Большой передел мира

Глава государства пообещал подписать закон о национальной полиции в ближайшие дни. «Полицейские получат мощное законное обеспечение, фундамент своей деятельности по продолжению реформы», — сказал он.


Однако, по словам президента, в принятом Верховной Радой законе о полиции есть вещи, которые следует изменить. Они будут изложены в предложениях, которые будут направлены в парламент.

Также Порошенко подчеркнул необходимость деполитизации национальной полиции. «Мы должны защитить полицейских от любого влияния политических сил», — подчеркнул он.

Объясняя, что подразумевается под деполитизацией, президент отметил, что кабинет министров, который является политическим органом, должен назначать руководителя национальной полиции, а остальные назначения должен делать руководитель полиции.

Верховная Рада 2 июля приняла закон «О национальной полиции». Документом предполагалось реформировать МВД и создать на его базе службы уголовной полиции, патрульной полиции, полиции охраны, специальной полиции, полиции особого назначения, а также органы досудебного расследования. 4 июля новая полицейская патрульная служба начала свою работу в Киеве.

Новое руководство Украины активно привлекает иностранцев к работе в органах власти. В частности, в сформированном в декабре 2014 года правительстве соучредитель компании Horizon Capital Наталья Яресько, партнер инвестиционной компании East Capital Айварис Абромавичюс и бывший министр здравоохранения Грузии Александр Квиташвили возглавили министерства финансов, экономического развития и здравоохранения соответственно. В конце мая бывший президент Грузии Михаил Саакашвили был назначен главой Одесской  областной государственной администрации.

Джейми Сучлики (точнее, Хайме Сухлицки, Jaime Suchlicki – потомок кубинских евреев-эмигрантов) кто-то вроде штатного эксперта Вашингтона по проблемам Кубы. Он не юрист, а то, что в современной России называется «региональным политологом». Считать его мнение государственным не всегда ошибка, - в России именно такого рода люди часто представляют государственную точку зрения, если ее нельзя произнести открыто. Но и преувеличивать его возможности в США не стоит. Там иная система управления общественным мнением, и высказывания представителя некоего политического института, хоть и завязанного на ЦРУ, нельзя считать даже вольной интерпретацией официальной позиции Вашингтона.

Правовой статус Гуантанамо безупречен, как и все договора, которые федеральное правительство США заключало с туземными племенами со времен Акта об экспроприации индейцев от 1885 года. Отсылки к покупке Манхэттена в 1626 году за 25 долларов у алконкинов не совсем корректны. Все-таки половину острова купили не США, которых тогда еще даже в планах не было, а голландский государственный чиновник, и не за 25 долларов (долларов тоже еще не было), а за партию топориков и зимних одеял эквивалентом в два десятка голландских талеров (отсюда и этимология слова доллар). Безупречность эта – в незамутненной простоте текста, который туземцы по определению должны понимать дословно. Гуантанамо приобретается Соединенными Штатами «в бессрочную аренду» (то есть, навсегда) за «2000 песо в золотой валюте Соединенных Штатов в год». Чтобы это окончательно поняли и заучили, строчка из военного бюджета армии США была прописана отдельной статьей в конституции Кубы с 1903-го по 1934-й год. В середине 1934-го после череды военных переговоров на Кубе схема оплаты была пересмотрена и планка поднята до 1300 долларов в год (правда, это были не нынешние 1300 долларов, за которые в Москве приличный футболист с лавки не встанет).

США изначально относились к Кубе как к военному трофею испано-американской войны 1898 года. Но господствовавшая тогда идеология американского изоляционизма не допускала инкорпорации территорий за пределами как бы «естественных границ», что и не дало возможности просто аннексировать Филиппины и Кубу по праву победителя. Формально, по Парижскому договору и Куба, и Филиппины, а также Пуэрто-Рико и Гуам целиком отошли к США, и некоторое время действительно целиком находились под военным и гражданским управлением Вашингтона. Пуэрто-Рико до сих пор называется «неинкорпорированной территорией» (unincorporated organized territory), а действие конституции США на острове ограничено. В основном законе Пуэрто-Рико статус острова назван «свободно присоединившееся государство» (Estado Libre Asociado) и, несмотря на массовую эмиграцию, там сохраняется устойчивая фракция противников идеи полной инкорпорации в США. Другое дело, что эта партия сокращается на глазах, и последние референдумы показали стремление людей полностью интегрироваться в США как 51-ый штат со всеми гражданскими выгодами для бедноты, то есть, для большинства пуэрториканцев.

