Большой передел мира

Что же было истинной целью подобного рода беспрецедентной программы ведения масштабной местной и планетарной слежки, в которой явно скрывались риски возникновения конфликтов как дома, так и за границей? В данном случае осведомленность относительно продолжающейся более века американской слежки может послужить нам проводником через миллиарды бит информации, собранной АНБ, и привести нас к пониманию стратегического значения подобной программы для последней сверхдержавы на планете. Прошлое свидетельствует о том, что существует продолжительная связь между слежкой, проводимой американским государством, и политическими скандалами, и это позволяет пролить свет на непризнанную причину того, почему АНБ осуществляет наблюдение за самыми близкими союзниками Америки.

Подобного рода слежка не только позволяет получить разведывательную информацию, выгодную для американской дипломатии, торговых отношений и ведения войны, но также дает возможность собрать персональные данные, которые можно использовать с целью оказания давления – по типу шантажа – при обсуждении важных глобальных сделок, а также на разного рода переговорах. Таким образом, созданный АНБ глобальный паноптикум реализует давнишнюю мечту об империи. С помощью нажатия нескольких клавиш на компьютерной клавиатуре Агентство национальной безопасности смогло решить проблему, осложнявшую жизнь мировым державам по крайней мере со времен Цезаря Августа, – как контролировать непокорных местных лидеров, являющихся основой имперского правления, с помощью ключевой, часто даже непристойной по своему характеру информации, делающей их более податливыми.

Золотая жила, но с изнанкой

В стародавние времена подобного рода наблюдение было делом затратным и трудоемким. Но сегодня, в отличие от слежки до "стоптанных башмаков" представителями американской армии во время первой мировой войны или практиковавшихся ФБР проникновений и установления телефонных жучков, АНБ имеет возможность осуществлять наблюдение за всем миром и его лидерами с помощью всего лишь сотни с небольшим электронных датчиков, встроенных в волоконно-оптические сети интернета.

Речь идет о всезнающей и вездесущей новой технологии, и люди, не обладающие доступом к секретной информации, до разоблачений Эдварда Сноудена (Edward Snowden) не могли себе даже представить ее масштабы. Она не только невообразимо повсеместна – осуществляемая АНБ слежка является также особенно эффективной стратегией с точки зрения затрат в сравнении с почти любой другой формой глобальной проекции силы. И, кроме того, она позволяет осуществить величайшую имперскую мечту: быть вездесущим не только на отдельных островах, как это было с Филиппинами сто лет назад, или всего в нескольких странах, как в эпоху холодной войны, а - без преувеличения - в глобальном масштабе.

Во времена растущей необходимости экономить средства, расходуемые на имперские цели, и наличия исключительных технологических возможностей все, что было связано с АНБ, убеждало Вашингтон пойти именно по этому пути. Сокращение расходов на проекцию власти и сохранение американского глобального господства представлялось весьма очевидным делом, необходимым для любого американского президента в 21-ом веке – и так было до того момента, пока документы АНБ, благодаря Сноудену, не стали каждую неделю попадать на первые полосы газет, и весь мир не начал требовать объяснений.

По мере расширения разрыва между глобальными масштабами интересов Вашингтона и его сокращающейся военной силы, а также попыток удержать 40-процентный уровень мировых вооружений (данные 2012 года), имея лишь 23% глобального объема производства, Соединенным Штатам нужно будет искать новые пути для осуществления своего господства более экономичными методами. К началу холодной войны "тяжелый металл" американской армии - 500 баз по всему миру в 1950 году - можно было поддерживать, потому что страна контролировала около 50% глобального объема производства.

Но по мере того как доля Соединенных Штатов в общем объеме мирового производства падает - к 2016 году она, согласно существующим оценкам, составит 17%, - а стоимость программ социального обеспечения увеличится с 4% валового внутреннего продукта в 2010 году до предполагаемых 18% в 2050 году, сокращение расходов становится императивом, если Вашингтон намерен сохранить в том или ином виде статус "единственной сверхдержавы" на планете. В сравнении с 3 триллионами долларов, потраченными на вторжение в Ирак и его оккупацию, бюджет АНБ, составивший в 2011 году всего 11 миллиардов долларов и позволяющий осуществлять наблюдение в глобальном масштабе и проводить кибервойну, представляется весьма экономичным, и поэтому Пентагон вряд ли сможет от этого отказаться.

Однако эта кажущаяся выгодной "сделка" на самом деле имеет непредсказуемую цену. Один лишь масштаб такого рода слежки создает бесконечное количество точек возможного проникновения, и это могут сделать члены небольшой группы антивоенных активистов, проникшие в местное отделение ФБР в городе Медиа, штат Пенсильвания, в 1971 году, или Эдвард Сноуден, скачавший документы АНБ в расположенном на Гавайях представительстве ведомства в 2012 году.

Как только подобного рода секретные программы становятся достоянием гласности, выясняется, что никто не хочет находиться под наблюдением. Гордые национальные лидеры отказываются мириться с тем, что иностранное государство ведет за ними слежку, как за крысами в лабиринте. Обычных граждан возмущает идея присутствия Большого брата, наблюдающего, как за микробами на предметном стекле микроскопа, за их частной жизнью.

