Казахстан & С А

Аблязов атакует
Политолог Досым Сатапаев считает, что эти тёмные истории – результат конкуренции, возрастающей в условиях «транзита власти». И всё это получило международное звучание. Аблязов, знающий нюансы внутренней иерархии РК, выбрал тактику провокации, сея  среди представителей власти раздоры. Он заявил, что игру против Назарбаева и его людей ведёт глава КНБ Карим Масимов, дабы «слить» Елбасы и убрать конкурентов.
В стороне от эмигранта Аблязова, но не от его целей находятся фонд «Сорос-Казахстан», Международный фонд защиты свободы слова «Адил соз», «Международная правовая инициатива», Казахстанское международное бюро по правам человека Евгения Жовтиса, полулегальная Демократическая партия Казахстана. Весьма активны тысячи ячеек различных НПО.
Иногда в деле оказываются «случайные американцы». Известен гуляющий по интернету ютуб-ролик американки Рокки, где, помимо бытовых наблюдений, говорится о том, что «многие люди в Казахстане не доверяют правительству».



И нынешние выборы, вне зависимости от того, удастся ли Западу раскачать Казахстан, уже стали толчком к формированию новых политических сил прозападного толка.
Словно чёрт из табакерки, выскочила на политический ковёр фигура Нуржана Альтаева, главы Союза промышленников и предпринимателей «Ел Тірегі», которого на днях шумно исключили из «Нур Отана».

Нуржан Альтаев

Шум спровоцировал сам Альтаев, выставивший свой уход как изгнание несогласного. Нынешним летом бизнесмен ездил в Киев по приглашению Маргулана Сейсембаева, помощника Саакашвили. С кем связан бывший грузинский президент и бывший одесский губернатор, хорошо известно. Кстати, ходят слухи, что есть договорённость о создании в Алматы Менеджмент Университете международного «Центра Саакашвили»…

Маргулан Сейсембаев с украинскими реформаторами

Организатор инициативной группы «Концепция школы будущего» Сейсембаев окучивает новые «околосоровские» структуры «Оян, Казахстан» и Respublika журналистки Бэллы Орынбетовой, планируя создание партии. Его партнёры: Олжас Худайбергенов из Центра стратегических инициатив, эколог Ажар Джандосов и  общенациональный Конгресс гражданских инициатив Real Haq Alany Тогжан Кожалиевой, которая собирается возглавить новую партию «Халыққа адал қызмет».

Тогжан Кожалиева с Саакашвили в Киеве

Кожалиева известна своей фразой: «Раньше общество было монолитным, власть была монолитной, сейчас появились «щели», которыми может воспользоваться гражданское общество и в этой «щели» может прорасти большое дерево». Она уже презентовала платформу по народному наблюдению за выборами, идентичную белорусскому «Голосу», с подачи которого в августе начались в Белоруссии волнения.
Поводом к бунту сейчас может стать что угодно: не только результат выборов, но и слухи, например, о дорогостоящем переносе столицы. Да и любые другие слухи, скажем, о том, что дом Шерлока Холмса на Бейкер-стрит купили Дарига Назарбаева и её сын Нурали Алиев…
Поводы создаются мгновенно. Например, недавняя безумная массовая вырубка деревьев в Алма-Ате, когда горожане призвали уволить мэра Бахытжана Сагинтаева. Или в соцсетях, в Financial Times всплывает, что дочь мэра Меруерт является EIP-клиентом (extremely important person –  чрезвычайно важная персоной) дорогого магазина Net-a-Porter. Подразумевается, что она тратит там народные деньги.
В конце ноября вдруг появился странный отчёт, создание которого координировал британец Майлз Литвинофф. Отчёт о том, что граждане Казахстана слабо информированы об экологических угрозах крупнейших нефтегазовых месторождений Кашаган и Карачаганак (эксплуатируют эти месторождения Royal Dutch Shell, Eni, Total и North Caspian Operating Company).
Не исключено, что в «мятежные планы» будут вовлечены исламисты. В РК насчитывают около 20 тысяч последователей деструктивных религиозных сект. Здесь возможна активность Турции. Директор Центра прикладных исследований религии «Мысль» Аскар Сабдин выражает мнение о снижении рисков «исламского радикализма», но признаёт, что предугадать ничего нельзя.
Американцы будоражат казахов событиями в китайском Синьцзяне, разыгрывая карту защиты этнических казахов. Недавно НПО «Атажурт ериктилери» при поддержке Amnesty International призвала мир заступиться за арестованного в СУАР Нагыза Мухамедулы.
Второй после социального недовольства рычаг для раскачки Казахстана – нацпаты. Националистические партии в РК запрещены, отчего затухли движения вроде «Ұлт Тағдыры». Тем не менее вирус национализма жив. Националисты присутствуют внутри системы (Айдос Сарым стал членом партии «Нур Отан»), во всех политических партиях, в научном сообществе.
Нацпаты демонстрируют свои возможности инициативами вроде латинизации, концепции «Национальные ценности Великой степи», проекта «100 новых учебников на казахском языке» или документального закрепления представителей всех этносов республики как «казахов». Тему «переименования в казахов» подняла дунганка, что было сделано на фоне начавшегося процесса по Кордайскому конфликту.
И уже в Алма-Ате, словно это украинская глубинка, где устраивают факельные шествия недалёкие парни с чубами, нацпаты начинают предъявлять претензии, что их не могут обслужить на казахском языке…
Ещё один «украинский пример» – «своевременное» решение госсекретаря РК Крымбека Кушербаева пересчитать всех жертв политических репрессий и голода. Заканчиваются подобные подсчёты обычно предъявлением претензий русским. Методика известна: исследователи подсчитали, гуманитарии ужаснулись, СМИ раздули, политики нашли виновных… И вот уже грязная ветошь националистического угара, воняя бензином, валяется в углу. Остаётся поднести спичку…
Судя по дискуссиям в соцсетях, где частенько обещают «чемодан-вокзал», «второй Донбасс» или «продать всех в Афганистан», часть казахстанского общества эмоционально готова к резне. Как говорят нацпаты, угроза крупного межнационального конфликта в Казахстане уйдёт лишь тогда, когда республику покинет 99% русских.
Именно на возбуждение чувств «национального первенства» казахов настроены те, кто хотят взрыва.
Переборет ли эти настроения здоровая часть казахстанского общества?

