В период с 30 октября по 1 ноября 2015 года в столице Королевства Бахрейн городе Манама прошел 11-й саммит по вопросам региональной безопасности (
11th IISS Manama Dialogue Regional Security Summit). Этот форум под эгидой лондонского Международного института стратегических исследований (
International Institute for Strategic Studies, IISS) проводится на регулярной основе с 2004 года.
Отель Ritz-Carlton Bahrain, в котором проходили заседания саммита (c) bmpdВ этом году в работе форума приняли участие делегации 39 государств мира и четырех международных организаций. Национальные делегации были представлены органами государственной власти (как правило, руководителями внешнеполитических и военных ведомств или их заместителями, членами профильных парламентских комиссий и комитетов, высшими и старшими офицерами вооруженных сил) и неправительственными организациями (академической наукой, аналитическими центрами и средствами массовой информации). Военные были представлены основном государствами Персидского залива, США, Великобритании, Австралии, Франции и Германии.
Россия была представлена чрезвычайными и полномочными послами Российской Федерации в Королевстве Бахрейн и в Республике Йемен (Вагиф Гараев и Владимир Дедушкин, соответственно), а также сотрудником Центра анализа стратегий и технологий (Максим Шеповаленко) и обозревателем международного отдела газеты «Коммерсантъ» (Мария Ефимова).
Работа форума была организована в пяти пленарных заседаниях (
plenary sessions) и в заседаниях четырех профильных групп (
special sessions). Доклады в пленарных сессиях, вопросы к докладчикам и ответы на них носили официальный характер, протоколировались (
on the record) и доступны на
веб-сайте организатора форума. Доклады и последующая дискуссия в заседаниях профильных групп носили неофициальный характер (
off the record) и не предназначены для СМИ.
Темами пяти пленарных заседаний стали: политика США и вопросы региональной безопасности (
US Policy and Regional Security), ситуация в регионе после заключения ядерной сделки с Ираном (
The Region after the Nuclear Negotiations), вызовы экстремизма (
The Challenges of Extremism), конфликты и коалиции на Ближнем и Среднем Востоке (
Conflicts and Coalitions in the Middle East), предотвращение распространения конфликта (
Managing Conflict Spill-Over).
В заседаниях четырех профильных групп обсуждались следующие вопросы: будущее Йемена (
Group I:
The Future of Yemen), военная стратегия и оперативно-стратегические планы государств Совета сотрудничества государств Персидского залива и нерегиональных держав (
Group II:
GCC Defence Posture and External Powers), стабилизация слабых государств (
Group III:
Stablising Weak States), роль политического ислама (
Group IV:
The Role of Political Islamism).
Ключевые тезисы, высказанные участниками форма в ходе пленарных заседаний и в заседаниях профильных групп, сводятся к следующему.
На пленарном заседании саммита (с) bmpdНарратив нефтяных монархий Персидского залива:
- Военизированные организации шиитов – ливанская «Хизбалла» (
Ḥizbu'llāh, Сторонники Всевышнего) и йеменская «Ансаралла» (
Anṣārullāh, Сподвижники Всевышнего) – приравнены к официально признанным международным сообществом террористическими организациями ваххабитско-салафитским «Даиш» (
ad-Dawlah al-Islāmiyah, Исламское государство) и «Джебхат ан-Нусре» (
Jabhat al-Nuṣrah li-Ahli ash-Shām, Фронт содействия народу Леванта) и, наряду с последними двумя, перечислены через запятую в качестве главных угроз для государств региона.
- Иран, являющийся спонсором «Хизбаллы» и «Ансараллы», рассматривается как государство, добивающееся статуса регионального гегемона и с этой целью осуществляющее вмешательство во внутренние дела стран региона (
interference in the affairs of regional states) – Сирии, Йемена, Бахрейна.
- Главной причиной гуманитарного кризиса в Йемене является вооруженное сопротивление хуситов из «Ансараллы» действиям региональной коалиции во главе с Саудовской Аравией, но никак не последние.
- Россия имеет свои законные интересы в Сирии и могла бы сыграть положительную роль в сохранении национального единства Сирии и преодолении политического кризиса при условии, что не станет поддерживать только одну из противоборствующих сторон во внутригражданском конфликте.
- Координация действий России и Ирана в Сирии является тактическим, а не стратегическим союзом.
- После разблокирования замороженных в западных банках авуаров Иран должен направить их на цели экономического развития и усовершенствования инфраструктуры, а не на финансирование своей агрессивной политики в регионе.