Циклы ведения слежки

В течение прошлого столетия напряженность между экспансией государства и связанными с гражданами ограничениями заставили осуществляемое Соединенными Штатами наблюдение пройти через периодически повторяющийся цикл (recurring circle). Сначала наступает период быстрого развития поразительной техники ведения контрразведывательной работы, и это происходит под давлением участия в иностранных войнах; затем, как правило, получает распространение нелегальное использование новых технологий для проведения наблюдения уже дома, под завесой секретности; и, наконец, с некоторым опозданием и неохотно проводятся реформы, поскольку печать и публика узнают о жутких злоупотреблениях со стороны ФБР, ЦРУ или, как это происходит сегодня, АНБ. В этом временном интервале в сто лет – по мере развития коммуникаций от почты до телефона и интернета – государственная слежка продвигалась вперед семимильными шагами в области технологий, тогда как гражданские свободы тащились далеко позади со скоростью улитки, характерной для законов и законодательной ветви государства.

Первый и до недавнего времени наиболее эффектный раунд слежки произошел в ходе первой мировой войны, а также вскоре после ее окончания. Опасаясь актов саботажа со стороны американцев немецкого происхождения после объявления войны Германии в 1917 году, ФБР и военная разведка (Military Intelligence) из ничтожных бюрократических контор превратились во всемогущественные учреждения, призванные искоренить любые проявления нелояльности на всей территории Америки независимо от формы – на словах или на деле. Поскольку в то время только у 9% населения были телефоны, наблюдение за лояльностью 10 миллионов американцев немецкого происхождения оказалось невероятно трудоемким делом, потребовавшим проверки работниками почты около 30 миллионов отправленных первым классом писем, а также помощи со стороны носивших специальные значки 350 000 добровольцев для осуществления непосредственной слежки за иммигрантами, профсоюзами и разного рода социалистами. В 1920-х годах консервативно настроенные республиканцы, возмущенные подобной угрозой для частной жизни, начали постепенное сокращение аппарата безопасности Вашингтона. Своей высшей точки эта тенденция достигла в 1929 году, когда госсекретарь Генри Стимсон (Henry Stimson) упразднил правительственную службу криптографии, сделав при этом получившее известность предупреждение: "Джентльмены не читают почту друг друга".

Во время следующего раунда массовой слежки в ходе Второй мировой войны сотрудники ФБР обнаружили, что при прослушивании телефонных линий образуется неожиданный побочный продукт с большим потенциалом накопления политической власти – скандалы. Для противодействия шпионской деятельности противника президент Франклин Рузвельт предоставил ФБР контроль над всей американской контрразведкой, и в мае 1940 года с разрешения его директора Эдгара Гувера это ведомство получило право заниматься прослушиванием телефонных разговоров.

Именно телефон сделал Гувера весьма влиятельным игроком в Вашингтоне. В то время телефонные аппараты были уже у 20% населения страны, в том числе у всех  представителей элиты, и Федеральное бюро расследований на местных коммутационных узлах получило возможность без особого труда следить за предполагаемыми диверсантами, а также за внутренними врагами президента, особенно за такими лидерами изоляционистского движения, как авиатор Чарльз Линдберг (Charles Lindbergh) и сенатор Бертон Уилер (Burton Wheeler).

Но даже при наличии централизованных систем коммуникации Федеральное бюро расследований нуждалось в огромном количестве сотрудников для ведения контрразведывательной работы во время войны. Его штат увеличился с 650 человек в 1924 году до 13 000 в 1943 году. Заняв президентский пост после смерти Рузвельта в 1945 году, Гарри Трумэн вскоре осознал огромные масштабы проводимой ФБР слежки. "Мы не хотим иметь гестапо или тайную полицию, - написал Трумэн в своем дневнике в мае 1945 года. – ФБР движется в этом направлении. Его сотрудники занимаются сексуальными скандалами и настоящим шантажом".

Спустя четверть века прослушивания без получения санкции Гувер создал настоящий архив сексуальных предпочтений влиятельных американцев и использовал его для формирования основных направлений американской политики. Он распространил досье относительно предполагаемой гомосексуальности кандидата в президенты Эдлая Стивенсона (Adlai Stevenson) с целью помешать ему одержать победу на президентских выборах 1952 года, сделал достоянием гласности аудиозаписи многочисленных связей с женщинами Мартина Лютера Кинга младшего, а также внимательно следил за отношениями Джона Кеннеди с Джудит Экснер (Judith Exner), любовницей некоторых влиятельных членов мафии. И это лишь небольшой перечень того, как Гувер использовал скандалы для того, чтобы держать под своим контролем представителей вашингтонской элиты.

"Как только у Гувера появлялось что-нибудь на одного из сенаторов, - вспоминает Уильям Салливэн (William Sullivan), глава внутренней контрразведки ФБР в 1960-е годы, - он сразу же посылал курьера и сообщал о том, что "мы проводим расследование и случайно получили эти данные на вашу дочь…" С этого времени сенатор уже был у него в кармане". После смерти Гувера официально проведенное изучение материалов показало, что у него было 883 досье на сенаторов и еще 722 - на конгрессменов.

