Украина и украинско-российские отношения
205,567,670
348,586
|
Боярин ( Профессионал ) |
| 25 сен 2016 14:28:24 |
Оборотная сторона геополитики
новая дискуссия Статья 257
Оборотная сторона геополитики
Недавно был звонок с другой планеты. Там по-прежнему живут люди. Там жил наш давний друг Андрей. У нас было много общего: работа, поездки на море, мы вместе купались, ловили бычков. Он приходил к нам в гости «на блины» и даже, помню, объяснял кому-то, что русские блины надо непременно есть руками, не вилкой. А ещё рассказывал что-то про аллели (не спрашивайте, что это такое, это вне сферы моих познаний) и что, согласно данным по изучению вот этих самых аллелей, на Украине много людей-носителей так называемой азиатской группы крови. Я только пытаюсь передать смысл его слов. Андрюха, биолог по образованию, чем только не увлекался, к тому же он – самый настоящий украинец.
Когда всё началось, Андрей очень радовался за происходящее на Украине. Он говорил, как хорошо, что вот тот в России отвечает за то-то. Потому что у этого самого того жена – украинка, или кто-то кому-то кумом или ещё кем-то приходится – и поэтому на Украине будет газ или ещё что-то, что было в России, но чего не было на Украине, а очень требовалось. Мне такие разговоры казались немного странными. Я только сейчас поняла: я в то время по-прежнему жила в Советском Союзе, а Андрей – уже на Украине. Слава богу, тогда ещё «на», а не «в». А ещё он болел за «Днепр».
Когда-то, в другой жизни, мы оказались в благословлённом богом месте, где даже зима похожа на чье-то лето. Летом же у нас было теплое море, в котором можно было накупаться так, что ночью в кровати, стоило только закрыть глаза, тебя по-прежнему качало на волнах. А помнит кто-нибудь персики, к которым даже прикасаться надо осторожно? – Кожица персика лопалась от спелости, и по рукам тек сок…
Потом начались смутные времена. Сначала у нас появилась автономия. Люди с энтузиазмом голосовали за обновленный Союз и свою автономную независимость в этом Союзе от кого бы то ни было. Потом с гораздо меньшим, но все-таки значительным энтузиазмом проголосовали за независимость украинскую. После этого все стали украинцами, мы тоже. Потом появились первые независимые деньги, так называемые «купоны». От собственной важности курс этих купонов поначалу взлетел аж в два раза выше в сравнении с ходившим тогда ещё советским рублем, но столь же быстро и даже еще больше сдулся.
Те самые купоны. Сохранились «на добрую память».
Потом стало совсем уж х…рово: всё стало кончаться.
Кончился газ. Неделями мы сидели без газа и возможности приготовить что-то горячее. Муж купил на рынке самодельную плиту: кусок камня-ракушечника на ножках с выдолбленной канавкой для электрической спирали.
Потом кончилось и электричество. Понимаю, что звучит диковато для человека, хоть немного разбирающегося в этом предмете. Но оно действительно кончилось. Его стало совсем мало, зато появились веерные отключения. По вечерам мы смотрели в окошко: вот там тоже нет света, и там тоже, а вот в том доме горит, надо же, повезло! Тогда муж купил лампу, которую надо было заправлять керосином. Керосина не было, потому заправляли уайт-спиритом. Горел, но вонял необыкновенно. При свете этой лампы муж готовился к занятиям в школе. В то время у него вдобавок к основной работе появилась куча подработок, школа – одна из них.
Запомнился один случай. Вечером после работы надо было срочно сбегать в магазин. Зажгла свечку, поставила на стол. Все объяснила детям, еще дошкольникам: если погаснет свет, не бойтесь. Свечка будет гореть, только не трогайте её. Я скоро вернусь. Не успела. Свет погас как раз тогда, когда я зашла внутрь магазина. Бегом назад, к детям! Темная улица, дом с чернеющими окнами, неработающий лифт и этаж за этажом наверх по лестнице… (Привет ювенальной юстиции! Сейчас мне тоже как-то не по себе).
