ПХЗ - от начало до конца

Юрий Коровин: мне больно за развал ПХЗ

ДОСЬЕ:
Юрий Федорович Коровин, ученый, бывший директор ПХЗ.
Родился - 19 марта 1932 г. в г. Кыштым Челябинской области.
Закончил Уральский политехнический института им. С.М.Кирова.
Автор более 230 изобретений и научных трудов.
Заслуженный рационализатор УССР. Отличник здравоохранения СССР.
Академик Инженерной академии Украины.
Награжден: орденами "Трудового Красного Знамени" (1971), "Знак Почета" (1976), "Дружбы" Российской Федерации (1997).
Государственная премия СССР (1978), УССР (1981), Украины (1994).

Судьбоносный "Огонек"
После 6 лет учебы Юрий закончил физико-технический факультет Уральского политехнического института. Это был первый набор для создания технологий по ядерным делам. "Вызывали тогда для распределения в Москву, в секретную контору "Главсахар", - вспоминает Коровин. - И я в ожидании вызова, сидя на подоконнике своего отчего дома в Кыштыме, рассматривал в "Огоньке" цветной разворот, где красовались рыбацкие лодки на Днепре и аглофабрики Днепродзержинска. А я краем уха где-то слышал, что в этом городе что-то есть для нашей специальности. И когда в Москве чиновник предложил мне поехать на Северный Урал, в Ухту, я отказался. "Так ты ж из Кыштыма, где строится главный объект. Езжай домой", - говорит он. "А в Днепродзержинске нет ничего?", - спрашиваю. "Есть. Ты хочешь туда? Езжай!"
Так мы с женой и попали сюда. Вышли с поезда на станции Баглей с двумя чемоданчиками. Услышав запах коксового газа, обрадовался. Есть промышленность, есть возможность где приложить руки. Я тогда не знал, что позже, в течение 15 лет буду бороться с этим запахом, как председатель городской экологической комиссии. С этого и началось мое пребывание в Днепродзержинске. Работал я мастером, начальником смены, технологом цеха, начальником уранового цеха, главным технологом завода. Считаю своими учителями трех людей. Моего отца, Федора Гавриловича. Он в 80-летнем возрасте был признан лучшим лектором-международником в Челябинской области, читая в год до 200 лекций. Учителя с большой буквы - Михаила Прокопьевича Аношкина, передавшего мне в 1975 г. директорскую эстафету на ПХЗ. И министра Ефима Павловича Славского, создавшего систему Минсредмаша. За что 9 раз удостаивался ордена Ленина. Многие объекты соцкультбыта, 400 000 кв. м жилья, построенные в Днепродзержинске Аношкиным, согласовывались со Славским. Министр всегда уделял большое внимание развитию социальной сферы. Он считал так: если люди хорошо работают, они должны хорошо и жить. Это не было исключением и для Днепродзержинска".