- В отношении взлета популярности Исламского государства констатируется наличие двух очевидных проблем (
the two white elephants in the room): для Сирии – это наличие у власти Башара Асада, для Ирака – это отсутствие политических (в первую очередь, в межконфессиональных отношениях) реформ. В связи с этим: (а) «Асад должен уйти»
, а иностранные войсковые контингенты – в первую очередь, иранские – должны быть выведены из Сирии; (б) иракские шииты должны поделиться властью с суннитами.
- Саудовская Аравия видит себя лидером объединенной группировки вооруженных сил Совета сотрудничества государств Персидского залива и при этом выступает за создание более широкой коалиции арабских и иных мусульманских государств с включением в нее Египта, Иордании, Марокко, Пакистана и Малайзии.
- Вызывает удивление тот факт, что успешное установление международного контроля над ядерной программой Ирана не экстраполировано на ядерную деятельность других стран региона, в первую очередь, Израиля.
- Израиль и Иордания несут всю полноту ответственности за соблюдение режима посещения мусульманами мечети Аль-Акса (al-Masjid al-Aqṣā, Отдалённейший храм) в Иерусалиме (Куддусе) и безопасность паломников перед лицом угроз израильских экстремистов. Мечеть Аль-Акса на Храмовой горе (с прилегающей территорией) считается третьей по значению святыней Ислама после мечетей аль-Харам в Мекке (al-Masjid al-Ḥarām, Храм Завета) и ан-Набави (al-Masjid an-Nabawi, Храм Пророка) в Медине.
Рабочий момент пленарного заседания (c) bmpdАмериканский нарратив:
- Идет обусловленное стремительными темпами научно-технического прогресса и всевозрастающей экономической взаимозависимостью перераспределение силы между собственно государствами, между государствами и негосударственными акторами, между государствами и надгосударственными объединениями. При этом в ряде регионов наблюдается опасная эрозия государственной власти и появление лакун суверенитета и правопорядка.
- США, вопреки расхожему в регионе мнению, не оставляли, не оставляют и не оставят своим вниманием Ближний и Средний Восток. Однако в фокусе этого внимания в большей степени оказываются экономико-гуманитарные аспекты (
soft power) – вопросы экономического развития, науки и техники, а также культуры и образования, нежели исключительно военные (
hard power), как прежде. При этом у США нет волшебных рецептов (
silver bullet solutions) для решения проблем стабильности в регионе. Десятилетний опыт фактического американского протектората над регионом (
a decade of sacrifice) привел к переоценке результативности и устойчивости (
effectiveness and sustainability) подобного рода военного вмешательства без четких сроков и ясных целей (
indefinite and undefined military interventions), которое имеет следствием «многочисленные непреднамеренные последствия» (
vast unintended consequences). В связи с этим США предлагают государствам региона самим выработать консенсуальный способ обеспечения безопасности, который они, в свою очередь, поддержат всей своей военно-дипломатической мощью.
- США относятся к ядерной сделке с Ираном именно как сделке, с одной стороны, заблокировав ее посредством Ирану надолго дорогу к обладанию ядерным оружием, с другой стороны, не испытывая иллюзий относительно ее долгосрочного положительного эффекта. В связи с этим и в ответ на растущую обеспокоенность арабских государств Персидского залива «предосудительными действиями» (
objectionable actions) Ирана по подрыву региональной стабильности и поддержке терроризма (
efforts to spread instability throughout the region and support terrorism) США по итогам кэмп-дэвидского саммита (13-14 мая 2015 года) интенсифицируют свое военно-техническое сотрудничество с государствами региона по целому ряду программ: создание единой региональной системы ПРО (
linking the ballistic missile defense systems of the Arabian Peninsula), охватывающей Саудовскую Аравию, Катар, Оман, Бахрейн и Кувейт; подготовка сил специальных операций (
providing special operations training); обеспечение коллективной безопасности морской деятельности (
cooperating more deeply on maritime security); укрепление информационной безопасности (strengthening cyber security); усиление сотрудничества в вопросах пресечение трансграничного транзита иностранных боевиков (
bolstering cooperation in intercepting foreign fighters…), финансирования террористических организаций (…
terrorist financing) и незаконного оборота грузов (…
elicit cargoes).
- За 14 месяцев действий возглавляемой США коалиции по объектам Исламкого государства нанесено свыше 7,7 тыс. авиационных ударов, освобождено 30% территории Ирака, находившейся под контролем Исламского государства; взято под контроль 85% сирийско-турецкой границы и ведется подготовка к перекрытию оставшейся 110-километровой горловины, дающей боевикам Исламского государства выход к сирийско-турецкой границе.