Вооруженный подобного рода чувствительной информацией, Гувер получил неограниченную власть и мог диктовать направление политики страны, а также запускать программы по своему выбору. Это относится и к известной программе контрразведывательной деятельности COINTELPRO, в рамках которой подвергались противоправным действиям представители движения за гражданские права и противники войны во Вьетнаме. В работе против них использовалась "черная пропаганда", незаконные проникновения, а также насилие в стиле агентов-провокаторов.

В конце войны во Вьетнаме сенатор Фрэнк Черч (Frank Church) возглавил комиссию, занимавшуюся расследованием этих злоупотреблений. "Задача программы COINTELPRO, - вспоминал один из помощников Черча, - состояла в том, чтобы разрушать жизни и репутации". Из-за обнаруженных сведений на основании принятого в 1978 году Закона о наблюдении за деятельностью иностранных разведок (Foreign Intelligence Surveillance Act) были созданы соответствующие суды (FISA courts), которые стали выдавать санкции на проведение операций по прослушиванию, предпринимаемых в целях обеспечения национальной безопасности.

Слежка в эпоху интернета

Занимаясь поисками новых видов оружия для борьбы с терроризмом после событий 11 сентября 2001 года, Вашингтон обратился к электронным средствам наблюдения, которые с того время стали неотъемлемой частью его стратегии по реализации глобальной власти.

В октябре 2001 года, будучи неудовлетворенным масштабными и чрезвычайными возможностями, предоставленными недавно принятым Патриотическим актом (Patriot Act), президент Буш приказал Национальному агентству безопасности начать тайный мониторинг частных коммуникаций, проходящих через национальные телефонные компании, без санкции со стороны судов FISA. Через некоторое время АНБ начало просматривать в интернете электронную почту, финансовые данные, а также голосовые сообщения, объясняя это сомнительной теорией относительно того, что "метаданные" якобы "не защищены Конституцией". На самом деле, занимаясь поисками текстов в интернете, а также голосовых сообщений в телефонной сети общего пользования (PSTN), АНБ получило доступ к большей части мировых потоков коммуникации. К моменту окончания президентского срока Буша в 2008 году Конгресс США принял законы, которые задним числом не только легализовали подобного рода незаконные программы, но также подготовили основу для того, чтобы слежка со стороны АНБ бесконтрольно расширялась.

Вместо того чтобы ограничить деятельность этого агентства, президент Обама наблюдал за расширением проводимых им операций, характерными чертами которых стали не только сами масштабы прослушивания и сбор миллиардов сообщений по всему миру, но и слежка за отдельными мировыми лидерами.

Именно интернет сделал АНБ столь влиятельной организаций – это глобальная сеть волоконно-оптических кабелей в настоящее время связывает между собой 40% всего человечества. К моменту вступления Обамы в должность президента США агентство национальной безопасности, наконец, смогло овладеть  возможностями современных коммуникаций в целях проведения почти идеальной слежки. АНБ получило возможность полностью контролировать всю планету, а также осуществлять контроль за отдельными людьми. Оно также подготовило необходимый набор технологических инструментов – в частности, точки доступа для сбора данных, компьютерные коды для взлома шифрования, серверные фермы для хранения собранного огромного урожая данных, а также суперкомпьютеры, способные в наносекунды обработать то, что в них закладывается.

К 2012 году централизация с помощью дигитализации всех видов голосовой, видео, текстуальной, финансовой коммуникации и превращение их во всемирную сеть волоконно-оптических кабелей позволила АНБ осуществлять глобальный мониторинг с помощью проникновения всего в 190 центров хранения данных (data hubs) – потрясающая экономия сил как в области политической слежки, так и в сфере кибервойны.

С помощью всего нескольких сотен кабельных зондов и компьютерных дешифровальных систем АНБ теперь может получить сведения как раз о тех деталях частной жизни, которые так ценил Эдгар Гувер, и обеспечить полный охват населения, который однажды уже был воплощен в жизнь секретной службой Восточной Германии Штази. Однако подобное сравнение уместно лишь до определенного предела.

Когда, наконец, агенты ФБР прослушали тысячи телефонных разговоров, стенографы подготовили бесконечное количество распечаток переговоров, а сотрудники разместили этот урожай непристойной по своему содержанию информации в специальных шкафах, занимавших пространство от пола до потолка, Эдгар Гувер получил сведения о поведении элиты только в одном городе – в Вашингтоне, округ Колумбия. Но чтобы собрать информацию интимного характера в масштабах всей страны, тайная полиция Штази была вынуждена использовать одного информатора на шесть жителей Восточной Германии – это было слишком расточительным использованием человеческих ресурсов. В отличие от этого, применение технологий АНБ в пунктах концентрации информации интернета теперь позволяет 37 000 сотрудников АНБ столь же внимательно наблюдать за всем миром, и это означает, что на каждого оперативника приходится 200 000 человек, проживающих на планете.

Мечта, древняя как Рим

В годы правления Обамы появились первые признаки того, что АНБ будет использовать собираемую информацию для создания скандалов, как это в свое время делало ФБР под руководством Гувера. В сентябре 2013 года газета New York Times сообщила о том, что АНБ с 2010 года использовала современную программу для создания "диаграмм социальных сетей…, выяснения как можно большего количества секретов относительно жизни людей… и сбора такой чувствительной информации как регулярные посещения кабинетов психиатров, а также ночные звонки внебрачным партнерам".