И да, невозможно не рассказать. Совсем короткий рассказ коллеги по работе: тёща уже три дня варит холодец…
А вот это была хорошая новость. Муж получил премию на работе. На премию купил нам подарок – батончик «Сникерс». На этом премия закончилась.
Потом кончились лекарства. Что-то еще оставалось в домашней аптечке, но с истекшим сроком годности. Рекомендация врача в памяти до сих пор: если таблетки не пожелтели и не крошатся, то использовать МОЖНО. Врач, кстати, хороший был.
В ту зиму, необычно холодную для юга, в нашем и нескольких соседних домах кончилось тепло. Авария на теплоцентрали, на улице разрыли большую канаву и недели две шел ремонт. За это время в нашем доме в подвале перемерзли трубы (но не полопались!). Отогревали их с помощью костра, разведенного прямо в подвале. На дрова пошел забор, огораживавший зáмершую неподалёку стройку.
Вдобавок кончилась вода. Та, что успели набрать в ванну, через несколько дней выглядела слоёным коктейлем: сверху нечто полупрозрачное, снизу – рыжевато-коричневое. Впрочем, это не удивительно: вода в те времена качеством не блистала.
В редкие часы, когда электричество в доме было, можно было посмотреть телевизор. С нами говорили исключительно по-украински. Передачи по радиоточке тоже шли на мове. Согласно закону перехода количества в качество я уже была готова заговорить по-украински. Проблема одна – не с кем. Люди-то вокруг, даже с самыми что ни на есть украинскими фамилиями, говорили исключительно по-русски. Впрочем, справедливости ради надо сказать: местное радио один час разговаривало с нами по-крымско-татарски и один час по-русски. Из русских новостей запомнилось вот эта, не дословно, по смыслу: да, плохо, но будет, как в Армении. В Армении в то время, как рассказывали в новостях, жгли костры на улице, чтобы согреться и приготовить поесть…
При температуре в помещении плюс 8 градусов изо рта выходит пар. Проверено на себе.
Собирая ребенка в садик зимой, надевала на него все самое теплое, в том числе собственный свитер. Процесс раздевания в садике выглядел так: расстегнуть пуговицы на шубке – и всё, можно идти в группу. В садике тепла тоже не было.
Еще одно воспоминание о той зиме. Невозможно было выпить горячий чай. Даже если решалась первая проблема – вскипятить воду, то появлялась другая: чай остывал быстрее, чем успеваешь пить.
Ну, в общем, все однажды кончается, терпение тоже. Мы собрали самое необходимое, купили билеты и уехали на родину, в Россию. Наш крымский период жизни закончился.
Россия 90-х годов памятна всем. Хотелось бы добавить одно. Вы даже не представляете, какое это счастье, когда из крана идет вода, свет – в любое время суток, тепло, а на кухне всегда есть газ. Я ничего не идеализирую. Я все понимаю. Просто однажды я видела бездну.
Мы никогда не виделись больше с Андреем. Он женился, родились дети. Потом семья в поисках лучшей жизни перебралась из Крыма на Украину, родину Андрея и его жены. Муж переписывался с Андреем. Мужчины немногословны, к тому же любое неосторожное слово, особенно сейчас, чревато непредсказуемым – кто знает, как и чем может отозваться. Так что мы немного знаем о его украинской жизни. Было трудно, не все складывалось. Андрюха много работал, собрал кучу материалов, которых с лихвой хватало даже на докторскую – но так и не защитился. Сыновья выросли, оба студенты. Был страх за их будущее. Все же шли мобилизации и проч.
И вот этот внезапный звонок оттуда, с Украины. Звонила жена Андрея, если уж совсем точно, вдова. Андрюхи больше нет.
Это не стало потерей, когда невозможно не кричать от боли. Двадцать с лишним лет, что мы не виделись, срок большой. Только все равно больно. Я не знаю, что не так, но все случившееся – большая несправедливость.
Фото вначале – в память об Андрее. Мидии, «мидяйки», его «тема».
