Казахстан & С А

Цитата: Vediki977 от 21.09.2017 09:30:27Кавказский след
Самые громкие террористические акты конца 1990 – первой половины 2010-х гг.: захват более чем 2 тыс. заложников в больнице и роддоме в г. Кизляр в 1996 г.; взрывы жилых домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске в 1999 г.; теракт в Каспийске во время парада в честь Дня Победы 9 мая 2002 г.; захват заложников в Театральном центре на Дубровке в 2002 г.; взрывы самолётов Ту-154 и Ту-134 в воздухе над Тульской и Ростовской областями в 2004 г.; захват заложников в школе г. Беслана, диверсия на железнодорожных путях поезда «Невский экспресс» сообщением Москва – Санкт-Петербург в 2007 г.; теракт в Назрани 2009 г.; взрывы на станциях метро «Лубянка» и «Парк Культуры» в 2010 г.; теракт в Москве в аэропорту Домодедово в 2011 г.; теракты в общественном транспорте и на железнодорожном вокзале в Волгограде 2013 г.
Для большинства терактов того времени характерно то, что они были совершены представителями северокавказских незаконных вооруженных формирований и бандподполья под руководством эмиссаров международных террористических организаций и являлись следствием двух чеченских кампаний и общей нестабильности на Северном Кавказе.

Среднеазиатский след
В последние годы ситуация существенно изменилась. В начале мая 2016 г. в Красноярске была обезврежена группа выходцев из стран Средней Азии, которые готовились совершить теракты в общественном транспорте во время празднования Дня Победы. Главарей ячейки задержали. 7 февраля 2016 г. в Екатеринбургебыла задержана террористическая группа, включающая себя граждан России и республик Центральной Азии, которые состоят в ИГ и планировали организовать взрывы в Москве, Санкт-Петербурге и Свердловской области. Некоторые из этой группировки были гражданами России, но все они были уроженцами киргизского города Узген. 10 августа 2016 г. на территории Тюменской, Челябинской и Свердловской областей были задержаны 96 выходцев из Средней Азии (Таджикистан, Узбекистан, Киргизия) — как получившие российский паспорт, так и трудовые мигранты. Участники группировки состояли в сообществе «Рохнамо ба суи давлати исломи» (в переводе с таджикского «Путеводитель в исламское государство»), созданном для пропаганды террористической идеологии и рекрутирования боевиков в состав ИГ. Арестованные члены екатеринбургской ячейки склоняли к участию в террористических группах и вербовали земляков, используя канал связи на основе интернет-радиостанции Zello. 15 декабря 2016 г. на территории п. Зубчаниновка Кировского района Самары были задержаны двое пособников ИГ, выходцев и граждан среднеазиатских республик. В тот же день в Москве была пресечена деятельность диверсионно-террористической группы, планировавшей совершить серию резонансных террористический акций с применением самодельных взрывных устройств большой мощности. В составе группы — уроженец Таджикистана. 3 апреля 2017 г. в Петербургском метрополитене был совершен теракт. Террорист-смертник — 22-летний уроженец Киргизии, гражданин РФ Акбаржон Джалилов. 19 апреля во Владимирской области при попытке задержания были нейтрализованы оказавшие вооруженное сопротивление выходцы из Средней Азии, планировавшие совершение террористического акта. 25 мая в Москве была обезврежена очередная ячейка присягнувших на верность ИГ граждан России и Средней Азии. 28 июля была задержана группа из семи выходцев из стран Средней Азии, подозреваемых в подготовке террористических актов в Санкт-Петербурге. 14 августа в Москве правоохранители задержали очередную группу, в которой состоял куратор подготовки преступления — эмиссар ИГ, специалист по изготовлению взрывных устройств и два террориста-смертника, планировавших масштабные теракты. Наконец, 31 августа, в Москве были задержаны двое выходцев из Средней Азии, планировавших совершить теракты 1 сентября.

