По материалам "ИЗБОРСКОГО КЛУБА", о России, мире, и нашем месте в нём, политика&экономика&социум
173,111
693
|
AndreyK-AV ( Специалист ) |
| 17 июл 2018 13:15:41 |
Для любителей рассуждать об английском газоне или британский рецепт капитализма . Михаил Делягин: Истреби аристократию, уничтожь крестьянство и создай банк
новая дискуссия Статья 197
Для любителей рассуждать об английском газоне или британский рецепт капитализма
Михаил Делягин: Истреби аристократию, уничтожь крестьянство и создай банк
(британский рецепт капитализма)
Взлет в мировые лидеры Британии и сохранение ее исключительного, глобального значения и по сей день — урок всемирно-исторического значения.
Вдумаемся: эта страна (в отличие, например, от России) никогда не располагала исключительными ресурсами. Уголь был значим, но не более. Еще в начале XVIII века она не располагала ни колониальной мощью Испании, ни военной – Франции, ни экономической – Нидерландов; подорванная полувеком революций и войн, политически нестабильная и раздираемая религиозными конфликтами, она была просто бедна. За счет чего же она менее чем за век обрела могущество, стала «владычицей морей» и пионером промышленной революции?
Ключевые факторы — развитие науки и демократизм власти, позволивший применить ее достижения.
Истребление элит и открытый характер их пополнения
Источник внутренней демократичности власти (не мешавшей абсолютной жестокости к народу) — война Алой и Белой Розы (1455-1487 годы), в ходе которой английская знать вырезала сама себя и разрушила свою страну. Были уничтожены почти все принцы крови обеих боровшихся династий, почти все аристократы, английские рыцари и служилое сословие в целом. Число только убитых оценивается в 105 тыс.чел. – около 3,75% населения.
Богатства истребленной аристократии и рыцарства достались в основном торговцам (в том числе немногим рыцарям, уклонившимся от войны ради выживания и занявшимся торговлей, и разбогатевшим на спекуляциях крестьянам), которые стали покупать аристократические титулы.
Истребившая сама себя феодальная знать не могла противостоять формированию прогрессивного по сравнению с ней абсолютизма. В результате переход к нему произошел быстрее и проще, чем во Франции или Испании. Абсолютизм опирался на мелких и средних дворян (в том числе бывших торговцев), сражавшихся в войне не за свои убеждения и даже не против врагов, а за покровительство «своего» лорда-протектора, — на место которого после истребления феодальной знати пришел непосредственно король.
Интересным следствием войны Алой и Белой розы стало невиданное развитие такого важного фактора конкурентоспособности, как спецслужбы. Возможно, именно с того времени всемерное и безоговорочное сотрудничество со спецслужбами своей страны и стало неписаной, но непререкаемой нормой поведения практически любого английского джентльмена – и важным фактором британской мощи.
Но главное следствие войны Алой и Белой розы — жесточайший дефицит элиты в целом. В результате возник уникальный социальный механизм: английское мелкое и среднее сельское дворянство (джентри), в отличие от континентального, было открытым сословием, пополнявшимся из купцов и богатых крестьян. Торговцы, более всех выигравшие от последствий войны Алой и Белой розы, не в порядке исключения и с нарушением правил, а открыто и законно, в массовом порядке пополняли ряды дворянства.
Опираясь на мелкое и среднее дворянство, абсолютизм опирался тем самым и на купцов, и на разбогатевших крестьян, расширив свою социальную базу до непредставимых на континенте масштабов. Это создало колоссальный внутренний демократизм английской элиты и обеспечило ее эффективность.
Форсировало это и развитие рынка, так как новое английское дворянство (в отличие от старого континентального) прямо вырастало из него (пусть даже и в форме спекуляций на выморочном послевоенном имуществе) и было вскормлено им, а не враждебно противостояло ему.
