Спецслужбы
1,434,707 8,535
 

  Vediki977 ( Слушатель )
10 май 2016 15:35:13

Тред №1093037

новая дискуссия Дискуссия  140

Прикоханила она т. Попова..

Вот как этот эпизод описывается в книге А. Гуськова Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации.

...С марта 1952 по января 1953 года Попов имел с "Вашем" около десяти конспиративных встреч.

      Все шло нормально. Но в феврале следующего года ГРУ оповестило своих венских представителей о том, что к нему поступили компрометирующие сведения относительно "Ваша". Суть их сводилась к тому, что в то время, как многие работавшие вместе с ним в Австрии в годы войны участники подпольных групп движения Сопротивления проваливались, "Ваш" каждый раз выходил сухим из воды. Возникали подозрения: не связан ли он с гитлеровцами? ГРУ предложило осторожно провести беседу с "Вашем" о его участии в Сопротивлении.
      Беседа состоялась. Что-то в ней насторожило "Ваша" — он оборвал все контакты с Поповым. Лишь в ноябре Попов случайно встретил "Ваша" на улице в Вене, сделав попытку договориться о возобновлении сотрудничества. "Ваш", хотя и не сразу, согласился. Условились провести очередную встречу в начале декабря. "Ваш", по уговору, должен был "подхватить" Попова в условленном месте, подъехав на своем автомобиле.
      Когда деловая часть разговора подходила к концу (Попов принял от "Ваша" подготовленное им агентурное донесение на хорватском языке — оно касалось американских военных перевозок из итальянских портов в ФРГ через Австрию), возле автомобиля неожиданно появились двое неизвестных в штатском. Распахнув дверцы с обеих сторон, незнакомцы плотно зажали Попова на заднем сиденье. Через сидевшего за рулем "Ваша", свободно владевшего немецким языком, они объявили Попову, что являются служащими австрийской полиции, и предложили ему проследовать с ними в ближайший полицейский участок советской зоны для установления его личности.
      Когда автомашина миновала пределы 10-го района советского сектора Вены, Попов забеспокоился и потребовал объяснить, что, собственно, происходит, по какому праву он задержан и куда его везут. Один из неизвестных ответил, а "Ваш" перевел, что они направляются в Центральное полицейское управление Вены. "Ваш" в момент задержания был абсолютно хладнокровен, непрерывно подавая Попову знаки: ничего страшного, все будет в порядке.
      По прибытии на место — это оказался участок американской военной полиции на Мариахильфен-штрассе — Попова провели в одну из комнат на первом этаже здания и обыскали, отобрав удостоверение личности, служебный пропуск, записную книжку и агентурное донесение "Ваша". Затем начался допрос: от Попова упорно добивались ответа, какую службу советской разведки он представляет в Вене, как давно с ней связан и с каким заданием прибыл в страну. Допрос продолжался с девяти вечера до трех часов утра, "давили" профессионально.
      Похитители Попова в действительности оказались американцами; один из них свободно владел русским языком. Он прямо заявил, что слежка за Поповым велась непрерывно и им достоверно известно о его принадлежности к советской разведке; известны им и люди, с которыми Попов встречается в Вене и использует для получения интересующей Москву секретной стратегической информации, далее Попову рассказали о той "скверной истории", в которую он "дал втянуть себя": пойман в момент конспиративной встречи с поличным как шпион, пытавшийся выкрасть сведения, составляющие военную тайну Соединенных Штатов. В подобной ситуации ему грозит одно из двух: либо отправка в Штаты и там предание суду за шпионаж против американской армии, который по законам США карается смертной казнью, либо огласка в прессе: официальное сообщение о его добровольном бегстве из СССР. Наконец, его могут просто выдать советским властям как человека, попросившего политическое убежище. "Нужно ли говорить о том, на что вы в этом случае обрекаете свою семью и какая тяжелая участь ее ожидает?" — спросил в заключение американец и подвел черту: "При желании всего этого можно избежать. Нужно только быть откровеннее и сговорчивее. Все в вашей власти, и вы не можете этого не понимать".
      Провокационная угроза возымела действие. Попов признался, что действительно является кадровым сотрудником советской военной разведки, направлен в Вену для работы в резидентуре ГРУ и в момент задержания проводил встречу со своим агентом. "Передо мной, — заявит потом Попов на следствии в Москве, — встала проблема: либо согласиться сотрудничать с американцами, либо отвергнуть их диктат и тогда, как я понимал, мне грозит быть тайно увезенным из Вены. Я смалодушничал и принял их вербовочное предложение".
      Получив согласие растерянного подполковника, американцы предложили перенести продолжение разговора на ближайшие дни. Попов согласился. У него, если верить его словам, появилась надежда на то, что, оказавшись на свободе, он как-нибудь выпутается из злополучной истории, из которой, как ему казалось до этого, уже не было выхода.
      Вернув Попову документы и текст агентурного донесения, американцы высадили его из машины поблизости от гостиницы и условились встретиться через неделю. По пути ему показали место встречи — кинотеатр "Оне паузе". Попов кивнул.
      Понятно, что к моменту начала вербовочной акции венская резидентура ЦРУ располагала необходимой суммой сведений, позволивших составить достаточно полный и достоверный портрет Попова.
      Наряду с "Вашем" определенную роль в изучении личности Попова сыграла жительница Вены, 24-летняя сербка, уроженка Белграда 
Эмилия Коханек, работавшая референтом-переводчиком в комендатуре советских оккупационных войск в Австрии. Поначалу Попов поддерживал с ней оперативный контакт, необходимость которого обосновывал перед руководством возможностью использовать ее для наблюдения за местной югославской колонией; вскоре их отношения приняли интимный характер[2]. Их роман с первого дня находился в поле зрения австрийской полиции, на службе у которой в качестве тайного осведомителя под псевдонимом "Анни" состояла Коханек.