Из днепродзержинского урана сделана первая советская бомба
Одно из ведущих предприятий оборонного комплекса СССР ПО "ПХЗ" было построено в 1948 г. в Днепродзержинске. Это был самый крупный завод по выпуску ядерно-чистой двуокиси урана. "Мы выпускали 5000 т урана в год, - рассказывает Коровин. - Как-то, выступая во дворце Горького на активе, министр Славский сказал, что из нашего урана была сделана первая советская атомная бомба".
Почему же возник завод именно в Днепродзержинске? Что заставило остановиться на этом месте?
"Когда мы начали писать с сыном и внучкой книгу "От Урала до Днепра", то нашли в интернете письмо Берия Сталину об открытии месторождения урановых руд в Кривом Роге, - поясняет Коровин. -  Берия пишет, что для того, чтобы создать атомную бомбу нужен уран. Американцы, уничтожив ядерными взрывами города Хиросиму и Нагасаки, попытались шантажировать СССР. Они вынашивали 18 планов бомбежек советских городов. В том числе и Киева, и Днепропетровска. В этой ситуации, из последних сил были брошены все наши ресурсы на создание ядерного оружия. И если б ответного шага не случилось, третья мировая война была б неизбежна. Американцы были уверены в том, что ученые СССР в течение 10 лет не смогут создать такое оружие. Но советские ядерщики создали его всего за 3 года. Но для этого потребовалось во что бы то ни стало добыть уран. В то время урановую руду добывали только в Таджикистане. И его на один из заводов цветной металлургии возили ишаками. Конечно этого количества руды не хватало для дальнейшей работы. После войны по репарации из Германии в СССР должны были вывозить руду, содержащую 1% урана. Но куда? Было принято решение, что в Днепродзержинск.
Параллельно, министерству геологии было дано задание найти в СССР урановую руду. И ее нашли в Желтых Водах. Так вот в письме Сталину было написано, что в 1947 г. планировалось добыть 40 т такой руды, а в 1948 г. - 85 т. Железные руды, содержащие уран, должны  были перерабатываться в доменных печах завода им.Дзержинского, а шлаки, которые при переплавке переходят в уран, использоваться на специально построенном заводе, который открылся 1 июля 1948 г. рядом с ДГЗ. Речь идет о заводе, который сначала назывался почтовый ящик "115", почтовый ящик "11", завод "906", а потом шлаковым. Все названия давались, чтоб запутать американскую разведку. Это конечно была чепуха. В конце концов предприятие стало ПО "ПХЗ".
Спецзавод "906" Первого Главного управления, кроме шлаков попутно выдавал 18 граммов радия в год, а также - азотно-кислые соли, из которых, на рядом расположенном азотно-туковом комбинате, вырабатывались 150 т удобрений в сутки. Как потом выяснилось, радий был благополучно закопан в отходах на улице Лазо. На Дзержинке очень узкий круг людей знал с чем они имеют дело. И, конечно в эту тайну был посвящен первый секретарь горкома партии. На доменной печи № 6 завода им. Дзержинского начали делать плавки. Уран переходил в шлак. Он обогащался и перерабатывался на ПХЗ. Поскольку там было еще много алюминия, то была создана технология по извлечению его из шлака. Мы производили попутно 160 000 т алюмоаммиачных квасцов для бумажной промышленности СССР. А азотно-кислые щелока, содержащие прежде всего кальций и магний, отправлялись на азотно-туковый завод. Там было производство карбоната аммония. После обработки получался прекрасный мел, а из щелоков делали аммиачную селитру. Кстати, эта технология получила Сталинскую премию".

"Мы даже гербециды делали для Украины"
Сначала переработка урановой руды шла по примитивной технологии - осадительно-фильтрационной. Так работали примерно лет 15, пока ученые не спохватились. Ведь тогда не было никаких дозиметрических норм. Надо было делать БОМБУ. Ни о какой экологии тогда не шло и речи. Четко было сказано, что никакие органы не имеют право вмешиваться в работу предприятий, относящихся к ПГУ. Люди на заводе давали подписки. Слово уран зашифровывали как медь. Люди, работающие в одном цехе не знали, что делается в соседнем. Была военнизированная охрана. Все делалось в глубочайшей секретности. 
"Дальше начали возить руды из Желтых Вод, - вспоминает Коровин. - Я тогда работал мастером в дробильно-размольном отделении и помню, что мы перерабатывали до 1 млн. т руды в год, получая уран и железные концентраты. Потом нашли такую руду в Казахстане. Кроме 0,1% урана, она имела еще 2% редкоземельных элементов, 17% фосфора. Поэтому нашим специалистам было поручено разработать технологию комплексного извлечения всего этого из сырья. Что и было сделано. У нас возникло производство попутного извлечения фосфора (170 тыс. т. нитрофоса), 1500 т редкоземельных элементов. Это было самое крупное в СССР предприятие производства редкоземельных элементов, без которых невозможна современная техника. А чтобы не быть сырьевым придатком, мы разработали технологию получение сверхмагнитов, люминофоры красного свечения, легирование чугуна и стали".
Во всем мире понимали, что контакт людей с радиоактивностью очень опасен. "И нашими учеными были придуманы ионно-обменные смолы, - рассказывает ученый. - Было принято решение организовать промышленное производство на ПХЗ. Что и было сделано. Переход на сорбционную технологию извлечения урана стал спасением для людей. В кратчайшие сроки завод стал ведущим в СССР по синтезу ионообменных смол. На этой базе возникло производство золота в узбекском г. Навои, которое сегодня добывает из руды 100 т золота. У нас это ГП "Смолы". Но оно потихонечку погибает от конкуренции с теми же китайцами, англичанами.
Мы даже гербициды делали для Украины. Я в свое время подкинул такую идею П.И.Лазаренко. Он мне сказал: "К посевной 600 т сделай!". Мы решили и эту задачу. Потом наш министр решил помочь удобрениями сельскому хозяйству. Он взял обязательства сделать 3 завода: в Кирово-Чепецке, у нас и на Кавказе. И перерабатывая не радиоактивный, лучший в мире кольский апатит, у нас возникло производство амофоса, 300000 т в год. Мы выпускали 3-ю часть фосфорных удобрений в Украине. По прибыли после урана удобрения были на 2-м месте".