Расходуя ежегодно 250 миллионов долларов на программу Sigint Enabling Project, АНБ тайным образом удалось раскрыть все варианты кодирования, призванные защищать частную жизнь. "В будущем сверхдержавы будут создаваться или разрушаться в зависимости от силы их криптографических программ, - подчеркивается в одном из документов АНБ, подготовленном в 2007 году. - Это цена за предоставление Соединенным Штатам неограниченного доступа в интернет и использования киберпространства".

Занимаясь сбором данных - обычных, интимного характера или скандальных, - относительно зарубежных лидеров, современная Америка, в отличие от имперских проконсулов древнего Рима, получает теперь как разведывательные данные, так и своего рода ауру власти, необходимую для господства над чужеземными странами. Важность контроля местных элит нельзя переоценить, и это само по себе является вызовом. Так, например, в период умиротворения на Филиппинах после 1898 года американский колониальный режим подчинил неспокойных филиппинских лидеров с помощью убедительной политики, основанной как на политической информации, так и на скандалах личного характера. И именно этим занимался в Вашингтоне Эдгар Гувер в 1950-е и в 1960-е годы.

На самом деле могущественная Британская империя, как и другие империи, представляла собой глобальную ткань, сотканную из политических связей с местными лидерами и  "подчиненными элитами" - от малайских султанов и индийских махараджей до шейхов из Персидского залива и племенных вождей Западной Африки. Историк Рональд Робинсон (Ronald Robinson) однажды заметил, что Британская империя распространялась по планете в течение двух веков через сотрудничество с этими местными лидерами, а затем разрушилась всего за два десятилетия, когда оно превратилось в "отказ от сотрудничества" (non-cooperation). После быстрой деколонизации в 1960-ых годах, в результате которой полдюжины европейских империй превратились в 100 новых государств, их национальные лидеры быстро почувствовали себя элитами, подчиненными распространяющейся американской глобальной империи. Вашингтону срочно потребовалась информация частного характера, которая позволила бы держать под своим контролем подобные общественные фигуры.

Слежка за иностранными лидерами позволяет мировым державам – раньше Британии, а теперь Америке – получить критически важную информацию относительно реализации глобальной гегемонии. Подобного рода шпионская деятельность обеспечивала специальные проникающие возможности этому имперскому взгляду, этому чувству превосходства, необходимому для господства над другими. Она также предоставляла оперативную информацию об инакомыслящих, против которых, возможно, следовало использовать тайные операции или военную силу; политическую и экономическую разведывательную информацию столь полезную для получения преимущества над союзниками в разного рода переговорах; и, возможно, самое главное, - компрометирующую информацию о допущенных этими лидерами нарушениях, необходимую для того, чтобы обеспечить их податливость.

В конце 2013 года газета New York Times сообщила о том, что в ходе слежки за представителями глобальной элиты, существовало "более 1000 объектов для наблюдения со стороны американских и британских спецслужб в последние годы", среди которых были и политические деятели среднего уровня на международной арене. Разоблачения, сделанные на основании имеющихся в распоряжении Эдварда Сноудена документов, показывают, что АНБ проводило слежку за лидерами примерно в 35 странах по всему миру – в том числе за президентом Бразилии Дилмой Русефф (Dilma Rousseff), президентами Мексики Фелипе Кальдероном (Filipe Calderon) и Энрике Пенья Ньето (Enrique Pena Nieto), немецким канцлером Ангелой Меркель, а также за индонезийским президентом Сусило Бамбангом Юдойоной (Susilo Bambang Yudhoyono). Сюда же следует отнести, среди много других операций, мониторинг за "французскими дипломатическими интересами" во время голосования в ООН в июне 2010 года по иранскому вопросу, а также "масштабную слежку" за мировыми лидерами во время встречи группы G20 в Оттаве в июне 2010 года. Судя по всему, только члены исторически сложившегося разведывательного альянса "Пять глаз" (Австралия, Канада, Новая Зеландия и Великобритания) не фигурируют в этом списке – по крайней мере, теоретически – и не являются объектом наблюдения для АНБ.

Очевидно, что подобного рода секретная разведывательная информация может обеспечить Вашингтону значительное дипломатическое преимущество. Во время дебатов в ООН по поводу американского вторжения в Ирак в 2002-2003 годах АНБ, к примеру, перехватывало разговоры генерального секретаря ООН Кофи Аннана (Kofi Annan), а также следило за "шестеркой в середине" (Middle Six), то есть за странами третьего мира в Совете безопасности и своевременно предлагало, по сути, взятки для получения необходимых голосов. Заместитель директора АНБ по региональным целям направил меморандум союзникам агентства в рамках группы "Пяти глаз" с просьбой "поделиться информацией относительно реакции на продолжающиеся дебаты относительно Ирака, планов голосования по всем имеющим отношение к этой теме резолюциям, (а также) о любых данных, которые могли бы дать преимущество американским высокопоставленным политикам для достижения результатов, соответствующих целям Соединенных Штатов".

Указывая на желание Вашингтона получить компрометирующую информацию на двусторонних переговорах, Госдепартамент требовал от своего посольства в Бахрейне в 2009 году предоставить данные о наследных принцах, способные причинить им ущерб в исламском обществе. "Имеется ли компрометирующая информация на кого-нибудь из принцев? Употребляет ли кто-нибудь из принцев алкоголь? Использует ли кто-нибудь из них наркотики?", - такого рода сведения пытался получить Госдепартамент от своих сотрудников в Бахрейне.

