Злоключения профессора Николая Поппе часть 1

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Джону Дэвису, госдепартамент, Вашингтон
Франкфурт, 13 мая 1948

Дорогой Джон
Как я сообщил тебе в телеграмме за номером 275 от 13.05.1948 вчера во второй половине дня Николая Поппе доставили в мой кабинет. Его сопровождал агент британской разведки, под чьим надзором он путешествовал из британской зоны во Франкфурт. Я просто сказал британскому коллеге, что хотел бы поговорить с мистером Поппе наедине и затем начал разговор с ним.
Поппе выглядит как ходячий скелет. Его голова, длинная и узкая, похожа на голову Орсона Нильсона, разве что у Поппе есть волосы. После того как я пристально наблюдал за ним больше часа, я заметил легкую китайскую ауру вокруг его глаз. Это человек большого интеллекта, он говорит медленно и очень осторожно. Я бы предположил, что он страдает гипертонией из-за сильных нервных потрясений, которым он подвергся. Он заверил меня, однако (подтверждение чего я сумел получить и от британского агента) что имел вполне пристойное жилище, одежду и питание в Херефорде, где англичане намеревались использовать его в качестве инструктора тамошней разведшколы. 
Как я сообщил в телеграмме, Поппе показал мне письмо, датированное 22 апреля 1948 г., от д-ра Джорджа Е. Тэйлора из университета Вашингтон, в котором ему предлагают работу там. Он добавил, что получил аналогичное приглашение из Гарварда в связи с новым исследовательским институтом, который должен открыться. 
Поппе описал с некоторыми деталями нынешнее состояние здоровья его жены, одна нога, которой, очевидно, полупарализована, поэтому она может передвигаться лишь с посторонней помощью. Разумеется, он исходит из того, что, если он в результате какого бы то ни было проекта отправится в США, жена будет сопровождать его.
В ходе нашей долгой беседы мы коснулись целого ряда тем, которые нет смысла расписывать старому москвичу вроде тебя, но я хочу, чтобы ты знал вот о чем. Поппе покинул Советский Союз в начале 1943-го, когда он бежал из Микоян-Шахара, поскольку на него донесли наступающим немцам [вероятно, оговорка, правильно - русским - ИП] Он рассказал мне, что бежал в Польшу, которая также была под немецким контролем, сумел устроиться там и очевидно в какой-то момент времени даже читал лекции о Советском Союзе немецким офицерам. Как ты должен знать, Поппе также в конце 30-х преподавал в сталинском институте, где обучались китайцы и другие дальневосточные студенты. Он утверждает, что причина по которой его преследует МВД, заключается в том что его обвиняют в большом восстании калмыков в июле 1942-го. Он отрицает, однако, что хоть как-то связан с этим делом.
От людей, которые недавно бежали из Советского Союза, он получил некоторые сведения о действиях Советов касательно Дальнего Востока. Генеральная линия демонстрирует большой оптимизм и уверенность. Он утверждает, что китайская коммунистическая партия несомненно получает приказы непосредственно из Кремля и следует им.

С наилучшими пожеланиями, К.Оффи.

---

[выдержки из написанной Поппе автобиографии, 1947(?)]
Жизнь в России во время войны.
... в первые дни июня я вернулся в Ленинград [из Улан-Удэ]. Тем временем моя семья уехала из Ленинграда на Кавказ, где собиралась провести отпуск. 22.06. началась война. Немцы быстро продвигались вперед и в начале июля 1941-го стало очевидно, что Ленинград будет окружен. 6 июля вышел приказ об эвакуации Академии Наук. 15 июля он был отменен из-за невероятного беспорядка в железнодорожном сообщении. Ученым было позволено покидать город в частном порядке. Так как моя семья находилась на Кавказе, я стремился воссоединиться с ней, но это было практически невозможно. Тысячи людей штурмовали поезда, пытаясь покинуть Ленинград. Наконец, я решил отправиться на пароходе по рекам Нева, Свирь и Волга к Каспийскому морю. 25.07 я покинул Ленинград и прибыл в Астрахань 19.08. 20 августа я добрался до своей семьи. Ленинград был уже окружен. У меня не было денег, так как все банковские счета были закрыты в день начала войны. Вещей при себе у меня почти не было, путешествовать с большим багажом было невозможно. Я должен был искать работу. В Элисте, в области, где жили калмыки, был университет, им был нужен профессор русского и калмыцкого языков. Я поехал в Элисту и был принят на работу. 

