100-летие красного террора. Красный террор в Прикамье

Цитата: Гималаев Илья от 21.08.2018 08:17:11Особой жестокостью и зверствами с обеих сторон отличалась борьба большевиков с крестьянством. Произвол и бесчинства, творимые продотрядами в деревне, провоцировали выступления крестьян, сопровождавшиеся кровавыми расправами над бойцами продотрядов. Так, в Осинском уезде в Совинской волости в деревне Мосудья во время описи и изъятия хлеба было убито 4 продармейца. Прибывший карательный отряд одного из участников выступления расстрелял на месте, двое было убито по дороге в Осу, остальные арестованные доставлены в Осинскую ЧК. В татарском селе Тауш того же уезда крестьяне убили 4 продармейцев и несколько человек ранили. Прибывший карательный отряд на месте расстрелял до 75 человек.

18 августа вспыхнуло восстание в Сепычевской и пяти смежных волостях Оханского уезда. Главным поводом к восстанию послужили действия продотряда и, прежде всего, объявление мобилизации. Восставшие жестоко расправлялись с коммунистами, советскими работниками и захваченными бойцами продотряда. За четыре дня восстания было замучено и расстреляно 46 человек. Порке и издевательствам подвергались и члены семей коммунистов и советских работников. Восстание было подавлено карательными отрядами без боя, руководители его успели скрыться. Тем не менее, сразу после подавления восстания было расстреляно 83 человека.

Невиданные до сих пор размеры террор принял после убийства председателя Петроградской ЧК М.С. Урицкого 30 августа и покушения на В.И. Ленина 31 августа 1918 г. 5 сентября Совнарком издает постановление «О красном терроре». Согласно постановлению, лица, «прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам», подлежат расстрелу, а «классовые враги» – заключению в концентрационные лагеря. По всей стране прокатилась волна массовых расстрелов заложников. В Перми было расстреляно 42 заложника, а в Кунгуре – 29. И в дальнейшем любая акция против Советской власти сопровождалась казнями сотен и сотен заложников.

Особую ненависть большевики испытывали к священнослужителям. В ходе сентябрьских расстрелов в Перми были казнены протоиереи Рождества Богородицкой церкви в Соликамске, Пожевской церкви, Юговского заводского собора, священники Спасской церкви в Соликамске, Свято-Троицкой церкви в Перми. В Кунгуре было расстреляно 3 священника: Кунгурского собора и Тихвинской церкви.

В сентябре в ряде волостей Усольского (Соликамского) уезда вспыхнуло восстание, подавленное отрядами ЧК и отрядами из Кизела. Часть руководителей схватили и 10 человек публично расстреляли. В том же месяце на IV Кунгурском уездном съезде Советов представитель Сабарской волости в ответ на выступления крестьян и расправы с коммунистами потребовал «вырезать всю буржуазию». В начале сентября в связи со слухами о приближении чехословаков в Чусовском заводе были произведены массовые обыски и аресты среди эсеров и меньшевиков.

Приближение частей Сибирской армии и чехословаков привело к резкому усилению красного террора в Прикамье. В большинстве уездов создаются чрезвычайные органы власти – Военно-революционные комитеты, присвоившие себе неограниченные полномочия. Оханский ВРК 19 октября издал следующее распоряжение: «Учитывая то положение, что контрреволюционеры уничтожают зверски всех советских работников и семейства их, – то в целях гарантии за полное спокойствие житья граждан в занятых местностях белогвардейцами предлагается сейчас же взять с каждой волости заложников: из буржуазии, кулаков, правых эсеров и меньшевиков и под усиленным караулом, при случае эвакуации волостного исполкома, увозить с собой, причем объявить гражданам волости, что при случаях контрреволюционных выступлений и выдачи белогвардейцам советских работников заложники будут расстреливаться». 22 октября Верещагинский районный ВРК и железнодорожная ЧК решили направить в волости по 3 коммуниста для выполнения указанного распоряжения. В самом Верещагино и окрестностях исполнение решения ВРК было возложено на районную ЧК.

Накануне отступления из Оханска местная ЧК расстреляла 8 граждан города, в том числе священника, бывшего члена земской управы, бывшего офицера, мелких торговцев. Во время первого занятия белыми Нытвы, которое произошло довольно неожиданно, были захвачены списки приговоренных к расстрелу. По утверждению колчаковской газеты «Современная Пермь», в этом списке значилась поголовно вся интеллигенция Нытвы и, в первую очередь, священнослужители. Большевики не успели привести в исполнение задуманное.

По свидетельству антибольшевистской печати, особыми зверствами и жестокостью отличалась Осинская ЧК. Начиная с осени в городе и уезде шли ежедневные аресты, многие арестованные бесследно исчезли. Некоторые семьи были истреблены поголовно. Накануне оставления Осы расстрелы граждан проводились среди бела дня, расстрелянных не успевали хоронить и сбрасывали в овраг. По свидетельству белогвардейского командования, в городе и его окрестностях было обнаружено около 2 000 трупов. Данная цифра вызывает некоторое сомнение: слишком велики масштабы террора для небольшого уездного центра.