На самом деле в октябре 2012 года сотрудник АНБ, обозначенный как DIRNSA, то есть генеральный директор Кит Александер (Keith Alexander), предложил следующим образом противодействовать мусульманским радикалам: "(Их) уязвимости, если таковые будут обнаружены, вероятно, поставят под вопрос приверженность радикалов делу джихада, что приведет к разрушению или утрате их авторитета". Агентство объяснило также, что такого рода уязвимости могут включать в себя "просмотр материалов сексуального характера в режиме онлайн" или "использование части получаемых ими пожертвований на покрытие личных расходов". В этом документе АНБ назван один потенциальный объект - "уважаемый член научного сообщества", "уязвимостью" которого является "неразборчивость при посещении онлайновых ресурсов".

Интернет смог централизовать коммуникации, а также переместил в киберпространство наибольшую часть коммерческого секса. Всего в мире существует 25 миллионов сайтов скабрезного содержания, и в 2013 году было зафиксировано в общей сложности 10,6 миллиарда просмотров страниц в месяц на пяти наиболее популярных порно-сайтах, а онлайновая порнография превратилась в глобальный бизнес; к 2006 году эта отрасль принесла 97 миллиардов долларов прибыли. Бесчисленное количество пользователей интернета посещают порнографические сайты, и почти никто из них в этом не признается, тогда как АНБ имеет легкий доступ к информации о сомнительных привычках своих объектов по всему миру независимо от того, идет ли речь о мусульманских активистах или о европейских лидерах.

По мнению Джеймса Бэмфорда (James Bamford), автора двух заслуживающих доверия книг об агентстве национальной безопасности, "операции АНБ пугающим образом напоминают операции ФБР под руководством Эдгара Гувера в 1960-е годы, когда Федеральное бюро использовало для "нейтрализации" своих объектов подслушивание телефонных линий для обнаружения таких уязвимостей как сексуальная активность".

Джамиль Джаффер (Jameel Jaffer) из Американского союза защиты гражданских свобод (ACLU) предупреждает о том, что следующий президент может "попросить АНБ  использовать результаты слежки для дискредитации политических оппонентов, журналистов или правозащитников. АНБ использовала свою власть для этих целей в прошлом, и было бы наивным полагать, что оно не сможет использовать таким же образом свою власть в будущем". Даже в докладе о проведенной недавно по инициативе президента Обама проверке работы АНБ было подчеркнуто: "В свете уроков нашей собственной истории… в какой-то момент в будущем высокопоставленные правительственные чиновники могут решить, что этой огромной базой данных, содержащей исключительно чувствительную персональную информацию, можно воспользоваться".

На самом деле разоблачитель Эдвард Сноуден, по сути, и обвинил АНБ в проведении именно такого рода слежки. В своем письме бразильскому народу, направленному в декабре 2013 года, Сноуден писал: "Они даже следят за тем, кто заводит романы или рассматривает порнографию, и делается это для того, чтобы при необходимости иметь возможность нанести ущерб репутации соответствующему объекту". Если Сноуден прав, то одной из ключевых целей слежки АНБ за мировыми лидерами является не национальная безопасность Соединенных Штатов, а политический шантаж – как это и делалось с 1898 году.

Проведение подобного рода дигитальной слежки обладает огромным потенциалом по части организации скандалов. В связи с этим можно вспомнить вынужденную отставку губернатора штата Нью-Йорк Элиота Спитцера (Eliot Spitzer) в 2008 году после того, как в результате обычного прослушивания телефонных линий было установлено, что он пользуется услугами девушек из служб эскорта. Можно привести еще один пример – отставка министра по делам бюджета Франции Жерома Каюзака (Jerome Cahusac) в 2013 году после того, как в результате прослушивания телефонных линий стало известно о наличии у него секретного счета в одном из швейцарских банков. Как всегда, источниками политического скандала продолжают оставаться секс или деньги – и как раз за этими двумя вещами АНБ может следить без особого труда.

С учетом высокой чувствительности коммуникаций в сфере исполнительной власти мировые лидеры резко отреагировали на сообщения о слежке АНБ. Ангела Меркель потребовала для своей страны исключительного статуса члена группы "Пяти глаз", Европейский парламент проголосовал за сокращение обмена банковскими данными с Вашингтоном, а президент Бразилии Русефф отменила государственный визит в Соединенные Штаты и дала указание приобрести за 560 миллионов долларов спутниковую коммуникационную систему для того, чтобы избавить свою страну от контролируемой Соединенными Штатами версии интернета.

Будущее глобальной власти США

Начав передавать все возрастающие потоки документов АНБ  для ознакомления общественности, Эдвард Сноуден позволил нам взглянуть на меняющуюся архитектуру глобальной власти Соединенных Штатов. В самом широком плане дигитальная "ось" Обамы служит дополнением его общей стратегии обороны, о которой было объявлено в 2012 году. В ней говорится о сокращении обычных вооружений с одновременным расширением деятельности в выгодных с точки зрения рентабельности направлений - в космическом пространстве и в киберпространстве.