Скрытый текст

Вербовщикам интересны мигранты
В последние годы проблема приобрела настолько серьезный масштаб, что о ней открыто стали говорить руководители российских правоохранительных органов. Так, 25 июля 2017 г. глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин заявил, что «террористы ИГ вербуют граждан ближнего зарубежья, которые не смогли адаптироваться в России. Вербовщики стремятся создать “спящие” ячейки, которые можно мобилизовать на теракты». В 2015 г. секретарь Совета Безопасности РФ Николай Патрушев отметил, что «Исламское государство» пытается вербовать в свои ряды трудовых мигрантов, которые работают в Дальневосточном федеральном округе.
Если сначала вербовщики призывали своих последователей совершить «хиджру», т. е. переселиться на территорию псевдохалифата, то с 2016 г. они начали призывать к совершению терактов в стране своего проживания. Об этом свидетельствуют участившиеся теракты на территории ЕС и увеличение количества выявляемых террористических ячеек в России.
Несмотря на серьёзную работу правоохранительных органов и СМИ, идеи ИГ остаются сильны и популярны среди мусульманской молодёжи. По оценке главы Регионального общественного движения мусульман Хабаровского края «Содружество» Хамзы Кузнецова, около 10% этнических мусульман Хабаровского края соблюдают религиозные ритуалы. Из них около 20% сочувствуют идеямИГ. Для одного региона это очень серьезный показатель. По словам Х. Кузнецова, молодежь поддается на популистские лозунги ИГ, не разбираясь, что это за группировка. «В соцсетях активно распространяются видеоролики пропагандистского содержания, грамотно смонтированные с точки зрения пиара и психологии. Задача провокаторов из ИГ — повернуть вектор вероисповедания мигрантов в сторону радикализма, агрессии и действий экстремистского характера».

Насколько религиозны мигранты?
В 2013 г. автор этой статьи участвовал в проведении социологического исследования, одной из задач которого было выявить степень религиозности мигрантов из Таджикистана и Кыргызстана. Согласно его результатам, лишь четверть опрошенных мигрантов — практикующие мусульмане, еженедельно посещающие религиозные службы во время нахождения на родине. Еще четверть посещает мечети только во время крупных праздников, а 20% делали это еще реже [1].
Однако, судя по другим исследованиям, к настоящему моменту ситуация значительно изменилась. Директор группы по изучению Центральной Азии «Демографический поворот на перекрестке культур» в Гейдельбергском университете Софи Рош провела исследование о религиозности мигрантов из среднеазиатских государств. В нем отмечается, что многие мигранты во время пребывания в России стали практикующими мусульманами. Эта религиозная идентичность сформировалась как на основе прямого контакта с другими мусульманами, так и с русскими-христианами и нехристианами, а также благодаря Интернету.
Данные исследования «Ислам и трудовая миграция», проведенного в 2015 г. таджикскими социологами, показывают, что в мигрантской среде одновременно происходят два процесса. С одной стороны, увеличивается число строго практикующих мусульман, а с другой — для некоторой части ислам перестает быть важным. Эти люди становятся не практикующими мусульманами и принимают светский образ жизни. Согласно исследованию, мигранты из Таджикистана меняются в религиозной среде в России и трансформируют деятельность исламских институтов; происходит отказ от локальных форм ислама. Мигрантам приходится заново социализироваться, так как подавляющая часть таджикских мигрантов — выходцы из сельской местности или небольших городов. Их религиозные взгляды формировались под крышей мечети, где почти все люди знают друг друга. Однако в городе вера индивидуализирована, и прежние локальные стабилизаторы остаются в прошлом.
Сегодня мечети неофициально оказывают мигрантам помощь в трудоустройстве, регистрации, поиске жилья. Кроме того, в мечетях формируется идентичность, которая способствует включению таджикских мигрантов в российское общество. Как показал анализ практик вовлечения мусульман-мигрантов, этими обстоятельствами активно пользовались вербовщики. Некоторых мусульман вербовали во время посещения мечетей, халяльных кафе, на рынках и базарах, где наблюдается большая концентрация приезжих. Вербовщики заводят с мигрантами разговор, предлагают помощь. Установив с мигрантом контакт, они постепенно начинают пропагандировать «чистый ислам», дают читать «настоящие» книги, предлагают не ходить в мечеть, посещать собрания «истинно верующих» на квартире. Рост религиозного фактора среди мигрантов и крайне скудные знания основ исламской религии способствуют тому, что мигранты легко поддаются вербовке исламистов.