В свою очередь, Куба и Филиппины получили американские военные базы и фактически колониальное управление. На Филиппинах длительно время сохранялся местный аналог Гуантанамо – база на острове Коррехидор, закрывающем вход в Манильский залив. Коррехидор вошел в историю американской армии: на рубеже 1941-1942 и сам остров, и крепость на нем до последнего обороняли морские пехотинцы и гарнизон из местных, препятствуя захвату японцами Манилы.  По размаху – не ахти какая битва, но достойная всякого уважения в силу массового бессмысленного героизма в безвыходной обороне, в целом не свойственного американской армии. Значение острова и крепости как военного объекта для Филиппин огромно. Это ключ к двухмиллионной столице, ее главному порту, «ворота в мир». Испанцы называли «коррехидорами» («исправитель», corregidor) назначаемых в колониальные города губернаторов, которые были призвана надзирать («исправлять») деятельность местных властей. Символичность названия как никогда важно: американцы, не аннексируя испанские колонии полностью, оставляли там свое военное управление в виде, в том числе, баз в ключевых точках. Эту тактику они переняли у англичан, базы которых позволяли контролировать с моря огромные территории (Гибралтар, Мальта, Суэц, Гонконг, Сингапур, Фолкленды, Кейптаун, северная Норвегия, Занзибар и так далее).

Куба формально осталась независимым государством, но все мы понимаем, чем на самом деле была ее независимость до революции. Гуантанамо – лишь видимая внешняя форма американского управления. США вообще не воспринимали ситуацию в Латинской Америке и на Карибах как некое политическое явление. Вплоть до появления революционного движения, стратегия «заднего двора» была чем-то вроде «второго Я» американской политики. Нечто сложившееся воспринималось как сложившиеся навсегда, и потому не требовало применения интеллектуальных усилий. Примерно так же развалился Советский Союз, убаюканный рассуждениями о «новой форме общества – едином советском народе». И когда по окраинам бабахнуло, не оказалось никого, кто мог бы не просто с этим справиться, а хотя бы объяснить происходящее.

Куба никогда не получить Гуантанамо обратно. По крайне мере в письменной истории человечества, если забыть об огне ядерной войны, который пожрет документ о вечной аренде за три копейки. Это не излишнее преувеличение, а объяснение сложившихся обстоятельств. У Гаваны был единственный шанс получить эту территорию обратно, причем бесплатно – в 1991 году. Исчезновение Советского Союза поселило в американские умы настолько странные и заковыристые иллюзии, что если бы кубинское правительство, выражаясь языком 30-х годов, «разоружилось перед империалистами», то американцы на волне эйфории вполне могли бы пересмотреть условия аренды. По большому счету, США эта база не была нужна с военной точки зрения, а уж сейчас тем паче. Закрытие «тюрьмы Гитмо» также могло повлиять на условия пребывания базы на Кубе, но только косвенно. Реально кубинские рыбаки никогда не смогут ловить тунца в заливе Гуантанома (а его там, по слухам, завались), согласно законам аренды даже рыбалка кубинцам в этом районе запрещена. Не то чтобы это мешало экономике, которая и так непонятно на чем построена, но все-таки раздражает.

А вот разговоры о передачи объекта России – вообще из области фантастики. Он вообще России не нужен. Никакая это не база для подводных лодок, там нет адекватного порта, доков, системы снабжения, а заправляться можно и в Венесуэле. Да и зачем там база подводных лодок? Чтоб их накрыли из Флориды или просто заблокировали при выходе с Кубы? Повторять ошибки Хрущева и вытаскивать наступательное оружие «на задний двор» США никто не собирается. Это не соответствует ни концепциям современной войны, ни стратегии России, написанной на бумаге.

