Сталин. Роль в истории страны. Современники, события, явления. Сталин сегодня.
3,555,901
41,549
|
Безыменский188 ( Слушатель ) |
| 17 фев 2019 12:06:06 |
Образование в России в ХIХ - нач.XX вв
новая дискуссия Дискуссия 372Далее.
Общая система образования
Высшими общеобразовательными учебными заведениями являлись университеты. К концу XIX в. в России (не считая Финляндии) существовало 9 университетов: Петербургский, Московский, Юрьевский, (бывший Дерптский), св. Владимира в Киеве, Новороссийский в Одессе, Харьковский, Варшавский, Томский, Казанский. После 1905 г. открылись Саратовский, Пермский, Донской (в Ростове-на-Дону) университеты. В университет принимались лица, имеющие аттестаты зрелости, окончившие восемь классов классических гимназий или выдерживающие окончательные испытания (в Томский, Юрьевский и Варшавский университеты могли поступить лица, окончившие духовные семинарии по первому разряду, если они выдержали экзамены).
Средними общеобразовательными учебными заведениями являлись классические гимназии, прогимназии (4-х классные) и реальные училища. Они были доступны для всех сословий. Курс гимназий был рассчитан на 8 лет, реальных училищ - на 6 лет. Желающие могли окончить дополнительный 7-й класс реального училища, если были намерены поступать в высшие технические учебные заведения. К концу XIX в. в России существовало 196 гимназий, а в 1912 г. - 417.
Начальное образование получали в приходских школах, земских и начальных городских училищах (с 3-х летним курсом), городских училищах по уставу 1872 г. с 6-летним курсом. Значительная часть начальных школ находилась под контролем Министерства народного просвещения, учебные заведения содержались земством, городскими общественными учреждениями и частными лицами. Начальных училищ, содержащихся земством, сельскими обществами и сословиями, было более 27 000 в 1911 г. Существовали фабричные школы для малолетних рабочих, в них обучались и дети работающих на фабриках и заводах. В 90-х гг. XIX в. существовало более 400 школ такого типа.
С начала 30-х гг. начинают возникать в России правительственные сельские школы. Они появились в селениях казенных и удельных крестьян с целью подготовки писарей для сельского управления. В 1875 г. Министерством народного просвещения стали открываться одноклассные и двухклассные сельские училища. Курс этих училищ составлял не менее 3-х лет для одноклассных и 5 лет для двухклассных. К концу XIX в. сельских училищ насчитывалось 2 268.
Ссылка на источник, там ещё мнооого:
Система образования Российской Империи
Отредактировано: Безыменский188 - 17 фев 2019 12:09:32
ОТВЕТЫ (6)
|
|
Безыменский188 ( Слушатель ) |
| 17 фев 2019 12:12:14 |
Сапрыкин Д.Л. Образовательный потенциал Российской Империи. – М.: ИИЕТ РАН, 2009.
Весьма "проимперская" точка зрения автора
Доступность образования
Россия на протяжении всего императорского периода имела одну из наиболее «прогрессивных», в смысле доступности для представителей низших сословий систем образования.
В 1727 году в «цифирных школах» состояло 45% детей из духовного звания, 20% солдатских детей, 18% приказных, 4,5% посадских и только 2,5% — боярских и дворянских детей. Большинство учеников «главных училищ» при Екатерине II также были детьми купцов, мещан и солдат [Брокгауз и Эфрон, 1899].
«До 1848 года устройство наших университетов было чисто демократическое. Двери их были открыты всякому, кто мог выдержать экзамен и не был ни крепостным, ни крестьянином, не уволенным своей общиной» [Герцен 1956, 107].
Уже после реформ Александра II система среднего и высшего образования в России отличалась большей доступностью для представителей низших сословий, например, чем соответствующая система в Германии, где антидемократическая тенденция — значительное преобладание выходцев из высших слоев общества в университетском образовании сохранялась вплоть до Веймарской республики.
В России же между 1900 и 1916 годом, фактически, была создана единая непрерывная система образования (окончательно сформированная в ходе реформ графа П.Н.Игнатьева в 1915 – 1916 гг.).
