Большой передел мира

Новый законопроект коснулся и Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), который, по мнению его разработчиков, нарушает российская сторона. Поэтому было заблокировано выделение 10 млн долларов, предназначенных для исполнительного офиса президента США, до тех пор, пока министр обороны не расскажет конгрессменам, что делается для «вразумления» России в этом направлении.

Также введен прямой запрет на финансирование продления выполнения договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (новый ДСНВ) до тех пор, пока администрация не представит Конгрессу ряд докладов. Так, председатель Комитета начальников штабов Вооруженных сил США будет обязан рассказать, как выполнение ДСНВ сказывается на ядерном арсенале страны, а директор национальной разведки – о ядерной доктрине России.

Еще один запрет коснулся финансирования проведения российскими самолетами наблюдательных полетов в рамках Договора по открытому небу (согласно положениям договора, приглашающая сторона не оплачивает пролеты авиации над своей территорией, но принимает у себя самолеты и несет эксплуатационные и сопутствующие расходы, которые затем ей возмещаются). Действовать она будет до тех пор, пока законодатели не убедятся в том, что Россия разрешает партнерам облеты своих территорий.

За законопроект проголосовали проголосовали 375 конгрессменов, и только 34 – против.

«Ничего нового»

Глава российского МИДа Сергей Лавров довольно сдержанно отреагировал на американскую законодательную инициативу, заявив, что не увидел в ней ничего нового, передает РИА «Новости». По словам министра, еще в прошлогоднем оборонном бюджете Пентагона содержался запрет на подобные контакты между военными России и США, при этом за президентом было закреплено право снять его по необходимости.

Слова Лаврова лишний раз продемонстрировали, что внешняя политика США, несмотря на избрание президентом Дональда Трампа, в ближайшем будущем мало чем будет отличаться от традиционной, с присущей ей сильной антироссийской составляющей. С этой точкой зрения оказались солидарны и опрошенные газетой ВЗГЛЯД эксперты.

«Конечно, можно сказать, что такая антироссийская политика свойственна уходящей администрации Обамы, работавшему еще при нем парламенту, но нужно отметить, что нынешний американский Конгресс находится под контролем республиканцев, – прокомментировал ситуацию газете ВЗГЛЯД заведующий кафедрой прикладной политологии Финансового университета при правительстве Константин Симонов. – Поэтому если кто-то полагает, что с приходом Трампа американская политика развернется к России, тот сильно ошибается, ковровых дорожек для нас не будет.

Сложившаяся в Конгрессе ситуация является отражением конфликта между Трампом и влиятельными фигурами в Республиканской партии. И, безусловно, при помощи парламента республиканские визави будут пытаться загнать президента и его политику по тем или иным направлениям, включая российское, в нужные им рамки».

Прощальный жест

В разговоре с газетой ВЗГЛЯД политолог Сергей Михеев также выразил убеждение, что Трампу в будущем придется «повоевать» как с оппонентами из Демократической партии, так и с соперниками из условно своей партии – Республиканской.

«Надо понимать, что Республиканская партия – это не партия Трампа. Верхушки американских партий – это и есть те люди, что реально управляют США, Трамп изначально был не из их компании. Не случайно его выдвижение сопровождалось скандалами и внутри самой Республиканской партии. Теперь как демократы, так и однопартийцы постараются выставить ему «красные флажки», чтобы президент не мог заходить за них, проводя внешнюю и внутреннюю политику».

Несмотря на то, что политику нынешнего американского парламента определяют республиканцы, последние принятые законы, имеющие антироссийскую направленность, можно назвать прощальным жестом уходящей администрации Обамы и тех сил, что стоят за ней. Подобную мысль в разговоре с газетой ВЗГЛЯД высказал президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов.

«Было бы удивительно, если бы Обама не попытался закрепить через Конгресс ту политическую систему, которая была создана при нем. Сейчас он также пробует устроить ловушки для Трампа на внутреннем и внешнем направлениях. Внешнее направление – это ЕС, работа по продлению и даже усилению антироссийских санкций, внутреннее – проведение антироссийских законов через Конгресс. Сейчас Обаме крайне важно провести свои законопроекты через парламент, чтобы Трампу потом было крайне трудно что-либо изменить».

В Москву с неофициальным визитом прибыли лидеры Демократического фронта Черногории (ДФЧ) – объединения ряда партий, оппозиционных власти премьера Мило Джукановича. ДФЧ выступает против вступления Черногории в НАТО, за отмену санкций, которые Подгорица ввела против Москвы, за отзыв дипломатического признания независимости Косово и за сохранение традиционного уклада жизни, включающего в себя в том числе исторически братские связи между Черногорией и Россией.
Президент Новой сербской демократической партии Андрия Мандич и президент Народно-демократической партии Милан Кнежевич на выборах 16 октября избраны в парламент Черногории, но оппозиционные фракции до сих пор бойкотируют заседания парламента, опасаясь насильственного продавливания пакета документов, связанных с ратификацией договора о вступлении в НАТО. И надо сказать, что Москва далеко не единственная столица, где черногорская оппозиция старается донести свою точку зрения на опасные события, разворачивающиеся в их стране в последнее время. Другая делегация ДФЧ одновременно прибыла в Берлин, где, по ее словам, была услышана. Другими отправными точками стали и станут Париж и Брюссель. Но Москва, конечно, остается особым местом, поскольку одна из основ политической позиции ДФЧ сформулирована как сохранение дружественных отношений с Россией.

