Спецслужбы
1,442,469
8,584
|
Vediki977 ( Слушатель ) |
| 18 май 2018 10:29:32 |
Резидент с псевдонимом "Мрамор"
новая дискуссия Статья 176
Генерал Максим Пуркаев 15 минут общался с Гитлером и два года бил его на войне
Особенное наше поколенье-
Цветенья предвоенного краса.
Оно вводилось в виде пополненья
В неполные полки и корпуса.
Оно тогда осмыслило едва ли:
Его, пока еще не полегло, -
Как кровь живую, армиям вливали.
И это, между прочим, помогло.
Константин Ваншенкин
Достоянием "Родины" стала фотография, сделанная 3 сентября 1939 года и запечатлевшая прибытие в Берлин нового советского полпреда Алексея Алексеевича Шкварцева. Он вручает Гитлеру верительную грамоту, а в двух шагах от фюрера стоит невысокий плечистый военный с тремя ромбами в петлицах и орденом Красного Знамени на груди. Это Максим Пуркаев, новый военный атташе в Германии и резидент ГРУ с оперативным псевдонимом "Мрамор".
Листаю помпезный альбом в красном переплете с золотым тиснением на немецком языке: "Берлин, Москва, Берлин". В альбоме 25 фотографий, выполненных в ателье личного фотографа Адольфа Гитлера и запечатлевших знаковые события дипломатической истории ХХ века. Снимки редчайшие: альбом изготовлен в четырех или пяти экземплярах, два из них сегодня находятся в частных собраниях в Германии и США и доступны для исследователей.
Есть здесь и фотография, сделанная 3 сентября 1939 года и запечатлевшая прибытие в Берлин нового полпреда СССР в Германии Алексея Алексеевича Шкварцева. Он вручает Гитлеру верительную грамоту, а в двух шагах от фюрера стоит невысокий плечистый военный с тремя ромбами в петлицах и орденом Красного Знамени на груди.
Это комкор Максим Пуркаев, новый военный атташе и одновременно резидент ГРУ1 в Германии.
Его оперативный псевдоним Мрамор.
Ф. Модоров. Портрет генерал-лейтенанта М.А. Пуркаева. 1942 год.
Сын плотника, командир роты
Его ровесниками были физик Петр Капица, поэт Георгий Иванов, писатели Исаак Бабель и Юрий Тынянов, советский вождь Никита Хрущев, Маршал Советского Союза Федор Толбухин и маршалы бронетанковых войск Семен Богданов и Павел Рыбалко. Можно лишь гадать, как сложилась бы судьба генерала армии Максима Алексеевича Пуркаева (1894 - 1953), мордвина-эрзянина по национальности, сына плотника-отходника из села Налитово, если бы в 1914 году Российская империя не вступила в Первую мировую войну.
22-летний Пуркаев стал прапорщиком в 1916 году, когда на разные лады распевали частушку: "Раньше был я дворником, хамово отродье, а теперь я прапорщик - ваше благородие!". Революция открыла перед выдвиженцем из низов широчайший веер возможностей - и Пуркаев не упустил свой шанс. В феврале 1917 года его избрали в полковой комитет и делегировали в местный совет. В июле 1918-го он добровольно вступил в Красную армию, получил под командование роту и отправился на Гражданскую войну...
Замечу, Пуркаев не из тех, кому с ходу довелось командовать дивизиями, армиями и фронтами. Военное дело он осваивал тщательно, не перескакивая через ступени служебной лестницы. В августе 1919 года становится командиром полка, в феврале 1920-го подавляет крестьянское восстание в районе города Калач, затем воюет с Польшей. Итог - три раны, орден Красного Знамени и вердикт врачей о негодности к военной службе. Но Пуркаев оспаривает медицинское заключение, продолжает служить и до 1926 года командует полком, не поднимаясь выше.
"Служебная карьера Пуркаева не отличалась резкими взлетами..."2 - отмечал Маршал Советского Союза Иван Баграмян.
Но в этом для его будущей службы был несомненный плюс.