То, что «Нур отан» перед выборами устраивает «аттракцион неслыханной щедрости», стало традицией. И на этот раз партия власти ей не изменила. На реализацию программы «Путь перемен: Достойная жизнь каждому!», рассчитанной на пять лет, предполагается потратить 21 триллион тенге (более $ 498,3 млн по текущему курсу).
Программа «Нур отана» достаточно объемная и четко структурированная. Она состоит из четырех пунктов.  
Первый – предоставление гражданам равных возможностей для реализации своего потенциала – обещает облегчить жизнь наиболее неустроенным стратам населения – пенсионерам и инвалидам. Решить эту задачу предполагается через ежегодную индексацию социальных выплат, в том числе пенсий. К решению проблем инвалидов партия власти решила применить европейский подход. Государство в лице «Нур отана» обещает обеспечить техническими средствами, предоставить доступ к реабилитационным и оздоровительным услугам, а также создать условия, стимулирующие работодателей принимать на работу граждан с ограниченными возможностями. Также планируется расширить систему инклюзивного образования в детских садах, школах и вузах.
Еще одна «фишка» этого пункта – разработка ранее анонсированного Социального кодекса. Предполагается, что он «обозначит новые подходы к установлению взаимодействия и взаимопонимания между обществом и государством». Не совсем понятно, как новый кодекс может улучшить качество социальных услуг, но тут, видимо, важен процесс, а не результат.
Вторым пунктом программы значится формирование здоровой, интеллектуальной нации. Его целевая аудитория – молодежь и бюджетники. Сформировать нацию пышущих здоровьем интеллектуалов предполагается увеличением финансирования сфер образования, науки, здравоохранения, культуры и спорта. Целевым индикатором, который будет свидетельствовать о выполнении этой задачи, станет увеличение средней продолжительности жизни казахстанцев до 75 лет, т. е. на два года.
Росту интеллектуального уровня будут способствовать постройка новых школ и модернизация старых, а также увеличение числа грантов на получение высшего образования. Ответа на логично возникающий вопрос, позволяет ли внутренний рынок трудоустроить 75 тысяч выпускников вузов, в программе не даётся. Также предусмотрена грантовая поддержка 10 тысяч молодых предпринимателей, предоставление 3 тысяч арендных квартир рабочей молодежи в год. Часть денег пойдет на увеличение зарплат представителям самых социальных профессий – учителям и врачам. 
Третий пункт посвящен макроэкономическим вопросам и развитию регионов. Предполагается оптимизация бюджетных расходов, сокращение бюджетного дефицита, снижение инфляции. Будет продолжен курс на индустриализацию в плане роста показателей обрабатывающей промышленности, развитие агропромышленного комплекса, IT-сектора и индустрии туризма. Также ставится задача довести объем прямых иностранных инвестиций до 30 млрд долларов в год. Партия обещает создать благоприятные условия для развития малого и среднего бизнеса, который к 2025 году обеспечит работой 4 млн казахстанцев. Среди этих условий названо ужесточение наказания проверяющим органам за создание препятствий предпринимателям, а также выделение грантов сельчанам.
Что касается развития регионов, то государство намерено обеспечить малые города и села такими благами цивилизации, как вода, газ и 5G интернет, продолжить строительство автодорожной сети. Завлекать специалистов для решения социальных вопросов села и малых городов предполагается через выделение земельных участков.
Четвертым пунктом идет порядком «заветренный» тезис о «слышащем государстве». Он предполагает борьбу с коррупцией и поддержку гражданского сектора.
В целом программа «Нур отана» масштабна, но выдержана в стилистике «всё нормально, деньги есть», характерной больше для Библиотеки (офис Елбасы Н. Назарбаева), а не Акорды (администрация действующего президента К.-Ж. Токаева). Её вдумчивое изучение вызывает вопросы, ответы на которые, скорее всего, так и не будут даны.
Гораздо интереснее программы список кандидатов от партии власти, состоящий из 126 человек. По центральной партийной квоте в нем присутствуют «политические тяжеловесы» – первый зампред партии Бауыржан Байбек, глава Фонда национального благосостояния Ахметжан Есимов, председатель мажилиса Нурлан Нигматулин. Ожидаемым стало возвращение в политику старшей дочери Елбасы Дариги Назарбаевой. Теперь комментаторы увлеченно гадают, какую должность она займёт в мажилисе, учитывая, что парламент она покинула с позиции спикера сената – второй в стране по аппаратному весу.
 Также довольно любопытным представляется присутствие в списках «Нур отана» Айдоса Сарыма, занимающего критическую позицию по отношению к действующей власти и придерживающегося национал-патриотических взглядов. Его усиливает еще ряд персонажей, выступавших с неоднозначными заявлениями. Видимо стоит ожидать, что постепенно умеренно националистический дискурс станет частью государственной идеологии.

30% голосов на всех остальных
Партии «второго эшелона» разделят между собой от 25 до 31% голосов избирателей.
Программа бывшей коммунистической партии с большевистской прямотой названа «Народ, земля и справедливость». Своими главными целями Народная партия Казахстана (НПК) видит построение социального государства, изменение экономической стратегии, обеспечение прозрачной работы правительства и ориентирование его на конечный результат. Для их достижения бывшие коммунисты предлагают 10 инициатив. Они настолько «свежи», что перечислять их особого смысла не имеет. Достаточно сказать, что все они так или иначе присутствуют в программе «Нур отана». Партийный список НПК – второй по числу кандидатов. В него включены 125 человек.
В ситуации с НПК интерес представляет реальный результат её ребрендинга, проведенного накануне выборов. Мнения экспертов по этому поводу расходятся. Одни считают отказ от слова «коммунистическая» в названии партии превентивным решением – если, допустим, Казахстан в среднесрочной перспективе начнет поводить тотальную декоммунизацию, НПК переживет этот период спокойнее. Другие полагают, что отказ от коммунистической принадлежности снизит симпатии электората, который посчитает этот шаг лицемерием и приспособленчеством. Третьи прагматически отмечают, что период для ребрендинга – канун электоральной кампании был выбран неудачно, поскольку наработать узнаваемость за такой короткий срок невозможно. Тем не менее эксперты полагают, что НПК удастся сохранить за собой часть депутатских кресел.
Ещё одна партия, имеющая шансы остаться в мажилисе – «Ак жол». Её предвыборная программа называется «Перемены неизбежны». Называя главными угрозами независимости бюрократию и коррупцию, социальную несправедливости и разрыв между богатыми и бедными, а также монополизации экономики и власти, партия предлагает свою программу реформ, направленную на решение указанных проблем. Программа состоит из 6 частей. Максимально кратко её можно изложить следующими тезисами: декоммунизация, признание голодомора 1930-х годов, переход к парламентской форме правления и либерализация политической системы, выбор европейского пути развития, борьба с коррупцией и деофшоризация, укрепление социальной защищенности граждан, усиление рыночности экономики и поддержка предпринимательства и прагматизация внешней политики. Своим главным электоратом «Ак жол» считает представителей бизнеса и национал-патриотически настроенных граждан. В его список вошли 38 кандидатов.
За симпатии предпринимателей с «Ак жолом» будет конкурировать «Адал», возникшая на руинах партии «Бирлик». В программе «Адала» пять пунктов, касающихся усиления социальной политики, регионального развития, обеспечения продовольственной безопасности через поддержку агропромышленного комплекса, защиты и стимулирования и создания условий для развития предпринимательства, перехода к модели сервисного государства. Список кандидатов в мажилис от «Адала» составляет 20 человек.
Предвыборная программа партии «Ауыл» посвящена проблемам аграрного сектора и сельских территорий, что вполне логично. В частности, партия предлагает проект по развитию сельской инфраструктуры и создание системы долгосрочного кредитования сельхозпроизводителей. Также программа содержит довольно популистское предложение по созданию «детского капитала» – ежемесячных социальных выплат для всех детей и подростков до 18 лет. Партийный список кандидатов в депутаты мажилиса от «Ауыла» состоит из 18 человек.
Так выглядят программы партий, претендующих на то, чтобы в течение пяти лет занимать места в нижней палате парламента. За оставшийся до выборов месяц им предстоит привлечь на свою сторону голоса казахстанцев, что обуславливает большое количество популистских обещаний и дублирование тезисов. Но и власть, и партии, и общество прекрасно понимают, что обещать – не значит жениться. В этом плане в Казахстане наблюдается полный консенсус.