В эксклюзивном разговоре с газетой ВЗГЛЯД Андрия Мандич подчеркнул, что он и все сторонники ДФЧ выступают за сохранение национальной идентичности черногорцев как части сербского и православного мира. По его словам, режим Джукановича за более чем 25 лет правления целенаправленно создает в Черногории «нового человека», ориентированного за западные ценности в их извращенном понимании, что подрывает основы сербско-черногорского мироощущения и менталитета. С этой точки зрения ДФЧ выступает как правоконсервативное партийное объединение, которое видит в России естественного союзника и ждет от нее поддержки не столько даже в политическом смысле, сколько в идеологическом.
Милан Кнежевич тоже подчеркивает, что для Черногории в целом и для ее оппозиционных сил идейная поддержка Москвы исключительно важна. Подавляющее большинство черногорцев действительно относятся к России с исключительной личной симпатией. Подчас эти эмоции носят иррациональный характер и не могут быть объяснены экономическими связями или преференциями. В то же время, по словам Андрии Мандича, после выборов 16 октября и истории с «попыткой государственного переворота» властями республики развязана исключительная кампания русофобии, что смотрится даже странно, если не знать, что почти все черногорские СМИ контролируются либо Мило Джукановичем, либо из США.
Напомним, примерно в 16.00 в день парламентских выборов власти Черногории заявили о предотвращении попытки государственного переворота, который, в их изложении, пытались организовать два гражданина России, несколько граждан Сербии, а также местные (рыбаки, рабочие, женщина 62 лет). Впоследствии специальный прокурор Миливое Катнич развил эту мысль, назвав фамилии некоторых «участников заговора». Эту историю стали раскручивать The Guardian и BBC, а с подачи российских либеральных изданий и заинтересованных лиц эта версия событий перекочевала в российское медийное пространство. Некоторое время тиражировались фейки о депортации из Черногории и Сербии неких российских граждан и даже о том, что глава ФСБ Николай Патрушев приехал в Белград именно для того, чтобы «извиниться» за происшедшее (визит Патрушева был плановым, никто ни за что не извинялся, но те, кто хотят в такое верить, поверили).
Первоначальный смысл провокации в день выборов был другим. После сенсационных сообщений о попытке госпереворота по Подгорице стали метаться полицейские машины с сигналами, а явка избирателей резко упала. Это была намеренная дискредитация руководства Демфронта, которое сходу «привязали» к «попытке переворота», отпугнув от участка оппозиционных избирателей. В Черногории традиционно голосуют ближе к вечеру и очень болезненно воспринимают любые формы внешнего вмешательства, так что «соучастие» в заговоре с иностранной подоплекой способно подорвать доверие к любой политической силе. В конечном счете оппозиция, рассчитывавшая на конституционное большинство в парламенте, пришла к финишу лишь второй.