С первого сентября 1941-го по 1 июля 1942-го я читал лекции по русскому и калмыцкому языкам. Кроме этого мне дали задание писать пропагандистские статьи против немцев и читать населению патриотические лекции. Я выполнял эту работу по поручению местного комитета коммунистической партии. 20 декабря 1942-го [опечатка, правильно: 1941-го - ИП] я прочел лекцию на тему "Великие русские люди и их славное прошлое". Она была затем опубликована в местной коммунистической газете "Ленинский путь". В феврале 1942-го я опубликовал статью "Дмитрий Донской" (герой, победивший монгольских захватчиков в XV веке), а в апреле 1942-го статью "Александр Невский" (герой, победивший немцев в XIII веке). Обе статьи были напечатаны в той же газете. Кроме этого я прочел лекцию "Героическая борьба калмыков против Китая в XV-XVII веках" и весной 1942-го написал статью "Идея героизма в калмыцком эпосе". Когда стало очевидно, что немцы займут район, где живут калмыки, я попытался покинуть его. Во-первых, потому что я боялся что немцы покарают меня за антинемецкую пропаганду, во-вторых потому что на вопрос руководства университета, кто я по национальности, я ответил: "еврей", в-третьих, потому что я вообще не хотел встречаться с немцами. Даже когда я собирался эмигрировать из России, я никогда не думал об эмиграции в Германию. 

К тому времени стало невозможно покинуть Элисту в любом направлении кроме западного. Ближайшей железнодорожной станцией было Дивное, откуда можно было добраться до Кавказской (недалеко от Ростова). Транспорта в Астрахань (350 км через пустыню) не было. Я решил отправиться в Среднюю Азию через Кавказ, Баку, затем пересечь Каспийское море из Баку в Красноводск. Я покинул Элисту 1 июля 1942-го, получив в паспорт штамп о том, что я уехал из Элисты именно в этот день. Сначала я ехал на машине (грузовике) до Дивного (100 км). Сесть на поезд сразу не удалось, только через несколько дней. 5 июля я добрался до Ворошиловска (прежде Ставрополь). Там мне пришлось ждать поезда почти пять дней. 11 июля я добрался до Кавказской. Но как раз тогда началось немецкое наступление, и когда я приехал в Невинномысскую, Ростов уже был занят немцами. Немедленно начался невероятный беспорядок. Все поезда были заняты людьми, эвакуирующимися из Ростова и отступающими войсками. Ехать дальше было невозможно. Тогда я решил добраться до города Микоян-Шахар в кавказских горах, который казался безопасным местом. Из Невинномысской я доехал на поезде до Баталпашинской (15 км), а оттуда на грузовике (100 км) до Микоян-Шахара. Там уже находились два профессора, эвакуированных из Ростова. 

Меня приняли на работу в местный педагогический институт, но я не смог приступить к преподаванию, так как 15 августа 1942-го город был внезапно захвачен немцами. 10 августа 1942-го я пытался покинуть Микоян-Шахар, но автомашин не было, а кроме того началось восстание местного населения против Советов, которые планировали призвать всех мужчин в армию. Дороги и леса были небезопасны. Я попросил военного комиссара Подосиновского забрать меня и мою семью и позволить нам воспользоваться его грузовиком, но в нем не было места. Позже я узнал, что он и его спутники были в тот же день убиты восставшими казаками. Я был в отчаянной ситуации - без денег и практически без вещей. 18 августа 1941-го [опечатка, правильно: 1942-го - ИП] я был арестован местной полицией, которая заподозрила нас в том, что мы евреи. 20 августа после двух дней без еды и выполнения самой грязной работы (чистка отхожих мест) я был освобожден немцами. Я сумел показать им мое свидетельство о крещении, подтверждающее, что я протестант, крещенный в английской церкви в Чифу (Китай). Немцы зарегистрировали меня как человека немецкого происхождения (фольксдойч).