– Международные финансовые институты предполагают, что ВВП страны в этом году вырастет. Это возможно?
– Вполне. Рост пошел с третьего квартала года, и к концу 2020-го он, видимо, составит около 3%, что значительно больше, чем в других странах. Все произошло совсем не так, как рассчитывали в США: там думали, что эпидемия затронет прежде всего китайскую экономику, она упадет, и это покажет миру, что Пекин не способен справляться с такими вызовами. Но китайский рынок очень хорошо регулируем, и в первую очередь за счет очень мощного государственного рычага. Начиная со второго квартала Китай очень серьезно стимулировал свою промышленность: были заметно снижены налоги, кое-где их вообще отменили, снизили тарифы на погрузочно-разгрузочные работы в портах. Очень много денег было выделено на стимулирование производства и потребления. И с третьего квартала внутренний рынок начал расти, виден стремительный рост потребления даже товаров премиального класса, например машин «Тесла». То есть КНР хочет продержаться за счет внутреннего рынка до тех пор, пока не оживится внешняя торговля. Но так долго продолжаться не может, это все равно что постоянно давать адреналин спортсмену. И Пекин обращается к идее перехода на новую структуру экономики. Он хочет, опираясь на внутренний рынок, максимально развивать сочетание быстрых линий передачи информации, расширенных линий передачи электроэнергии, создать множество пользовательских терминалов. Это сразу подняло интерес к инвестициям в эти сферы и очень стимулировало научные разработки. Судя по всему, в этих рамках КНР будет развиваться в ближайшие пять-шесть лет. Согласно прогнозу МВФ, рост ВВП Китая в следующем году может составить 8%. Я даже думаю, что он может достичь и 9%. Ведь причина замедления роста китайской экономики в последнее время была в том, что у Китая выросло много конкурентов – Индия, Вьетнам, Бангладеш. В этих странах стоимость труда ниже, чем в Китае, по этому показателю конкурировать с ними он уже не мог. Но во время пандемии все конкуренты Китая просто трагически упали в плане экономики. И теперь, вполне возможно, в течение нескольких лет рост его экономики будет выше, чем в 2019 году.
– То есть пандемия ускорила принятие стратегии, к которой Китай и так двигался: снижать зависимость от внешних рынков, развивая свой потенциал?
– В принципе, да. Пекин, понимает, что никаких поблажек от внешнего мира, кто бы ни сидел в Белом доме, ждать не приходится. А раз не удается работать на внешних рынках, будем акцентироваться на своем. В конце концов, выиграет в мировой конкуренции тот, у кого будет самая современная и наиболее быстро внедренная инновационная экономика. И если США будет опережать КНР в сфере разработок, то КНР будет стремиться опередить американцев в скорости внедрения этих наработок в реальную экономику.