Вербовка - оффлайн и онлайн
Однако чаще всего вербовка мигрантов осуществляется через Интернет и социальные сети, а также проповеди в «неофициальных» мечетях и молельных комнатах. Росту популярности радикальной идеологии способствуют острые внутренние проблемы региона: преобладание молодежи, религиозная безграмотность, неустроенность и бедность, этнические конфликты. Привлекательными для адептов оказываются не только идеи построения «справедливого государства», которыми заманивают в ИГ, но и обещания высокой заработной платы. Воевать на стороне ИГ едут те, кто планирует участвовать в боевых действиях, и те, кто собирается жить на подконтрольной террористам территории [2]. Некоторые экстремистские пропагандистские материалы дают молодежи установку к радикализации, но эта установка превращается в постоянное мировоззрение только после длительного живого общения с единомышленниками [3].
Казалось бы, на руку вербовщикам сыграл начавшийся в России в конце 2014 г. (а вслед за Россией и в Средней Азии) экономический кризис, вызванный падением цен на нефть и западными санкциями, а также ужесточение миграционного законодательства. В 2015 г. многие мигранты не могли найти в России работу и потому, возможно, легче поддавались вербовке в террористические организации.
В Кыргызстане в ходе полевого исследования были восстановлены биографии 25 «джихадистов», уехавших воевать в Сирию, Ирак или в Афгано-Пакистанскую зону. Согласно исследованию, большинство граждан Кыргызстана, выехавших в Сирию, Ирак и Северный Вазиристан, были совершеннолетними. Их средний возраст составлял 22–25 лет. В противовес общепринятому взгляду, что в ряды террористических организаций вступают малограмотные люди, данное исследование показало, что из 25 человек 17 закончили среднюю школу и имели к моменту отъезда среднее образование, два человека на момент отъезда продолжали учиться, двое закончили университет. Большинство из этих людей — люди среднего достатка, трое из них, по словам родственников, имели отличные жизненные условия. Ниже среднего уровня жили четыре человека. В «долговой яме» находился только один. Кроме того, большинство из завербованных граждан Кыргызстана ранее находились в трудовой миграции в России, где они достаточно зарабатывали на жизнь и даже оказывали финансовую помощь своим семьям и родителям.  
Решение присоединиться к террористическим организациям принимается под воздействием множества факторов внешнего и внутреннего характера, среди которых вряд ли можно считать решающими факторами молодость, семейный статус, низкий уровень образования, бедственное экономическое положение и степень религиозности. Однако их сочетание под воздействием материалов из Интернета может привести к радикализации мигрантов.  