В США в последние несколько недель в разы увеличилось количество пропагандистских материалов – «страшилок» на тему «российской угрозы». Угроза эта стала многовариантной и трудно объяснимой на карте. Это и гиперзвуковые ракеты, и спутники-убийцы, и новые морские системы, и вот теперь – Гуантанамо. Примечательно, что все эти угрозы носят понятный американскому ВПК «стратегический характер». Массовая постановка «Арматы» на производство их не волнует – это европейские проблемы, а вот два бомбардировщика, подлетевшие к Калифорнии, – это дневной эфир всех основных телеканалов федерального охвата.

Еврокомиссия на днях согласовала выделение 150 млн евро на реализацию инфраструктурных проектов в странах Восточной Европы и Балтии с «целью повышения энергетической безопасности Евросоюза, чтобы исключить угрозу изоляции какой-либо из стран-участниц». С этой целью запланировано строительство новых электрических и газовых коммуникаций в Чехии, Болгарии, Польше и Литве. Финансирование будет осуществляться по линии европейского фонда «Механизмов по соединению Европы».

Для Вильнюса решение ЕС принципиально, так как активизирует реализацию проекта по созданию польско-литовского электрического соединения LitPol Link, что позволит Литве отключиться от созданной еще в советский период электроэнергетической системы БРЭЛЛ (Белоруссия, Россия, Эстония и Латвия) и интегрироваться в единую европейскую энергетическую систему. Литве на реализацию ее части проекта LitPol Link (общая стоимость — 370 млн евро) выделяется 27,5 млн евро. Ввод новой смычки запланирован на конец текущего года.

Прибалтийские закрома электроэнергетики 

Прибалтике в наследство от СССР досталась хорошо сбалансированная энергосистема, в которой до 50% выработки электроэнергии обеспечивала АЭС, 40% – ТЭС и ТЭЦ, а остальное – ГЭС. Энергосистемы трех стран, хотя и отличающиеся по структуре генерации, органично дополняли друг друга с функциональной точки зрения. Базовая генерация обеспечивалась Литвой с ее мощнейшей Игналинской АЭС (в 1993 г. — 12,3 млрд кВт/ч, 88% всей электроэнергии, рекорд Гиннеса) и развитой тепловой генерацией (свыше 2,3 ГВт). Второй по выработке электроэнергии была Эстония, основу энергетики которой составляли две крупнейшие в мире электростанции на горючих сланцах совокупной мощностью 3,2 ГВт (сегодня – 2,4 ГВт) вблизи границ с Россией. В свою очередь Латвия с пиковыми нагрузками справлялась с помощью крупнейших в регионе гидрогенерирующих мощностей, расположенных на реке Даугава (ГЭС общей мощ­ностью порядка 1,5 ГВт), представляющих из себя существенный вклад на региональном уровне в базовую выработку. Для прохождения пиковых нагрузок в общей энергетической системе задействовались и литовские гидрогенерирующие мощности — Круонисская гидроаккумулирующая электростанция (одна из крупнейших по мощности среди станций этого типа на постсоветском пространстве), а также Каунасская ГЭС. Все три страны также имеют относительно мощные теплоэлектростанции, расположенные возле трех столиц, Каунаса и Мажейкяйского НПЗ (совокупная мощность свыше 1,7 ГВт).

Потеря энергетического суверенитета

Литва до вступления в 2004 г. в ЕС не только полностью закрывала собственные потребности в электроэнергетике за счет АЭС, но и экспортировала ее в соседние страны. В 2009 г. Вильнюс, закрыв, в соответствии с требованием ЕС (условие членства), второй блок атомной электростанции, окончательно отказался от энергетического суверенитета, превратившись в нетто-импортера.

