Большой передел мира

В настоящий момент президент Никарагуа Даниэль Ортега железной рукой защищает свой мошеннический, коррумпированный и диктаторский режим. Более 350 человек погибли и тысячи были ранены в результате репрессий, развязанных правительством. Эти репрессии осуществляются при помощи военизированных формирований, преступных групп и убийц. Но и никарагуанская армия также является составной частью этой репрессивной машины. Проходили сообщения, что военизированные формирования и другие участники репрессий используют оружие, предназначенное исключительно для армейских частей. То обстоятельство, что это оружие находится в руках у сил, не относящихся к армии, превращает армию в пособника. Следуя кубинской и венесуэльской моделям, Ортега уделил приоритетное внимание вопросам лояльности вооруженных сил. Ортега установил прямые связи с генералами, которые, со своей стороны, поддержали переизбрание Ортеги на неопределенный срок. Кроме того, Ортега наделил армию различными привилегиями. Она стала субъектом экономической деятельности, инвестирующим в фондовый рынок, гостиничную индустрию, здравоохранение, недвижимость и другие отрасли.
Россия вооружает никарагуанскую армию, особенно с 2015 года. Россия поставляла Никарагуа современное вооружение, включая танки Т-72, боевые корабли, самолеты и мощные бомбы.
Россия выступает в качестве гаранта диктатуры Ортеги. Месяц тому назад, министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что Россия планирует обучать никарагуанцев борьбе с «торговлей наркотиками и терроризмом», но это может быть всего лишь прикрытием для обучения тех, кто охраняет режим. С учетом прилагаемых Россией усилий, никарагуанский народ, равно как и венесуэльский, обречен всегда жить в тех же условиях, что и кубинцы, то есть, под гнетом прихотей нескончаемой диктатуры.

Бреннан в качестве заместителя исполнительного директора ЦРУ прекрасно себя чувствовал во время президентства Буша, которому он представлял лично "отфильтрованную" внешнеполитическую информацию, собранную от всего разведывательного сообщества. Фактически коммуникация президента со всеми спецслужбами и его возможность получать информацию из разных источников была ликвидирована, то есть Буш-младший видел и читал только аналитику, одобренную этим серым кардиналом, причем официально это было сделано ради "объединения усилий разведывательного сообщества в борьбе с терроризмом". Более того: официально установлено, что Бреннан использовал свои возможности для того, чтобы скармливать Джорджу Бушу фейковую аналитику.

После прихода к власти Обамы, несмотря на протесты видных демократов, новый президент-"реформатор" повысил (!) Бреннана, сделал директором ЦРУ. Его деятельность на этой должности запомнилась несколькими скандальными эпизодами, которые показывают, что некоторым "особым людям" в американской политической системе можно делать вообще все что угодно без каких-либо последствий. Например, под его руководством ЦРУ вскрывало компьютеры и читало переписку американских сенаторов и конгрессменов, что запрещено целой серией законов, нормативных актов и инструкций. Бреннан после того, как его команду, что называется, поймали за руку, спокойно лгал в ответ на вопросы конгрессменов, и его не только не посадили, но и даже не сняли с должности.

Если ему сошел с рук даже открытый шпионаж за американскими законодателями, то неудивительно, что никто не обращал внимания на такие "мелочи", как тот факт, что между работой у Буша и работой у Обамы он успел поруководить частной компанией The Analysis Corporation, получавшей от ЦРУ бюджетные контракты на "поиск и обработку критически важной информации по вопросам национальной безопасности".  Самые ярые критики Бреннана, конечно, могут говорить о том, что он сыграл важную роль в превращении американского разведывательного сообщества в "частную лавочку", но это было неверным. Он просто идеально вписался в уже существующую систему и играл в ней роль, которая позволяла ему находиться "над схваткой" и наслаждаться полной политической неуязвимостью. Это в некотором роде роднит его с Генри Киссинджером, у которого был аналогичный статус (причем более высокого порядка). Стоит отметить, что экс-глава ЦРУ успел даже поработать в консалтинговой компании Киссинджера в качестве приглашенного аналитика, и это выглядит особенно символично в контексте того, что самому "патриарху американской политики" американские СМИ сейчас "шьют" едва ли не государственную измену, а Бреннана, наоборот, объявляют героем национально-освободительной борьбы против тирана Трампа.