Что делать?
Сложившаяся ситуация свидетельствует о необходимости разработки целого комплекса мер, направленных не только на силовую нейтрализацию террористических ячеек, но и на комплексную систему профилактики распространения идеологии экстремизма и терроризма среди трудовых мигрантов.
Если обратиться к опыту, например, Узбекистана, то в этой стране организуются собрания в махаллях, учебных заведениях, на предприятиях, в которых участвуют разные группы населения. Представители правоохранительных органов, органов местного самоуправления, имамы, активисты молодежных организаций дают разъяснения об ИГ и опасности, которую представляет эта группировка. Отдельно построена работа с уезжающими на заработки трудовыми мигрантами. Действуют Центры для трудовых мигрантов, в которых люди обучаются юридическим вопросам; там преподаются курсы по основам противодействия религиозному экстремизму и терроризму. Мигрантам раздаются памятки-флаеры с информацией о конкретных религиозных течениях и сектах, которые есть на территории конкретной страны [4].   
С учетом опыта стран Центральной Азии и ряда российских регионов может быть выстроена следующая модель профилактики, включающая в себя такие мероприятия:
— Проведение неформальных встреч с прихожанами мечетей с участием представителей Главного управления по вопросам миграции МВД России, юристом, представителем профильных органов государственной власти для разъяснения действующего миграционного и антиэкстремистского законодательства, ответов на вопросы мигрантов по имеющимся у них проблемам и содействие в их решении. Успешный опыт таких мероприятий имеется, например, в Татарстане, Забайкалье, Хабаровском крае;
— Приглашение при участии органов государственной власти России авторитетных представителей мусульманского духовенства из Киргизии, Узбекистана и Таджикистана для проведения религиозной разъяснительной работы. Такая практика уже применяется в Москве, Екатеринбурге, Санкт-Петербурге;
— Централизованная разработка кратких памяток и листовок для иностранных граждан о деятельности деструктивных религиозных организаций, о том, что такое экстремизм и терроризм, и об ответственности за участие в подобных организациях. Их перевод как минимум на три языка (таджикский, узбекский, киргизский). Распространение данных памяток через мечети, Центры тестирования иностранных граждан, паспортные столы, через самолеты авиакомпаний, осуществляющих регулярные рейсы между Россией и странами Средней Азии;
— Проведение конференций для работодателей, использующих иностранную рабочую силу, с целью доведения информации об основных признаках возможного осуществления экстремистской деятельности со стороны их работников;
— По результатам подобных конференций необходима организация со стороны региональных органов власти лекционных групп в составе преподавателей вузов, авторитетных религиозных деятелей, представителей правоохранительных органов, которые проводили бы в местах нахождения мигрантов разъяснительную работу о том, что такое экстремизм и терроризм, и об ответственности за участие в подобной деятельности;
— Осуществление схожей просветительской деятельности среди осужденных за различные преступления выходцев из Центральной Азии в системе ФСИН;
— Помимо вышеперечисленного, необходима разработка эффективных механизмов социокультурной адаптации и интеграции мигрантов в принимающее общество с учетом практики российских школ и вузов, имеющих опыт работы с детьми мигрантов и иностранными студентами; создание системы знакомства детей и взрослых с культурой и историей региона проживания посредством посещения учреждений культуры, включение иностранных граждан в созидательную деятельность; снижение уровня мигрантофобии в обществе, например, путем проведения вместе с общественными организациями и диаспорами информационной компании в СМИ, рассказывающей об успешных примерах интеграции иностранных граждан в российское общество, достижение ими профессиональных и иных успехов.
Предложенные меры не являются исчерпывающими, но могут стать частью более мощной программы, направленной на профилактику идеологии экстремизма и терроризма среди мигрантов из Средней Азии.

1. Старостин А. Религиозные практики мигрантов из Центральной Азии в Уральском мегаполисе (результаты социологического исследования)// «Евразийский перекресток». Сборник материалов научно-практических мероприятий. Выпуск четвертый. – Оренбург: ООО ИПК «Университет», 2016. С. 32-50.
2. Попов Д. ИГИЛ в Центральной Азии//Стоп – ИГИЛ! Урал против экстремизма и терроризма: сборник статей и материалов/Сост. А.Н. Старостин, отв. ред. А. Ашарин – Екатеринбург, 2016. С. 44.
3. Дубанаев Б.С. О государственных мерах по противодействию вербовке граждан в ряды террористических и экстремистских организаций. – Бишкек, 2016. С. 7-13.
4. Старостин А. Традиции духовного образования Узбекистана как лучший способ профилактики идей ИГИЛ// Стоп – ИГИЛ! Урал против экстремизма и терроризма: сборник статей и материалов/Сост. А.Н. Старостин, отв. ред. А. Ашарин – Екатеринбург, 2016. С. 52-53.

Ссылка