В Литве 2014 г. стал рекордным по потреблению электроэнергии: 9,8 млрд киловатт-часов. По данным оператора электросетей Litgrid, Литва импортировала 72% потребленного электричества. Основными поставщиками являются: Россия, Белоруссия, Эстония, Латвия и страны Северной Европы. Россия в 2014 г. экспортировала в Литву 3,2 млрд кВт/ч, что эквивалентно 46% от общего литовского импорта и 33% потребления. За 2014 г. выработка электроэнергии в Литве составила 4 млрд кВт/ч (на 8% меньше по сравнению с 2013 г.), что может быть обусловлено наращиванием более дешевого импорта ввиду нерентабельности собственного газогенераторного производства электроэнергии (высокие цены на импортируемый газ). Подтверждением в пользу импорта также является сокращение на одну пятую выработки электроэнергии тепловыми электростанциями, а также на четверть – гидроэлектростанциями. Покрытие дефицита электроэнергии Литвы осуществляется за счет построенных еще в советский период меж­системных соединений Прибалтики с Россией и другими странами СНГ.

Прибалтика соединена с Россией и Белоруссией десятью высоковольт­ными линиями напряжением 330 кВт, рядом линий на 110 кВт, а также линией на 750 кВт, которая связывала Игналинскую АЭС с магистральной сетью, объединяющей атомные станции европейской части российской единой энергосистемы. В настоящее время общая пропускная способность сечений Прибалтика - Россия и Прибалтика - Белоруссия превышает 3000 МВт. Изолированная от России энергосистема Калининградской области соединена со странами Балтии линиями 330 кВт с пропускной способностью порядка 700 МВт. Таким образом, у России с Прибалтикой гораздо более сильные электрические связи, чем с рядом российских региональных энергосистем на базе атомных электростанций (к примеру, связи Ленинградской области с энергосистемой Карелии и Мурманской области), не говоря о менее мощных региональных энергосистемах.

Энергосистема Литвы имеет три международных соединения: Литва-Белоруссия, Литва-Калининград и Литва-Латвия-Эстония. Для подключения Литвы к общей европейской энергосистеме ЕС в 2009 г. был разработан план по созданию единого балтийского энергетического рынка (BEMIP), в рамках которого реализуется два проекта: прокладка подводного энергетического кабеля по дну Балтийского моря между Литвой и Швецией – NordBalt — и строительство линии электропередачи между Литвой и Польшей – LitPolLink. Прокладка кабеля NordBalt (общая длина – 450 км, мощность — 700 МВт) должна быть завершена в конце этого года. Стоимость проекта — 580 млн евро, из которых 180 млн евро выделено по линии фондов ЕС. Проект LitPolLink (195 млн евро), треть которого финансируется Еврокомиссией, также должен быть завершен в конце текущего года. 

Сегодня, в связи с выходом проектов на финальную стадию, в Литве все громче звучат голоса местных политических элит о том, что необходимо как можно быстрее освободиться от энергетической зависимости от Москвы, отсоединившись от электрической системы БРЭЛЛ.

Для Литвы это не первая попытка отключиться от БРЭЛЛ. В 2013 г. операторами энергосистем Балтийских стран было подписано соглашение о формировании общего рынка, согласно которому преимущество в поставках электроэнергии отдавалось странам ЕС, а третьи страны обязывались торговать напрямую с североевропейской биржей NPS. Вильнюс в условиях собственного статуса «энергетического оазиса» и незавершенной интеграции в единую европейскую энергетическую систему поспешил отказаться от прямых закупок более дешевой российской электроэнергии и начал закупать электроэнергию в неликвидном литовском сегменте Североевропейской биржи NordPool NPS (спрос значительно превышал предложение). В результате скачки цены на электроэнергию доходили до 60%.

В итоге премьер-министр А.Буткявичюс был вынужден признать ошибочность электроэнергетической политики в отношении России, обязав профильные структуры «исправить ситуацию и вернуть обратно установленные квоты на импорт из России».

Формирование единого энергетического рынка Прибалтики


За оптимизмом литовских правящих элит по поводу скорейшего размежевания с советским прошлым кроются серьезные проблемы по формированию самого единого прибалтийского электроэнергетического рынка. По правилам ЕС, вся электроэнергия, производимая странами-членами ЕС, должна передаваться 9 основным европейским биржам по географическому принципу. В случае со странами Балтии это североевропейская биржа NordPool (является крупнейшей в мире биржей электроэнергии, состоит из 350 участников из 20 стран), где у каждой из стран есть свой биржевой сегмент, в котором и формируется цена на электроэнергию, исходя из ликвидности и количества операторов-поставщиков.