Демонстративное "отключение от системы" самого Бреннана важно еще и потому, что именно он является одним из ключевых авторов мифа о "русском заговоре", благодаря которому Трамп якобы пришел к власти. Именно он использовал очевидно фейковый доклад частной компании Fusion GPS о русских связях будущего американского президента для того, чтобы шпионить за ним во время избирательной кампании, а потом поддержать расследование спецпрокурора Мюллера.

Более того: сам Бреннан использовал свой авторитет и доверие американского общества к нему как к высокопоставленному секретоносителю, чтобы публично обвинить Трампа в работе на Кремль, заявив, что его поведение является "однозначно предательским". Еще яснее высказался его друг и соратник, экс-директор Национальной разведки США Джеймс Клэппер: "Я думаю, что прошедшие дни показывают, насколько великим офицером спецслужб является Путин. Он знает, как работать с агентами, и это то, чем он занимается с президентом Трампом".

Очевидно, что влиятельная группа фактических (не путать с формальными!) руководителей американского разведывательного сообщества прилагала все усилия, чтобы как минимум снять действующего президента, а как максимум отправить его в тюрьму по обвинению в государственной измене, несмотря на очевидную абсурдность последнего. Против американского лидера проводился "медленный путч", и "бан" Бреннана — это важный шаг к его предотвращению.
Пресс-секретарь Белого дома уточнил, что у Трампа есть еще целый список тех, кто, вероятно, будет лишен доступа к секретной информации в будущем. Если президентской администрации и его сторонникам в спецслужбах (а они в них есть, на что неоднократно жаловались его оппоненты) удастся действительно зачистить американскую силовую систему, то у Трампа будет неплохой шанс на сохранение власти. Для нас это будет скорее позитивным сценарием, потому что в интересах самого Трампа будет как можно быстрее и решительнее перечеркнуть и забыть антироссийскую конспирологию, которую используют и против него, и против нас.

