ВЧК и дело Эрика Плуме о спекуляции произведениями искусства, 1919 г..

ПИРУЕТ С ДРУЖИНОЮ КРАСНЫЙ НАРКОМ
Одно из первых крупных уголовных дел о спекуляции художественными ценностями петербургская ВЧК расследовала полгода. 31 мая 1919 года чекисты начали расследование по поводу значительного завышения цены на антикварную коллекцию Эрика Плуме. В частности, выявили факты подкупа членов оценочной комиссии через устройство для них так называемых завтраков-пиршеств... Расследование заключило: «Весь состав Экспертно-художественной комиссии во главе с Максимом Горьким и народным комиссаром Анатолием Луначарским привлечь к ответственности за злоупотребление властью...»


Анатолий Луначарский и Максим Горький

А началась история с обычной телефонограммы, которая пришла 6 мая 1919 года в Государственный контроль при Севпросе (Комиссариат по делам просвещения Союза коммун Северной области) из отдела изобразительных искусств. В ней сотрудники отдела просили командировать представителя Госконтроля в дом N5 на Благовещенской площади (ныне площадь Труда) для осмотра коллекции антиквариата, принадлежащей подданому Эрику Плуме.
В архивном уголовном деле нет сведений о том, когда и каким образом датчанин успел приобрести свою драгоценную коллекцию. Но вполне логично предположить, что он ее собрал во время революционных потрясений - не совсем чистоплотными методами. Ведь после Февральской революции торговля антиквариатом в Петрограде переживала настоящий бум. Антиквариатом торговали все: дворяне распродавали семейные реликвии и покидали страну, сбывали награбленное в царских дворцах революционеры, комиссары и воры... А иностранцы с удовольствием, часто за бесценок, скупали антиквариат.
Сам Плуме после прихода к власти большевиков предпочел уехать из России. Декрет нового правительства о запрете вывоза за границу антиквариата и художественных ценностей помешал ему продолжить пополнять коллекцию. Забрать же с собой ценности было невозможно. Наркомпрос давал разрешение на вывоз подобных ценностей только друзьям советской власти. А Плуме был членом Копенгагенского комитета по борьбе с большевизмом.
Тогда Плуме решил продать национальное достояние (308 предметов) членам большевистской верхушки. Весной 1919 года его доверенные лица - ротмистр царской армии Юрий Гаусман и бывший белогвардейский поручик при Генштабе Аркадий Рудановский - вышли на наркома Анатолия Луначарского и предложили ему купить ценности, принадлежащие иностранному подданному за 11000000 рублей, а именно в такую сумму оценили коллекцию Эрик Плуме и приглашенный эксперт, сын знаменитого ювелира Карла Фаберже Агафон. Доверенные лица сообщили о благих намерениях: Республика Советов может приобрести богатейшую коллекцию, в составе которой были ювелирные изделия, принадлежащие ещё Елизавете и Екатерине II.