voanews.com

– Так со сменой лидера в США конфронтация двух крупнейших экономик не закончится?
– Ситуация, как всегда, будет сложнее. Политическая элита США почувствовала, что у Китая есть слабости, и ими надо пользоваться в своих интересах. Американская пропаганда многим объяснила, что развитие Китая наносит удар не столько по экономическому величию США, сколько по технологическому. Если китайцы создадут альтернативные варианты высококлассных технологий, например в сфере Интернета, 5G, то вот это – настоящая угроза для США, а не перенос заводов и фабрик из Америки в Китай. Поэтому идея сдерживания Китая будет и у Байдена, хотя делать это будут, наверняка, значительно более аккуратно. Не исключено, что уберут тезис об идеологическом противостоянии с КНР, который все время использовал Трамп. Возможно, будут более мягко проходить переговоры по второй фазе торгового соглашения, но Америка не даст Байдену уйти от китайской проблематики.
Важно учесть следующее. У семьи Байдена есть свои серьезные финансовые интересы в Китае, а Пекину совсем не выгодно охлаждение отношений с США, Штаты продолжают оставаться для него огромным инвестиционным рынком. Что из этого следует? Китай может попытаться предложить большие преференции американцам, а это уже косвенно, но ощутимо повлияет на его отношения с другими странами. Помните: в рамках первого этапа торгового соглашения Китай обязался закупать у американцев продовольствия более чем на 30 млрд долларов? А это торпедировало многие возможности по выходу на китайский рынок со своими товарами других стран, в том числе Казахстана и России. Ведь, вопреки публицистическому тезису, даже рынок Китая не безграничен. И, возможно, Китай еще больше откроет свои ворота для США. Например, американцы готовы к довольно значительным поставкам туда нефти, и понятно, как это отразится на интересах Казахстана и России. Так что ситуация после прихода Байдена в Белый дом значительно усложняется.
– И, анализируя все это, неясно, стоит ли ждать усиления внимания Китая к мегаидее «Пояс и Путь» или, наоборот, снижения? А в Казахстане и в Центрально-Азиатском регионе в целом от этой инициативы очень многого ждут…
– И здесь тоже все неоднозначно. Концепция «Пояс и Путь» сейчас заметно пересматривается Пекином. Он не отказывается от идеи, но… Раньше она представляла собой идею долгосрочной экономической экспансии Китая с практически неограниченным вливанием денег. Четких экономических целей, например, какой должна быть отдача от этих вливаний, Пекин не ставил. И это была очень приятная ситуация для многих стран, в том числе для государств Центральной Азии, которые с большой радостью принимали все китайские инвестиции. Но ситуация изменилась, Китай стал внимательно считать деньги и во многом пересмотрел свои подходы. Во-первых, очевидно, что простые и почти неконтролируемые инвестиции в «Пояс и Путь» резко сократятся. Во-вторых, будут введены критерии эффективности инвестиций, начнут выдвигать требования по возврату кредитов. Мы это видим на примере ситуации в Кыргызстане: Пекин требует немедленного возвращения кредитов, которые Бишкек просрочил. Китай – жесткий бизнесмен, он этого не скрывает. Почему-то многим казалось, что мягкое и любезное отношение с его стороны будет длиться годами.
– Недавно на одном отраслевом совещании казахстанские бизнесмены говорили, что с учетом мировых реалий надо еще больше рассчитывать на собственный рынок и своих производителей, и предлагали не стесняться прямого протекционизма. Это вариант для Казахстана, рядом с которым растет вторая мировая экономика?
– В такой ситуации это самая естественная реакция. Хотя оба варианта плохи, они слишком примитивны. Первый – открыть рынок для китайских товаров, а самим выступать как поставщики первичного сырья для Поднебесной, в случае Казахстана – нефти и металлов. Второй – защищать свой рынок повышением тарифных барьеров. Но это ослабит национальную промышленность в плане конкуренции, надо ведь постоянно сравнивать себя с другими. Оптимален тот вариант, по которому шел Китай. Он очень постепенно открывал свой рынок, и там до сих пор есть так называемые негативные списки – перечни областей промышленности, куда иностранцы не могут инвестировать и по которым сохраняются высокие импортные тарифы. Сейчас таких осталось около 30, раньше были сотни. Китай открывал ту или иную сферу, когда видел, что нарастил в ней конкурентоспособность. Например, сейчас в стране действует около 40 зарубежных университетов, а недавно их не было вообще. Когда Китай поднял качество своего высшего образования, он открылся для иностранных вузов. То есть рецепт прост и универсален: сначала накачиваем какой-нибудь, пусть и небольшой, свой сектор ресурсами – инвестициями, технологиями, кадрами, а потом взвешенно и постепенно открываем его для конкуренции с иностранцами.
Для Казахстана наступает довольно сложный период. Китай стал более жестким и даже циничным, и давление с его стороны будет более жестким. Но выходы надо искать. Например, долгое время с Казахстаном и частично с Россией стремились работать малые и средние китайские компании, которые были в этих инициативах задавлены своим же крупным бизнесом. Сегодня сотрудничество с малым и средним бизнесом КНР можно активизировать, для этого условия есть. Во-вторых, мы часто смотрим на Китай как на огромную единую территорию, но реально наши поставки привязаны к каким-то конкретным регионам этой страны. То есть надо лучше и жестче сосредотачиваться на локальных рынках Китая, где не придется конкурировать с американскими товарами, США туда не хотят лезть, им это не очень интересно.
– Какие товарные ниши для Казахстана на китайском рынке остаются потенциально расширяемыми и вообще открываемыми?
– Надо внимательно изучить планы Китая на 14-ю пятилетку и понять, как он представляет роль Казахстана и других стран в новом китайском глобальном видении экономики. Прежде всего ему нужно закрыть проблему продовольствия – это самый главный нерешенный вопрос. Для Китая важно, чтобы страны-партнеры по внешней торговле могли предоставить много продовольствия – быстро, четко и – очень важно! – хорошо упакованного. И здесь есть куда прорываться. Эта история может стать весьма доходной. Второй момент – Китай впервые разрешает иностранцам активно строить на своей территории производственные и логистические мощности. Если раньше Казахстан и его соседи по Центральной Азии были реципиентами китайских инвестиций, то сейчас есть возможность выходить на китайский рынок, создавать там свои предприятия, складские помещения, торговые дома и активно прорываться внутрь этого большого рынка.
И, наконец, учитывая, что в китайских планах речь идет о расширении влияния на внешний мир, имеет смысл на экспертном уровне прорабатывать систему защиты своей национальной экономики, не забывая о близости КНР. Например, конкретно это может выглядеть так, как это делается в Европе: проведение системы экспертиз в случае инвестиций со стороны Китая в проекты в Казахстане свыше некой определенной суммы. Например, инвестиции в размере миллиона долларов в масштабах Казахстана – это ничто, а в рамках одного района может оказаться, что они «торпедируют» местные предприятия вне данного инвестиционного проекта. Нельзя забывать, что интересы государства и отдельного бизнесмена порой расходятся: предпринимателю всегда нужны инвестиции, государству – стабильность экономики. И любые инвестиции из Китая должны проходить экспертизу, не связанную с симпатиями или антипатиями к Китаю, по 10–15 параметрам, включающим оценку их воздействия на социальную, инвестиционную и трудовую ситуации.

После этого даже умеренные или вовсе критично настроенные к казахстанской власти эксперты заявили, что хватит это терпеть. Громкие заявления с хулой в адрес российской власти сделали депутаты партии Нурсултана Назарбаева «Нур Отан», политологи открыто призвали Казахстан выйти из ЕАЭС и ОДКБ. Скандал разросся до такой степени, что купировать его медиаэффект не смогли ни Владимир Путин, направивший нынешнему президенту Токаеву поздравительную телеграмму по случаю 16 декабря, ни Нурсултан Назарбаев, заявивший в своем публичном обращении, что казахи — «наследники великих степей». «Шовинисты» — самое легкое слово, которым теперь солидарно называют российскую власть в Казахстане и лоялисты, и оппозиция.