«Новое дворянство» как локомотив капитализма
Лишенное всякой сдерживающей силы (феодальная аристократия была истреблена, а островное положение и бедность Англии гарантировали от внешнего вторжения), развитие капитализма приобрело уникально жестокий характер, форсировав процесс «огораживания». Богатые землевладельцы сгоняли бедных крестьян с земли, превращая ее в огороженные пастбища для овец. Продавать шерсть в Нидерланды, а затем на суконные мануфактуры Англии было выгоднее, чем зерно, и «овцы съели людей»; для увеличения масштабов пастбищ крестьян выгоняли и из домов.
Однако зверства «огораживания» сильно преувеличивались даже современниками. После разрухи, вызванной чумой 1348-1349 годов и войной Алой и Белой Розы, Англия лежала в руинах, и еще в 1520-х годах «земли было больше, чем людей»; общий дефицит земли появился лишь в 1550-е годы. Всего же уже к 1500 году было огорожено (выведено из долевого владения в частную собственность отдельных владельцев) около 45% всех английских земель, а за весь XVI век было огорожено еще не более 2,5% земель.
Болезненность «огораживаний» качественно усиливалась тем, что с развитием капитализма им подвергались наиболее плодородные, близкие к рынкам сбыта и населенные земли (так что на 2,5% земель могло собираться 10% урожая и жить 20% крестьян, а то и больше). Кроме того, с земель сгоняли незаконно занявших их за годы разрухи, которые возделывали их иногда поколениями, — и этих сквоттеров никто даже не считал.
Важным фактором массового обнищания стал и мощный приток серебра после открытия Америки Колумбом, который обесценил его во всей Европе и привел к «революции цен». За 1510-1580 годы в Англии цены на продовольствие выросли втрое, на ткани – в 2,5 раза, что обогащало торговую буржуазию и «новое дворянство» при разорении крестьян и не занимавшихся бизнесом землевладельцев, чьи доходы были фиксированы. Это объясняет то, что земельная собственность джентри росла в том числе за счет собственности крупных лордов и секуляризованных в XVI веке монастырей.
Таким образом, развитие капитализма осуществлялось не только через «огораживание», но и через недооцениваемую «инфляционную революцию», которая не менее эффективно разоряла крестьян.
Когда вызванное этим массовое бродяжничество стало проблемой, за него ввели смертную казнь, обеспечив приток крайне дешевой рабочей силы на мануфактуры и в поместья новых дворян, а затем и на флот, несмотря на его каторжные условия. (Часть бродяг гуманно загоняли в работные дома, поневоле изобретя, чтобы хоть как-то занять их, крайне пригодившееся после изобретения паровой машины разделение сложного труда на простейшие операции). Общее число казненных за бродяжничество в XVI веке превысило 160 тыс.чел. — в полтора раза больше числа убитых в войне Алой и Белой розы.
В результате английское крестьянство было уничтожено как класс, деревня форсированно перешла на капиталистические рельсы, но главное – сложился открытый характер формирования элиты, при котором успешные торговцы и богатые крестьяне становились дворянами. По мере их укрепления возник конфликт с абсолютизмом, увенчавшийся Английской революцией 1640-1660 годов, главной движущей силой которой стало именно имеющее прочный экономический фундамент «новое дворянство» — джентри.
Банкирские дома как ускоритель прогресса
Джентри вкладывало не только в Англии, но и за границей и вступило в союз с банкирскими домами, финансировавшими торговлю, занимавшимися обменом денег и ростовщичеством. Эти дома возникли в итальянских городах-государствах, прежде всего Венеции (а также в Генуе и Ломбардии; уже в первой трети XIII века они, как отмечал А.И.Фурсов, «опутали долговой сетью значительную часть Европы», разжигая для последующего финансирования самые разнообразные войны. Из-за укрепления Османской империи, прорыва Португалии в Индию и открытия Нового Света они стали переносить центр своей деятельности в Западную Европу – вслед за переходом туда центра деловой активности.
