Большой передел мира

Ключевым вопросом было знание датского языка, без чего вырваться за пределы северного гетто было невозможно. Так же до 1940 года было в Исландии: капитуляция Дании и оккупация острова американцами привела к росту антидатских настроений. Так же было в Норвегии – еще одной бывшей колонии. Копенгаген подавлял местные языки и рост культурной самостоятельности до такой степени, что в среде норвежцев сформировалось два параллельно существующих варианта национального языка. Это классический пример того, как маленькая империя из ложно понятого чувства исторической гордости старается подавить даже близкородственные народы, случайно попавшие в политическую зависимость от нее. Чего уж было ждать инуитам с их моржами, оленями и тридцатью словами для определения оттенков снега и льда. Отношение к ним граничило с культурным геноцидом.


Вид на Нуук – столицу Гренландии (фото: Alister Doyle/Reuters)

Раньше датчане любили ссылаться на советский опыт (часто – необоснованно). Например, утверждалось, что практику изъятия детей из инуитских поселков в интернаты с дальнейшим «превращением в датчан» и переселением в многоквартирные дома они переняли у СССР. Но в Союзе языки народов Севера искусственно поддерживались и поддерживаются до сих пор. Пускай, к примеру, на энском языке (не путать с ненцами; язык энцев принадлежит к финно-угорской группе) сейчас говорят лишь несколько сотен человек, он все равно есть на радио, на нем издаются газеты. В Дании же инуитский язык был предметом лишь академического изучения.

Для того, чтобы стать датчанином (а все граждане Дании должны были быть датчанами), нужно было говорить по-датски и принять протестантизм. Священники там – государственные чиновники и получают зарплату из бюджета. Несмотря на это, в Гренландии поощрялась деятельность радикальных сект, в первую очередь «Моравских братьев», которые гарантировали королеве и государству превращение инуитов в полноценных датчан путем создания школ с датским языком преподавания при слабом поощрении перевода богослужебных книг на инуит.

Таким образом датчане создали себе оппозицию из ничего. Идеологами независимости Гренландии становились либо полукровки, обученные в Дании, либо инуиты. Последние, начитавшись Маркса и Мао, превратились в леворадикалов, что на фоне белых медведей смотрелось настолько странно, что до поры до времени на это просто не обращали внимания.

Советскому Союзу наплевать

Партию «Инуит Атагатигиит» («Народное сообщество», ИА) возглавил Клейст Куупик – квинтэссенция гренландской независимости. Его отец – датский моряк, мать – глухая инуитка. Был изъят в приемную семью по классической скандинавской схеме и обучался в знаменитой Биркерёдской школе для детей инуитов, несмотря на демонстративное «незнание» датского языка – некую форму сопротивления. Вернувшись на остров, Куупик работал журналистом и возглавил в 1996 году «Иностранную службу» (то самое незаконное министерство иностранных дел Гренландии), а в 2009-м стал премьер-министром острова. В парламенте Дании Гренландии предоставлено два места, одно из которых практически бессменно занимал Куупик.

Считается, что ИА была связана с Советским Союзом по причине не столько крайне левых взглядов, сколько общности интересов в вопросах поддержки народов Севера. СССР был для инуитов чем-то вроде ролевой модели. Но никто в Москве даже не думал поддерживать гренландский сепаратизм. СССР был не склонен разрушать чужие страны – это привело бы к непредсказуемым последствиям, а после Хельсинкского соглашения сохранение территориального статус-кво стало для Москвы чем-то вроде фетиша. А уж от странноватых взглядов инуитов на мироустройство Международный отдел ЦК КПСС просто оторопь брала.

Правда, сейчас радикализм ИА несколько поутих, а внутриполитическая борьба в Гренландии переросла в войну за рыбу. Она обеспечивает 90% экспорта Гренландии и примерно столько же рабочих мест. Первый же закон, который собирается рассмотреть новый состав парламента, это закон о рыболовстве. После выхода из Евросоюза на острове наблюдается монополизация отрасли – крупные компании, которые получают субсидии от Копенгагена, практически целиком забрали себе рынок, выбросив за борт небольшие инуитские фермы. Владеют крупными компаниями датчане, капитаны и моряки на судах – тоже датчане, а инуитам остается квота на вылов, примерно схожая с той, что организована на российском Крайнем Севере для местных китобоев, а на Сахалине – для нивхов и орочей.