      Сведения об этом дошли до венской резидентуры ЦРУ. Попова "взяли на карандаш". Американцы и стали определять в дальнейшем линию поведения Коханек, через нее для них открывалась дополнительная возможность для наблюдения за Поповым, которого они прежде держали на обычном учете.
      Изучив материалы, полученные в процессе разработки Попова, американцы расценили его как "объект, вполне доступный для шантажа", и решили не упустить этой возможности.
      В течение недели, как покажет потом Попов, он колебался, не зная, как поступить, на что решиться. С одной стороны, он боялся, что американцы могут привести в исполнение свои угрозы, и тогда любая публикация в прессе о его якобы добровольном переходе на Запад тяжело отразится на положении семьи. С другой стороны, от того, чтобы сообщить о случившемся командованию, его удерживало опасение, что за этим наверняка последует увольнение со всеми из него вытекающими последствиями.
      Ведь, не потребовав при задержании немедленного вызова официального советского представителя и начав давать показания в его отсутствие, он тем самым грубо нарушил общепринятые в дипломатической практике правила поведения лиц, командируемых за границу. И вообще дела у Попова складывались хуже некуда: отсутствие практических результатов на порученном ему участке работы было причиной постоянных упреков в его адрес со стороны резидента. "В итоге я струсил, — скажет потом Попов на следствии, — и решил не уклоняться от повторной встречи с американцами".
      В назначенное время Попов пришел на место встречи, к кинотеатру. Американцы уже ждали его; машина быстро доставила компанию в уже знакомую Попову казарму американской военной полиции. Попова пригласили к уставленному напитками и закусками столу. Вербовщики старались придать встрече непринужденный характер, "дружески" упрекали Попова в излишней предвзятости, в нежелании понять, что они, союзники, действуют здесь, в Вене, в обоюдных интересах. В какой-то момент один из американцев попытался вручить Попову "подарок" — солидную пачку денег. Попов протестующе выставил руку — щелкнул затвор фотоаппарата, вмонтированного в висевшую напротив картину. "Теперь шуметь уже поздно", — сказали Попову. Да он и сам это прекрасно понимал.
      Начался деловой разговор. Тон задавали американцы. Отвечая на их вопросы, Попов покорно перечислял фамилии сослуживцев, рассказывал о характере выполняемой ими работы, сообщил об изменениях, которые произошли лично у него: в связи с нормализацией отношений между СССР и Югославией он включен в группу, ведущую разведку против ФРГ. Представленная Поповым оперативная информация сыграла решающую роль в закреплении вербовки, позволила "завязать на его шее тугой узел зависимости"...
Отредактировано: Vediki977 - 10 май 2016 23:18:00
  • +0.07 / 6
  • АУ
ОТВЕТЫ (0)
 
Комментарии не найдены!