А.И.Фурсов показал, что в 1582 году венецианская аристократия приняла решение об установлении своего контроля за Голландией, но Тридцатилетняя война показала ее уязвимость. Кроме того, венецианцам пришлось конкурировать в Голландии с опередившими их буквально на чуть-чуть евреями-марранами, бежавшими туда из Испании и Португалии в конце XVI века. «Единственной альтернативой Голландии была Англия – мало того, что остров…, но государство с очень сильной потенцией превращения в ядро североатлантической мир-экономики. К тому же… Англия была уже подготовлена венецианцами в качестве запасной площадки — они работали над этим с конца 1520-х годов…»
Венецианские финансисты (вместе с еврейскими банкирскими домами, в которых они со временем растворились) во многом сформировали английскую элиту, оплодотворив косную и некультурную среду «новых дворян» богатейшей и изощреннейшей политической и интеллектуальной традицией Венеции (и иудаизма).
Финансисты использовали в Англии (как и везде, как и всегда) ту власть, которая была в наличии, делая при этом особую ставку на перспективные политические силы. Поэтому в Английской революции 1640-1660 годов они решительно поддержали парламент, являвшийся оплотом джентри (тем более, что Елизавета I взяла под полный контроль чеканку монет и в целом денежное обращение, ущемив их интересы). Поддержав Кромвеля и оплачивая его во время гражданской войны, финансисты после его победы обеспечили себе контроль за хозяйственной жизнью Англии.
От союза монархии и джентри – к союзу парламента и купцов
Экономическое процветание Англии в первой половине XVII века было неустойчивым, так как после запрета вывоза необработанной шерсти 80% экспорта составляли шерстяные ткани. Английские купцы нуждались в защите от голландских конкурентов, правительство – в повышении налогов; результатом стало усиление протекционизма.
Навигационные акты, издававшиеся с 1651 по 1673 годы (то есть и при республике, и после Реставрации, которая не поломала внутреннюю логику развития бизнеса), устанавливали, что импорт может доставляться в Англию только напрямую из страны-производителя и только на английских либо ее кораблях. Это сразу выводило за рамки английской торговли флот и порты Голландии. Необходимые Европе колониальные товары (включая табак и сахар) поступали в Англию, — и колонисты вынуждены были покупать все необходимое на ее рынках. Это сделало английских купцов посредниками между колонистами и европейцами, обеспечив им дополнительные прибыли в силу искусственно созданной монополии.
Голландцы безуспешно пытались защитить выгодную им свободную торговлю с морских войнах 1652-1654 и 1665-1667 годов. В войне 1672-1674 года Карл II, заручившись в обмен на поддержку католицизма союзом Людовика XIV, заставил Голландию защищаться. Голландия начала стагнировать, а Англия бурно развивалась (за первые 40 лет XVII века обороты английской внешней торговли выросли вдвое, а в целом за столетие вдвое увеличилось число ее кораблей и таможенные доходы) и заняла место Голландии в качестве торгового лидера Европы (став мировым лидером и в работорговле).
Бурное развитие капитализма в силу уничтожения остатков феодальных ограничений продолжалось и после Реставрации Стюартов: Карл II вернулся в другую страну и не пытался ее переделать (за исключением заигрываний с католицизмом, которые принесли ему союз с Францией против Голландии и субсидий от Людовика XIV, позволивших ему в конце правления отказаться от налогов, сбор которых регулировался противостоявшим ему парламентом). Сложившиеся в середине 1670-х в английской элите тори (сторонники монархии и англиканства) и виги (сторонники парламента и протестантов), борясь друг с другом, были объединены неприятием католиков и французов, а значит – и настроений Карла II. Это единство позволило им избегать военных действий друг против друга, что стало большим шагом к цивилизованному устройству государства, не ослабляемом, но усиливаемом внутренней политической борьбой.