Агафон Карлович Фаберже


НЕ НЕГОДЯЙ, А ДИКАРЬ
Анатолий Луначарский доверил оценить предложенную сделку Максиму Горькому. В феврале 1919 года он и его гражданская жена Мария Андреева возглавили оценочно-антикварную комиссию Народного комиссариата торговли и промышленности. Будучи председателем этой комиссии, Горький привлек к работе 80 лучших питерских специалистов (в том числе и Агафона Фаберже). Они отбирали вещи, имеющие художественную или историческую ценность, из имущества, конфискованного во дворцах и особняках знати, в банках, антиквариатных лавках, ломбардах и так далее. Самое ценное из отобранного направляли в музеи, а большую часть - для продажди за границей с молотка.
В архивах сохранилась телеграмма Максима Горького, данная в октябре 1921 года в Совнарком: "В феврале месяце 1919 года по предложению наркома Красина была организована в Петрограде Алексеем Пешковым экспертная комиссия, цель которой заключалась в отборе и оценке вещей, имеющих художественное значение, в тридцати трех национализированных складах Петрограда, бесхозных квартирах, ломбардах и антикварных лавках. Эти вещи отбирались на предмет создания в Советской республике антикварного экспортного фонда».
Значительная часть национализированных художественных ценностей формировала коллекции музеев, но многое продавалось за рубеж. Сначала гохрановское золото обменивалось на продовольствие, позже - на технику. А часть предметов оседала в доме Горького и его сожительницы. Об этом в своем дневнике писала Зинаида Гиппиус: «18 мая 1918 года. Горький... в промежутках - за бесценок скупает старинные и фамильные вещи у «гонимых», в буквальном смысле умирающих с голоду. Впрочем, он не негодяй, он просто бушмен или готтентот. 2 июня 1918 года. Третьего дня пришли Ив. Ив. с Т. И. - были днём у Горького. Рассказывают: его квартира совершенный музей. Переполнена старинными вещами, скупленными у тех, кто падает с голода. Теперь ведь продают последнее, дедовское, заветное, за кусок хлеба. Горький и пользуется, вместе с матросьем и солдатами, у которых деньжищ - куры не клюют. Целые лавки есть такие, комиссионные, где НОВЫЕ богачи, неграмотные, швыряют кучами керенок для шику. 22 октября 1918 года. Декреты, налоги, запрещения - как из рога изобилия. Берут по декретам, берут при обысках. Берут и просто. Берет даже Андреева, жена Горького: согласилась содействовать отправлению великого князя Гавриила в Финляндию лишь тогда, когда жена Гавриила подарила ей дорогие серьги».
Для оценки коллекции Эрика Плуме Горький собрал отдельную комиссию, в которую, в частности, вошли художники Александр Бенуа и Иван Ракитский, антиквар Михаил Савостин, а также сотрудники отдела изобразительных искусств Наркомпроса. В квартире, где размещалась коллекция Плуме, комиссия собралась 6 мая 1919 года. В тот же день сюда прибыл и вызванный телефонограммой сотрудник Госконтроля при Севпросе. Ему поручили, по сути, проверить наличие всех предметов, указанных в перечне, составленном доверенными лицами Эрика Плуме. В итоге комиссия Горького отобрала для покупки предметы на восемь миллионов рублей, но сделка так и не состоялась, поскольку в неё вмешались петроградская ЧК и следователь Иван Назарьев.

ТЕМНОЕ ДЕЛО
Следственное дело № 517 по обвинению доверенных лиц Эрика Плуме, а также антиквара Агафона Фаберже в спекуляции было возбуждено петроградской ЧК 1 июня 1919 года по указанию управляющего Петроградским отделением Госконтроля. Пятеро фигурантов были арестованы днем ранее, троим - Юрию Гаусману, Аркадию Рудаковскому и Агафону Фаберже - предъявили обвинение в спекулятивной продаже, поручик Георгий Бреме и жена Рудаковского поначалу рассматривались как соучастники. Как следует из протоколов, приобщенных к делу, красная цена коллекции - 2000000 рублей. Правда, какими экспертами это установлено, не говорится...
О подробностях дела стало известно Иосифу Сталину, который в своей резолюции назвал его «темным». Было оно таковым и для арестованных, уверенных в своей невиновности и голословности предъявленного им обвинения. Таким оно стало и для некоторых современных исследователей: по сути, государство, не желая платить назначенную цену, просто конфисковало коллекцию. Но для Сталина «темным» оно было потому, что в материалах следствия значился явный компромат и на Горького - «буревестника революции», и на Луначарского.


Максим Горький и Мария Андреева

«В состав художественной коллекции вошли различные произведения искусств музейной редкости, скупленные преимущественно у виднейших деятелей старого режима - графов, князей и прочих сановников, владевших из рода в род народным достоянием во имя личного наслаждения, - указывал следователь Иван Назарьев. - Спекулятивный характер данного дела усматривается не только в том, что обвиняемые покушались получить неизмеримо высокий процент прибыли на разнице покупной и продажной цен (себестоимость коллекции около 2000000 рублей, а продажная цена 11 000000 рублей). Он заключается главным образом в тех своеобразных условиях, которыми умышленно была обставлена продажа и которые являются типичнейшими для дельцов спекулятивного мира. При различного рода казенных подрядах и поставках эта отвратительная обстановка, которая мыслима и возможна была в эпоху самодержавия, именовалась весьма характерным и метким народным словом «смазка».