- Военное вмешательство России в сирийский кризис является убедительным примером действия закона «непреднамеренных последствий» и приведет к двоякому результату: с одной стороны, возрастет политическое влияние России на режим Башара Асада, с другой стороны, усилится воздействие этого кризиса на обстановку в России и ее политику. Россия не сможет длительное время действовать в Сирии без роста соответствующих экономических, политических и военных издержек. Вариант, при котором Россия сможет на протяжении длительного времени вести боевые действия в Сирии, США рассматривают как чисто гипотетическую возможность (
hypotheticals about “what if”).
- Максимум, чего смогут добиться русские – это не дать «свалить» Асада, но обеспечить его победу они не смогут (
at best only to prevent Asad from losing, not to make him win). Военная победа над оппозицией исключена (
There is no military victory to be had). Неизбирательные, хотя и многочисленные, авиационные удары ВКС России не сопровождаются существенными успехами сирийских войск на земле (
Russia's indiscriminate air campaign – while dropping many bombs – is making virtually no gains on the ground). Режим Асада контролирует всего лишь 20-30% территории Сирии.
- Путин в сирийском кризисе, как и в украинском, действовал решительно на тактическом уровне, но при этом совершил стратегические ошибки. Если до военного вмешательства России в события на Украине идею вступления этого государства в НАТО поддерживало 30% населения, то сейчас – 65-70%. Аналогичным образом выступление России на стороне шиитов – режима Асада, «Хизбаллы» и Ирана – отчуждает от нее суннитов как в Сирии и государствах ближневосточного региона, так и в самой России.
- США приняли решение о выделении очередного транша помощи сирийской оппозиции в сумме 100 млн долл., доведя общий ее объем до 500 млн. долл.
Британский нарратив:
- На протяжении многих лет Великобритания проводила ошибочную политику в отношении экстремизма, не проводя различий между его ненасильственной (
non-violent extremism) и воинствующей (
violent extremism) формами во имя так называемого «мультикультурализма». Британское общество было чрезвычайно терпимо к нетерпимости (
tolerance of intolerance) и нетерпимым к различиям (
tolerance of difference). Результатом стала узурпация и извращение (
hijacking and corruption) ислама экстремистами.
- Недавно обнародованная правительством Великобритании комплексная стратегия борьбы с экстремизмом предполагает: противодействие идеологии экстремизма, укрепление сплоченности общества, поддержку умеренного мейнстрима в общественном сознании и повсеместное – от школ и мечетей до университетов, тюрем и благотворительных фондов – блокирование деятельности экстремистов. Главная цель стратегии – освобождение ислама из-под манипулирующего воздействия экстремистов.
- Ближний и Средний Восток остается стратегически важным для Великобритании регионом мира – отсюда страна импортирует 47% своих энергоресурсов.
- Военно-техническое сотрудничество Великобритании с государствами Персидского залива будет ориентировано на: обучение и боевую подготовку личного состава вооруженных сил государств-реципиентов, в частности, обучение тактическим приемам, способам и порядку действий (
Tactics, Techniques, and Procedures) в операциях, подобных проводимой просаудовской коалицией в Йемене; интеграцию систем боевого управления, связи, информационного обеспечения и разведки (
Command, Control, Communications, Computers, Intelligence, Surveillance and Reconnaissance, C4ISR); поставку испытанных в боевых условиях образцов вооружения, военной и специальной техники, включая специализированные программно-аппаратные комплексы (
supply of combat-proven equipment, hardware and software); повышение оперативной совместимости (
interoperability) вооруженных сил государств региона, в особенности в вопросах создания единой системы обеспечения средствами поражения
(common munitions), единой системы материально-технического обеспечения (
common logistics) и единой системы медико-санитарного обеспечения (
common medical services). В свою очередь, Великобритания рассчитывает на обратную связь от вооруженных сил государств-участников антихуситской коалиции в плане обмена опытом боевого применения сил и средств.
- В будущем основная часть разведывательных данных будет добываться британцами с использованием систем обработки больших массивов данных (
big data analytics), извлекаемых их открытых источников, в особенности из социальных сетей
.- В отношении военного вмешательства России в Сирии британцы считают более правильным ставить вопрос не о возможности ведения ей продолжительных военных действий и связанных с этим затратах (здесь у них как раз сомнений нет), но о практическом результате этих действий. При этом британцы считают целесообразным использовать это вмешательство в интересах западной коалиции, а «не уходить в глухой отказ» (
exploit the Russian intervention avoiding rejectionism).