Ставший королем после отравления Карла II ртутью в ходе алхимических опытов его младший брат Яков II («веселый король» Карл II и только признавший 14 внебрачных детей, не оставил законных наследников) восстановил против себя Англию за рекордные три года: народ возненавидел его за поощрение католицизма, элита («новое дворянство» и финансисты) – за попытку построить абсолютизм по французскому образцу.
Виги и тори объединились против Якова II, но нового Кромвеля не нашлось, и банкиры профинансировали Славную революцию 1688 года — интервенцию Вильгельма Оранского и государственный переворот. Его результатом стал Билль о правах 1689 года, помимо перечисления гражданских прав англичан объявивший вне закона любой абсолютистский режим, каким была и монархия Стюартов. Билль означал переход Англии к конституционной монархии, в которой король подчиняется законам, издаваемым парламентом, и является лишь первым чиновником государства.
Виги победил, но лишь при поддержке тори. Результат Славной революции стал компромиссом; основанное на экономическом интересе единство элиты укрепилось, включая партнерство между парламентом и купцами, — и оказалось направлено против Франции Через сто оно сокрушит Францию, прямо организуя Великую революцию и направляя ее через разветвленную сеть тайных обществ и скрытого финансирования (правда, это будет ответом на предоставление Людовиком XVI в июне 1776 года 1 млн. ливров на войну североамериканских колоний против Англии: не смертельный удар, как подметил Макиавелли, смертелен для того, кто его наносит).
Тривиальный государственный переворот в ходе интервенции зовется революцией (да еще и Славной) не только из-за жажды самовозвеличивания. Она сформировала один из фундаментальных факторов британской конкурентоспособности: патриотического единства управленческой и коммерческой элиты, объединенной, несмотря на внутренние конфликты,единым стратегическим интересом, основанным на использовании государства как своего всесокрушающего инструмента в глобальной конкуренции.
Осознание этого единства само по себе явилось мощным стабилизирующим фактором, способствующим систематическим компромиссам во внутриполитической борьбе и урегулированию внутренних конфликтов за счет внешней экспансии.
Достигнутое Славной революцией новое качество английской элиты проявилось уже через несколько лет в фундаментальной для новой эпохи финансовой сфере.
Финансовая революция:
окончание по ссылке
https://izborsk-club.ru/15572
Михаил Делягин: Истреби аристократию, уничтожь крестьянство и создай банк
(британский рецепт капитализма)
Взлет в мировые лидеры Британии и сохранение ее исключительного, глобального значения и по сей день — урок всемирно-исторического значения.
Вдумаемся: эта страна (в отличие, например, от России) никогда не располагала исключительными ресурсами. Уголь был значим, но не более. Еще в начале XVIII века она не располагала ни колониальной мощью Испании, ни военной – Франции, ни экономической – Нидерландов; подорванная полувеком революций и войн, политически нестабильная и раздираемая религиозными конфликтами, она была просто бедна. За счет чего же она менее чем за век обрела могущество, стала «владычицей морей» и пионером промышленной революции?
Ключевые факторы — развитие науки и демократизм власти, позволивший применить ее достижения.
Истребление элит и открытый характер их пополнения
Источник внутренней демократичности власти (не мешавшей абсолютной жестокости к народу) — война Алой и Белой Розы (1455-1487 годы), в ходе которой английская знать вырезала сама себя и разрушила свою страну. Были уничтожены почти все принцы крови обеих боровшихся династий, почти все аристократы, английские рыцари и служилое сословие в целом. Число только убитых оценивается в 105 тыс.чел. – около 3,75% населения.
Богатства истребленной аристократии и рыцарства достались в основном торговцам (в том числе немногим рыцарям, уклонившимся от войны ради выживания и занявшимся торговлей, и разбогатевшим на спекуляциях крестьянам), которые стали покупать аристократические титулы.