Что такое СКН
Ионообменные смолы ПХЗ стали применяться во всем СССР. В 1981 г. Коровин стал лауреатом Госпремии УССР в области науки и техники, присужденной группе авторов за разработку гранульного углеродного сорбента, освоение его промышленного синтеза и внедрение в клиническую медицинскую практику. Сорбент "СКН", в названии которого зашифрованы фамилии трёх его главных авторов (Стрелко, Коровин, Николаев), обладает великолепной способностью очищать кровь от токсинов. Его разработка послужила основанием для создания нового направления в практической медицине - гемо- и энтеросорбции, благодаря чему были спасены тысячи жизней.
"В середине 1980-х гг. мне на глаза попадается газета "Труд", где писалось о гемосорбции - новом методе лечения людей, - рассказывает изобретатель. - Но нет сорбентов, которые могли бы помочь в создании этого лекарства. Я аж подпрыгнул, когда прочитал заметку. Потому, что мы к тому времени уже сделали эти шарики из углерода. Я поехал в Москву в Госкомитет по науке и технике, и говорю, что у нас уже 100 кг сорбентов есть. К тому времени к этому делу подключилась наша медсанчасть, подключился Владимир Алексеевич Павлов, бывший руководитель больницы в Игрени. И уже провели определенные испытания. Начальник ведомственной МСЧ № 61, к.м.н. Л.М.Головаха провел гемосорбцию (пропустил кровь через эти шарики) алкоголику, у которого была белая горячка. После этого пьяница пришел в себя. А когда Павлов впервые в СССР снял синдром абстинентции у наркомана, был сделан учебный фильм "Гемосорбция в психиатрической практике".
В конечном итоге вышло постановление Совмина СССР о строительстве у нас в городе цеха, мощностью выпуска 100 т в год как гемосорбента так и энтеросорбента. Были выделены деньги и мы на 95% построили этот цех. А потом распался СССР..."

Реструктуризация ПХЗ без ведома директора
Распался СССР. Предприятие отправили в подчинение Главперспективного судостроения. "Я 2 года туда ездил, - рассказывает Коровин. - Приезжаю, а на меня смотрят удивленными глазами. Я на них тоже такими смотрю. В это время начали организовывать Госкоматом. Руководителем назначили бывшего директора Чернобыльской АЭС М.П.Уманца. Я подумал, что надо прибиться туда. Все-таки АЭС это свои. Но им было не до нас. Я поехал в Киев к вице-премьеру. Полчаса рассказал ему о трудностях. А он задал всего один вопрос: "Сколько ты сократил людей?"
Через некоторое время министерство, даже не уведомив меня, выпустило приказ о реструктуризации ПХЗ. Т.е., завод разделить на части. Я естественно возмутился, что со мной даже не посоветовались. Ответ был лаконичный: "Так надо". Я поехал к Президенту. И приказ отменили. Я еще 2 года барахтался, пытаясь найти стратегического инвестора, который бы взял все наши заводы и цехи, для того, чтобы не погиб коллектив. Но кому нужно предприятие у которого имеется 42 млн. радиоактивных отходов? В конечном итоге реструктуризацию провели, от ПХЗ остались "Смолы", "Цирконий", цех производства удобрений. Кстати, 600 человек "Циркония" целиком финансировались из Москвы. После развала страны они жили за счет производства удобрений. И сегодня их положение очень тяжелое.
Сырья из Казахстана нет, значит нет и редкоземельных элементов и какой-то части урана. Химические концентраты из Восточной Европы нам тоже перестали поступать. Поэтому урановая, редкоземельная составляющие нашей промышленности закрылись. Остались минеральные удобрения. В лучшие годы мы получали из соседнего завода по трубам 200 тыс. т азотной кислоты и 100 тыс. т аммиака. Была мощная кооперация. Нам привозили 600 тыс. т апатита, из 18 млн. т, которые добывались на Кольском полуострове. После развала страны добыча апатитов на полуострове сократилась до 7 млн. т. И цена его стала не $42 за тонну, а больше $100. Был нанесен первый удар по себестоимости. Но это еще не все. Для этой цели нужно было большое количество газа и химических реагентов. Я еду в обладминистрацию. Но мне там говорят: "$100 за тысячу кубов через фирму "Итера". Получилось, что апатиты и газ увеличились в цене в 2 раза, какая тут себестоимость удобрений.
Мы начали возить сырье баржами с Алжира, Египта. Плохое, но работать-то надо было. Но никакой экономики из этого не получилось. Социальная сфера висит, зарплату 9000 человек надо платить. А куда люди идут, конечно к директору. Я в свою очередь иду туда, наверх. Мы с Кучмой  были на ты, когда-то. Вместе работали. Мы изготавливали уран, они начиняли ним ракетные боеголовки. Кучма помогал мне кредитами. На зарплату несколько раз получил кредит. Мы с трудом выкарабкивались из этой ситуации. Я поехал в Киев к Кучме и написал докладную, что завод можно спасти, если будет госзаказ на удобрения. Он сказал, что рассмотрит это вопрос. Через 3 месяца мне ответили, что госзаказов не будет, а свои условия будет диктовать рынок. Все. Удобрения наши захлопали крылышками. ПХЗ погиб прежде от того, что погиб СССР. Разорвались все экономические связи, рынки сбыта, наука и прочее"