РИА Новости https://ria.ru/analytics/20180819/1526773929.html

Профессиональный дипломатический переводчик — это не только и не столько билингв или филолог со знанием нескольких языков, способный быстро и без потери значительной части информации передать изначальный месседж. Свободное владение иностранным (как и родным) языком — важная, но далеко не единственная составляющая успеха. Легендарный переводчик семи президентов США Гарри Обст писал: "Профессиональный перевод имеет мало общего с переносом слов одного языка на другой. Это, прежде всего, точное определение месседжа говорящего и его адекватное изложение на языке, доступном пониманию слушающего". Именно поэтому, кстати, в английском языке существует два разных понятия — translator (переводчик, работающий с письменными текстами) и interpreter — устный переводчик (дословно — "толкователь", "интерпретатор").
В случае с дипломатическим переводом адекватное восприятие и изложение материала зависит от множества факторов: от знания геополитической ситуации в регионе и мире до особенностей культуры, религиозного культа и национальной кухни страны собеседника. Регулярное отслеживание новостей, присутствие на тематических брифингах, детальное изучение специфической литературы по основным направлениям сотрудничества двух стран — не менее важная часть работы дипломатического переводчика, чем штудирование словарей и постоянное совершенствование практических навыков перевода. Перефразируя известную шутку о том, что дипломат — это человек, который должен иметь минимальное количество знаний по максимально широкому кругу вопросов, можно смело сказать, что дипломатический переводчик должен иметь максимальное количество знаний по максимальному кругу вопросов. Чтобы он сам (а главное — лидер страны, которого он представляет) звучал компетентно и уверенно в любой сфере. 
Биографы Линдона Джонсона рассказывают забавный случай: когда на встрече с представителями профсоюзного движения президента США спросили, что бы он сделал, если бы весь его кабинет объявил забастовку и отказался работать, Джонсон, ничуть не смутившись, ответил, что не видит в этом особой проблемы — он немедленно назначил бы переводчиков исполняющими обязанности министров. "Общей эрудиции и профессиональных знаний этих ребят хватило бы на то, чтобы с легкостью руководить работой министерств в течение месяца. Потом их арсенал иссяк бы, но за этот месяц я бы успел найти новых министров". 
Помимо общих и профессиональных знаний, переводчик должен обладать еще и значительной гибкостью ума, находчивостью и моментальной реакцией. В идеале главы делегаций говорят на чистом литературном языке, на заранее обусловленные темы, в нормальном темпе и с паузами для перевода, а сам переводчик сидит на небольшом расстоянии от говорящего, позволяющем ему слышать обоих собеседников и, в случае необходимости, уточнить неоднозначную формулировку. В реальности переводчик часто оказывается отделенным от своего "подопечного" плотным кольцом из личной охраны, протоколистов и журналистов (по закону жанра переводчики не должны присутствовать на официальных фото- и видеокадрах), мониторы оказываются у него за спиной, поскольку зал проведения форума не предусмотрен для установки кабинок и оборудования для синхронного перевода. А выступающий (кстати, живой человек, со своими дефектами речи, акцентом, региональным диалектом и зачастую весьма специфическим чувством юмора) забывает о присутствии переводчика, увлекшись декламацией рубаи Омара Хайяма или цитатами древневосточных мудрецов, едва ли имеющими адекватные аналоги в современном лаконичном языке стран западного мира. Стоит ли говорить о всей гамме чувств переводчика, сталкивающегося с необходимостью в считаные доли секунды найти аналог covfefe из твита Трампа или придумать перевод названия для загадочной страны Намбии? 
В том самом несуществующем идеальном мире, где все говорят кратко и по сути, спичрайтеры готовят окончательный текст выступления лидера лишь после консультаций с переводчиком, который может подсказать, от какой непереводимой игры слов лучше отказаться, какой некорректный с религиозной точки зрения анекдот исключить, а какое высказывание, наоборот, позволит завоевать симпатии слушателей. Как правило, именно переводчик является тем человеком, который имеет наиболее четкое представление о протокольных нормах, моральных ценностях и культурных особенностях другого народа. "Говорить с кем-то на одном языке" означает понимать его логику, философию и мировоззрение, отражающее века истории и все хитросплетения национального характера. 
Для того чтобы переводчик мог подготовиться к официальным переговорам и знал, чего ожидать хотя бы от главы своей делегации, в большинстве стран распространена практика специальных предварительных тематических брифингов (особенно в случае посещения стратегических объектов, военных или прочих специфических структур), а внешнеполитическое ведомство и администрация президента готовят т. н. брифинг-буки с изложением основных позиционных материалов и тезисами наиболее важных выступлений. Таким образом, заранее получая доступ к тем же материалам, что и президент (глава правительства, министр, начальник Генштаба), переводчик может не только значительно улучшить качество своего перевода, но и при необходимости напомнить своему лидеру забытую дату или откорректировать переводом неточность в названии местной политической партии. 
Особенно актуальным это становится в случае, если переводчик оказывается наиболее опытным участником переговоров. После первой встречи Путина и Трампа на полях саммита G-20 в июле прошлого года, на которой присутствовали Лавров и Тиллерсон, экс-посол США при НАТО Иво Далдер пошутил в своем твиттере: "Суммарный стаж государственной деятельности в комнате? Россия: 80+ лет. США: менее 12 месяцев". Американская пресса тогда парировала, что ситуацию спасает присутствие официального переводчика Госдепартамента, чей многолетний стаж с лихвой компенсирует неопытность молодой команды американского президента. 