Истребившая сама себя феодальная знать не могла противостоять формированию прогрессивного по сравнению с ней абсолютизма. В результате переход к нему произошел быстрее и проще, чем во Франции или Испании. Абсолютизм опирался на мелких и средних дворян (в том числе бывших торговцев), сражавшихся в войне не за свои убеждения и даже не против врагов, а за покровительство «своего» лорда-протектора, — на место которого после истребления феодальной знати пришел непосредственно король.
Интересным следствием войны Алой и Белой розы стало невиданное развитие такого важного фактора конкурентоспособности, как спецслужбы. Возможно, именно с того времени всемерное и безоговорочное сотрудничество со спецслужбами своей страны и стало неписаной, но непререкаемой нормой поведения практически любого английского джентльмена – и важным фактором британской мощи.
Но главное следствие войны Алой и Белой розы — жесточайший дефицит элиты в целом. В результате возник уникальный социальный механизм: английское мелкое и среднее сельское дворянство (джентри), в отличие от континентального, было открытым сословием, пополнявшимся из купцов и богатых крестьян. Торговцы, более всех выигравшие от последствий войны Алой и Белой розы, не в порядке исключения и с нарушением правил, а открыто и законно, в массовом порядке пополняли ряды дворянства.
Опираясь на мелкое и среднее дворянство, абсолютизм опирался тем самым и на купцов, и на разбогатевших крестьян, расширив свою социальную базу до непредставимых на континенте масштабов. Это создало колоссальный внутренний демократизм английской элиты и обеспечило ее эффективность.
Форсировало это и развитие рынка, так как новое английское дворянство (в отличие от старого континентального) прямо вырастало из него (пусть даже и в форме спекуляций на выморочном послевоенном имуществе) и было вскормлено им, а не враждебно противостояло ему.
«Новое дворянство» как локомотив капитализма
Лишенное всякой сдерживающей силы (феодальная аристократия была истреблена, а островное положение и бедность Англии гарантировали от внешнего вторжения), развитие капитализма приобрело уникально жестокий характер, форсировав процесс «огораживания». Богатые землевладельцы сгоняли бедных крестьян с земли, превращая ее в огороженные пастбища для овец. Продавать шерсть в Нидерланды, а затем на суконные мануфактуры Англии было выгоднее, чем зерно, и «овцы съели людей»; для увеличения масштабов пастбищ крестьян выгоняли и из домов.
Однако зверства «огораживания» сильно преувеличивались даже современниками. После разрухи, вызванной чумой 1348-1349 годов и войной Алой и Белой Розы, Англия лежала в руинах, и еще в 1520-х годах «земли было больше, чем людей»; общий дефицит земли появился лишь в 1550-е годы. Всего же уже к 1500 году было огорожено (выведено из долевого владения в частную собственность отдельных владельцев) около 45% всех английских земель, а за весь XVI век было огорожено еще не более 2,5% земель.
Болезненность «огораживаний» качественно усиливалась тем, что с развитием капитализма им подвергались наиболее плодородные, близкие к рынкам сбыта и населенные земли (так что на 2,5% земель могло собираться 10% урожая и жить 20% крестьян, а то и больше). Кроме того, с земель сгоняли незаконно занявших их за годы разрухи, которые возделывали их иногда поколениями, — и этих сквоттеров никто даже не считал.
Важным фактором массового обнищания стал и мощный приток серебра после открытия Америки Колумбом, который обесценил его во всей Европе и привел к «революции цен». За 1510-1580 годы в Англии цены на продовольствие выросли втрое, на ткани – в 2,5 раза, что обогащало торговую буржуазию и «новое дворянство» при разорении крестьян и не занимавшихся бизнесом землевладельцев, чьи доходы были фиксированы. Это объясняет то, что земельная собственность джентри росла в том числе за счет собственности крупных лордов и секуляризованных в XVI веке монастырей.
Таким образом, развитие капитализма осуществлялось не только через «огораживание», но и через недооцениваемую «инфляционную революцию», которая не менее эффективно разоряла крестьян.