Все рассказанное – правда. Что-то всколыхнулось внутри и выплеснулось наружу.
https://cont.ws/post/381876
Недавно был звонок с другой планеты. Там по-прежнему живут люди. Там жил наш давний друг Андрей. У нас было много общего: работа, поездки на море, мы вместе купались, ловили бычков. Он приходил к нам в гости «на блины» и даже, помню, объяснял кому-то, что русские блины надо непременно есть руками, не вилкой. А ещё рассказывал что-то про аллели (не спрашивайте, что это такое, это вне сферы моих познаний) и что, согласно данным по изучению вот этих самых аллелей, на Украине много людей-носителей так называемой азиатской группы крови. Я только пытаюсь передать смысл его слов. Андрюха, биолог по образованию, чем только не увлекался, к тому же он – самый настоящий украинец.
Когда всё началось, Андрей очень радовался за происходящее на Украине. Он говорил, как хорошо, что вот тот в России отвечает за то-то. Потому что у этого самого того жена – украинка, или кто-то кому-то кумом или ещё кем-то приходится – и поэтому на Украине будет газ или ещё что-то, что было в России, но чего не было на Украине, а очень требовалось. Мне такие разговоры казались немного странными. Я только сейчас поняла: я в то время по-прежнему жила в Советском Союзе, а Андрей – уже на Украине. Слава богу, тогда ещё «на», а не «в». А ещё он болел за «Днепр».
Когда-то, в другой жизни, мы оказались в благословлённом богом месте, где даже зима похожа на чье-то лето. Летом же у нас было теплое море, в котором можно было накупаться так, что ночью в кровати, стоило только закрыть глаза, тебя по-прежнему качало на волнах. А помнит кто-нибудь персики, к которым даже прикасаться надо осторожно? – Кожица персика лопалась от спелости, и по рукам тек сок…
Потом начались смутные времена. Сначала у нас появилась автономия. Люди с энтузиазмом голосовали за обновленный Союз и свою автономную независимость в этом Союзе от кого бы то ни было. Потом с гораздо меньшим, но все-таки значительным энтузиазмом проголосовали за независимость украинскую. После этого все стали украинцами, мы тоже. Потом появились первые независимые деньги, так называемые «купоны». От собственной важности курс этих купонов поначалу взлетел аж в два раза выше в сравнении с ходившим тогда ещё советским рублем, но столь же быстро и даже еще больше сдулся.
Те самые купоны. Сохранились «на добрую память».
Потом стало совсем уж х…рово: всё стало кончаться.
Кончился газ. Неделями мы сидели без газа и возможности приготовить что-то горячее. Муж купил на рынке самодельную плиту: кусок камня-ракушечника на ножках с выдолбленной канавкой для электрической спирали.
Потом кончилось и электричество. Понимаю, что звучит диковато для человека, хоть немного разбирающегося в этом предмете. Но оно действительно кончилось. Его стало совсем мало, зато появились веерные отключения. По вечерам мы смотрели в окошко: вот там тоже нет света, и там тоже, а вот в том доме горит, надо же, повезло! Тогда муж купил лампу, которую надо было заправлять керосином. Керосина не было, потому заправляли уайт-спиритом. Горел, но вонял необыкновенно. При свете этой лампы муж готовился к занятиям в школе. В то время у него вдобавок к основной работе появилась куча подработок, школа – одна из них.
Запомнился один случай. Вечером после работы надо было срочно сбегать в магазин. Зажгла свечку, поставила на стол. Все объяснила детям, еще дошкольникам: если погаснет свет, не бойтесь. Свечка будет гореть, только не трогайте её. Я скоро вернусь. Не успела. Свет погас как раз тогда, когда я зашла внутрь магазина. Бегом назад, к детям! Темная улица, дом с чернеющими окнами, неработающий лифт и этаж за этажом наверх по лестнице… (Привет ювенальной юстиции! Сейчас мне тоже как-то не по себе).