Заметим при этом, что «единая средняя школа» не сложилась в Германии, Франции и Англии даже в 60-е годы ХХ века, когда резкое разделение, например, гимназического и профессионально-технического образования по-прежнему сохранялось. Во Франции качественное образование также оставалось «социально эксклюзивным» вплоть до Второй мировой войны.
Если в начале XVII века около половины студентов Оксфорда были «плебеями», то в двадцатые-тридцатые годы XIX столетия в Оксфорде и Кембридже учились исключительно представители «высшего» и «высшего среднего класса».
Поэтому высказывание Герцена о том, что английские университеты, в отличие от русских, «существуют исключительно для аристократии и богатых», не являлось преувеличением.
Всеобщее образование
В России законопроекты о введении всеобщего обучения появлялись с начала царствования Александра II (они разрабатывались Особым комитетом, созданным по Высочайшему повелению 28 июля 1861 года). Однако вскоре было осознано, что введение обязательного обучения, возможно только после обеспечения общедоступности школ на всем пространстве Империи, что являлось чрезвычайно сложной задачей. Большинство положений о всеобщем обучении получили силу закона 3 мая 1908 года.
Ставилась задача обеспечения доступности школ для всех детей с радиусом 3 версты. Именно эта проблема (обеспечения физической доступности школ и наличия на местах квалифицированных специалистов), учитывая протяженность страны, была самой трудной. Но после 1897 года она успешно решалась главным образом за счет сотрудничества Министерства народного просвещения и земств. В результате к 1917 году в стране были построены «школьные сети», до сих пор составляющие основу образовательной системы России и других государств, входивших в Российскую империю.
К 1914 году, например из 441 уездного земства 15 земств полностью осуществили всеобщее обучение, 31 были близки к осуществлению, 62% земств предстояло менее 5 лет для осуществления плана, а 30% от 5 до 10 лет [Начальное народное образование 1916, 146]. В СССР всеобщее обязательное обучение (четырехлетнее) было введено только 14 августа 1930 года Постановлением ЦИК И СНК Союза ССР «О всеобщем обязательном начальном обучении».
Накануне Первой мировой войны показатель грамотности новобранцев в Российской Империи составлял 70-80 % — больше, чем, например, в итальянской армии.
По данным Военно-статистического ежегодника за 1912 год среди рядового состава армии из 906 тысяч человек числилось 302 тысячи «малограмотных» («неграмотные» не числились).
К 1916 году в Российской империи было около 140 тысяч школ разных типов. Всего в Российской Федерации сейчас 135,5 тысяч образовательных учреждений всех типов и форм собственности (то есть не только общеобразовательных, но и профессиональных учебных заведений, учреждений дополнительного образования и т.д.). Таким образом Российская империя уже в начале ХХ века по инфраструктурным параметрам школьной системы (например, отношение числа школ к количеству населения, равномерность их распределения, пространственная доступность, управляемость и т.д.) превосходила не только большинство государств того времени, но и современную Российскую Федерацию.
Гимназическое образование
Российская система образования гимназического и высшего уровня при Николае II была более «прогрессивной», чем в современных ей системах ведущих стран Европы, в частности в Англии, Франции и Германии. Так в 1936 году во французских государственных учебных заведениях «гимназического» (точнее «лицейского») уровня, дававших право поступления в высшие учебные заведения, училось всего 1,7% детей крестьян, 4,3% детей ремесленников и 2,7% детей рабочих. То есть социальные страты, составлявшие более 70% населения Франции получили менее 10% мест в полных средних учебных заведениях. В Германии в 1911 году дети родителей имевших «не академические профессии» в сфере сельского хозяйства, коммерции и промышленности и не состоявшие на государственной, военной службе и не имевшие инженерно-технических специальностей, составляли только 8% учащихся гимназий и 11% учащихся всех учебных заведений гимназического уровня [Ringer 1979, 280-330]. Таким образом, низшие слои населения (70-90% от общего числа населения) в Германии и Франции имели в два-три раза более низкий показатель индекса образовательных возможностей, чем российские крестьяне накануне Первой мировой войны.
Российская система гимназического образования развивалась значительно быстрее, чем в странах Европы. Так с 30-х годов XIX века до 10-х годов ХХ века, французская система среднего образования выросла в 2,5 раза, а российская более, чем в 20 раз. (При этом, однако, надо учитывать, что за тот же период население Российской империи выросло примерно в 3 раза, а французское увеличилось только на треть).