Обложка альбома "Берлин, Москва, Берлин".
70 минут со Сталиным
Пуркаев умел ждать. Брался за трудные поручения. Не испытывал неприязни к штабной работе. Любил учиться, знал иностранные языки - немецкий и французский. Вперед не лез. На службу не напрашивался, от службы не отказывался.
В 1936 году окончил особый факультет Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе. Получил под командование дивизию. Был командиром с боевым опытом, но "без громкого прошлого за плечами". В 1937 году Большой террор обошел его стороной, а в апреле 1938-го вознес на должность начальника штаба Белорусского военного округа - одного из двух самых крупных приграничных округов. Даже в очень непростых жизненных ситуациях, утверждал Баграмян, "с лица Пуркаева не сходило присущее ему выражение олимпийского спокойствия и холодной вежливости"3.
Перед войной под его началом служил и будущий Маршал Победы. Не склонный к похвалам Жуков отзывался о Пуркаеве с несвойственной для него теплотой: "Это был опытный и всесторонне знавший свое дело генерал, человек высокой культуры, штабист большого масштаба"4.
29 августа 1939 года комкора Пуркаева принял в своем кремлевском кабинете Сталин5. Максим Алексеевич находился в кабинете вождя 10 минут, получив новое назначение - военным атташе при полпредстве СССР в Германии. 1 сентября Пуркаев вновь был принят Сталиным вместе с Молотовым, Ворошиловым, Микояном, полпредом Шкварцевым и назначенным 1-м секретарем полпредства в Германии Павловым. На сей раз комкор задержался у вождя на 1 час 10 минут.
О чем так долго совещались они?
Задание для Мрамора
Присутствие наркома внешней торговли Микояна позволяет реконструировать главный вопрос повестки дня. Именно в тот момент Сталин решил воспользоваться заключенным с Германией договором и, опираясь на новейшие немецкие военно-технические достижения, осуществить модернизацию РККА. СССР интересовало именно новейшее германское вооружение - "лучшее, что имеется в германской армии"6. Микоян по согласованию с другими наркоматами должен был через несколько дней направить в Германию четыре группы специалистов по закупке там:
1) самолетов и технической помощи по ним;
2) авиационных моторов и технической помощи по ним;
3) станков и другого оборудования для снарядного производства;
4) машин для увеличения района плавания миноносцев и лидеров эскадренных миноносцев до 5-6 тысяч морских миль и технической помощи по этим машинам.
Анастас Иванович отбирал компетентных специалистов, в их число вошли авиаконструкторы Илюшин, Яковлев, Сухой и конструкторы авиационных двигателей Швецов и Климов. Было очевидно, что немцы могут попытаться обмануть экспертов и продать им технику вчерашнего дня. Задача резидента военной разведки Мрамора состояла в том, чтобы, используя полученные от нелегалов сведения, не упустить ничего важного и с исчерпывающей полнотой составить программу закупок современной техники, начиная с брони для военных кораблей и заканчивая технологией получения синтетического толуола. Всего 336 позиций, не считая приложений.
Программа, одобренная Ворошиловым и ныне рассекреченная, составила 27 листов убористого машинописного текста7.
Забегая вперед, отметим, что германский дипломат Карл Риттер, главный эксперт министерства по военной экономике, был неприятно поражен осведомленностью советской стороны: "Вы должны понять, ...что не все то, что Вы желаете купить, мы должны Вам продать. ...В армии существуют абсолютные тайны. ...Мы уже достаточно много раскрыли Вам тайн"8. Тем не менее затея удалась: накануне неизбежной войны СССР смог приобрести некоторые новейшие образцы германской техники. Для оплаты заказов - помимо поставок зерна, нефти, редких металлов - в Берлин был направлен вагон с советским золотом общим весом семь тонн. Вагон сопровождал кадровый разведчик Николай Зайцев, оперативный псевдоним Бине9.