За несколько дней до этого в Черногорию прилетал заместитель помощника секретаря Госдепа США Хойт Брайан Йи (Hoyt Brian Yee), считающийся специалистом по Балканам. Ранее он уже работал в посольствах США в Черногории и Хорватии, а также курировал Македонию и Болгарию. Йи провел «установочные встречи» с теми черногорскими партиями, которые считались оппозиционными, но не с Демфронтом. В итоге, как мы помним, произошла своевременная «попытка государственного переворота», а часть оппозиционных партий (в первую очередь представляющих национальные меньшинства – албанское, хорватское, бошнякское) решили поддерживать правящий режим. По ряду данных, несколько депутатов из ранее оппозиционных партий могут в итоге проголосовать за вступление в НАТО «по личным причинам».
При этом и Мандич, и Кнежевич настаивают, что и сам процесс выборов был, мягко говоря, не прозрачным. Так, значительное число избирателей были организованно завезены извне – это были люди с черногорскими паспортами, но давно проживающие за границей. Но решающим моментом оказалась именно фабрикация «попытки государственного переворота».
Технически вся эта история замыкается на двух непосредственных фигурантов уголовного дела – Александра Синджелича и Мирко Велимировича. У обвинения нет никаких реальных доказательств связи этих персонажей ни с представителями ДФЧ, ни с гражданами России, якобы организовавшими весь этот цирк, ни с Братиславом (Бата) Дибичем – бывшим командующим сербской жандармерией, известным своей антизападной позицией и неоднозначной биографией. Однако выходец из Косово Велимирович уже признал свою вину и в ходе судебного заседания готов подтвердить показания Синджелича. А тот свидетельствует, что русские дали ему 200 тысяч евро, поручив «набрать бригаду киллеров». Велимировичу предстояло купить 50 автоматов, которыми вооружили бы штурмовую группу для атаки здания парламента и полицейского участка. Но Велимирович сам пришел в полицию в день выборов и добровольно во всем признался. «Где вы видели в истории человечества, чтобы один из организаторов путча так вовремя сдался бы по собственной инициативе?» – недоумевает Кнежевич.
Александр Синджелич – ключевой свидетель. Он считается лидером радикальной националистической организации «Сербские волки», состоящей, похоже, только из него одного. Тем не менее с началом конфликта в Донбассе он приехал туда и довольно долго трудился в штабе Игоря Стрелкова непонятно кем. Известно, что непосредственно в боевых действиях Синджелич участия не принимал, но в какой-то момент практически подмял под себя все ручейки настоящих сербских добровольцев, прибывавших в Донбасс. В тот период реальной контрразведывательной работы среди ополченцев не велось, большинство добровольцев принимались без разбора. А к тому моменту, когда контрразведка все-таки заработала, оказалось вдруг, что никто из добровольцев, которых должен был привезти Синджелич, так и не приехал. Схема работала просто: Синджеличу поступали заявки из Сербии, он их «обрабатывал» (то есть собирал личные данные заявителей), а вскоре после этого к потенциальным добровольцам являлась полиция и отбирала у них загранпаспорта. В дальнейшем выяснилось и то, что Синджелич успешно развалил два добровольческих отряда, появившихся в Донбассе без его участия – просто стравил одних людей с другими.
Дальше – хуже. За время своего пребывания в России и в Донбассе наш герой накопил некий архив компромата, который анонсирован к обнародованию на суде. Судя по всему, Синджелич записывал все свои переговоры, в ходе которых провоцировал собеседников на обсуждение рискованных тем. А где именно он шастал все это время, находясь в Москве и в Донецке – кто ж его знает. «Лидер сербских добровольцев» автоматически вызывал доверие и уважение, не удивительно, что его принимали и что с ним разговаривали. А где все это время была контрразведка (в том числе и российская) – загадка. Ведь на Синджеличе клейма негде ставить – он квинтэссенция балканского бандита, с характерной манерой разговора и жестикуляции, с соответствующим кругозором. Простая проверка биография даст богатый перечень тюрем от Подгорицы до Белграда со всеми остановками. Он вполне мог в разговоре с кем-нибудь произнести что-то про «покушение на Джукановича», что в отрыве от контекста можно будет использовать в черногорском суде.

Кстати, этого не великого ума мужчину кто-то должен был вести и сопровождать (не физически, а интеллектуально). Если бы контроля над ним не было, предел Синджелича – украсть где-нибудь тысячу долларов и сбежать. Но он работал долго и сознательно. А теперь грозит некой записью из российского Министерства обороны.
Судебный процесс явно будет строиться на показаниях провокатора Синджелича, которые будет подтверждать более вменяемый Велимирович (последний практически наверняка получит амнистию за то, что уже признал вину). Никаких доказательств представлено не было – и не будет. Нет ни оружия, ни заявленной формы, есть только пачки денег, что в Черногории – контрабандистском раю – не проблема. В итоге один парень просто подтверждает странные показания другого, а Мило Джуканович получает на руки решение суда, в котором будет написано, что некие неустановленные русские с помощью неких неустановленных сербов (если забыть о Дикиче) пытались организовать переворот и убить его, премьер-министра, дабы Черногория не вступила в НАТО. С этой бумагой Джуканович может спокойно объезжать всю Европу, выдавая себя за жертву российского империализма. И неважно, что Трамп назвал его «мафиози», неважно, что где-то растворились 300 миллионов долларов, которые российские структуры вложили в экономику Черногории. Есть, кстати, версия, что требование вернуть деньги и сподвигло Джукановича на радикальный поворот в сторону НАТО.
Стоит добавить, что Джуканович связан с несколькими криминальными кланами, ориентированными на контрабанду сигарет и торговлю наркотиками. Эти люди живут даже не в российских 90-х, а в традиционной системе югославского криминалитета, которую войны только раззадорили. Оппозиция режиму Джукановича оказывается под физическим давлением со стороны этих людей вдобавок к привычному уже давлению со стороны СМИ. Все, кто в Черногории смеет переживать за связи с Сербией и Россией, объявляются маргиналами и изменниками, препятствующими светлому будущему в составе НАТО. Никаких реальных фактов участия граждан России в политике республики не найдено – и не будет найдено, но формирование общественного мнения идет своим чередом. В этом участвуют и некоторые выходцы из России, давно живущие в Черногории, например Марат Гельман, выступивший с открытым письмом против «российской агрессии».