В российских гимназиях уже в начале двадцатого века училось больше девочек, чем мальчиков, тогда как в большинстве европейских государств женское полное среднее образование сильно отставало от мужского вплоть до 60-х годов ХХ века (впервые десятилетия в ведущих европейских странах девушки составляли не более 20% учащихся). Накануне революции 1917 года система гимназического и высшего образования для женщин в Российской империи была гораздо более развита, чем в Германии, Франции и Англии, несколько уступая лишь США. Это вполне опровергает до сих пор распространенный миф о «забитости женщин в царской России». Часто повторяемый аргумент, что «Софья Ковалевская не имела возможности получить полноценное высшее образование в России, поэтому поехала в Европу», на самом деле должен интерпретироваться иначе: в России был избыток женщин получивших высококачественное среднее образование. Российские женские гимназии готовили значительно большее число выпускниц, чем аналогичные учебные заведения в Европе. Именно это вело к тому, что значительная часть слушательниц европейских университетов, где разрешалось совместное обучение, были русскими подданными. Например, в Швейцарских высших учебных заведениях в некоторые годы в середине XIX века училось больше русских, чем швейцарских женщин.
Начиная с 60-ых годов XIX века, в России развивалась самостоятельная система женских высших учебных заведений, которая в начале ХХ века также стала более развитой, чем в других европейских странах.
Обращает на себя внимание, что «индекс образовательных возможностей» иудеев в Российской Империи был в 3-4 раза выше, чем у православных. Так, в мужских гимназиях Министерства народного просвещения в 1913/14 учебном году училось 9,1% иудеев, а в женских гимназиях Министерства народного просвещения 13,1% девушек иудейского вероисповедания притом, что евреи составляли не более 4% населения Российской Империи.
Заметно выше, чем у православных был и «индекс образовательных возможностей» у протестантов и армян, у мальчиков-католиков он примерно такой же, как у православных (у девочек — в три раза ниже), а у магометан — более чем в десять раз ниже.
Высшее образование
Аналогично с гимназическим образованием, развивалась система российского высшего образования. На рубеже XIX и XX веков в Российской империи обучалось чуть больше 40 тысяч студентов. В Германии, лидировавшей тогда в Европе, в 1903 году в университетах училось 40,8 тысяч человек, в высших технических учебных заведениях — 12,2 тысячи, в специальных академиях — 3,9 тысяч. На всех «факультетах» Франции в 1906 году училось 35,7 тысяч студентов, еще 5-6 тысяч обучалось в специальных учебных заведениях других ведомств и католических институтах. В университетах Великобритании в 1900-1901 годах училось около 20 тысяч человек, в учительских колледжах (training colleges в Англии и Уэльсе и colleges of education в Шотландии) — 5 тысяч [Ringer 1979]27. Из этих данных видно, что система российского высшего образования по абсолютным показателям была сопоставима с системами других ведущих европейских стран. При этом российская система высшего образования развивалась значительно быстрее. Между 1906 и 1914 годом имел место беспрецедентный рост системы высшего образования. В итоге к началу Первой мировой войны российская система высшего образования сравнялась с ведущими европейскими и в относительных масштабах (в отношении к численности населения).
Весьма "проимперская" точка зрения автора
Доступность образования
Россия на протяжении всего императорского периода имела одну из наиболее «прогрессивных», в смысле доступности для представителей низших сословий систем образования.
В 1727 году в «цифирных школах» состояло 45% детей из духовного звания, 20% солдатских детей, 18% приказных, 4,5% посадских и только 2,5% — боярских и дворянских детей. Большинство учеников «главных училищ» при Екатерине II также были детьми купцов, мещан и солдат [Брокгауз и Эфрон, 1899].
«До 1848 года устройство наших университетов было чисто демократическое. Двери их были открыты всякому, кто мог выдержать экзамен и не был ни крепостным, ни крестьянином, не уволенным своей общиной» [Герцен 1956, 107].