Я узнал, что многие русские ученые и люди с немецкими корнями собраны в Кисловодске, в 100 километрах к западу от Микоян-Шахара. Там они получали питание от русского бургомистра. Я решил отправиться в Кисловодск и прибыл туда 5 сентября 1942-го. Действительно, ученые получали еду и тысячу рублей в месяц от русских властей, контролировавшихся немцами. Мы не работали, хотя немногие ученые устроились учителями во вновь открытые школы для местного населения и русских детей. Мой младший сын посещал там школу с 10 сентября по рождество 1942-го. Директор этой школы сейчас живет в Германии. Других ученых власти просили читать местному населению лекции на научные темы. Я читал лекции по теме "Народы Кавказа" (национальности, языки, история, обычаи, занятия). Позже меня попросили прочесть ту же лекцию на немецком для немецких офицеров. Когда немецкие власти узнали, что я профессор-ориенталист и лицо немецкого происхождения, немецкий комендант и офицер СС попросили меня помочь им разобраться с очень сложным вопросом. Они рассказали мне, что в небольшом городе невдалеке от Кисловодска (Нальчик) есть около 3000 людей еврейского происхождения. Однако, эти люди утверждают, что они не евреи. Меня попросили отправиться туда. Я приехал в Нальчик и выяснил, что эти 3000 человек действительно так называемые горские евреи или таты, лица иранского происхождения. Они покинули Персию в VIII веке и на Кавказе приняли иудейскую религию, поскольку были завоеваны хазарами, тюркским народом, исповедовавшим иудаизм. При царе власти предоставляли этим людям все права и не рассматривали их как евреев. Я объяснил это немецким властям. Горские евреи получили свои права, их не отправили в концлагеря, их имущество не было конфисковано, и они пользовались всеми привилегиями кавказских народов. Конечно, горские евреи были очень благодарны мне, так как у них уже было множество проблем с местными русскими квислингами, которые были гораздо более жестоки, чем немцы и доносили на татов, утверждая, что они - евреи.

Кроме этого я помог местному кади (верховный магометанский священник) заново открыть его мечеть. Таковы были мои занятия во время немецкой оккупации. Я никогда не произносил никаких речей и не вел пропаганды против Советов или союзников. Я не публиковал никакие листовки или статьи как немецкий или русский сотрудник какого-либо учреждения. 

В конце 1942-го немцы начали переселение фольскдойчей. Поэтому в конце декабря 1942-го немцы отправили меня вместе с более чем 2000 фольксдойчей и более, чем 3000 русских ученых, специалистов, беженцев и вместе с кавказцами на Украину. Нас посадили в поезд на станции Курсавка недалеко от Минеральных Вод. После жуткого и очень тяжелого путешествия в холодных вагонах для скота мы добрались до Никополя (Украина) в начале февраля 1943-го. Там мы жили до конца марта 1943-го. Мы не работали, но получали еду в магазине для немцев и фольксдойчей. 10 апреля мы прибыли в Лемберг (Львов, Польша). Там мы жили в лагере для фольксдойчей, получали питание и немного денег. 20 апреля 1943-го лагерь посетил высокий чин СС и СД. Он выяснил, что в лагере есть ученые. Он сказал мне, что я могу отправиться в Берлин, где получу работу в университете и в институте, называвшемся "Ванзее-институт". Я понятия не имел, чем занимается этот институт, и согласился. 29 апреля я поехал в Берлин.