Делегация черногорской оппозиции, по собственным словам, получила в Москве достаточную поддержку и вполне удовлетворена результатами встреч. Но по большому счету ситуацией в Черногории, обострившейся в результате выборов донельзя, никто систематически не занимается. Государственная позиция не сформулирована, а официально Москва всегда поддерживает действующие правительства и дистанцируется от каких-либо оппозиционных движений. В отличие, кстати, от США, которые откровенно заигрывают с оппозициями тогда, когда им это нужно, и поддерживают те режимы, которые им выгодны.
Да, российская позиция более выгодно смотрится с точки зрения международного права – и если забыть о конкретных деталях в судьбах конкретных стран и народов. Сейчас оппозиция Черногории, выступающая за традиционные отношения с Россией, находится под прессом искусственной дискредитации и чуть ли не на грани физического уничтожения, а российская дипломатия продолжает играть по старым правилам. Не то чтобы это было странно, учитывая традицию работы российских посольств в Сербии и Черногории, но ничего хорошего в этом нет.

Тем страшнее, когда лучшие из полиций Европы приносятся в жертву абстрактной идее политкорректности, задавлены проблемой беженцев, ростом организованной преступности, критикой со стороны власти, прессы и пособников террористов. К этому добавляются проблемы безопасности сотрудников полиции, уменьшения их зарплат, размытия профессиональной этики и нечеткости инструкций. К этому добавляется тотальная цензура о конкретных преступлениях, о статистике преступности, увольнение сотрудников полиции за нарушения этой цензуры, а также добровольный уход лучших кадров из полиции в другие профессии.