Именно он, выполняя приказ резидента Мрамора, восстановил ранее утраченный контакт с Альтой - немецкой журналисткой Ильзей Штёбе, руководителем разведгруппы советской военной разведки в Берлине10. В конце декабря 1940 года Альта передаст в Москву информацию о разработке в Германии плана "Барбаросса"...
Но пока на календаре 2 сентября 1939 года. В 8 часов 35 минут участники кремлевского совещания Шкварцев и Пуркаев через Ригу и Стокгольм полетели в германскую столицу и примерно в 6 часов вечера приземлились на берлинском аэродроме.
3 сентября в 12 часов их на 15 минут принял Гитлер11.
Полпред Шкварцев, резидент "Мрамор" и 1‑й секретарь полпредства Павлов в Берлине. 3 сентября 1939 года.
Командировка на фронт
Германская командировка Мрамора продлилась чуть больше двух недель. Уже 14 сентября 1939 года Пуркаев на 45 минут заходит в кабинет Сталина и выходит из него начальником штаба Белорусского фронта: через три дня начнется Польский поход Красной армии. Но обретение Советским Союзом ранее утраченных обширных территорий вызывало у комкора не только одобрение. Он прозорливо разглядел неизбежные издержки новой геополитической ситуации:
"На прежней границе [...] мы имели мощные укрепленные районы, да и непосредственным противником тогда была лишь Польша, которая в одиночку напасть на нас не решилась бы, а в случае ее сговора с Германией установить выход немецких войск к нашей границе не представило бы труда. Тогда у нас было бы время на отмобилизование и развертывание. Теперь же мы стоим лицом к лицу с Германией, которая может скрытно сосредоточить свои войска для нападения. При этом нельзя забывать, что немцы захватили в Варшаве документы генерального штаба польской армии: расположение всех военных объектов в Западной Белоруссии им хорошо известно. [...] В новой обстановке для войск округа минусов значительно больше, чем плюсов, но это явление временное. Если как следует взяться за дело, минусы относительно быстро могут превратиться в плюсы..."12
28 октября 1939 года комкор был вновь вызван к Сталину, провел в кремлевском кабинете 1 час 10 минут и оперативно вернулся в Берлин - все в том же качестве военного атташе!
Нежданный возвращенец показался немцам удачным объектом для вербовки, задание на которую дал лично Гитлер. Фюрер полагал, что комкор должен обидеться столь явному понижению по службе...
Перед Мрамором открылись хорошие возможности для разведывательной работы. Заручившись согласием Центра, Пуркаев решил их использовать.
Полпред Шкварцев, резидент "Мрамор" и 1‑й секретарь полпредства Павлов в Берлине. 3 сентября 1939 года.
Компромат на резидента
Вопрос стоял так: у кого раньше сдадут нервы, кто кого переиграет? Военный атташе регулярно общался с офицерами германского Генштаба и видел, что его "обхаживают". Вскоре демонстративная любезность немцев дошла до крайних пределов. Комкору предложили кабинет для работы в оперативном отделе гитлеровского Генштаба! Центр сообщил: отказываться не следует, но предупредил Мрамора, что кабинет оборудован для подслушивания.
Центр и сам резидент быстро разгадали незатейливую игру противника:
"Легко было понять, для чего все это делается: меня хотели убедить, что у немецкого командования нет секретов от нас. Расчет был прост: они хотели усыпить нашу бдительность. Но потом моим "доброжелателям" стало ясно, что обмануть нас трудно. И сразу все изменилось. При встречах со мной они улыбались все реже и реже. Потом как бы вскользь выразили удивление, почему это я, потенциальный начальник штаба фронта, занимаю скромный пост военного атташе. Постепенно меня стали "забывать" приглашать на учения или присылали за мной своего представителя так поздно, что ехать было уже бесцельно. А то вдруг по пути в район учений внезапно портилась машина, на которой я ехал. Словом, мне всячески давали понять, что в качестве военного представителя Советского Союза я для них нежелателен. И, так как у немецкого правительства не было оснований заявить об этом нашему правительству, начались провокации: меня старались как-то скомпрометировать.