Утверждения и Никонова, и Федорова, и любых других сторонников «изъятия» земель Казахстана в пользу России строятся на нескольких простейших аргументах. В Северном Казахстане, с их точки зрения, живут в основном русские — это потомки целинников (нынешняя столица Нур-Султан поэтому и называлась изначально Целиноградом), да и вообще эти земли — часть Южной Сибири, а рядом — Южное Приуралье. Об этом еще Солженицын писал (пусть он и Нобелевский лауреат по литературе, а не по истории), там якобы исконно жили русские.
Казахстанские специалисты утверждают, что это совсем не так: в республике большим авторитетом пользуются исследования знаменитого археолога, академика Алкея Маргулана, который утверждал, что на территории Северного Казахстана еще в средние века жили казахские племена (в прошлом году местные археологи, например, нашли на территории Северо-Казахстанской области семь мавзолеев XIV века).
То есть русские, заложившие на этих территориях в XVIII веке крепости, из которых выросли Павлодар, Петропавловск и Усть-Каменогорск, с точки зрения казахстанской историографии выглядят завоевателями, а не коренными жителями. Да, существует мнение, что напрямую потомками этих средневековых племен себя называть казахи не должны, это вроде как историческая натяжка. Такой спор, в частности, постоянно крутится вокруг Алматы — то ли его история началась с основания города Верный, то ли с появления на этих территориях 1000 лет назад древних племен (официальные власти утвердили в качестве исторически верной вторую версию).
Логичной в этом случае выглядела бы следующая последовательность: территория изначально была заселена племенами, из которых в итоге выросло казахстанское государство, но на определенном историческом этапе на этой территории появились и русские люди, которые внесли свой вклад в развитие и земель, и будущего государства как такового. К сожалению, такой подход неприемлем для радикально настроенных сторон спора, а побочным его следствием является позиция русских «патриотов» — «Советский Союз принес вам цивилизацию, а вы платите ему неблагодарностью», которая выносит за скобки историю о том, каким путем это было принесено (спойлер: не мирным).
Есть и другой аргумент. Сторонники присоединения земель Северного Казахстана к России напоминают, что в 1990 году был принят закон о порядке выхода из СССР и статусе территорий государств: по нему, страна, которая выходит из Союза, должна попросить разрешение взять с собой все те земли, которые к ней пришли уже при Советах. Но Казахстан свою независимость объявил даже позже, чем перестал существовать СССР, поэтому на него этот закон, утративший силу раньше появления независимого Казахстана, не распространяется. Более того, если какие-то вопросы по границе и существовали, то они все полностью решены в 2005 году ратифицированным обеими странами договором о границе. Никаких претензий у стран друг к другу нет: ни у России к северным частям Казахстана, ни у Казахстана — к условному Оренбургу (это, между прочим, первая столица казахской АССР).
Тогда почему у российских политиков регулярно возникают эти фантомные боли по официально чужой земле?
На самом деле у Кремля, конечно, нет никаких планов по аннексии каких-либо частей Казахстана: нужно быть абсолютным самоубийцей, чтобы начинать вооруженный конфликт со страной, общая граница с которой составляет 7,5 тыс. километров. Но и молчание официальной Москвы — объяснения зампредседателя думского комитета по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками Виктора Водолацкого кажутся малоубедительными — очень показательно.



С точки зрения генеральной политической линии ни Никонов, ни Федоров не сказали ничего предосудительного: Россия по-прежнему мнит себя империей, а риторика про подарки — это вообще прямая отсылка к подобным фразам президента (правда, Путин говорил это не про Казахстан). Здесь, в России, и вправду по-прежнему думают, что Казахстан, Кыргызстан, Украина, Беларусь — «младшие братья», они во всем должны слушаться Москву, потому что она знает «как лучше».
Относиться к соседним странам как к равным Кремль считает ниже своего достоинства. Да и обычные люди не отстают: бытовой национализм по отношению к «приезжим» — ровно оттуда же, из невыветрившегося имперского сознания.
Проблема в том, что молчание российской власти относительно заявлений ее представителей бьет сразу по всем.
По самой репутации власти: в Казахстане теперь окончательно уверились в том, что лицо официальной линии Кремля — это лицо депутата Федорова. По русским в Казахстане: в некоторых случаях началась сетевая травля тех общественных деятелей русской национальности, кто не высказался против российских депутатов. К счастью, она непопулярна среди казахстанского общества и в основном представляет собой только словесные выпады — но легче ли от этого кому-нибудь? Оставляя эти заявления без реакции, Россия только подстрекает национал-патриотические силы в Казахстане к тому, чтобы обвинить русских казахстанцев в том, что они — «пятая колонна».
Для них такие высказывания — повод спеть «винтовка — это праздник».
Бьет этот скандал и по позициям нынешней казахстанской власти, которая полностью устраивает Кремль. Одной из версий возникшего шума вокруг статуса казахстанских земель называются будущие парламентские выборы — мол, за месяц до плебисцита нужно объединить всех вокруг президентской партии, у которой неофициально низкий рейтинг, — а лучше повода, кроме как угроза извне, и не придумаешь.
Только это в любом случае бы не сработало: объединяться можно вокруг реальной политической силы, а депутаты «Нур Отана» и сам Назарбаев даже не потребовали отставки депутатов Никонова и Федорова (хотя, вероятно, они просто понимали, что такое нынешняя Госдума и что такие вещи там не приняты, не Европа все же). Нынешняя казахстанская власть ни за что не будет ругаться с Россией, но, по новой логике общества, это признак слабости, а не мудрости: не отстаиваешь свою позицию — значит, подчинен.
В итоге нынешние высказывания о казахстанской земле лишь усилили ползучие антироссийские настроения в республике, обострившиеся с 2014 года. Если это подразумевается под «братством», о котором в поздравительной телеграмме казахстанским властям говорил Путин, то такому уровню политической постиронии можно лишь позавидовать.
Хотя может быть и ироничнее: 16 декабря комитет по науке в Госдуме поддержал проект об увольнении учителей за разжигание различной розни. Яростно поддержал инициативу глава комитета — депутат Госдумы и автор провокационных заявлений Вячеслав Никонов.

