Перспективы развития России

SMS-Meer и прочую KUKA AG с Danielli подвинуть в России капитально,
а так же что б всё выше и выше, тоже участвуем
и чтоб всё глубже и глубже есть золотник моего труда.
Про всё быстрее и точнее говорить просто нельзя! 

Эсминец или крейсер?
Проект боевого корабля океанской зоны «Лидер» (не путать с одноименным проектом ледокола ЛК-110Я) регулярно классифицируется в прессе как эсминец, однако источники в судостроительной отрасли предпочитают пока избегать разговоров о точной классификации, отделываясь определением «надводный боевой корабль океанской зоны». Сложности в классификации здесь понятны — слово «эсминец» в русском языке давно утратило смысл исходного сокращения от «эскадренный миноносец» и начало обозначать, применительно к современной практике, в принципе крупные боевые корабли, с равно развитыми ударными, противовоздушными и противолодочными возможностями, так же как и англоязычный термин Destroyer.
Вместе с тем, исходя из сложившейся практики, эсминцы всё же являются в первую очередь эскортными кораблями, задача которых — поддержка главных сил, располагающих более высокими ударными возможностями. С этой точки зрения, корабль с теми характеристиками, что приписываются проекту «Лидер» (более 100 пусковых установок только для крылатых ракет разных типов, без учета зенитного и противолодочного вооружения) представляет собой именно ударную боевую единицу, главная задача которой, исходя из характеристик предполагаемого оружия, — борьба с надводными и наземными целями.
Такой корабль было бы корректно классифицировать как тяжелый ракетный крейсер, однако какие соображения в итоге возобладают на этот счет, сказать сложно.

В этом случае на роль эсминцев вполне органично подходят корабли разрабатываемого сейчас проекта 22350М, которые со своим водоизмещением около 7500 тонн и предполагаемым набором вооружения (32 пусковые установки для крылатых ракет, 48 или 64 — для зенитных ракет средней дальности), соответствуют по своим возможностям американским эсминцам типа «Орли Берк». Предполагается, что строительство этих кораблей может начаться уже в ближайшие два года.
Кто больше?
Проект «Лидер» традиционно существовал в двух вариантах — корабля в 10–12 тыс. тонн водоизмещением и газотурбинной энергетической установкой и более крупной единицы, до 15–16 (а теперь и до 19 тыс. тонн) — с атомной. Само по себе водоизмещение пугать не должно — тоннаж современных боевых кораблей является самой дешевой из их характеристик, намного уступая цене вооружения, электроники, энергетической установки. Выбор варианта с атомной установкой понятен — даже после пуска в России собственного производства газовых турбин в Рыбинске их поставки будут долго отставать от потребностей, учитывая необходимость как постройки новых кораблей, так и ремонта и модернизации имеющихся.
В этих условиях серийное производство ядерных энергетических установок разных классов позволяет рассчитывать на отсутствие проблем как минимум в данном вопросе. Отсутствия других проблем это, впрочем, не означает, и здесь будет многое зависеть от того, насколько ответственно и военные, и исполнители подойдут к формированию технического задания. Стремление непременно «впихнуть» в проект все новейшие разработки и регулярные изменения технического задания уже в ходе реализации не раз оборачивались запредельным долгостроем, даже в относительно простых случаях. Повторение этой порочной практики с крупным боевым кораблем может привести к тому, что он не будет построен никогда, а деньги и время на разработку окажутся потраченными впустую.

На вопрос, может ли современный боевой корабль в России быть построен в приемлемый срок, должна дать ответ судьба пока еще не сданных флоту фрегатов проекта 22350. Если верить тому, что основные детские болезни вооружения и системы управления излечены в ходе длительных и трудных испытаний «Адмирала Горшкова», а производство турбин, наконец, налажено, то сдача флоту «Касатонова» должна состояться уже в этом году, а двух последних кораблей первого заказа — в 2021–2022 годах. Еще два фрегата этого проекта, которые планируется заложить в течение 2019–2020 годов, должны быть построены за нормальные для кораблей этого класса с отработанными поставками комплектующих 4–5 лет.
Отработка на проекте 22350 радиолокационной станции «Полимент» в связке с ЗРК «Редут», БИУС нового поколения и ряда других систем должна сильно сократить уровень технической новизны для проекта 22450М и «Лидера», которые должны получить усовершенствованные версии уже отработанных серийных изделий, а не экспериментальные образцы.

В случае, если этот критерий будет выдержан, проекты крупных кораблей становятся реальностью.
Нечего терять
Необходимо отдавать себе отчет, что надводному флоту ВМФ России в части крупных кораблей терять уже нечего. На сегодня из пяти номинально входящих в состав флота крейсеров боеспособны только два («Варяг» и «Маршал Устинов»), еще три находятся либо в ремонте, либо в его ожидании. Из 17 построенных для ВМФ СССР и России эсминцев проекта 956 в строю также находятся только два, и еще два — в ремонте без больших шансов на его завершение. Чуть лучше ситуация с большими противолодочными кораблями проекта 1155 — из 13 построенных (включая и модернизированный «Адмирал Чабаненко») в строю остались шесть кораблей, и два в ремонте — с более-менее высокими шансами вернуться в строй.
К концу следующего десятилетия большая часть этих кораблей будет списана, при этом даже имеющейся численности недостаточно, по сути, ни для чего. Флот в текущем состоянии не способен к планомерной боевой работе за пределами собственной прибрежной зоны — сосредоточение даже незначительных сил в одном районе сразу образует провалы и бреши в других.
С этой точки зрения названные недавно президентом России Владимиром Путиным цифры строительства новых боевых кораблей дальней морской зоны — пять планируется заложить в ближайшее время и еще 16 должны войти в состав флота до конца действия госпрограммы вооружений 2018–2027 годов — являются необходимым минимумом, который позволит хотя бы отчасти восстановить потенциал флота. Без постройки этих кораблей мечты о крейсерах в 20 тыс. тонн и прочих боевых единицах «океанской зоны» смысла не имеют.