НЕ УСТЫДИВШИЕСЯ
И сейчас, и в революционные годы обсуждать сделку за накрытым столом для деловых людей было нормой. Но в 1919 году в голодающем Петрограде следователи ЧК были шокированы теми обильными завтраками, которые доверенные лица Эрика Плуме устраивали для членов комиссии, организованной Максимом Горьким. То, что в них участвовали и сам Горький, и нарком Луначарский, заставило следователя Назарьева требовать привлечения их к ответственности за злоупотребление властью.
«Если бы они в этот позорный момент вспомнили о трагических страданиях рабочего класса, в особенности здесь, в голодном Петрограде, когда люди умирают от голода, они, несомненно, устыдились это сделать, но они злоупотребили доверием народных масс, - говорится в материалах дела. - За свои деяния они должны дать отчёт, и заслуженная ими кара призовет их к революционному порядку, иначе при безответственности неизбежно последуют новые и худшие падения.
О подробном меню завтраков, устраивавшихся для членов комиссии Горького и которые следователь Назарьев назвал пиршествами, следователи петроградской ЧК узнали из допроса жены Аркадия Рудановского. «Завтраки обычно состояли из телятины, кулебяки, яиц, кофе, чая, домашнего печенья, бутербродов с сыром и маслом, - рассказывала арестованная женщина. - Вина подавались такие: херес, мадера, возможно. Красные и белые вина. Был и коньяк очень редкой марки - времен Наполеона». Некий свидетель Янсон сообщал: «Пиршество продолжалось шесть часов и обходилось Рудановским в 10-15 тысяч рублей. Характерно отметить, что Луначарский проявил себя большим знатоком, точно указывая марку старых вин, даже определяя год их розлива». Следователи подсчитали, что на «смазку» членов экспертной комиссии доверенные лица Эрика Плуме потратили порядка 42000 рублей. «И они, конечно, поставили это в общую сумму стоимости художественной коллекции, рассчитывая вознаградить себя с лихвой за счет кассы Советской республики», - указал Иван Нсзарьев в материалах, вошедших в уголовное дело.


ТАЙНИК ФАБЕРЖЕ
Сразу после ареста доверенных лиц Эрика Плуме и Агафона Фаберже в квартире, где хранилась коллекция и устраивались приемы для членов комиссии Горького, провели обыск. Помимо 308 предметов, предлагавшихся к продаже, было обнаружено еще 786 произведений искусства, а также ценная библиотека, спрятанная в кладовой под кучей бытового хлама. Чекисты также нашли офицерские и генеральские погоны, холодное и огнестрельное оружие, золотые и серебряные монеты. Все это было объявлено народным достоянием и конфисковано. Многие предметы после проведенной художественной оценки пополнили коллекции российских музеев, в том числе Эрмитажа и Русского музея. Учитывая, что за хранение огнестрельного оружия, а уж тем более за спекуляцию в 1919 году полагалось самое суровое суровое наказание вплоть до высшей меры, остаётся лишь догадываться, почему обвиняемые так легко отделались.
На одном из допросов Фаберже рассказал и о ценностях, спрятанных им в тайнике на даче. Обнаружив потайную комнату, набитую ценностями, власти сразу же сообщили Зиновьеву. Вскоре на дачу прибыли его люди. Без составления акта и описи ценности были уложены в десять ящиков и увезены. Сотрудник отдела охраны памятников Наркомпроса Борис Молас запомнил лишь, что "в числе увезенных предметов была огромная коллекция почтовых марок и свыше 1700 драгоценных камней... взято много старинных икон в дорогих окладах, тонкой работы фигурок из разных камней, несколько небольших картин, гравюр и миниатюр».
На момент ареста сын знаменитого ювелира служил переводчиком в датском консульстве. Будучи совсем молодым человеком, Агафон был назначен экспертом Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца, затем оценщиком Ссудной казны, вместе с отцом и братом Евгением руководил работами по изготовлению царских регалий и ювелирных изделий для императорской фамилии. До революции и в первые месяцы советской власти он владел антикварной лавкой и сумел пополнить собственную коллекцию большим количеством предметов искусства. Агафон Фаберже был одним из крупнейших российских собирателей - в его богатейшей коллекции были редкие гравюры, иконы древнего письма, 600 нэцке, 300 скульптур Будды и другие ценные предметы.
В поле зрения петроградской ЧК сын ювелира попал впервые весной 1918 года - на него поступил донос, в котором неизвестный утверждал, что Фаберже похитил из Зимнего дворца царское имущество. Но тогда Агафон Фаберже доказал с документами в руках, что старинная мебель, часы и вазы были им куплены у графа Бенкендорфа и вывезены с разрешения дворцового коменданта еще в сентябре 1917 года.
Надо отметить, что летом 1917 года Временное правительство во главе с Керенским, сослав Николая II с семьей в Тобольск, объявило о национализации царских дворцов. Часть эрмитажного собрания была эвакуирована в Москву, а апартаменты царя и его супруги заняли члены Временного правительства. Старинные гарнитуры вывезли, заполнив гостиные банальной канцелярской мебелью, многие предметы продали антикварам, которых в ту пору в Петрограде было очень много.
Почему же Фаберже после первого привода на Гороховую, 2, не уехал за границу вместе с семьей, спешно бежавшей в Финляндию? Ответ, видимо, связан с содержанием того самого дачного тайника. Вероятно, сын знаменитого ювелира пытался найти способ вывезти из России собственную коллекцию, но участие в деле антиквара Эрика Плуме нарушило его планы. Вполне возможно, что на допросах Агафон Карлович был вынужден рассказать о своем тайнике. Не потому ли в сентябре 1919 года местные власти произвели обыск на его даче, которая еще в начале революции была разграблена красноармейцами?..