Литва, на протяжении многих лет являясь нетто-импортером электроэнергии, находясь в неравном положении с Латвией и Эстонией (50% производимой электроэнергии идет на экспорт), не предпринимала каких-либо активных действий по формированию открытого электрического рынка. Вильнюс оставлял у себя часть произведенной электроэнергии, компенсируя дисбаланс не за счет поставок с NPS, а с помощью долгосрочных прямых контрактов на поставку более дешевой электроэнергии из РФ. Такое поведение Литвы не могло не вызывать недовольства у Эстонии, являющейся фактическим монополистом по производству электроэнергии в Прибалтике. Проводимая Литвой политика способствовала и формированию негативного отношения к региональным интеграционным процессам у эстонских энергетиков. Председатель правления эстонской сетевой компании Elering Т. Вескимяги, комментируя текущую ситуацию, заявлял о том, что «Эстония должна серьезно обдумать, насколько объединение энергорынка с рынком Латвии и Литвы отвечает ее интересам».

Эстонцев также не устраивала и политика Латвии на данном направлении. В условиях, когда концерн Eesti Energia все произведенное электричество продавал на NPS, а его дочернее предприятие в Латвии для продажи электричества в Ригу закупало его на латвийском сегменте NPS, где цены выше, чем в эстонском сегменте, латвийский концерн Latvenergo напрямую в обход эстонского сегмента NPS продавал электроэнергию своей эстонской дочке. Таким образом латвийская компания получала конкурентное преимущество, что давало ей возможность больше зарабатывать. Министерство экономики и коммуникаций Эстонии в региональном росте цен на электроэнергию обвинило Литву и Латвию, чьи основные поставщики электроэнергии — газовые электростанции и гидроэлектростанции — отсутствуют на NPS, что и создает основной дефицит.

Чтобы убедить своих коллег соблюдать европейские требования, то есть обеспечивать собственную монополию, Эстонии не раз приходилось в воспитательных целях прибегать к нерыночным механизмам под названием «профилактические работы» на высоковольтных линиях электропередачи. Дело в том, что системообразующую сеть на терри­тории самой Прибалтики составляют ЛЭП напряжением 330 кВт. Узким местом в объединенной энергосистеме региона, прежде все­го, является сечение Латвия - Эстония, которое часто служит основным ограничени­ем перетоков и является одним из факторов, обусловливающих резкие колебания цен на электроэнергию в Литве и Латвии.

Помимо сложностей в ходе формирования единого прибалтийского электроэнергетического рынка, есть и вопросы к проекту строительства польско-литовской электроэнергетической смычки LitPolLink. Политический фактор зачастую превалирует над экономическим прагматизмом. В политическом плане Польша разочарована Литвой, которая, несмотря на многочисленные обещания решить вопрос польских национальных меньшинств (оригинальное написание польских фамилий в паспортах, а также названий улиц в местах компактного проживания меньшинств), тормозит этот процесс, проводя вместо этого ускоренную ассимиляцию поляков (реформа образования, упразднение средних школ и т.д.). Литовские железные дороги продолжают фактическую блокаду польского Мажейкяйского НПЗ с момента его приобретения в 2006 г. за рекордные 2,8 млдр долларов США с условием решения литовцами застарелых логистических проблем, а также согласования льготного транспортного тарифа. Поляки, не добившись от литовских властей обещанного и попытавшись за счет отказа от Клайпеды переориентироваться на более дешевую логистику через порты Вентспилса, Риги, Лиепаи, столкнулись с тем, что Литовские железные дороги, под предлогом неотложного ремонта, разобрали 19 км пути на прямой ветке Мажейкяй - Ренге (Латвия). Это удлинило дорогу до Вентсписла на 80 км, и практически свело на нет выгоды латвийского транзита.

С учетом всего комплекса проблем, быстрое отключение Литвы от сети БРЭЛЛ маловероятно. Тема «успехов» в борьбе за энергетическую независимость от РФ, скорее всего, будет активно отыгрываться политиками для консолидации собственного электората накануне парламентских выборов 2016 г.