Уже после реформ Александра II система среднего и высшего образования в России отличалась большей доступностью для представителей низших сословий, например, чем соответствующая система в Германии, где антидемократическая тенденция — значительное преобладание выходцев из высших слоев общества в университетском образовании сохранялась вплоть до Веймарской республики.
В России же между 1900 и 1916 годом, фактически, была создана единая непрерывная система образования (окончательно сформированная в ходе реформ графа П.Н.Игнатьева в 1915 – 1916 гг.).
Заметим при этом, что «единая средняя школа» не сложилась в Германии, Франции и Англии даже в 60-е годы ХХ века, когда резкое разделение, например, гимназического и профессионально-технического образования по-прежнему сохранялось. Во Франции качественное образование также оставалось «социально эксклюзивным» вплоть до Второй мировой войны.
Если в начале XVII века около половины студентов Оксфорда были «плебеями», то в двадцатые-тридцатые годы XIX столетия в Оксфорде и Кембридже учились исключительно представители «высшего» и «высшего среднего класса».
Поэтому высказывание Герцена о том, что английские университеты, в отличие от русских, «существуют исключительно для аристократии и богатых», не являлось преувеличением.
Всеобщее образование
В России законопроекты о введении всеобщего обучения появлялись с начала царствования Александра II (они разрабатывались Особым комитетом, созданным по Высочайшему повелению 28 июля 1861 года). Однако вскоре было осознано, что введение обязательного обучения, возможно только после обеспечения общедоступности школ на всем пространстве Империи, что являлось чрезвычайно сложной задачей. Большинство положений о всеобщем обучении получили силу закона 3 мая 1908 года.
Ставилась задача обеспечения доступности школ для всех детей с радиусом 3 версты. Именно эта проблема (обеспечения физической доступности школ и наличия на местах квалифицированных специалистов), учитывая протяженность страны, была самой трудной. Но после 1897 года она успешно решалась главным образом за счет сотрудничества Министерства народного просвещения и земств. В результате к 1917 году в стране были построены «школьные сети», до сих пор составляющие основу образовательной системы России и других государств, входивших в Российскую империю.
К 1914 году, например из 441 уездного земства 15 земств полностью осуществили всеобщее обучение, 31 были близки к осуществлению, 62% земств предстояло менее 5 лет для осуществления плана, а 30% от 5 до 10 лет [Начальное народное образование 1916, 146]. В СССР всеобщее обязательное обучение (четырехлетнее) было введено только 14 августа 1930 года Постановлением ЦИК И СНК Союза ССР «О всеобщем обязательном начальном обучении».
Накануне Первой мировой войны показатель грамотности новобранцев в Российской Империи составлял 70-80 % — больше, чем, например, в итальянской армии.
По данным Военно-статистического ежегодника за 1912 год среди рядового состава армии из 906 тысяч человек числилось 302 тысячи «малограмотных» («неграмотные» не числились).
К 1916 году в Российской империи было около 140 тысяч школ разных типов. Всего в Российской Федерации сейчас 135,5 тысяч образовательных учреждений всех типов и форм собственности (то есть не только общеобразовательных, но и профессиональных учебных заведений, учреждений дополнительного образования и т.д.). Таким образом Российская империя уже в начале ХХ века по инфраструктурным параметрам школьной системы (например, отношение числа школ к количеству населения, равномерность их распределения, пространственная доступность, управляемость и т.д.) превосходила не только большинство государств того времени, но и современную Российскую Федерацию.
Гимназическое образование
Российская система образования гимназического и высшего уровня при Николае II была более «прогрессивной», чем в современных ей системах ведущих стран Европы, в частности в Англии, Франции и Германии. Так в 1936 году во французских государственных учебных заведениях «гимназического» (точнее «лицейского») уровня, дававших право поступления в высшие учебные заведения, училось всего 1,7% детей крестьян, 4,3% детей ремесленников и 2,7% детей рабочих. То есть социальные страты, составлявшие более 70% населения Франции получили менее 10% мест в полных средних учебных заведениях. В Германии в 1911 году дети родителей имевших «не академические профессии» в сфере сельского хозяйства, коммерции и промышленности и не состоявшие на государственной, военной службе и не имевшие инженерно-технических специальностей, составляли только 8% учащихся гимназий и 11% учащихся всех учебных заведений гимназического уровня [Ringer 1979, 280-330]. Таким образом, низшие слои населения (70-90% от общего числа населения) в Германии и Франции имели в два-три раза более низкий показатель индекса образовательных возможностей, чем российские крестьяне накануне Первой мировой войны.