САМ НЕ ЗНАЮ ЗА ЧТО
Дело № 517 слушалось на заседании президиума Петроградской губернской чрезвычайной комиссии 28 ноября 1919 года. В итоге постановили считать факт спекуляции доказанным, Гаусмана, Рудаковского и Фаберже приговорить к лагерям до окончания Гражданской войны. Фаберже попал в концлагерь, устроенный в Чесменской богадельне. Рудаковкого позже освободили, а обвинение по отношению к Георгию Бреме выделили в отдельное дело, присоединив к нему обвинение в спекуляции товарами народного потребления.


Агафон Фаберже у дома в Левашове, где находилась его коллекция

Для Максима Горького и наркома Луначарского, а также членов «смазанной» комиссии ничем особо страшным дело Эрика Плуме не обернулось, хотя об их поступках членам правительства стало известно. Горького по антикварному делу даже не допрашивали. А в начале 1920 года Луначарский официально разрешил Горькому для пополнения экспортного фонда скупать частные коллекции. Члены горьковской комиссии также не пострадали. Художник Ракитский и антиквар Савостин в 1920 году отбыли с секретным заданием в Европу. Они должны были наладить контакты с тамошними антикварами. Мария Андреева уехала вначале в Швецию, а затем перебралась в Берлин, где помогала устраивать аукционы по распродаже антиквариата и музейных ценностей (в том числе и шедевров Эрмитажа), которые она презрительно называла «старьем» и «хламом».
Спустя чуть больше года Агафон Фаберже вышел на свободу. Блестящий эксперт с именем, входивший в пятерку лучших геммологов России, Наркомату финансов был очень нужен, поэтому его неоднократно привлекали к работе по оценке конфискованных ценностей. Агафон даже настоял на выполнении своих условий, в частности на возвращении ему квартиры и части коллекции антиквариата и марок, о чем распорядился Лев Троцкий. Но эксперту не давали расслабиться, его проводили еще по нескольким уголовным делам, поскольку было известно, что Фаберже не оставил идею покинуть Россию.
В декабре 1927 года он все же ушел в Финляндию по заливу с помощью четырех финских разведчиков, которым заплатил за организацию бегства 50000 финских марок. Много позже биографу своего отца о причинах ареста 1919 года он сказал только одно: «Сам не знаю за что».

Ссылка