Однажды при посещении военного учреждения Пуркаев обнаружил в кармане своей шинели маленький фотоаппарат. Передав его своему провожатому, он прямо заявил, что это очень грубая работа. Офицер нисколько не смутился. Тут же выразил предположение, что, вероятно, кто-то ошибся, положив фотоаппарат в чужой карман, когда шинель висела в гардеробе учреждения рядом с десятками других.
- Таких неудачных попыток скомпрометировать меня было несколько, и в конце концов они достигли цели"13.
Квартиру, которую занимал военный атташе, убирала симпатичная немка, по совместительству дававшая Пуркаеву уроки немецкого языка и не только... Немцы сделали компрометирующие фотографии и вручили пакет со снимками комкору, пытаясь его завербовать. 14 февраля 1940 года Пуркаев незамедлительно вылетел в Москву, где доложил начальству о случившемся, приложив пакет с пикантными изображениями.
Полпред Шкварцев, резидент "Мрамор" и 1‑й секретарь полпредства Павлов в Берлине. 3 сентября 1939 года.
Максим Алексеевич осознавал всю меру риска и полагал, что его арестуют. Но случилось иначе. Он был доставлен к Сталину на ближнюю дачу в Кунцево. Вождь принял мудрое решение: "Спасибо вам за вашу честность. Отправляйтесь в Берлин и продолжайте свою работу. Мы вам верим. Всего хорошего"14.
И Пуркаев вернулся в Берлин!
Впрочем, уже через несколько дней стало ясно: отныне военный атташе может оставаться в Берлине лишь в качестве сугубо декоративной фигуры, о работе резидента надо забыть.
Мрамор был отозван...
P.S. 1 января 1953 года Максим Алексеевич Пуркаев скоропостижно скончался, не успев написать мемуары и унеся с собой множество тайн, за каждую из которых дорого бы заплатил уважающий себя военный историк. В Мордовии о земляке написаны романы и поэмы. На Дальнем Востоке его именем названы улицы. Но многие ли россияне знают о нем, если даже специалисты почитают Пуркаева как скромного военачальника второго плана. Может быть, эта публикация "Родины" станет шагом к возвращению в нашу память одного из творцов Великой Победы…
Ссылка
Особенное наше поколенье-
Цветенья предвоенного краса.
Оно вводилось в виде пополненья
В неполные полки и корпуса.
Оно тогда осмыслило едва ли:
Его, пока еще не полегло, -
Как кровь живую, армиям вливали.
И это, между прочим, помогло.
Константин Ваншенкин
Достоянием "Родины" стала фотография, сделанная 3 сентября 1939 года и запечатлевшая прибытие в Берлин нового советского полпреда Алексея Алексеевича Шкварцева. Он вручает Гитлеру верительную грамоту, а в двух шагах от фюрера стоит невысокий плечистый военный с тремя ромбами в петлицах и орденом Красного Знамени на груди. Это Максим Пуркаев, новый военный атташе в Германии и резидент ГРУ с оперативным псевдонимом "Мрамор".
Листаю помпезный альбом в красном переплете с золотым тиснением на немецком языке: "Берлин, Москва, Берлин". В альбоме 25 фотографий, выполненных в ателье личного фотографа Адольфа Гитлера и запечатлевших знаковые события дипломатической истории ХХ века. Снимки редчайшие: альбом изготовлен в четырех или пяти экземплярах, два из них сегодня находятся в частных собраниях в Германии и США и доступны для исследователей.
Есть здесь и фотография, сделанная 3 сентября 1939 года и запечатлевшая прибытие в Берлин нового полпреда СССР в Германии Алексея Алексеевича Шкварцева. Он вручает Гитлеру верительную грамоту, а в двух шагах от фюрера стоит невысокий плечистый военный с тремя ромбами в петлицах и орденом Красного Знамени на груди.
Это комкор Максим Пуркаев, новый военный атташе и одновременно резидент ГРУ1 в Германии.
Его оперативный псевдоним Мрамор.
Ф. Модоров. Портрет генерал-лейтенанта М.А. Пуркаева. 1942 год.