Произведя незначительные по своим размерам сокращения расходов на дорогие виды вооружений и на общий размер вооруженных сил, президент Обама инвестировал миллиарды долларов в создание новой архитектуры глобального информационного контроля. Если мы сложим 791 миллиард долларов, предоставленный Министерству внутренней безопасности (Department of Homeland Security), и 500 миллиардов долларов, потраченных на имеющую отношение к обороне версию глобальной разведки за 12 лет, прошедших с 9 сентября 2001 года, то тогда получается, что Вашингтон вложил 1,2 триллиона долларов в новый аппарат мирового господства.

Бредовые реалисты никогда ничему не учатся, даже когда уроки бьют их по голове. Они и далее продолжают совершать те же самые действия, которые с самого начала ввергли их в неприятности, ожидая заполучить славу черчиллевских героев, незыблемо следуя установленному ими же самими идиотскому курсу. Они продолжают представлять плохие новости как хорошие, год за годом изматывая целые батальоны сотрудников прессы, пока, наконец, не освободятся из этого болота, уйдя с должности. Потом они валят на своих преемников вину за "потерю Китая", "кавалерийские наскоки" и т.д.

Бредовые реалисты не являются ни мудрыми, ни честными, они политически проницательны и лично порочны. Когда раскрываются их должностные преступления, они бросают подчиненных на съедение волкам и готовят почву для собственного оправдания, понимая, что потом политический ветер может подуть в другую сторону. Они не брезгливы: они воспринимают массовые убийства так же легко, как потребляют свой ланч. И они не теряют сон, переживая за пушечное мясо, которым они жертвуют во имя своих собственных карьерных соображений. Это чужие дети пойдут на войну, их дети – в Гарвард и Йейл. Будучи людьми занятыми, они не могут тратить время на жалость, за исключением тех случаев, когда фотосессия требует от них соответствующего выражения лица.

Империализм зовет их: если контроль за экономическими высотами на родине – хорошо, контролировать их во всем мире еще лучше. После того, как ExxonMobil, Shell, Citigroup, J. P. Morgan Chase, Bank of America, Lockheed Martin, Boeing, Halliburton и Bechtel расписали свои транснациональные планы, все остальное отлично само собой должно встать на свои места. Если этого не происходит, поскольку какой-то нахальный мулла или мелкотравчатый диктатор создают препятствия, то морская пехота США всегда под рукой. Вспомним бессмертные слова Майкла Ледина (Michael Ledeen) из Американского Института предпринимательства: "выбрать какую-нибудь маленькую никчемную дрянную страну и шваркнуть ее об стену просто для того, чтобы показать миру, что мы здесь не шутки шутим".

Если вы подозреваете, что я преувеличиваю, то я предлагаю вам немедленно приступить к чтению статьи Макса Бута (Max Boot) в New York Times от 14 ноября "Отправьте Государственный департамент на войну". Я не способен выдумать такой вздор, вы просто должны прочитать это сами, чтобы убедиться. Среди множества опрометчивых предложений, Бут рекомендует значительно увеличить персонал Американского Агентства по международному развитию (USAID). И каким образом он договорился до этой оригинальной идеи? "Если мы увеличим его численность, оно сможет стать нашим ведущим учреждением, строящим государства, своего рода глобальным FEMA (Федеральное агентство по управлению страной в кризисных ситуациях – прим.перев.), сосредотачивая те ресурсы, которых так не хватает в Ираке и Афганистане". Только представьте себе: "своего рода глобальной FEMA". Среди прочего, теперь мы знаем, почему Бут не пристроился на работу на Мэдисон Авеню.

Обычно, просто отмахиваться от тех, чье мнение мы считаем дурацким, - признак молодости, но в данном случае, какой альтернативой снабжает нас Бут? Он не только хотел бы накачать численность USAID во имя глобального государственного строительства - задача, которая, очевидно, агентству уже не удалось, несмотря на десятилетия попыток и сотни миллиардов долларов, которые оно ухнуло почти в каждую крысиную нору в Третьем мире, - но он рекомендует USAID дополнительно нанять легион экспертов, которые будут готовы "подобно военным резервистам" мгновенно встать "под ружье", чтобы "принести опыт в муниципальном администрировании, очистке сточных вод, банковской системе, производстве электричества и во множестве других дисциплин, необходимых для восстановления разрушенной войной страны". Кажется, в голову этих выдающихся гениев никогда не приходила простая идея, что для начала можно было бы и не бомбить вдребезги инфраструктуру страны.

Далее в списке идут "опытные полицейские, которые смогут подготовить местными коллег". Бут, очевидно, думает, что сержант О’Майлли сможет научить Хамида, как сохранить мир в гноящихся трущобах Садр-сити. Имеет ли эта идея под собой хоть какое-то обоснование или логику? Он также чувствует вопиющую необходимость в "федеральной полиции - партнеров ФБР в форме, - которая подобно итальянским карабинерам могла размещаться за рубежом" наряду с "развертываемым корпусом адвокатов, судей и тюремных надзирателей, которые могут создать функционирующие право и пенитенциарную систему за рубежом". Там есть еще много чего, но я больше не могу описывать эти бессвязные речи.