Данные, представленные Министерством национальной экономики РК за первое полугодие текущего года (из Казахстана мигрировало почти 11 тыс. человек), говорят о том, что покинувших страну стало меньше по сравнению с прошлым годом. Однако радоваться этим цифрам не стоит: пик нынешней волны эмиграции еще не пройден и это связано с невозможностью из-за коронавируса покинуть страну, после снятия ограничений тренд возобновится.
Основной поток эмигрантов обеспечивают четыре региона: Восточно-Казахстанская, Костанайская, Павлодарская и Карагандинская области. Большинство из покидающих страну имеют высокий уровень образования и профессиональной квалификации. Если у 60-70% уезжающих высшее образование, то у прибывающих доля обладателей дипломов о высшем образовании не превышает 15%, они имеют гораздо более низкий уровень квалификации и не могут компенсировать миграционные потери.
Уезжают технические специалисты, врачи, преподаватели, экономисты. Страна буквально теряет свои мозги, и это показывает несостоятельность проводимой властями политики в ключевых областях социального и экономического развития. Если раньше уезжали экономически активные славяне, немцы, то сегодня в этот процесс включается все больше казахов. По данным исследований фонда «ЦСПИ «Стратегия» (Алма-Ата), сейчас каждый десятый казахстанец планирует эмиграцию, причем каждый третий из них – этнический казах.
Исход из страны, отмечают аналитики, трудно назвать «естественным процессом», обусловленным лишь экономическими факторами. Формируют отрицательное сальдо миграции не только экономические и социальные причины, но и издержки национальной политики. Среди первых – недостаток рабочих мест, падение реальных доходов, безответственность чиновников, деградирующие медицина и образование, отсутствие социальных лифтов, разрастающаяся коррупция, ползучая девальвация. Среди последних – перекосы в кадровой политике (среди чиновников, госслужащих, крупного бизнеса казахов – 95%, среди силовиков их – 99%), бытовой национализм, непотизм, сокращение числа русскоязычных школ.
Усиливающееся напряжение в языковом вопросе лишь умножает миграционные настроения. Призрачные надежды «приблизить Казахстан к Западному миру» переводом казахского алфавита с кириллицы на латиницу эксперты также расценивают как вызывающий у людей желание покинуть страну «выталкивающий» фактор.
Среди причин, провоцирующих эмиграцию, есть и национально-языковые проблемы, крупнейшим проявлением которых стали февральские погромы в Кордайском районе Жамбылской области, в результате которых было сожжено 39 жилых домов, погибли (по официальной версии) 10 дунган и один казах. Очевидно, что конфликтогенность и дальше будет нарастать, поскольку ни в реализуемой властями этнополитике, ни в создании социальных лифтов в лучшую сторону ничего не меняется.
В социальных сетях нередко можно прочитать, что «в основном уезжают люди, которые не хотят интегрироваться в казахское общество т. е. элементарно не хотят учить казахский язык, следовательно, зачем нужны такие люди в Казахстане. Пусть уезжают, мы никого не держим». А то и «не нравится: чемодан-вокзал-Россия». Не понимают подобные «патриоты», что покидание Казахстана его гражданами не поможет стране состояться как национальному государству, скорее, наоборот.
Казахстан проигрывает борьбу за высококвалифицированные трудовые ресурсы. При наличии массы не имеющих постоянного дохода и профессионально деградирующих самозанятых (по итогам 2019 года их количество превысило 2,3 млн человек) все более актуальным становится вопрос ввоза в страну десятков тысяч иностранных специалистов.
Отличительной чертой новой волны эмиграции является ее значительная молодежная составляющая: более 25% выезжающих – в возрасте от 15 до 28 лет. Молодежь активно уезжает «грызть гранит науки» за пределами родной страны. Первое место занимает Россия, где, по разным данным, высшее образование получает от 65 до 80 тыс. молодых казахстанцев.
Социологические опросы показывают, что в ближайшие годы интерес к обучению в России у граждан Казахстана сохранится и, прежде всего, у групп с низким доходом. И это понятно. В РФ выше качество образования, стоит оно дешевле плюс возможность трудоустройства. Кроме того, Россией на обучение в вузах выделяется значительное количество квот гражданам Казахстана. Фактически многие их них – потенциальные эмигранты, и это отнюдь не исключительно русские.
Конечно, власти обеспокоены растущим оттоком из страны квалифицированных кадров и молодежи. Вместе с тем они проводят политику смены в граничащих с Россией областях этнического состава населения, продолжая миграционный процесс в направлении Юг – Север и не обращая внимание на то, что люди не желают переезжать на север из-за плохого качества предлагаемого им жилья, часть из которого, по словам переселенцев, нередко находится в аварийном состоянии.
В ноябре на заседании совета Ассамблеи народа Казахстана первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев выразил беспокойство оттоком граждан в другие страны. «Я переживаю, когда слышу, что кто-то уезжает из Казахстана куда-то. Зачем уезжать, если мы создадим лучше условия, чем там, куда они уезжают? Зачем? Поэтому на местах акиматы должны быть очень внимательными. Почему они уезжают в соседние вузы? Надо сделать так, чтобы у нас было лучше. Самое главное, лучшее образование надо», – сказал он. Но кто привел ситуацию с образованием к такому плачевному состоянию? Здесь, как и в планах диверсификации экономики, лишь благие пожелания.
Власти рассматривают образование не как социальное обязательство, а как товар, который можно продать, выжимая из покупателей максимум денег. Отечественные вузы продолжают торговать дипломами, а не давать знания. «Реформаторы» из министерства образования делают все, чтобы учебная программа казахстанских абитуриентов стала барьером для поступления в российские вузы. В частности, специализация старшеклассников общеобразовательных школ в ее нынешнем виде качественно ухудшает общий уровень знаний учащихся. А ведь от инвестиций в образование зависит будущее страны, и бегство квалифицированных кадров с целью трудоустройства за рубежом ставит под вопрос саму возможность развития страны,
Президент Касым-Жомарт Токаев считает эмиграцию естественным процессом и не видит в ней никакой трагедии. По его словам, «мы не теряем тех людей, которые получают образование и устраиваются на работу где-то на Западе, поскольку они все равно будут стремиться внести свой вклад в развитие экономики, процветание страны». Слабое утешение. Случаи возвращения в Казахстан единичны. Подавляющее большинство не вернется на родину и не внесет свой вклад в ее «процветание». Эмиграция казахстанцев почти всегда «билет в один конец», поскольку российский рынок труда при всех его перекосах предлагает более широкий выбор профессий, рабочих мест и зарплат.
Эксперты сходятся во мнении, что точка невозврата еще не пройдена. Однако одними призывами к патриотизму молодежь, не видящую здесь приложения своим способностям, в стране не удержать. Никакие точечные меры не могут привести к решению проблем, ситуация в стране может быть изменена только системно. Следует перейти от декларирования равенства прав к действительному созданию общества равных возможностей, наполнить статью 1 Конституции («Республика Казахстан утверждает себя социальным государством») реальным содержанием.
Какое будущее ждет государство, которое покидают наиболее талантливые граждане? Если власти Казахстана не изменят проводимую в настоящее время социальную и национальную политику, то страна окажется на задворках цивилизации.