Сын плотника, командир роты
Его ровесниками были физик Петр Капица, поэт Георгий Иванов, писатели Исаак Бабель и Юрий Тынянов, советский вождь Никита Хрущев, Маршал Советского Союза Федор Толбухин и маршалы бронетанковых войск Семен Богданов и Павел Рыбалко. Можно лишь гадать, как сложилась бы судьба генерала армии Максима Алексеевича Пуркаева (1894 - 1953), мордвина-эрзянина по национальности, сына плотника-отходника из села Налитово, если бы в 1914 году Российская империя не вступила в Первую мировую войну.
22-летний Пуркаев стал прапорщиком в 1916 году, когда на разные лады распевали частушку: "Раньше был я дворником, хамово отродье, а теперь я прапорщик - ваше благородие!". Революция открыла перед выдвиженцем из низов широчайший веер возможностей - и Пуркаев не упустил свой шанс. В феврале 1917 года его избрали в полковой комитет и делегировали в местный совет. В июле 1918-го он добровольно вступил в Красную армию, получил под командование роту и отправился на Гражданскую войну...
Замечу, Пуркаев не из тех, кому с ходу довелось командовать дивизиями, армиями и фронтами. Военное дело он осваивал тщательно, не перескакивая через ступени служебной лестницы. В августе 1919 года становится командиром полка, в феврале 1920-го подавляет крестьянское восстание в районе города Калач, затем воюет с Польшей. Итог - три раны, орден Красного Знамени и вердикт врачей о негодности к военной службе. Но Пуркаев оспаривает медицинское заключение, продолжает служить и до 1926 года командует полком, не поднимаясь выше.
"Служебная карьера Пуркаева не отличалась резкими взлетами..."2 - отмечал Маршал Советского Союза Иван Баграмян.
Но в этом для его будущей службы был несомненный плюс.
Обложка альбома "Берлин, Москва, Берлин".
70 минут со Сталиным
Пуркаев умел ждать. Брался за трудные поручения. Не испытывал неприязни к штабной работе. Любил учиться, знал иностранные языки - немецкий и французский. Вперед не лез. На службу не напрашивался, от службы не отказывался.
В 1936 году окончил особый факультет Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе. Получил под командование дивизию. Был командиром с боевым опытом, но "без громкого прошлого за плечами". В 1937 году Большой террор обошел его стороной, а в апреле 1938-го вознес на должность начальника штаба Белорусского военного округа - одного из двух самых крупных приграничных округов. Даже в очень непростых жизненных ситуациях, утверждал Баграмян, "с лица Пуркаева не сходило присущее ему выражение олимпийского спокойствия и холодной вежливости"3.
Перед войной под его началом служил и будущий Маршал Победы. Не склонный к похвалам Жуков отзывался о Пуркаеве с несвойственной для него теплотой: "Это был опытный и всесторонне знавший свое дело генерал, человек высокой культуры, штабист большого масштаба"4.
29 августа 1939 года комкора Пуркаева принял в своем кремлевском кабинете Сталин5. Максим Алексеевич находился в кабинете вождя 10 минут, получив новое назначение - военным атташе при полпредстве СССР в Германии. 1 сентября Пуркаев вновь был принят Сталиным вместе с Молотовым, Ворошиловым, Микояном, полпредом Шкварцевым и назначенным 1-м секретарем полпредства в Германии Павловым. На сей раз комкор задержался у вождя на 1 час 10 минут.
О чем так долго совещались они?
Задание для Мрамора
Присутствие наркома внешней торговли Микояна позволяет реконструировать главный вопрос повестки дня. Именно в тот момент Сталин решил воспользоваться заключенным с Германией договором и, опираясь на новейшие немецкие военно-технические достижения, осуществить модернизацию РККА. СССР интересовало именно новейшее германское вооружение - "лучшее, что имеется в германской армии"6. Микоян по согласованию с другими наркоматами должен был через несколько дней направить в Германию четыре группы специалистов по закупке там:
1) самолетов и технической помощи по ним;
2) авиационных моторов и технической помощи по ним;
3) станков и другого оборудования для снарядного производства;
4) машин для увеличения района плавания миноносцев и лидеров эскадренных миноносцев до 5-6 тысяч морских миль и технической помощи по этим машинам.