Жизнь в Германии во время войны.
Получить работу в университете оказалось непросто, но руководитель Ванзее-института проф. Ахметели сказал мне, что я могу немедленно получить место у него. Он объяснил мне, что я должен писать статьи о географии, истории, экономике и культуре народов СССР. Я вернулся в Лемберг и забрал свою семью. 10 мая 1943-го я прибыл в Берлин. Проф. Ахметели сказал мне, что деньги (500 марок в месяц) я получу у него, но впоследствии я буду должен получать их через банк. В начале июня 1943-го я приступил к работе в Ванзее-институте. Мне дали задание написать статью "Университеты и образование в СССР", статью "Советская политика по отношению к национальностям СССР" и книгу "Восточная Сибирь" (население, национальности, языки, история, культура, религии).В июле 1943-го мне было приказано отправиться на Беркештрассе 22 для выполнения каких-то формальностей. Когда я вошел в здание, я осознал, что это нечто вроде СС или СД. Потом меня вызвали к д-ру Хенгельхаупту. Он сообщил мне, что институт относится к Шестому Управлению [РСХА]. Я должен был заполнить опросный лист и пообещать не говорить ни с кем о Ванзее-институте. При этом присутствовали и другие офицеры: д-р Штойдле, д-р Хандрак, д-р Вайнраух, д-р Лео, имена остальных мне неизвестны. Д-р Вайнраух и Лео сказали мне, что существует еще один институт - "Институт Восточной Азии", и это более подходящее место для меня.

Когда в августе 1943-го Ванзее-институт был эвакуирован в Планкенварт под Грацем (Австрия), я не захотел отправляться туда. Я пришел к д-ру Лео и попросил его помочь мне перейти в Институт Восточной Азии. Он устроил мне встречу с проф.Донатом, руководителем института. Донат позвонил Краллерту, возглавлявшему "Рейхсобщество страноведения", которое управляло всеми институтами, и Краллерт дал согласие. Кроме того проф. Донат послал меня к проф. Менде, которому я рассказал о своем преподавании в университете. Менде организовал мне чтение лекций по монголо- и татароведению на факультете страноведения берлинского университета.

С 1 ноября 1943-го я работал в Институте Восточной Азии и читал лекции в университете. В Институте Восточной Азии меня попросили работать над следующими темами: психология монголов, Монголия (книга: география, население, язык, письменность, окультуривание, экономика, история), Синьцзян (книга, подобная книге про Монголию). Я написал две первые работы, книга про Монголию даже ушла в печать. В 1944-м у меня был экземпляр, но я его потерял.

В июле 1944-го Институт Восточной Азии был эвакуирован в Мариенбад. Я последовал за ним и оставался там до мая 1945-го. Там я написал статью "Пантуранизм" и работал над книгой "Синьцзян". 
Институт Восточной Азии был приятным местом работы. Сам Донат был приличным джентльменом, он не скрывал того, что падение Германии неизбежно. Он пообещал нам материальную помощь, чтобы мы смогли протянуть первое время после коллапса. Позже я узнал, что он был евреем. Один из его сотрудников - Мюльднер - прежде сидел в тюрьме за публичное высказывание своего мнения. Библиотекарь Зальцнер постоянно говорил мне: "Скоро все это дерьмо рухнет". Секретарша Доната Хартманн рассказывал мне ужасные вещи о концлагерях. Когда сотрудник института Краузе донес на нашу машинистку Кляйн за то, что она слушала Би-Би-Си, Донат сам отправился в гестапо и уладил этот вопрос. Девушку оставили в покое, ей ничего не сделали. Напротив под каким-то предлогом избавились от Краузе. После этого жизнь в Мариенбаде была тихой и безмятежной.

В мае 1945-го Мариенбад был занят американскими войсками. 9 мая, когда в город должны были прибыть чехословацкие власти, я покинул его и отправился в британскую зону, где у меня были друзья. С мая 1945-го я жил там как беженец без какого-либо занятия. 