Похоже, что теперь Трамп лишил себя и этого сомнительного преимущества. Соображения личной безопасности оказались важнее безопасности национальной, а сотрудники Госдепартамента США заслужили не больше доверия своего президента, чем американские спецслужбы. В неравном бою выиграл Путин. Первый инцидент с отсутствием американского переводчика во время разговора с российским лидером "на обеде у фрау Меркель" вызвал просто недоумение по поводу нарушений всяческих норм дипломатической практики. Но после заявлений Трампа по результатам встречи с северокорейским лидером и его таинственного тет-а-тет с Путиным в Хельсинки вопрос о присутствии на официальных саммитах президента США переводчика — сотрудника Госдепа перешел из протокольной плоскости в сферу национальной безопасности.
На самом деле в случае отсутствия специально обученных ассистентов на переговорах в узком формате переводчики действительно могут выполнять функцию т. н. note-takers, т. е. вести запись беседы. При этом важно понимать, что "записки переводчиков", в отличие от стенограммы, делаются специфической, им одним понятной системой условных знаков и обозначений, которые в сочетании с кратковременной памятью помогают им точно и последовательно изложить услышанный материал, однако являются сомнительной основой для написания рапортов через месяц после саммита. Более того, даже при подготовке отчета о проведенной встрече эта "переводческая копия" не является официальной стенограммой и подается в рабочем порядке только непосредственному руководителю, в случае США — госсекретарю (вне зависимости от уровня делегации). Переводческая этика, так же как и врачебная тайна или тайна исповеди, исключает всякую возможность разглашения информации, будь то в виде показаний переводчика на парламентских слушаниях или "классифицированного доступа" третьих лиц к записи беседы. 
Таким образом обеспечивается своеобразная система "сдерживаний и противовесов". Президент может обсуждать любые вопросы в присутствии своего переводчика, зная, что какая-либо утечка информации невозможна. Переводчик президента, будучи штатным сотрудником Госдепартамента, получает свободный доступ к информации и готов предоставить "свою версию" развития событий в случае возникновения несоответствий с заявлениями другой стороны. Наконец, присутствие на переговорах двух переводчиков со знанием исходного и целевого языков перевода гарантирует взаимоконтроль переводчиков между собой.
Очевидно, что ключевым элементом в этой системе является фактор доверия. И вся конструкция рушится, если секретов между центрами власти внутри страны оказывается больше, чем за столом переговоров с иностранным лидером. Кстати, такая ситуация не является чем-то новым. Похожий конфликт интересов уже существовал между администрацией Никсона (включая его советника по национальной безопасности Генри Киссинджера) и госсекретарем Роджерсом. Для любителей исторических параллелей — ровно 44 года назад, в августе 1974 года. Президент США, известный своим недоверием к переводчикам и всему аппарату Госдепа, был вынужден подать в отставку…
Другое дело, что любой дипломатический переводчик, особенно работающий с делегациями высшего уровня, должен пройти соответствующую строгую проверку безопасности и заслужить доверие Белого дома годами безупречной репутации. Не менее важным является и его профессиональный бэкграунд. В Советском Союзе, например, переводчики являлись кадровыми дипломатами и, продвигаясь по карьерной лестнице, получали ранги наравне с другими коллегами — вплоть до ранга посла. Тот самый Палажченко, кстати, придя на работу в отдел переводов МИДа третьим секретарем, заканчивал карьеру уже советником-посланником. 
В Соединенных Штатах дипломатические переводчики, будучи штатными сотрудниками Госдепа, не являются дипломатами, однако, прежде чем быть допущенными к переводам официальных лиц, проходят все ступени не менее сложной иерархии — от стажера до главного переводчика по каждой языковой паре. Подготовкой и отбором переводчиков занимается отдельное управление иностранных языков Госдепартамента (так называемый Foreign Language Office). Оно было создано специальным указом Томаса Джефферсона по его возвращении из первого заграничного турне в Париж еще в 1790 году — меньше чем через год после возникновения самой внешнеполитической службы США. Сегодня в штате управления работают лучшие из лучших. Еще сотни профессиональных переводчиков с наиболее редких языков заключают контракт с Госдепом и проходят необходимый клиренс, формируя пул профессионалов, готовых по первому требованию прийти на помощь любому министерству и ведомству США. Эта система позволяет не только обеспечить должное качество перевода и конфиденциальность информации, но и закрепляет координирующую функцию Госдепа для всех органов власти, задействованных в сфере внешних сношений. 
Очевидно, что небольшому отделу официальных переводов при международно-правовом департаменте украинского МИДа, занятом исключительно письменными переводами текстов международных договоров, справиться с такой нагрузкой попросту нереально. В лучшем случае этот вакуум заполняется карьерными дипломатами, на достаточном уровне владеющими языком страны пребывания. В худшем — спонтанным аутсорсингом министерств, непроверенными бюро переводов (кстати, в Украине не существует понятия "сертифицированный переводчик" ввиду отсутствия самой процедуры сертификации полномочными органами) или спецслужбами третьих стран. В условиях гибридной войны с Российской Федерацией зачастую это — одни и те же лица. 
Остается только надеяться, что череда недавних скандалов и судебных расследований обратит внимание экспертного сообщества и на эту давно назревшую проблему. 
Не всегда важно слушать лишь то, о чем говорят политики. Иногда решающим может оказаться то, о чем молчат переводчики…