Анастас Иванович отбирал компетентных специалистов, в их число вошли авиаконструкторы Илюшин, Яковлев, Сухой и конструкторы авиационных двигателей Швецов и Климов. Было очевидно, что немцы могут попытаться обмануть экспертов и продать им технику вчерашнего дня. Задача резидента военной разведки Мрамора состояла в том, чтобы, используя полученные от нелегалов сведения, не упустить ничего важного и с исчерпывающей полнотой составить программу закупок современной техники, начиная с брони для военных кораблей и заканчивая технологией получения синтетического толуола. Всего 336 позиций, не считая приложений.
Программа, одобренная Ворошиловым и ныне рассекреченная, составила 27 листов убористого машинописного текста7.
Забегая вперед, отметим, что германский дипломат Карл Риттер, главный эксперт министерства по военной экономике, был неприятно поражен осведомленностью советской стороны: "Вы должны понять, ...что не все то, что Вы желаете купить, мы должны Вам продать. ...В армии существуют абсолютные тайны. ...Мы уже достаточно много раскрыли Вам тайн"8. Тем не менее затея удалась: накануне неизбежной войны СССР смог приобрести некоторые новейшие образцы германской техники. Для оплаты заказов - помимо поставок зерна, нефти, редких металлов - в Берлин был направлен вагон с советским золотом общим весом семь тонн. Вагон сопровождал кадровый разведчик Николай Зайцев, оперативный псевдоним Бине9.
Именно он, выполняя приказ резидента Мрамора, восстановил ранее утраченный контакт с Альтой - немецкой журналисткой Ильзей Штёбе, руководителем разведгруппы советской военной разведки в Берлине10. В конце декабря 1940 года Альта передаст в Москву информацию о разработке в Германии плана "Барбаросса"...
Но пока на календаре 2 сентября 1939 года. В 8 часов 35 минут участники кремлевского совещания Шкварцев и Пуркаев через Ригу и Стокгольм полетели в германскую столицу и примерно в 6 часов вечера приземлились на берлинском аэродроме.
3 сентября в 12 часов их на 15 минут принял Гитлер11.
Полпред Шкварцев, резидент "Мрамор" и 1‑й секретарь полпредства Павлов в Берлине. 3 сентября 1939 года.
Командировка на фронт
Германская командировка Мрамора продлилась чуть больше двух недель. Уже 14 сентября 1939 года Пуркаев на 45 минут заходит в кабинет Сталина и выходит из него начальником штаба Белорусского фронта: через три дня начнется Польский поход Красной армии. Но обретение Советским Союзом ранее утраченных обширных территорий вызывало у комкора не только одобрение. Он прозорливо разглядел неизбежные издержки новой геополитической ситуации:
"На прежней границе [...] мы имели мощные укрепленные районы, да и непосредственным противником тогда была лишь Польша, которая в одиночку напасть на нас не решилась бы, а в случае ее сговора с Германией установить выход немецких войск к нашей границе не представило бы труда. Тогда у нас было бы время на отмобилизование и развертывание. Теперь же мы стоим лицом к лицу с Германией, которая может скрытно сосредоточить свои войска для нападения. При этом нельзя забывать, что немцы захватили в Варшаве документы генерального штаба польской армии: расположение всех военных объектов в Западной Белоруссии им хорошо известно. [...] В новой обстановке для войск округа минусов значительно больше, чем плюсов, но это явление временное. Если как следует взяться за дело, минусы относительно быстро могут превратиться в плюсы..."12
28 октября 1939 года комкор был вновь вызван к Сталину, провел в кремлевском кабинете 1 час 10 минут и оперативно вернулся в Берлин - все в том же качестве военного атташе!