Комбинировал ли кто-либо еще более бессмысленный и нереалистичный набор предложений с таким безграничным моральным высокомерием, не говоря уже о монументальном незнании того, как устроен мир? Имеет ли Бут какое-либо понятие о том, как люди разрабатывают эффективные средства общественного порядка, жизнеспособной системы уголовного права или инфраструктуры для обеспечения надежного водоснабжения, канализации и электроэнергии и ее распределения? Неужели он представляет себе, что достаточно лишь собрать экспертов от Дубука до Далласа, посадить их в Басре, и – крэкс-пэкс-фэкс! - все встанет на место и заработает как часы? Неужели он никогда не задумывался, например, что поддержание системы электроснабжения в рабочем состоянии может стать невозможным, когда разнообразные группировки упорно продолжают взрывать линии электропередачи и другое оборудование, чтобы насолить соседям, которых они презирают по религиозным убеждениям? Возможно, оптимальный тип муниципального управления Киркуком отличается по ряду важных признаков от денверского, но имеют ли американские "эксперты" какие-либо конкретные идеи, в чем состоят эти критические разногласия? Мыслимо ли, что общество может быть существенно "реконструировано" в каком-либо полезном направлении посторонними людьми, которые ничего не знают ни о его истории, ни об обычаях, людьми, которые не могут ни говорить, ни понимать его язык?

Если бы Бут был анонимным придурком, размещающим свои занудные длинные речи на неоконовском веб-сайте, мы вполне могли бы игнорировать его жужжание и пыхтение. Он, однако, тот, кто вращается в высших кругах. Бывший редактор Wall Street Journal, в настоящее время он старший научный сотрудник известного бастиона нашего истеблишмента - Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations). Его книги, рекламирующие войну и империализм, получили широкую прессу, и, возможно, кто-то их даже читает. Он, по сути, идеальный пример бредового реалиста, из которых состоит наш правящий класс.

Мировоззрение

Традиционно на Украине существовали два националистических направления: умеренное (консерватизм) и радикальное (интегральный национализм). Идеологию первого сформулировал Вячеслав Липинский, а второго – Дмитрий Донцов.

Консерватизм утверждал, что европейскую Украину можно построить собственными силами и гражданами этой страны должны быть все, кто на ее территории проживает. Интегральные националисты, напротив, считали, что следует опираться на помощь Берлина или Вашингтона, и выдвигали антироссийские лозунги. По их мнению, только этнические украинцы достойны жить на Украине.

Национал-радикалы со своей агрессивной антироссийской риторикой всегда находили и находят поддержку на Западе. Консерватизм, в развитии которого должна была бы быть заинтересована украинская власть, не интересовал никого.

Еще одна характерная черта идеологии украинского национализма: он практически остался неизменным в том виде, в котором его сформулировали в 1920–1930-х годах. И сегодня мы видим, что лидеры ВО «Свобода» исповедуют в эпоху компьютеров и информационных технологий мировоззрение первой трети XX века.

Истоки

Сегодня радикалы, исповедующие интегральный национализм на Украине, имеют мощную политическую организацию и боевое крыло. Первая представлена всеукраинским объединением «Свобода», а второе – целым рядом организаций: «Правый сектор Майдана», УНА-УНСО, «Тризуб», «Патриот Украины», «Белый Молот», «Карпатская сечь», Социал-Национальная Ассамблея и др.

Но начиналось все в далеком октябре 1990 года – с «Революции на граните». Это был первый Майдан, пока, правда, бескровный. Тогда молодые студенты, настраиваемые против коммунистической власти своими взрослыми наставниками из Народного Руха, установили палаточный городок в центре Киева и предъявили ультиматум руководству УССР. Требования очень напоминали нынешние:

– отставка всего руководства республики, переизбрание парламента;
– разрыв отношений с Россией (неподписание нового Союзного договора);
– передел собственности Компартии Украины (собственность была социалистической, но отказаться от имущества КПУ мало кто мог себе позволить).



Столкновения между протестующими и киевской милицией на Украине пополнились в среду новыми эпизодами. Милиция, в частности, даже начала применять бронетехнику. Растет число пострадавших, но данные о погибших так и остаются противоречивыми
Тогда те, кто их подталкивал выйти на Майдан – национал-демократы из «Демократической платформы» в Верховной раде – предали молодых радикалов, договорившись за их спинами с властью.

Обманутые же ими юноши создали УНА-УНСО (формальным лидером был сын последнего руководителя УПА Юрий Шухевич), а через несколько месяцев – Социал-национальную партию.

Вскоре распался Советский Союз, и у молодых радикалов возникла возможность стрелять в русских в Чечне, Абхазии, Приднестровье, Боснии.

В 1995 году они организовали настоящие бои в центре Киева со спецназом, когда тот пробовал перекрыть проход незаконному шествию у Софийского собора. Так что «боевой опыт» был у многих галичан задолго до нынешних событий.

Сегодня участники националистических движений в России и на Украине – это поколение, воспитанное в «лихие» 1990-е. Они и несут на улицы дух того времени: идеологию беспредела, радикальную систему ценностей, неприятие чужих взглядов. Именно это мы видели на Манежной площади в Москве 2010 года и на евромайдане 2013–2014 годов.

Куда ведет радикализм?