Директор общественного фонда «Трансграничная исследовательская сеть Центральной Евразии» Денис Бердаков полагает, что у России появилась новая прагматическая позиция в отношении Центральной Азии, и в частности Кыргызстана.
– Как вы оцениваете первый визит и. о. президента Мамытова в Москву?
– Это был обычный визит, не более того. Понятно, что ни о чем существенном изначально было невозможно договориться. Позиция России не является секретом и была высказана ранее: пока не пройдут новые президентские и парламентские выборы и не сформируются легитимные власти в Кыргызстане, до тех пор Москва будет заинтересована только в сохранении социально-политической, экономической стабильности в республике. Конкретные совместные программы россияне готовы реализовывать (финансировать) только после выборов. Пока же в режиме пожарной помощи может предоставляться гуманитарная помощь, не более того.
Этот визит Мамытова, как и ранее и. о. премьер-министра А. Новикова, конечно же, рассматривается в положительном ключе. Потому что обмен мнениями, хотя бы знакомство, общение всегда бывают полезными, пусть вся конкретика и последует потом. В кыргызстанском обществе существует всегда перегретое ожидание очередной помощи России, доходящее до самоуничижения. Вероятно, это объясняется тем, что Кыргызстан действительно сильно зависит от России из-за работающих там мигрантов, из-за рынков сбыта (которые в основном тоже находятся в России). В любом случае такие визиты нужны, т. к. нужно поддерживать коммуникации между нашими странами.
Политика России, как мне кажется, качественно сменилась за последний год. Уже нет стремления тотально доминировать в регионе. Концепция изменилась, хотя регион по-прежнему является интересным и важным для Москвы. Но теперь никто не будет тратить сверх меры военные, экономические, гуманитарные и другие усилия на те страны, которые не готовы сотрудничать или где коэффициент взаимодействия крайне низок.
Кыргызстану нужен постоянный диалог, чтобы россияне понимали, что он может предложить со своей стороны. Бишкеку необходимо сохранить благоприятный статус для своих мигрантов в России и максимально пробить новые рынки сбыта. Или хотя бы не потерять старые рынки для нашей легкой промышленности и аграриев. Потому что уже потеряно очень много.
– Для чего на переговорах Вячеслав Володин сказал, что многие страны хотят интегрироваться с Западом?
– Как мы видели со времен правления Сооронбая Жээнбекова, к нам уже тогда было в целом спокойное отношение и не было каких-то сверхтеплых личностных отношений. Видимо, поменялась парадигма, и Москва намерена поддерживать те политические силы, которые придерживаются той повестки, которая ей выгодна, но и не противоречит интересам Кыргызстана, а именно – сохранения социально-политической стабильности, экономически более тесной интеграции с Россией (технологически, инфраструктурно, информационно), развития гуманитарного сотрудничества, сохранения памяти о Великой Отечественной войне и других схожих направлений. Даже такой вопрос, как выбор вакцины, тоже будет говорить о многом.
– Получается Россия меняет свою политику в отношении Кыргызстана?
– Определенно. Время многочисленных грантов и льготных кредитов, от которых, правда, не было особого результата, закончилось. Мировая экономика на спаде, и мы вынуждены следовать диаметрально противоположной логике – насколько Кыргызстан способен создать для иностранных партнеров максимально благоприятные условия. В частности, для защиты инвестиций, предоставления тотального гуманитарного содействия.
Во время визита Мамытова в Москву он в очередной раз продемонстрировал, что Кыргызстан готов сохранять у себя высокую роль русского языка, активное участвовать в ОДКБ и т. д. В обмен на то, что не выгонят наших мигрантов и не закроют рынки для наших товаров. Речь уже не идет о получении каких-то новых кредитов и грантов, их не собираются предоставлять и Европа с США.
То же самое с Китаем: если раньше он давал кредиты, гранты просто для поддержания здесь некоей инфраструктуры и стабильности для реэкспорта своих товаров, то теперь речь идет совсем о другом. Кыргызстану выставляются условия, чтобы предпринимались реальные меры для защиты инвесторов, выделили площадки для размещения китайских предприятий. Лишь после этого Пекин подумает, а давать или нет под эти проекты новые кредиты.
То есть ситуация взаимодействия с внешним миром кардинально меняется, с этого ракурса и стоит оценивать всю деятельность властей Кыргызстана в следующем году.


Другой политолог из Кыргызстана Эдиль Осмонбетов также считает, что от визита Таланта Мамытова прорывных договоренностей ждать не стоило, но зато стороны подтвердили прежний уровень высоких двухсторонних отношений.
– Официальный визит в Москву Таланта Мамытова можно рассматривать как признание Россией новых властей в Кыргызстане?
– Это был рабочий визит, потому особых результатов там достигнуто не было. Потому что после событий 5-6 октября, неважно, как их называть – революцией или переворотом, мы попали в международную изоляцию. У страны упал авторитет в глазах наших партнеров. Текущие политические процессы должны завершиться новыми выборами (и, возможно, референдумом), тогда новая власть будет полностью легитимной как внутри страны, так и за её пределами.
Сейчас легитимности очень не хватает, во-первых, да что там – её просто нет. А стратегическим партнерам, чтобы работать с Кыргызстаном, ситуация должна быть ясна и понятна. Легитимность властей должны быть признана государствами ЕАЭС, Китаем, Европой, США и другими странами. Тогда уже можно будет обсуждать стратегические вопросы, в том числе в рамках международных организаций, в которых состоит Кыргызстан.
Сейчас процессы в мире испытывают большую геополитическую турбулентность. Видно, что будет усиливаться противостояние между ведущими игроками. Пандемию никто не отменял, границы закрыты. У Бишкека после октябрьской смены власти появились дополнительные проблемы.
Для руководства Кыргызстана сейчас важно подтвердить свои обязательства в ключевых организациях, в которых состоит страна – ЕАЭС и ОДКБ. В то же время будет полезно провести личные переговоры с руководством России, в том числе для того, чтобы получить экономическую помощь. Но мы видим, что, кроме председателя Госдумы и главы коллегии ЕЭК, Мамытов ни с кем из российских лидеров больше не встречался – ни с президентом, ни с премьер-министром.
Соответственно, я думаю, что пока в российско-кыргызских отношениях наступила пауза, которая может измениться только после выборов 10 января. Российская сторона подтвердила, что будет помогать Кыргызстану, но хочет, чтобы мы были предсказуемым партнером и, самое главное, сохраняли суверенитет.
Также во время визита обсуждался вопрос русского языка, Кыргызстан подтвердил, что его высокий статус пересматриваться не будет. Мы в основном через русский язык общаемся с внешним миром, научная, техническая литература в основном именно на русском языке. Это один из инструментов коммуникаций с миром, поэтому языковой вопрос был снят.
Также сторонам нужно было прояснить, что же будет в следующем, 2021 году и какова степень участия Кыргызстана в других проектах, помимо евразийской платформы. Очевидно, что нашей стране остро необходимы средства для поддержания платежного баланса.
– Талант Мамытов мог затронуть тему поставки российской вакцины в Кыргызстан? Бесплатно, как ближайшему союзнику.
– Не думаю, что этот вопрос поднимался. Сейчас идет так называемая война вакцин, есть китайская, американская, европейские вакцины. В зависимости от того, какой именно вакциной будет прививаться население, будет усиливаться влияние той страны, которая предоставит вакцину. Сейчас этот сугубо медицинской вопрос по понятным причинам сильно политизировался.