И да, невозможно не рассказать. Совсем короткий рассказ коллеги по работе: тёща уже три дня варит холодец…
А вот это была хорошая новость. Муж получил премию на работе. На премию купил нам подарок – батончик «Сникерс». На этом премия закончилась.
Потом кончились лекарства. Что-то еще оставалось в домашней аптечке, но с истекшим сроком годности. Рекомендация врача в памяти до сих пор: если таблетки не пожелтели и не крошатся, то использовать МОЖНО. Врач, кстати, хороший был.
В ту зиму, необычно холодную для юга, в нашем и нескольких соседних домах кончилось тепло. Авария на теплоцентрали, на улице разрыли большую канаву и недели две шел ремонт. За это время в нашем доме в подвале перемерзли трубы (но не полопались!). Отогревали их с помощью костра, разведенного прямо в подвале. На дрова пошел забор, огораживавший зáмершую неподалёку стройку.
Вдобавок кончилась вода. Та, что успели набрать в ванну, через несколько дней выглядела слоёным коктейлем: сверху нечто полупрозрачное, снизу – рыжевато-коричневое. Впрочем, это не удивительно: вода в те времена качеством не блистала.
В редкие часы, когда электричество в доме было, можно было посмотреть телевизор. С нами говорили исключительно по-украински. Передачи по радиоточке тоже шли на мове. Согласно закону перехода количества в качество я уже была готова заговорить по-украински. Проблема одна – не с кем. Люди-то вокруг, даже с самыми что ни на есть украинскими фамилиями, говорили исключительно по-русски. Впрочем, справедливости ради надо сказать: местное радио один час разговаривало с нами по-крымско-татарски и один час по-русски. Из русских новостей запомнилось вот эта, не дословно, по смыслу: да, плохо, но будет, как в Армении. В Армении в то время, как рассказывали в новостях, жгли костры на улице, чтобы согреться и приготовить поесть…
При температуре в помещении плюс 8 градусов изо рта выходит пар. Проверено на себе.
Собирая ребенка в садик зимой, надевала на него все самое теплое, в том числе собственный свитер. Процесс раздевания в садике выглядел так: расстегнуть пуговицы на шубке – и всё, можно идти в группу. В садике тепла тоже не было.
Еще одно воспоминание о той зиме. Невозможно было выпить горячий чай. Даже если решалась первая проблема – вскипятить воду, то появлялась другая: чай остывал быстрее, чем успеваешь пить.
Ну, в общем, все однажды кончается, терпение тоже. Мы собрали самое необходимое, купили билеты и уехали на родину, в Россию. Наш крымский период жизни закончился.
Россия 90-х годов памятна всем. Хотелось бы добавить одно. Вы даже не представляете, какое это счастье, когда из крана идет вода, свет – в любое время суток, тепло, а на кухне всегда есть газ. Я ничего не идеализирую. Я все понимаю. Просто однажды я видела бездну.
Мы никогда не виделись больше с Андреем. Он женился, родились дети. Потом семья в поисках лучшей жизни перебралась из Крыма на Украину, родину Андрея и его жены. Муж переписывался с Андреем. Мужчины немногословны, к тому же любое неосторожное слово, особенно сейчас, чревато непредсказуемым – кто знает, как и чем может отозваться. Так что мы немного знаем о его украинской жизни. Было трудно, не все складывалось. Андрюха много работал, собрал кучу материалов, которых с лихвой хватало даже на докторскую – но так и не защитился. Сыновья выросли, оба студенты. Был страх за их будущее. Все же шли мобилизации и проч.
И вот этот внезапный звонок оттуда, с Украины. Звонила жена Андрея, если уж совсем точно, вдова. Андрюхи больше нет.
Это не стало потерей, когда невозможно не кричать от боли. Двадцать с лишним лет, что мы не виделись, срок большой. Только все равно больно. Я не знаю, что не так, но все случившееся – большая несправедливость.
Фото вначале – в память об Андрее. Мидии, «мидяйки», его «тема».
Все рассказанное – правда. Что-то всколыхнулось внутри и выплеснулось наружу.
https://cont.ws/post/381876
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!