5–6 декабря произошло выступление рабочих Мотовилихинского завода. Причина – продовольственные трудности и вызывающее поведение руководителей мотовилихинских коммунистов. Мотовилиха была объявлена на осадном положении, был создан ВРК, на заводе объявлен локаут, в поселок для наведения порядка введен коммунистический батальон. Решительные карательные меры – массовые аресты и расстрелы – позволили уже 10 декабря возобновить работы на заводе. Вероятно, в ходе этих расправ и были расстреляны бывший начальник завода Темников, его сын, бывший офицер, и зав. снарядным цехом № 3 инженер Иванов.

Произвол и беззаконие, творимые Красной гвардией в Пермском уезде, – обыски, аресты, наложение непосильных контрибуций, конфискация домов и имущества, расстрел за малейшее сопротивление – во многом способствовали восстанию 10-го кавалерийского полка, расквартированного в селе Ильинском. Восстание вспыхнуло в критический момент – 24 декабря, накануне взятия Перми белыми войсками. По утверждению советских источников, восставшие расстреляли 800 человек из числа коммунистов, советских работников, красногвардейцев.

В декабре 1918 г. в Прикамье прокатилась новая волна репрессий против духовенства. В ночь на 11 декабря после истязаний и неоднократного погружения в прорубь – волосы сплели в косички, просунули жердь и погружали периодически в воду до полного обледенения – был утоплен Соликамский епископ Феофан. В ночь на 4 декабря в Каме были утоплены три пермских протоиерея. Следует отметить, что репрессии против духовенства в Прикамье носили беспрецедентный характер. По данным колчаковского телеграфного агентства, во время красного террора в Пермской епархии погибло 3 архиерея, 19 протоиреев, 44 священника, 6 диаконов, 4 псаломщика, 44 монашествующих.

Положение в стране и Прикамье ярко и образно характеризуется в письме-предупреждении, подготовленном профессурой Пермского университета в адрес университетов Европы и Америки. В письме, в частности, отмечалось: «Общие условия гражданской жизни невыносимы. Вы не хозяин даже в своем жилище... Какие бы то ни было правовые гарантии совершенно отсутствуют. Повсюду действует шпионаж и сыск. За неосторожное слово или по доносу вашего врага вы попадаете в ведение Чрезвычайной комиссии, которая сажает вас в тюрьму, где вас подвергают мучениям, морят голодом и где вы живете под страхом, что с вами поступят так же, как с вашими соседями по заключению, которых на ваших глазах десятками уводят на расстрел. Суд этих комиссий заменил нормальный суд. Одной из отличительных особенностей этого суда является массовое применение жестокого института заложничества, возвращающего культурную страну к первобытным формам права... Свободная проповедь в церкви влечет за собой тюрьму и расстрел... Провозглашенная в Конституции свобода совести на практике превратилась в сплошное гонение религии с дикими расправами над духовенством. Малейшее проявление недовольства вызывает карательные экспедиции, которые проводят массовые расстрелы и даже разрушения целых селений».

Сразу после занятия Перми колчаковцами по распоряжению командования была организована Комиссия по расследованию преступных деяний большевиков и их сотрудников. В состав Комиссии вошли известные общественные деятели, представители окружного суда, прокуратуры, духовенства, уездного земства, городского самоуправления, университета. В распоряжении определялись принципы деятельности комиссии: «Преследованию подлежат только преступные деяния, покушения на таковые или приготовления к ним. Принадлежность к той или иной партии или сочувствие ей, не выразившееся в тех или иных действиях, преследованию не подлежит, так как на убеждения и взгляды граждан посягательства быть не должно. Анонимные доносы оставляются без рассмотрения. В основу своей деятельности Комиссия ставит законность, право и справедливость». Подобные комиссии были созданы в уездах и волостях. К сожалению, материалы их работы, в отличие от деникинских комиссий, пока не найдены.

На смену красному террору пришел белый террор, который по своей жестокости и зверствам не уступал красному. Но белый террор все же не был столь массовым и не являлся официальной государственной политикой. Официальные власти, хотя бы внешне, осуждали проявления массовых репрессий и террора. Белый террор – это особая страница в истории гражданской войны, требующая отдельного рассмотрения.

После восстановления власти большевиков в Прикамье возобновились и массовые репрессии, но следует отметить, что расстрелы стали применять намного реже. Были восстановлены места заключения, или, как они назывались, исправительные рабочие дома, которые очень быстро были заполнены лицами, обвиняемыми в сотрудничестве с колчаковской властью. В сентябре 1919 г. в Перми создан концентрационный лагерь, иногда называвшийся лагерем принудительных работ. Подобные лагеря были созданы в Кунгуре и Оханске. Основную массу заключенных составляли лица, осужденные за кумышковарение (самогоноварение), мешочники, труддезертиры и крестьяне, не выполнявшие задания по продразверстке. По социальному положению большинство заключенных были из крестьян и рабочих.