Начиная с 2010 года рейтинги ВО «Свобода» резко пошли вверх. Если в 2007 году партия набрала на парламентских выборах менее 1% голосов, то уже в 2012-м – более 10%. Крах на фондовой бирже в 1929 году и беспомощность правительства Веймарской республики способствовали резкому росту популярности НСДАП Адольфа Гитлера. Успеху ВО «Свобода» на парламентских выборах 2012 года благоприятствовали негативные последствия экономического кризиса 2008 года и слабость власти.

Надо отметить, что последствия падения экономики в эпоху Ющенко-Тимошенко не ликвидированы до сих пор. Украина и сегодня не вышла на докризисный уровень ВВП.

Что же в этих условиях принес бы приход лидеров ВО «Свобода» к власти?

Один из их ключевых лозунгов, который выдвинул Олег Тягнибок летом 2004 года на митинге в Ивано-Франковской области, был таким: «Украина без москалив та жидив». В дальнейшем он неоднократно публично подтверждал, что не отказывается от данного тезиса.

Сегодня украинское население включает около 18% русских и 0,5% евреев (данные последней переписи населения 2001 года, по данным Госкомстата Украины). Эти этнические меньшинства главным образом проживают на Юго-Востоке. Особенно много русских в промышленных регионах – Харьковская, Донецкая, Луганская область. В Крыму они составляют большинство населения – 58%. Русские – это, как правило, высококлассные специалисты: инженеры на промышленных предприятиях, преподаватели.

Если завтра их убрать, то кем заменить этих профессионалов? Замену им найти не получится. Их специальности требуют многолетней серьезной подготовки и обучения. Просчитывал ли кто-то в ВО «Свобода», какими экономическими потерями обернется для страны решение изгнать русских? Нет.

Между тем мы уже имеем опыт Галичины, где в советское время российская община была очень многочисленной. Например, почти 1/3 жителей Львова составляли этнические русские. 58% из них были заняты в сфере умственного труда – инженеры, преподаватели, деятели культуры. Они приехали сюда строить предприятия, учить детей и студентов, развивать культуру. Все промышленные гиганты города были созданы в советское время с их помощью. Сегодня доля русских в населении Львова составляет от 3% до 5%. И все крупные промышленные предприятия фактически простаивают.

В 2013 году доходы в бюджет Львовской области составили 878,2 млн гривен. Дотации из государственного бюджета – 1,3 млрд гривен. Эти деньги выделяются из отчислений промышленных юго-восточных областей в казну страны.

Если завтра радикалы Тягнибока придут к власти, то ситуация, подобная львовской, будет по всей стране. Спрашивается, кто же тогда будет дотировать саму Галичину, если экономика Юго-Востока рухнет после изгнания всех не украинцев?

Еще один тезис: ВО «Свобода» обещает отменить автономию Крыма, где большинство жителей – этнические русские. Подобная мера автоматически возродит стремление крымчан отделиться (как это было в 1994 году).

Но если из состава Украины выйдет Крым, то следом за ним начнется парад суверенитетов остальных регионов. Просчитывают ли подобные последствия Тягнибок и его окружение?

Очевидно, что нет.

Опыт СССР ярко продемонстрировал: стоит только открыть дорогу националистическим движениям, и они в итоге разрушат страну на мелкие части и приведут к полному обнищанию населения.

Украинские радикалы – угроза России

Сегодня национал-радикалы стали боевым отрядом оппозиции на Майдане. В своем комментарии для газеты ВЗГЛЯД народный депутат Украины Олег Царев отметил, что группы боевиков, бесчинствующих на улицах Киева, «подконтрольны Тягнибоку. У них жесткая дисциплина, иерархическая система управления. Они действуют четко согласно приказам».

Западные СМИ, наоборот, пишут о том, что ультрас и радикалы не подконтрольны лидерам оппозиции. Чтобы понять, как обстоит ситуация на самом деле, необходимо напомнить об одном обстоятельстве, которому не придают должного внимания в средствах массовой информации.

Любой военный психолог скажет: психика человека, участвовавшего в боевых действиях, будет травмирована. Боевикам, которые в течение нескольких месяцев противостоят бойцам спецслужб, периодически вступают с ними в уличные бои, крайне тяжело будет обратно адаптироваться к условиям мирной жизни. Не стоит забывать, что они прошли на евромайдане психологическую обработку. И теперь можно с уверенностью предсказать, что большинство из них предпочтет вновь стать зачинщиками уличных беспорядков. Сегодня они, возможно, выполняют команды Тягнибока. При этом их готовят иностранные политтехнологи, финансируют иностранные спонсоры. А если последние завтра решат самостоятельно использовать эту ударную силу? Какие рычаги влияния у Тягнибока или Кличко, чтобы удержать их под своим контролем в этом случае? Думается, никаких.

Сегодня пересечь российско-украинскую границу несложно. Учитывая это, не окажутся ли радикальные боевики с Майдана в скором времени в лагерях подготовки террористов?

Кроме того, стоило бы напомнить, что как у российских радикальных националистов, так и у украинских есть общий враг – нынешнее руководство России. А значит, можно предположить взаимодействие на почве совпадения интересов.

Увы, все эти умозаключения вполне могут оказаться реальностью. Ведь были же примеры активного участия УНА-УНСО в акциях чеченских сепаратистов в недавнем прошлом! И оппозиционные политики России (Борис Немцов и др.) проявили живой интерес к сотрудничеству с Майданом.