Нежданный возвращенец показался немцам удачным объектом для вербовки, задание на которую дал лично Гитлер. Фюрер полагал, что комкор должен обидеться столь явному понижению по службе...
Перед Мрамором открылись хорошие возможности для разведывательной работы. Заручившись согласием Центра, Пуркаев решил их использовать.
Полпред Шкварцев, резидент "Мрамор" и 1‑й секретарь полпредства Павлов в Берлине. 3 сентября 1939 года.
Компромат на резидента
Вопрос стоял так: у кого раньше сдадут нервы, кто кого переиграет? Военный атташе регулярно общался с офицерами германского Генштаба и видел, что его "обхаживают". Вскоре демонстративная любезность немцев дошла до крайних пределов. Комкору предложили кабинет для работы в оперативном отделе гитлеровского Генштаба! Центр сообщил: отказываться не следует, но предупредил Мрамора, что кабинет оборудован для подслушивания.
Центр и сам резидент быстро разгадали незатейливую игру противника:
"Легко было понять, для чего все это делается: меня хотели убедить, что у немецкого командования нет секретов от нас. Расчет был прост: они хотели усыпить нашу бдительность. Но потом моим "доброжелателям" стало ясно, что обмануть нас трудно. И сразу все изменилось. При встречах со мной они улыбались все реже и реже. Потом как бы вскользь выразили удивление, почему это я, потенциальный начальник штаба фронта, занимаю скромный пост военного атташе. Постепенно меня стали "забывать" приглашать на учения или присылали за мной своего представителя так поздно, что ехать было уже бесцельно. А то вдруг по пути в район учений внезапно портилась машина, на которой я ехал. Словом, мне всячески давали понять, что в качестве военного представителя Советского Союза я для них нежелателен. И, так как у немецкого правительства не было оснований заявить об этом нашему правительству, начались провокации: меня старались как-то скомпрометировать.
Однажды при посещении военного учреждения Пуркаев обнаружил в кармане своей шинели маленький фотоаппарат. Передав его своему провожатому, он прямо заявил, что это очень грубая работа. Офицер нисколько не смутился. Тут же выразил предположение, что, вероятно, кто-то ошибся, положив фотоаппарат в чужой карман, когда шинель висела в гардеробе учреждения рядом с десятками других.
- Таких неудачных попыток скомпрометировать меня было несколько, и в конце концов они достигли цели"13.
Квартиру, которую занимал военный атташе, убирала симпатичная немка, по совместительству дававшая Пуркаеву уроки немецкого языка и не только... Немцы сделали компрометирующие фотографии и вручили пакет со снимками комкору, пытаясь его завербовать. 14 февраля 1940 года Пуркаев незамедлительно вылетел в Москву, где доложил начальству о случившемся, приложив пакет с пикантными изображениями.
Полпред Шкварцев, резидент "Мрамор" и 1‑й секретарь полпредства Павлов в Берлине. 3 сентября 1939 года.
Максим Алексеевич осознавал всю меру риска и полагал, что его арестуют. Но случилось иначе. Он был доставлен к Сталину на ближнюю дачу в Кунцево. Вождь принял мудрое решение: "Спасибо вам за вашу честность. Отправляйтесь в Берлин и продолжайте свою работу. Мы вам верим. Всего хорошего"14.
И Пуркаев вернулся в Берлин!
Впрочем, уже через несколько дней стало ясно: отныне военный атташе может оставаться в Берлине лишь в качестве сугубо декоративной фигуры, о работе резидента надо забыть.
Мрамор был отозван...
P.S. 1 января 1953 года Максим Алексеевич Пуркаев скоропостижно скончался, не успев написать мемуары и унеся с собой множество тайн, за каждую из которых дорого бы заплатил уважающий себя военный историк. В Мордовии о земляке написаны романы и поэмы. На Дальнем Востоке его именем названы улицы. Но многие ли россияне знают о нем, если даже специалисты почитают Пуркаева как скромного военачальника второго плана. Может быть, эта публикация "Родины" станет шагом к возвращению в нашу память одного из творцов Великой Победы…
Ссылка
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!