Полицейская цензура о преступлениях иммигрантов существует в Швеции, Финляндии, Германии. Тема это не новая и не эксклюзивная.
В Германии особо стараются скрывать все случаи изнасилования местных женщин и девочек приезжими «беженцами». Но в Кёльне после Новогодней ночи 2016 года цензура от полиции и СМИ продержалась всего 4−5 дней, а социальные сети разнесли весть о событиях ещё раньше. Гражданская позиция людей в соц-сетях не дали германскому правительству скрыть правду от всего мира. История с музыкальным фестивалем «Мы это Стокгольм» («We Are Sthlm») в шведской столице 11−15 августа 2015 повторила историю с Кёльнской Новогодней ночью в Германии. Но с одним большим отличием: шведский вариант был предан гласности через долгие 20 недель молчания — только к 9 января 2016 года!
В полицию и в 2014 и в 2015 году было подано 38 официальных заявлений о сексуальных преступлениях на этом фестивале (в основном от девушек младше 15 лет). Что обо всем этом сообщила или написала полиция? Ничего! Об этом не было даже ни слова в пресс-релизах полиции. Почему? Потому что так было решено наверху и потому, что пресс-релизы полиции Стокгольма пишет некто Хесам Акбари (Hesam Akbari) — правоверный мусульманин.
В Швеции все осложнилось тем, что основными преступниками, домогавшимися девушек и девочек группой прямо в толпе, были так называемые «одиночно въехавшие беженцы-дети». Их арестовывали по 90 штук в день и … отпускали. Они назвали себя детьми при въезде в Швецию, и просто указали ложный возраст, так как не имели при себе никаких документов. А значит, по шведской логике, им надо верить на слово, нельзя наказывать как взрослых, несмотря на то, что выглядеть они могут и на 20, и на 25, и на 30 лет. Шведские службы выдают им удостоверения личности с этим смешным возрастом и все дружно отказываются проверять реальный возраст таких «детей», утверждая, что научных способов определения возраста просто нет. Хотя такие способы вовсю применяются в соседних Дании и Норвегии. Там таких «детей с бородой» выводят на чистую воду за месяц-другой.
После разоблачения этого бардака на фестивале в январе 2016 полиция и пресса получили свою долю критики, но самое интересное оказалось впереди!
Хитрый ход шведской полиции — код для беженцев
В Швеции власть имущие, страдая от критики по поводу беженцев, ещё осенью сделали невиданное (может под впечатлением от утаенного скандала на том фестивале) — они скрывали преступления беженцев специальным кодом! 
В шведской полиции, как и в любой полиции мира есть свои слабо-секретные (известные всем интересующимся) коды для обозначения типов преступлений в разговорах по радио. У нас в полиции обычно называют номер статьи УК, а в Швеции для этого есть специальный трехзначный resurs или relation код. Он используется не только в устных радио-сообщениях, но и при заполнении протоколов о задержании, оформления заявлений о преступлениях и для дальнейшего статистического анализа. В середине осени у шведской полиции появился новый код 291 или R291, который не обозначал определенный тип преступления, а обозначал все преступления, совершенные беженцами или в их приютах.
В СМИ это решение всплыло только к концу января 2016 года. Эту цензуру заметила газета Dagens Nyheter и раздобыла документ полиции о цензуре с помощью кода: «Что касается кода 291, который стал известен в средствах массовой информации. Код используется в качестве рабочего обозначения для ежедневного отчета по ситуации. Ежедневный отчет по этой ситуация засекречивается и поэтому не подлежит разглашению /…/ Ничто не должно быть выпущено в бумажном виде из числа всех указаний и директив подразделения „Алма“ до тех пор, пока действуют эти указания».
Это решение о секретности было принято комиссаром Хоканом Нильссоном(Håkan Nilsson) в отделе полиции по чрезвычайным ситуациям. Причиной и мотивацией введения кода 291 является то, что он «содержит определенные данные, относящиеся к операциям по предотвращению преступлений и всем нужно принять, что цель этих принятых или ожидаемых мер — предотвратить раскрытие этих чувствительных для безопасности данных».
Потом и Шведское радио стало задавать вопросы, и полиция вдруг отказалась давать статистику по мигрантам и преступлениям. На радио вспомнили, что шеф полиции Дэн Эллиассон (Dan Eliasson) на конференции «Народ и Оборона» (Folk och Försvar) в Сэлене (Sälen) в середине января сказал им в интервью нечто странное:
Сколько раз были задержания в приютах для беженцев?
— Нет, я не помню этого, я не держу это в голове, но мы их кодируем прямо сейчас, чтобы можно было проследить это статистически.
Когда можно будет получить часть этих данных?
— Я думаю, что вы сможете получить часть этих данных сегодня или завтра. До окончания работы может пройти некоторое время, но у нас нет никаких секретов. Мы стараемся четко и чисто освещать свою работу — сказал шеф полиции Швеции.
Насчет сегодня или завтра он погорячился — ждать пришлось дольше. А насчет кодирования все верно. Ещё 8 сентября 2015 создано специальное подразделение «Альма» (Alma) для всех дел с беженцами и про них запрещено рассказывать вне полиции. С 26 октября это подразделение «Альма» ввело для всех полицейских в стране обязательный код 291 для всех дел, связанных с мигрантами. Специальный код «291» обозначает в разговоре по радио (и в документах) любое преступление совершенное беженцами или в их приютах. Начальник штаба полиции заявил, что засекречены полностью все данные о таких происшествиях, а не только тип преступления/происшествия. Начальника отделения «Альма» Томаса Валберга (Tomas Vallberg) прямо спросил журналист:
Почему населению страны нельзя знать, что происходит в приютах беженцев?
— Я могу отвечать только на вопросы по подразделению «Альма», в котором я работаю. Как выглядит решение и как оно было принято, это не моё дело — отвечал Томас Валлберг.
Весь январь полиция отказывалась раскрывать статистику по этому коду. Но уже 9 февраля обещала раскрыть эти около 5000 обращений под кодом 291 и сказала, что режим закончится через неделю.
Режим цензуры работал с 26 октября 2015 года и закончился 17 февраля 2016. Каковы же оказались результаты этой странной цензуры?
Под кодом R291 было скрыто всего 5645 обращений (раппортов о событии). Это еще не сами преступления, а только заявления о них! Вне данного кода R291 в шведскую полицию поступило 556 439 обращений (по обычным гражданам) за тот же период, но это тоже только обращения, а не дела о преступлениях (самих преступлений в разы меньше).
Полиция к середине февраля сама посчитала только часть обращений и преступлений, связанных с 420 приютами для беженцев или с самими беженцами. Из полного периода они выбрали кусок с 11 ноября 2015 по31 января 2016 и сообщили газетам 19 февраля такие результаты:
Всего из 4000 (а не 5645) обращений только 1799 оказались преступлениями (делами):
831 избиений в приютах,
484 угроз и унижений,
37 сексуальных преступлений (сколько из них изнасилований не раскрывается).
Есть отдельная разбивка по преступлениям не в приютах, но беженцами против местных: Всего 1329 преступлений:
427 краж,
223 угрозы и унижения,
184 избиения, 
72 преступления по наркотикам, 
54 экономических преступления,
53 сексуальных преступления (количество изнасилований не уточняется).
А газета SvD получила другую статистику от полиции по всему периоду, для всех 5645 обращений:
450 драк в приютах, 
559 избиений в приютах (их стало меньше — наверное драки сюда надо добавить?), 
9 ограблений
194 угроз (унижения куда-то пропали), 
4 изнасилования.
Статистика — вещь упрямая, особенно мировая…
Самое странное число — это количество изнасилований (всего 4), что непохоже на обычную долю в 30% от 37 сексуальных преступлений (согласнонациональной статистике за 2015 год из всех 18 100 сексуальных преступлений около 30% или 5920 — изнасилования.
Итак, всего четыре изнасилования, связанных с мигрантами за полгода. Такого просто не может быть, тем более в Швеции, занимавшей первое место в мире по изнасилованиям! В Швеции эту статистику не любят, но с началом массовой миграции в страну Швеция уверенно держится в тройке по изнасилованиям на 100 тысяч жителей, а за 2012 год ООН выдало стране первое место по этому преступлению:

Статистика вещь упрямая — она просочилась в мировую печать, и дажев англоязычной Википедии есть интересная статья с жаркой дискуссией на тему этой нехорошей «расистской» статистики, которую, как пишут шведы, ни в коем случае не надо использовать! Одни утверждают, что дело в том, что в Швеции слишком хорошо работает полиция, не скрывает преступлений, поэтому такой большой уровень. Другие, что в число преступлений вносится слишком много ложных заявлений (понятие «изнасилование» в стране слишком широкое). Но в Норвегии полиция работает не хуже и явно честнее, а уровень ниже раза в три!
Обнаружение расхождений в статистике по R291
Итак, 4 изнасилования по коду R291 — совершены беженцами или в их приютах. За период с 26 октября 2015 по 17 февраля 2016 по всей Швеции. Так ли это?
Давайте проверим — просто разыщем сообщения в шведской печати об изнасилованиях в этот период, потом выясним, где участвовали иммигранты.
Проблема: в шведской печати обычно не пишут о национальности преступников и их имена. Но если преступление совершено в приюте для беженцев, или жертва успела сказать, кто это был, то и в прессу такое может попасть. А в большинстве случаев пресса называет преступников по возрасту: «20-летний держал, 22-летний насиловал…». 
Но есть в Швеции форумы, где люди обмениваются скаченными (за умеренную плату) с сайтов судов и с сайта lexbase.se судебными решениями — в них есть и имена и места рождения. Вот реальные события с такими судебными данными и их подсчет:
26 октября 2015 включена цензура по R291
1) 7 ноября, в многоквартирном доме в коммуне Мёнстерос (Mönsterås) на острове Кальмар 27-летний изнасиловал мальчика 6 лет. Потом выясняется, что это не многоквартирный дом, а приют для беженцев. В ордере на арест стоит имя Ali Mohamad.
2) 2 декабря 2015, Раттвик (Rättvik), изнасилование, прямо в библиотеке, 27 летний задержан через 4 дня, в ордере на арест написано: иранец Morteza Obeidavi, адрес: приют беженцев, бывшая гостиница «Fyra Hästar».
3) 26 декабря 2015, в городе Остерсунд (Östersund) на улице три 20-летних сомалийца затащили в комнату и изнасиловали 14-летнюю девочку. Их имена: Eyni Hassan, Ahmed Daymare, Salah Ali.
4) 4 января 2016 в городке Альвеста (Alvesta) два так называемых «ребенка-беженца» из Афганистана, один из которых (как обнаружилось в его Facebook профиле) родился в 1971 году и работал автомехаником в Дубае, заманили в лес другого, реально 12-летнего ребенка из того же приюта. Этого ребенка они изнасиловали, засняв все на видео.
5) 22 января 2016, город Лександ (Leksand), изнасилование прямо в приюте для беженцев (бывшая начальная школа). Сириец 35 лет по имени Abdulkader Bakdalia пойман рядом на улице, осужден на два года тюрьмы, штраф, высылка из страны на 10 лет.
6) 7 февраля 2016, город Фалькёпинг (Falköping), женщина была жестоко изнасилована 26-летним эритрейцем по имени Regen Ghebrmrim, он пойман на месте. Получил 2,5 года тюрьмы, но выслать из страны его нельзя.