Возглавив республику, Жапаров заставил Матраимова вернуть практически все «заработанные непосильным трудом» миллионы в казну государства, но арестовывать его не стал, опасаясь лишиться избирателей юга. В октябре 2020 года сотрудники ГКНБ ненадолго задержали Матраимова по обвинению в «извлечении теневых доходов при таможенном администрировании», но после обещания Матраимова выплатить государству $24 млн в качестве возмещения ущерба его перевели под домашний арест.
В Киргизии невозможно полностью закрыть теневую экономику: «дыра» на границе с Китаем и с мусульманскими странами формирует большую часть национального дохода; перевод теневой деятельности торговцев, финансистов, базаров в Бишкеке, Оше, Кара-Суу в регулируемое пространство означал бы для большей части населения исчезновение средств к существованию.
9 декабря Минфин США внёс Матраимова в «список Магнитского» как «иностранное лицо, которое является действующим или бывшим государственным должностным лицом, замешанным в коррупции, включая незаконное присвоение государственных активов, экспроприацию частных активов для личной выгоды, коррупцию, связанную с государственными контрактами или добычей природных ресурсов, или во взяточничестве».
Последствия этого решения для Киргизии разъяснило издание Eurasianet, финансируемое компанией Google, фондом «Открытое общество»***, Национальным фондом в поддержку демократии (США)*** и Институтом изучения проблем войны и мира при Колумбийском университете США: «Пока он (Матраимов. – Ред.) на свободе, Бишкеку, возможно, будет трудно вести переговоры об американской помощи».
Ещё одно прозападное издание, казахстанская «Деловая неделя» заговорило языком прямых угроз, заявив, что Жапаров может оказаться в политической изоляции и повторить судьбу Жээнбекова, ушедшего в отставку с президентского поста на фоне массовых выступлений протеста.
10 декабря у здания киргизского парламента в Бишкеке прошла акция «Коридор позора». Участники акции потребовали роспуска парламента как нелегитимного. Демонстранты собрались у восточного входа, через который обычно проходят депутаты парламента, и скандировали: «Позор! Распуститесь! Уят! (Стыд!)»
Посол США в Бишкеке Дональд Лу во время вручения премии «Стремление» авторам расследования, посвящённого «империи Матраимова», выступил с подстрекательской речью: «Какие новости в Кыргызстане были самыми важными за последние восемнадцать месяцев с момента нашей последней церемонии вручения наград? Выборы? Коронавирус? Революция? Нет. Самой важной историей последних восемнадцати месяцев было журналистское расследование о преступной империи Раима-миллиона».
Отметим, что в расследовании приняли участие финансируемые Госдепом США киргизское отделение «Радио Свобода»*** – «Азаттык», Центр по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP), а также новостные порталы Kloop и Factcheck.
Посол США в Киргизии завершил свою речь призывом к «смелым людям» выступить против киргизских властей. Американцы уже оказали финансовую помощь «смелым людям», на что обратил внимание киргизский политолог Нурлан Алиев: «В республике в последнее время подняли голову различные проамериканские НПО и НКО, это хорошо видно по прокатившимся по Киргизии митингам».
В Киргизии сейчас действует более 18 тысяч НПО/НКО – колоссальное количество для страны с 6 миллионами населения. Киргизию называют «страной НПО». Присутствие в республике прозападных фондов видно на каждом шагу. Многие госструктуры располагают купленной ими техникой. Компьютеры с ярлыком USAID стоят в мэриях многих киргизских городов. Государственные служащие ходят на семинары повышения квалификации, проводимые западными коучами. Милиционеры устали отбиваться от претензий правозащитников. Западные гранты спускаются на уровень самых захолустных аулов. Америка располагает в Киргизии внушительным набором подконтрольных НПО, фондов и лидеров общественного мнения.
Национальный фонд в поддержку демократии (США)***, Американский национальный демократический институт международных отношений***, Агентство по международному развитию (USAID ), Фонд Сороса*** и другие создали прозападную сеть организаций из местных НПО по всей Киргизии и контролируют общественную атмосферу. По некоторым данным, объём ежегодных средств, выделяемых донорами местным НПО, превышает бюджет государственных учреждений и некоторых областей Киргизии.
Действиями прозападных НПО объясняется и та политическая «чехарда» в республике, на которую обратил внимание в ходе недавней пресс-конференции президент России Владимир Путин.
Чехарда эта выражается в регулярном финансировании протестов и вызываемых ими цветных революций. При этом Запад с помощью сети НПО транслирует на население республики свой привлекательный «образ будущего», российское же влияние ограничивается, как правило, установлением отношений с главами государств (организацию Россотрудничеством культурно-развлекательных мероприятий в расчёт можно не принимать).
Поэтому США вполне могут сорвать внеочередные выборы в Киргизии, выведя на улицы тысячи мечтающих о «грядущем процветании».

Доказательств выкопанного Каспия еще нет, но украинский дух ощущается. Кстати, не так давно Владимир Белинский из Киева уже доказал, что Чингизхан не монгол, а казах. И вот уже казахстанские генетики нашли прямую наследственную связь Назарбаева и Темучжина. Стоит ли превращаться в объект шуток?





Украинский успех в раскрутке «голодомора» пытаются перенести в Казахстан. Причем пытаются, действуя на Казахстан извне. Иначе не объяснить издание и популяризацию книги американки Сары Камерон «Голодная степь. Голод, насилие и создание Советского Казахстана», где трагедия названа «преднамеренной политикой Москвы», а казахский голод «преступлением против человечности».





В прошлом году состоялась премьера фильма нацпата Жанболата Мамая «Зулмат. Геноцид в Казахстане», часть которого снималась на Украине с «ключевыми экспертами по голодомору». Фильм был удостоен «Гуманитарной награды» фестиваля RusDocFilmFest в Нью-Йорке. 
Весной 2020-го президент Касым-Жомарт Токаев поручил создать очередную государственную комиссию по реабилитации жертв политических репрессий. Ожидается установка новых памятников «жертвам Ашаршылыка». Украина доказала, что неподготовленному потребителю политической истории думать не надо, за него всё уже продумали. 
С Великой Отечественной войной, которая остаётся фактором сплочения и коллективной памяти, политические историки Казахстана пока проводят эксперименты. 







У Казахстана, к счастью, нет Бандеры, запрещённой в России УПА* и дивизии СС «Галичина», но тем не менее Мустафа Шокай уже реабилитирован и канонизирован. Участие в Туркестанском легионе и переход на сторону врага еще не признан образцовым, но уже объясняется «экспертами». Так, Мирас Нурмуханбетов оправдывает предательство и коллаборационизм тем, что перебежчики реагировали на репрессивную политику Советов. «Ведь никто уже не будет спорить с тем, что фашизм уничтожил казахов (да и казахстанцев) значительно меньше, что большевизм», – пишет этот автор.
Объяснять, что подобные игры с историей приведут, как и на Украине, к расколу общества на тех, кому милы Шокай и джигиты Туркестанского легиона, и тех, для кого герои – Маншук, Алия, 28 панфиловцев, Талгат Бильгетдинов. А расколы, как на Украине, превращаются в разломы. Так в чьих интересах расколоть Казахстан инструментами политической истории?