Когда вызванное этим массовое бродяжничество стало проблемой, за него ввели смертную казнь, обеспечив приток крайне дешевой рабочей силы на мануфактуры и в поместья новых дворян, а затем и на флот, несмотря на его каторжные условия. (Часть бродяг гуманно загоняли в работные дома, поневоле изобретя, чтобы хоть как-то занять их, крайне пригодившееся после изобретения паровой машины разделение сложного труда на простейшие операции). Общее число казненных за бродяжничество в XVI веке превысило 160 тыс.чел. — в полтора раза больше числа убитых в войне Алой и Белой розы.
В результате английское крестьянство было уничтожено как класс, деревня форсированно перешла на капиталистические рельсы, но главное – сложился открытый характер формирования элиты, при котором успешные торговцы и богатые крестьяне становились дворянами. По мере их укрепления возник конфликт с абсолютизмом, увенчавшийся Английской революцией 1640-1660 годов, главной движущей силой которой стало именно имеющее прочный экономический фундамент «новое дворянство» — джентри.
Банкирские дома как ускоритель прогресса
Джентри вкладывало не только в Англии, но и за границей и вступило в союз с банкирскими домами, финансировавшими торговлю, занимавшимися обменом денег и ростовщичеством. Эти дома возникли в итальянских городах-государствах, прежде всего Венеции (а также в Генуе и Ломбардии; уже в первой трети XIII века они, как отмечал А.И.Фурсов, «опутали долговой сетью значительную часть Европы», разжигая для последующего финансирования самые разнообразные войны. Из-за укрепления Османской империи, прорыва Португалии в Индию и открытия Нового Света они стали переносить центр своей деятельности в Западную Европу – вслед за переходом туда центра деловой активности.
А.И.Фурсов показал, что в 1582 году венецианская аристократия приняла решение об установлении своего контроля за Голландией, но Тридцатилетняя война показала ее уязвимость. Кроме того, венецианцам пришлось конкурировать в Голландии с опередившими их буквально на чуть-чуть евреями-марранами, бежавшими туда из Испании и Португалии в конце XVI века. «Единственной альтернативой Голландии была Англия – мало того, что остров…, но государство с очень сильной потенцией превращения в ядро североатлантической мир-экономики. К тому же… Англия была уже подготовлена венецианцами в качестве запасной площадки — они работали над этим с конца 1520-х годов…»
Венецианские финансисты (вместе с еврейскими банкирскими домами, в которых они со временем растворились) во многом сформировали английскую элиту, оплодотворив косную и некультурную среду «новых дворян» богатейшей и изощреннейшей политической и интеллектуальной традицией Венеции (и иудаизма).
Финансисты использовали в Англии (как и везде, как и всегда) ту власть, которая была в наличии, делая при этом особую ставку на перспективные политические силы. Поэтому в Английской революции 1640-1660 годов они решительно поддержали парламент, являвшийся оплотом джентри (тем более, что Елизавета I взяла под полный контроль чеканку монет и в целом денежное обращение, ущемив их интересы). Поддержав Кромвеля и оплачивая его во время гражданской войны, финансисты после его победы обеспечили себе контроль за хозяйственной жизнью Англии.
От союза монархии и джентри – к союзу парламента и купцов
Экономическое процветание Англии в первой половине XVII века было неустойчивым, так как после запрета вывоза необработанной шерсти 80% экспорта составляли шерстяные ткани. Английские купцы нуждались в защите от голландских конкурентов, правительство – в повышении налогов; результатом стало усиление протекционизма.
Навигационные акты, издававшиеся с 1651 по 1673 годы (то есть и при республике, и после Реставрации, которая не поломала внутреннюю логику развития бизнеса), устанавливали, что импорт может доставляться в Англию только напрямую из страны-производителя и только на английских либо ее кораблях. Это сразу выводило за рамки английской торговли флот и порты Голландии. Необходимые Европе колониальные товары (включая табак и сахар) поступали в Англию, — и колонисты вынуждены были покупать все необходимое на ее рынках. Это сделало английских купцов посредниками между колонистами и европейцами, обеспечив им дополнительные прибыли в силу искусственно созданной монополии.