Вторую по силе гренландскую политическую партию «Сиумут» («Вперед» по-инуитски) возглавляет этнический датчанин Ким Кильсен. Она придерживается социал-демократических взглядов и долгое время была правящей, но потеряла доверие из-за коррупционных скандалов, связанных с перераспределением датских субсидий на поддержку рыболовства.

Есть еще центристская партия «Налерак», которая прежде старалась не доводить дело до окончательного развода с Данией. Теперь правящая коалиция будет состоять из леворадикалов, которые требуют провозглашения независимости «здесь и сейчас», и из центристов, предлагающих создать переговорную комиссию и стать полноценным государством к 2021 году после переговоров с Копенгагеном. Смысл в этих переговорах исключительно экономический.

Кроме того, в Гренландии есть американская военно-воздушная база Туле, обросшая мифами в стиле «Секретных материалов» (однажды там потеряли атомную бомбу – и до сих пор найти не могут) и ставшая одним из инструментов «адаптации» инуитов к европейскому образу жизни. Это, кстати, не особо удалось, да и мало кому удавалось в случае с Крайним Севером: адаптации подвержены в основном полукровки, которых немного.

Постыдные тайны зеленого острова

Скорее всего, остров пойдет по пути постепенного достижения независимости при сохранении датских субсидий вплоть до 2021 года. Что произойдет с Гренландией после прекращения датского субсидирования, сложно даже представить. Но маоистов это не интересует. Они готовы вернуться к натуральному хозяйству и возродить традиционный быт инуитов на пепелище. Однако гигантские неразведанные залежи Гренландии остаются предметом торга. Считается, что там много урана, кобальта, марганца и прочих металлургических полезностей, но ни у кого, кроме России, нет инструментов и технологий, чтобы все это добывать.

Датчане сами виноваты. Достаточно было элементарного внимания к проблемам коренного населения, и никаких радикальных партий не было бы. Тем более что при такой численности населения счет их активистам идет на десятки, и в 1970-х годах их просто арестовывали как террористов.

Практически все в Нууке (столице Гренландии, датское название – Готхоб) контролируется этническими датчанами, включая технические службы порта. Инуитам осталась только мелкая рыбешка в прямом смысле слова, и только жители старых селений еще помнят, как добывать моржей.

На острове тотальная нехватка жилья. Переселяющиеся в Нуук в поисках лучшей доли довольствуются бараками, а навыки жизни в ледяной пустыне постепенно утрачивают.

Уровень алкоголизма, суицида и сексуального насилия на острове чудовищно высок. В Гренландию запрещен ввоз спиртного, досматривают даже туристические лайнеры, а местному населению алкоголь выдается по талонам – примерно четыре литра в год на голову в зависимости от сезона. Моряки-датчане, понятное дело, спекулируют, а у инуитов нет того самого фермента в организме, который расщепляет алкоголь, как нет его у российских алеутов, чукчей, ороков, орочей и якутов.

Все эти проблемы без датских субсидий не решить. Другое дело, что датчане забивали на них десятилетиями. Для них инуиты были чем-то вроде подопытных кроликов – и не только в вопросе насильственного превращения в европейцев. Ходили слухи о проведении датскими фармацевтическими компаниями экспериментов над ничего не понимающими инуитами с их особой генетической структурой (например, датские фармфирмы первые вышли на мировой рынок с инсулином, произведенным на основе человеческих, а не свиных субстанций), но за руку никого не поймали.

В любом случае датчане десятилетиями никого не пускали на остров, что вызывало подозрения. Дело даже не в анекдотическом табу на появление там собак, чтобы случайно не испортили породу гренландского шпица. А в тотальном запрете на рыболовство для иностранных кораблей и даже на дозаправку в нефтеналивном терминале Нуука для не зарегистрированных в Копенгагене судов. Даже для того, чтобы нанять экипаж для работы в Северной Атлантике, требовалось находиться в Дании физически. Это фактическое нарушение права на свободное судоходство, на которое в Копенгагене плевали. С другой стороны, это же создавало почву для самоуправства и укрепления системы bare board – основы морской контрабанды. Несколько улиц в центре Копенгагена превратились в штаб-квартиры контор, готовых за сумму малую предоставить любое судно с любым капитаном и экипажем для сомнительных операций. Рай для террористов и торговцев оружием.