Золото - вечный товар
Пугалом для днепродзержинцев являются хвостохранилища. В первые годы существования ПХЗ было не до экологии. Задача была  лишь бы получить уран и сделать бомбу. Засыпали под себя овраги. Это уже потом, когда появились новые технологии, стали задумываться об отходах. "Все наше руководство во главе с Аношкиным понимали ситуацию, но ничего не могли сделать, - рассказывает ученый. - Хотя и задумывались, а куда же дальше девать эти отходы. Поэтому пытались строить хвостохранилища на Сухачевке. Было задумано похоронить там 35 млн. кубов. Предусматривалось, что хвостохранилища, которые у нас есть сейчас, перебросят туда. Но из-за развала СССР не успели это сделать. Существующее хвостохранилище строили 10 лет. Я тогда был начальником цеха № 5, и отвечал за его освоение. Сложнейшее сооружение, стоимостью  на то время порядка $60 млн. Сейчас оно не работает, разрушается от бездействия. 3 нитки демонтированных труб (а это 16 км!) диаметром 340 мм украли в прямом смысле на глазах у всех, и ничего не могли мы сделать. Да и водовод диаметром труб 650 мм, для того чтобы брать оборотные воды, тоже целиком украден. Перерабатывать содержимое хвостохранилищ, добывая из него уран – это более экономически эффективный способ утилизации радиоактивных отходов, чем хоронить их в существующих могильниках".
Сейчас программа Госкоматома направлена на реиндустриализацию. "Недавно я выступил в качестве эксперта и предложил задействовать хвостохранилище, - говорит Коровин. -  Для этого надо, чтоб на площадке работало какое-то емкое производство. Один вариант - откачивать урановые отходы, которых накопилось 6 млн. т. Кстати, содержание урана в нем техногенное, оттуда можно извлечь еще 1400 т урана. Или золото добывать. Я уже 5 лет ношусь с этой идеей как с писаной торбой. Побывал во всех инстанциях вплоть до Президента. Кстати, в Узбекистане технология по которой они добывают золото, работает на нашей смоле. Золота очень много в Украине, но его можно взять только химическим путем. И мы это сделали, переработав около 50 000 т руды, при содержании 4 грамма золота  на тонну. У нас получилась себестоимость около $5 за грамм. Сегодня золото стоит $50 грамм. Ну какая норма прибыли еще нужна? Вот оно все готовое. Нигде, кроме как в Днепродзержинске, в Украине это сделать не смогут. Потому, что для этого необходимо хвостохранилище. А оно пропадает у нас. Что еще надо? Технология есть. Худо другое. В цехе из 400 человек осталось всего 15. Можно клич кинуть ветеранам, пока они еще живы. Приходите, покажите молодым, что и как делать. Мы вам заплатим. Мое главное предложение, чтоб работало хвостохранилище на золоте. Это - отличная тема в период кризиса. Ведь золото - это вечный товар".