---

Биографические данные. Профессор Николай Николаевич Поппе [1947(?)]

1. Родился в Фучжоу, Китай 8 августа 1897-го в семье русских немецкого происхождения. Его отец был царским консулом в Фучжоу.

2. Его жена, Наталья ПОППЕ - инвалид, сейчас находится в госпитале. Обычно работает его библиотекарем.

3. У него два сына
а) Велло ПОППЕ, он же Велло ПООП - 20 лет, проживает при университете UNRRA, Вагмюллерштр. 19 Мюнхен. Говорят, что сейчас испытывает трудности, так как UNRRA отказывается поддерживать его в дальнейшем.
б) Николас ПОППЕ, он же Нигол ПООП - 18 лет, проживает 14 Штутгарт Цуффенхаузен, Русская Гимназия - также видимо, испытывает трудности, так как не может получить поддержку американских властей для поступления в университет, сейчас без средств.

4. После изучения этнологии в университете Санкт-Петербурга ПОППЕ стал мировой величиной по вопросам МОНГОЛИИ и монгольского языка. Также он лучший из живущих ныне специалистов по КАЛМЫЦКОЙ РЕСПУБЛИКЕ и ее языку, а также по МОНГОЛО-ТУНГУСО-ТЮРКСКОЙ группе языков.

5. Он получил звание члена-корреспондента СОВЕТСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК и до июня 1941-го был профессором ИНСТИТУТА ВОСТОКОВЕДЕНИЯ при ленинградском университете. 

6. В июле 1941-го он отправился в ЭЛИСТУ, столицу Калмыцкой Республики, где работал профессором до августа 1942-го. Оттуда при приближении немцев перебрался в МИКОЯН-ШАХАР (Кавказ). Этот город был занят немцами 15 августа 1942-го.

7. Во время периода немецкой оккупации он работал переводчиком или посредником между немцами и местным населением (это сейчас пункт, по которому русские выдвигают обвинения, указывая, что он военный преступник / изменник ). Утверждает, что в это время воздействовал на немцев, пытаясь умерить их рвение, и прежде всего воспрепятствовал уничтожению племени горских евреев.

8. При приближении русских бежал с Кавказа на запад и до марта 1943-го жил в НИКОПОЛЕ. Когда и там возникла угроза прихода Красной армии, перебрался во ЛЬВОВ, где жил в лагере беженцев. СС предложил ему работу по специальности в Германии, он принял предложение.

9. Был доставлен в Берлин поездом в мае 1943-го и поступил на работу в ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ, возглавляемый д-ром фон цур МЮЛЕНОМ. Оттуда перешел в ВАНЗЕЕ-ИНСТИТУТ, возглавляемый д-ром АХМЕТЕЛИ в 1942-м [опечатка, правильно: в 1943-м - ИП] и оставался там до сентября 1943-го. Затем поступил на работу в ИНСТИТУТ ВОСТОЧНОЙ АЗИИ и тогда же читал лекции на ФАКУЛЬТЕТЕ СТРАНОВЕДЕНИЯ Берлинского университета. 

10. Был эвакуирован вместе с ИНСТИТУТОМ ВОСТОЧНОЙ АЗИИ в МАРИЕНБАД в августе 1944-го и оставался там вместе с институтом до марта [опечатка, правильно: мая - ИП] 1945-го, когда пришли американские войска. Услышав, что русские должны взять МАРИЕНБАД, перебрался в Баварию, а оттуда - в британскую зону. Был взят под надзор и охрану британскими военными властями.

11. ПОППЕ - первым делом и прежде всего - ученый и не слишком интересуется политикой. Он утверждает, что его взгляды одновременно антинацистские и антикоммунистические, но страстно интересуется собственными исследованиями и очень мало чем-либо еще. Его главная забота сейчас - безопасность и образование его сыновей. На то, что это семья будет хранить конфиденциальность, полагаться нельзя, особенно это касается г-жи ПОППЕ. 

Ссылка