17 февраля 2016 выключена цензура по R291
Итого мы уже насчитали 6 изнасилований, а не 4, как об этом свидетельствует статистика от полиции. Стоило ли весь этот огород городить с секретным кодом R291, если обман выявляется так легко?
Кроме того, многие преступления могут быть вообще скрыты, замолчаны. И не испуганной жертвой изнасилования, а социальными службами и полицией.
В феврале 2016 начался просто вал нападений на женщин в ранее спокойном сонном городе Остерсунде: 8 за 3 недели — об этом писала даже британская пресса. Возможно это и стало причиной снятия кода R291 — он не помог скрыть правду!
Шведы просто сделали вид, что ничего такого и не было — в шведской Wikipedia до сих пор нет даже статьи на эту тему.
Как шведская полиция сопротивляется безумию политкорректности
Одновременно со всплывшим скандалом о фестивале We are Stockholm и перед раскрытием цензуры с кодом 291 всей полиции Швеции запретили сообщать (прессе, людям, свидетелям, по радио) приметы преступников, чтобы люди не догадались об их происхождении, чтобы не было расизма и самостоятельных выводов о преступниках:
«Иногда выдвигается критика против полицейских сообщений о цвете кожи людей. Это воспринимается как расистские высказывания. Но полиция не за расизм и тем более не хочет, чтобы это воспринималась так, потому теперь и далее действуют следующие инструкции: полицейские не должны рутинно описывать внешность или этническую принадлежность, чтобы не быть подозреваемы в расизме» — сообщилВарг Йилландер (Varg Gyllander), пресс-шеф полиции по Стокгольму.
Полиция на улицах была в шоке: как работать в таких условиях, не называя патрулям и населению приметы разыскиваемых?
В США и соседней Дании цвет кожи подозреваемого сообщают первым из примет, невзирая на политкорректность. И никто там в полиции этого не боится и не стесняется. И на результаты по задержанию «по горячим следам» это сказывается самым лучшим образом. А работники шведской полиции не могут поднять этот вопрос, даже с точки зрения эффективности розыска преступников: их никто не будет слушать, никто не сообщит об этом в газетах, их просто тихо накажут. Полицейские в чинах тоже боятся упоминать эту тему — она может стоить им должности.
Зато можно возмущаться зарплатой — профсоюз полиции всегда защитит своих членов, им ничего за такую критику не грозит. Вот рядовые полицейские и «отрываются» в теме о зарплате, несколько заголовков из печати:
«25 000 крон в месяц (после 10 лет службы) — это оскорбление для всех профессионалов полиции!», «После 7 лет на службе я зарабатываю меньше новичков», «Потому я больше и не останусь полицейским».
Работникам полиции в декабре 2015 вторит и профессор, юрист Бу Веннестрём(Bo Wennström). Он видит, что утечка кадров в полиции колоссальна, скоро будет коллапс полиции, некому будет служить, затем неизбежно наступит потеря контроля за криминальной ситуацией: «Я глубоко обеспокоен. Полиция на неверном пути, и я не знаю, как они собираются из этого выбираться».
Полицейский из группы захвата Петер Ларссон (Peter Larsson) в конце января в своей статье заметил, что кризис уже тут: «Кризис в полиции тут и сейчас, Дэн Элиассон». Он описал простую арифметику: к 2020 году нужно дополнительно 2500 полицейских и 1600 офисных работников полиции только для работы с потоком иммигрантов (более 200 тысяч беженцев за последние два года) и из-за увеличения риска терактов — сам Дэн Элиассон написал такие цифры в докладе правительству. Осталось три года, но за каждый год шведские академии выпустят только 350 полицейских-практикантов. А нужно около 850 новых полицейских в год. И это без учета увольняемых по выслуге лет и убегающих из полиции недовольных. Где найти эту минимум тысячу новых полицейских в год? Окончил автор статьи призывом: «Мои слова тебе, Дэн Элиассон: Ты не можешь валить все неудачи на предыдущего шефа полиции. Это ведь ты тот, кто теперь у нас вышестоящий ответственный…»
В дела полиции вмешалась ещё и политика: 26 февраля 2016 собрался совет полиции по этике и стал под руководством Элиассона обсуждать, как полиция должна обрабатывать «чувствительные» данные, в том числе «политически чувствительные». Совет выработал мутные и нечеткие рекомендациипо обращению с такой информацией: 
«Полиция должна отказываться от выдачи информации, которая существенна в связи с объективными причинами, как к примеру, та информация, что может использоваться политически некоторыми определенными группами. Вместо этого вся выдача информации должна управляться с уважением к деловитой объективности».
Но в полиции нашлись люди, которые открыто взбунтовались против своего шефа Дэна Элиассона.
Прорывным стало 26 января, когда шеф полиции, выступая на телевидении после известной во всем мире трагедии с убийством девушки Александры Мезхер (Alexandra Mezhers — кстати из семьи ливанских мигрантов) в приюте беженцев «беженцем-ребенком» по имени Khaliif Nuur и ростом 180 см из Сомали, попытался выразить соболезнования родственникам убитой. Однако соболезнования жертве заняли всего 10−12 секунд, дальше Элиассон затянул обычную, всем в Швеции знакомую, либерально-гуманистическую песню о сочувствии к преступнику-убийце: «Но тоже о том отдельном молодом парне, который совершил это такое вот ужасное событие. Через что прошла (ранее) эта личность/персона? В каких условиях этот парень рос? Что это за травма, что он нес с собой? Весь этот кризис беженцев показывает как же несправедлива жизнь во многих частях мира и мы можем/будем стараться помочь решить эту проблему как можно лучше.»
Как всегда высокопарный бред кончился призывом помогать всем во всем мире и намеком, что этому парню надо было помогать… Как будто не этим занималась его жертва.
Этот пассаж шефа полиции с реверансами в сторону убийцы вызвал ещё невиданную в истории страны акцию со стороны опытного (служит с 1978 года) инспектора полиции Андерса Карлссона (Anders Karlsson) из Гётеборга. 3 февраля инспектор написал открытое письмо в газету «Экспрессен» с извинениями народу за поведение шефа полиции Швеции:
«Ты вообще-то в реальности есть, существуешь реально, Дэн Элиассон? У тебя есть свои дети или ближние?» — начал инспектор.
«Я прошу у всех жертв преступлений прощения за то, что мой высший начальник это Дэн Элиассон. Я прошу прощения у всех за то, что его мысли прежде всего и первее всего направлены к преступнику, а не к жертве преступления. Извините.
И в конце призыв к тебе, Дэн Элиассон. Немедленно попроси правительство об получении увольнения со своего поста государственного шефа полиции. Ты не можешь ничего принести для шведской полиции кроме совершенного хаоса и тотального полицейского разочарования.»
Выступление инспектора вызвало огромное одобрение в обществе — 32 800 реплик и благодарностей в Facebook за сутки. Ему звонили и писали полицейские со всей страны, присылали в полицейский участок цветы и подарки — там скоро не хватило места для этих посылок.
В июле Дэн Элиассон позволил себе явно лишнее на съезде всех политических партий в Альмедалене (Almedalen) при интервью. Он сказал, что скорее всего уйдет с должности, если к власти придет партия SD (SverigeDemokraterna) и заметил, что «государственные службы тоже имеют свои взгляды (политические)».
В ответ на политические экспромты Элиассона инспектор Андерс Карлссон просто подал заявление на шефа полиции в дисциплинарную комиссию полиции за служебное нарушение. А именно за нарушение политической нейтральности работника полиции и политическую пропаганду с его стороны.
Долго ли терпеть шведской полиции такие разочарования или её распад уже скоро?
Некоторые новости из Швеции наводят на мысль, что распад уже начался. Два примера:
1. Есть неблагополучный район Севед (Seved) в городе Мальмё (где 40−42% жителей иммигранты, а жителей с иностранным происхождением больше, чем шведов. Севед это не обычное иммигрантское гетто, но он рядом с гетто и быстро движется в этом направлении. Причина проста: иммигранты в этом районе ведут каждодневную, спланированную борьбу по выживанию из района шведов. Они запугивают коренных жителей днем и ночью, говоря прямо «Здесь вам не Швеция, нам тут шведы не нужны!», поджигают почтовые ящики, двери, портят их автомобили, кидают камни и бутылки в их окна, расписывают адресными ругательствами и угрозами всё вокруг квартир. Любое сопротивление коренных жителей немедленно ведет к дикой агрессии и к усилению давления. В тех домах, где в подвалах-прачечных и в подъездах открыто торгуют наркотиками, для жильцов есть правило: надо держать двери незапертыми, чтобы во время облавы полиции торговцы наркотиками могли переждать в их квартире. Запертая дверь будет означать страшные кары со стороны местной уличной шпаны, и полиция тут не поможет — она уже проиграла битву за Севед.
2. В некогда спокойной Уппсале (Uppsala) 17 июля сразу в трех районах были поджоги всего, вплоть до рейсовых автобусов. Они начались с того, что полиция арестовала 20-летнего мигранта за кражу мотоцикла. В районе Валсэтра (Valsätra) полицейские поймали иммигранта 17 лет прямо на месте преступления, на парковке с горящими автомобилями. В руке у него была бутылка для поджогов, сам он весь пропах бензином. Полицейские отпустили поджигателя из-за ультиматума банды этого района. Полиция оправдывается тем, что на месте не было социальной службы и … опекуна этого подростка! 
Один из полицейских по имени Эрик, который, ожидая приказа, просидел все беспорядки в автобусе полиции в полном оснащении и со своей собакой у ноги, наблюдая как в небо поднимаются всё новые и новые дымы от горящих машин, был так возмущен, что написал открытое письмо в местную газету. В нем он рассказал о тех событиях, о пораженческой оборонительной тактике полиции, выбранной чтобы «избежать повреждений и потерь». Вместо наведения порядка, имея все силы и ресурсы, полицейские начинают переговоры с уголовниками, лидерами молодежных иммигрантских группировок, соглашаясь на все их требования — даже на то, чтобы в «их»районе не было вообще полиции! Полицейские капитулируют, отдают в руки этой малочисленной (около 20 человек) иммигрантской молодежной бандитской группировки весь район! Эрик с горечью пишет, что когда он вышел из автобуса размяться, к нему подошла местная женщина, со слезами на глазах. Она была полностью раздавлена тем, что банда так жестоко захватила её родной район. Эрик заканчивает письмо так: «Как вы думаете, каково это — стоять там, закованным в доспехи как средневековый рыцарь и говорить ей, что мы не можем вмешаться? Поверьте мне, чем-то безумным щиплет в моей полицейской душе.»
А причем тут мы?
Для России ситуация с развалом правоохранительных органов не просто абстрактная историческая тема, а знакомая по 90-ым годам ситуация. Многие помнят, что тогда творилось в стране на улицах, как бессильна и коррумпирована тогда была милиция. Мы имеем, так сказать, личный негативный опыт — кто-то побольше, кто-то поменьше. Государству пришлось приложить немалые усилия, чтобы к концу 2000-ых годов вывести уровень правоохранительных органов на более-менее удовлетворительный для жизни всего общества.
Увы, недавние скандалы и аресты высокопоставленных работников СК, освободивших за мзду уголовника из-под стражи, наводят на неприятные мысли. На неприятные предчувствия наводит и история с бандой ГТА, состоящей из мигрантов-гастарбайтеров, которую следователи из СК (судя поофициальным заявлениям тогдашнего представителя СК В.И. Маркина), вопреки всем фактам и мнению президента РФ, стараются представить как странных бандитов с «корыстными» мотивами, хотя ясно, что ничем кроме террора их страшную деятельность на автодорогах Московского региона объяснить невозможно. Здесь, как и в Швеции, пора уже ставить вопрос о пособничестве терроризму, о попытке выгораживания и смягчения наказания для уже пойманных террористов.