Пермь стала местом, куда направлялись заложники и заключенные из центра страны. Так, в октябре 1919 г. в Пермь было переведено 75 заложников из Смоленска и 23 из Нижнего Новгорода; в марте 1920 г. – группа левых эсеров из Бутырской тюрьмы в Москве. В октябре 1920 г. был создан кизеловский рабочий отряд заключенных, состоявший во многом из казаков Дона, Кубани и Терека, обвиняемых в контрреволюционной деятельности. Как понимали большевики революционную законность, свидетельствуют приговоры некоторым лицам, когда срок заключения определялся «до окончания гражданской войны» или «до победы мировой революции».

Месть за сотрудничество с белыми принимала порой изощренный характер. Так, в заводе Майкор 7 июля 1919 г. было принято решение «собранием граждан» похоронить красноармейцев и коммунистов, убитых белыми, в церковной ограде, раскопку захоронений жертв белого террора и копку новых могил заставить произвести тех, кто донес белой власти. Репрессировали независимо от возраста и состояния здоровья. В Пермском исправдоме № 1 содержалась в заключении больная 70-летняя женщина. 65-летнюю монахиню кунгурского Иоано-Предтеченского женского монастыря посадили в концлагерь за сокрытие хлеба. Санитарные условия содержания заключенных в исправдомах и концлагерях были неудовлетворительными. Следствием этого явились эпидемии тифа, гриппа и других инфекционных болезней в местах заключения и высокая смертность. Именно от гриппа, или инфлюэнцы, как тогда называли эту болезнь, умерла в ИРД № 1 бывшая начальница Пермской мужской гимназии 57-летняя О.В. Циммерман, арестованная ЧК «за агитацию против Советской власти». О.В. Циммерман провела в заключении более 14 месяцев.

Представители ЧК не желали считаться с некоторым ограничением их полномочий, творили произвол и беззаконие. Губернский отдел юстиции указывал, что агенты ЧК не только вмешиваются в дела народного суда, но и производят ревизию и контроль деятельности суда. «Агенты ЧК смотрят на судебные учреждения как на подчиненные им советские учреждения, вмешиваются не только в дело судопроизводства, но и имеют стремление влиять и на самые приговоры». Отдел юстиции обратился в губЧК с просьбой «сделать указание подведомственным ЧК должностным лицам о недопустимости всех тех актов, которые вызывают умаление прав и достоинства Народного суда».

Произвол на местах творили различные чрезвычайные органы и карательные отряды. Так, Чердынская «летучая тройка» запретила телефонные разговоры на зырянском и пермяцком языках, поскольку чекисты его не знали и не могли при прослушивании понять, о чем шла речь. В том же уезде в декабре 1920 г. карательный отряд красноармейцев из 40 человек в Кочевской волости всячески издевался над крестьянами, в чем вынужден был разбираться юридический отдел губисполкома. В Осинском уезде в 1920 г. отличился своими зверствами карательный отряд, направленный для борьбы с дезертирами. Отряд занимался «самоснабжением», фактически грабежами, без всякого учета, организовывал массовые избиения населения, подозреваемого в связях с дезертирами. Было расстреляно 13 пойманных дезертиров под тем предлогом, что необходимо освободить людей, занятых охраной задержанных, поскольку каждый человек был на счету. Устраивались массовые избиения дезертиров и арестованных, накладывались штрафы на населенные пункты, подозреваемые в укрывательстве дезертиров. Произвол, творимый отрядом, вынудил власти начать расследование и привлечь его руководителей к судебной ответственности. Но суд исходил при рассмотрении дела из принципа «революционной целесообразности», а также из того, что подсудимые «не враги пролетариату, а его защитники».

Имели место в репрессивной практике властей и трагикомические случаи. Так, 20 марта 1920 г. народный суд Осинского уезда рассмотрел дело по обвинению С.С. Пшенициной в клевете против волостного исполкома. Объяснение обвиняемой, что ее слова «провалиться бы всем в Уинске» адресованы не исполкому, не было принято, и, «руководствуясь соображениями социалистического правосознания, суд приговорил: гражданку Малиновских хуторов Уинской волости С.С. Пшеницину подвергнуть лишению свободы в Осинском ИРД сроком на три месяца».

Следует признать, что политика красного террора и массовых репрессий в годы гражданской войны явилась одним из факторов, позволивших большевикам одержать победу и удержать власть. Подробной и полной картины красного террора пока не создано, эта задача стоит перед исследователями как в Прикамье, так и в целом в России.

 

---

Обухов Леонид Аркадьевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории новейшего времени Пермского государственного университета.

http://kniga.pmem.ru/13-2-repr…-vojny.htm

Цитата: Гималаев Илья от 21.08.2018 08:17:11

 

• +0.09 / 6