http://agitpro.su/19-tys-tonn-mechty-postroit-li-rossiya-korabl-budushhego/

Наконец-то государство определилось по гамбургскому счету. Злоключения с формами, проектами, программами стратегического планирования социального развития села заканчиваются. Возьмем последнюю пятилетку. После появления стратегии устойчивого развития сельских территорий Российской Федерации на период до 2030 года с начала 2015 года главным механизмом ее реализации была федеральная целевая программа «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014 — 2017 годы и на период до 2020 года» (ФЦП).
С октября 2017 года в соответствии с постановлением правительства «О реализации мероприятий федеральных целевых программ, интегрируемых в отдельные федеральные программы РФ» программа устойчивого развития сельских территорий (ФЦП) интегрирована в госпрограмму развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия. В самой же госпрограмме откорректировали цели и задачи и назвали ее «пилотной».


При разработке государственной программы надо изменить действующее правило о том, что программа реализуется только в тех населенных пунктах, где есть инвестиционные проекты. Почему это неправильно? Потому что мероприятия госпрограммы не должны превращаться в механизм сопровождения инвестиционных проектов, а не решения накопившихся социальных проблем села.
Почти наверняка новая программа будет разрабатываться в трех вариантах осуществления: инерционном, базовом и целевом или перспективном. Так теперь это модно. Аргументация, конечно, хлипкая. Дескать, не все от нас зависит. Инерционный сценарий реализации программы — если плановые мероприятия почему-то не будут осуществляться по объективным или субъективным причинам. Перспективный вариант — если обстоятельства окажутся сверхблагоприятными. Формулировки целей и задач во всех трех вариантах различаться не будут и, естественно, для расчета и реализации примут базовый вариант. Во всяком случае, так было со многими другими государственными программами и проектами, в которых соломка постелена была еще на старте.




Например, в 2017 году из 127 целевых показателей (индикаторов) плановые значения на 2017 год установлены по 100 показателям, а фактические значения представлены только по 68 показателям (68%).
Специалисты Минсельхоза либо неумело проектировали контрольные события, либо не сумели их обеспечить (процент выполнения контрольных событий оказался на среднем уровне). Динамика достижения показателей за 2017 оценена как низкий уровень, выполнение показателей — как средний уровень. Уровень управления госпрограммой составил 66,7% (средний уровень).






Со своей стороны, Счетная палата предлагает разработать стратегический документ, определяющий целевые показатели оборота земельных участков. Также следует проработать вопрос о передаче неразграниченных земель в собственность регионов, обеспечить достоверность сведений о земельных участках в федеральной собственности в государственных информационных системах. Кроме того, предлагается разработать единую нормативную базу, регулирующую вовлечение земель в хозяйственный оборот и установление арендной платы для всех уровней власти.
Из 83,3 тыс. населенных пунктов только 52,7 тыс. (63,3%) соединены автомобильными дорогами с твердым покрытием с сетью автодорог. Мероприятия по строительству автомобильных дорог, реализуемые в рамках ФЦП, не оказывают существенного влияния на повышение уровня доступности населения сельских территорий к объектам здравоохранения, образования, культуры и другим общественно значимым объектам. Так, за два года в 45 регионах протяженность сельских автодорог с твердым покрытием увеличилась только на 1,7%.


Нужно восстановить комплексный подход к программированию развития территорий, справедливо считает М. Боровой, директор департамента устойчивого развития сельских территорий Минсельхоза России. Отраслевые министерства — и образования, и здравоохранения — проводят свою работу, но доля села в их программах незначительна. Например, в сельской местности во вторую и третью смену обучаются 400 тысяч школьников. Если посмотреть на структуру национального проекта и госпрограммы «Образование», к сожалению, только 100 тысяч новых ученических мест будет введено в действие до 2025 года в рамках данной отрасли. Если дефицит в 300 тысяч новых ученических мест сохранится, наша молодёжь продолжит уезжать из сельских территорий.
Глядя из города, проблему омоложения российского села и наполнения его кадрами молодых специалистов не решить. Нужно прислушаться к голосу тех, кто всю жизнь отдал селу, кого не без пафоса можно назвать почвенником, как это уже было в нашей истории. Что предлагают эти авторитеты, если конкретно?




Заменить целевые показатели устойчивого развития сельских территорий, отражающие количество вводимых объектов социальной инфраструктуры, на показатели, отражающие обеспеченность сельского населения объектами социальной инфраструктуры, в том числе объектами здравоохранения, образования, культуры и спорта.

https://regnum.ru/news/polit/2583733.html