Голландцы безуспешно пытались защитить выгодную им свободную торговлю с морских войнах 1652-1654 и 1665-1667 годов. В войне 1672-1674 года Карл II, заручившись в обмен на поддержку католицизма союзом Людовика XIV, заставил Голландию защищаться. Голландия начала стагнировать, а Англия бурно развивалась (за первые 40 лет XVII века обороты английской внешней торговли выросли вдвое, а в целом за столетие вдвое увеличилось число ее кораблей и таможенные доходы) и заняла место Голландии в качестве торгового лидера Европы (став мировым лидером и в работорговле).
Бурное развитие капитализма в силу уничтожения остатков феодальных ограничений продолжалось и после Реставрации Стюартов: Карл II вернулся в другую страну и не пытался ее переделать (за исключением заигрываний с католицизмом, которые принесли ему союз с Францией против Голландии и субсидий от Людовика XIV, позволивших ему в конце правления отказаться от налогов, сбор которых регулировался противостоявшим ему парламентом). Сложившиеся в середине 1670-х в английской элите тори (сторонники монархии и англиканства) и виги (сторонники парламента и протестантов), борясь друг с другом, были объединены неприятием католиков и французов, а значит – и настроений Карла II. Это единство позволило им избегать военных действий друг против друга, что стало большим шагом к цивилизованному устройству государства, не ослабляемом, но усиливаемом внутренней политической борьбой.
Ставший королем после отравления Карла II ртутью в ходе алхимических опытов его младший брат Яков II («веселый король» Карл II и только признавший 14 внебрачных детей, не оставил законных наследников) восстановил против себя Англию за рекордные три года: народ возненавидел его за поощрение католицизма, элита («новое дворянство» и финансисты) – за попытку построить абсолютизм по французскому образцу.
Виги и тори объединились против Якова II, но нового Кромвеля не нашлось, и банкиры профинансировали Славную революцию 1688 года — интервенцию Вильгельма Оранского и государственный переворот. Его результатом стал Билль о правах 1689 года, помимо перечисления гражданских прав англичан объявивший вне закона любой абсолютистский режим, каким была и монархия Стюартов. Билль означал переход Англии к конституционной монархии, в которой король подчиняется законам, издаваемым парламентом, и является лишь первым чиновником государства.
Виги победил, но лишь при поддержке тори. Результат Славной революции стал компромиссом; основанное на экономическом интересе единство элиты укрепилось, включая партнерство между парламентом и купцами, — и оказалось направлено против Франции Через сто оно сокрушит Францию, прямо организуя Великую революцию и направляя ее через разветвленную сеть тайных обществ и скрытого финансирования (правда, это будет ответом на предоставление Людовиком XVI в июне 1776 года 1 млн. ливров на войну североамериканских колоний против Англии: не смертельный удар, как подметил Макиавелли, смертелен для того, кто его наносит).
Тривиальный государственный переворот в ходе интервенции зовется революцией (да еще и Славной) не только из-за жажды самовозвеличивания. Она сформировала один из фундаментальных факторов британской конкурентоспособности: патриотического единства управленческой и коммерческой элиты, объединенной, несмотря на внутренние конфликты,единым стратегическим интересом, основанным на использовании государства как своего всесокрушающего инструмента в глобальной конкуренции.
Осознание этого единства само по себе явилось мощным стабилизирующим фактором, способствующим систематическим компромиссам во внутриполитической борьбе и урегулированию внутренних конфликтов за счет внешней экспансии.
Достигнутое Славной революцией новое качество английской элиты проявилось уже через несколько лет в фундаментальной для новой эпохи финансовой сфере.
Финансовая революция:
окончание по ссылке
https://izborsk-club.ru/15572
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!