Российская система гимназического образования развивалась значительно быстрее, чем в странах Европы. Так с 30-х годов XIX века до 10-х годов ХХ века, французская система среднего образования выросла в 2,5 раза, а российская более, чем в 20 раз. (При этом, однако, надо учитывать, что за тот же период население Российской империи выросло примерно в 3 раза, а французское увеличилось только на треть).
В российских гимназиях уже в начале двадцатого века училось больше девочек, чем мальчиков, тогда как в большинстве европейских государств женское полное среднее образование сильно отставало от мужского вплоть до 60-х годов ХХ века (впервые десятилетия в ведущих европейских странах девушки составляли не более 20% учащихся). Накануне революции 1917 года система гимназического и высшего образования для женщин в Российской империи была гораздо более развита, чем в Германии, Франции и Англии, несколько уступая лишь США. Это вполне опровергает до сих пор распространенный миф о «забитости женщин в царской России». Часто повторяемый аргумент, что «Софья Ковалевская не имела возможности получить полноценное высшее образование в России, поэтому поехала в Европу», на самом деле должен интерпретироваться иначе: в России был избыток женщин получивших высококачественное среднее образование. Российские женские гимназии готовили значительно большее число выпускниц, чем аналогичные учебные заведения в Европе. Именно это вело к тому, что значительная часть слушательниц европейских университетов, где разрешалось совместное обучение, были русскими подданными. Например, в Швейцарских высших учебных заведениях в некоторые годы в середине XIX века училось больше русских, чем швейцарских женщин.
Начиная с 60-ых годов XIX века, в России развивалась самостоятельная система женских высших учебных заведений, которая в начале ХХ века также стала более развитой, чем в других европейских странах.
Обращает на себя внимание, что «индекс образовательных возможностей» иудеев в Российской Империи был в 3-4 раза выше, чем у православных. Так, в мужских гимназиях Министерства народного просвещения в 1913/14 учебном году училось 9,1% иудеев, а в женских гимназиях Министерства народного просвещения 13,1% девушек иудейского вероисповедания притом, что евреи составляли не более 4% населения Российской Империи.
Заметно выше, чем у православных был и «индекс образовательных возможностей» у протестантов и армян, у мальчиков-католиков он примерно такой же, как у православных (у девочек — в три раза ниже), а у магометан — более чем в десять раз ниже.
Высшее образование
Аналогично с гимназическим образованием, развивалась система российского высшего образования. На рубеже XIX и XX веков в Российской империи обучалось чуть больше 40 тысяч студентов. В Германии, лидировавшей тогда в Европе, в 1903 году в университетах училось 40,8 тысяч человек, в высших технических учебных заведениях — 12,2 тысячи, в специальных академиях — 3,9 тысяч. На всех «факультетах» Франции в 1906 году училось 35,7 тысяч студентов, еще 5-6 тысяч обучалось в специальных учебных заведениях других ведомств и католических институтах. В университетах Великобритании в 1900-1901 годах училось около 20 тысяч человек, в учительских колледжах (training colleges в Англии и Уэльсе и colleges of education в Шотландии) — 5 тысяч [Ringer 1979]27. Из этих данных видно, что система российского высшего образования по абсолютным показателям была сопоставима с системами других ведущих европейских стран. При этом российская система высшего образования развивалась значительно быстрее. Между 1906 и 1914 годом имел место беспрецедентный рост системы высшего образования. В итоге к началу Первой мировой войны российская система высшего образования сравнялась с ведущими европейскими и в относительных масштабах (в отношении к численности населения).
|
зарун ( Дилетант ) |
| 17 фев 2019 17:11:18 |
Сообщение удалено
зарун
29 мар 2019 07:55:23
зарун
29 мар 2019 07:55:23
Отредактировано: зарун - 29 мар 2019 07:55:23
|
|
зарун ( Дилетант ) |
| 17 фев 2019 17:20:21 |
У Сапрыкина не полные данные по количеству студентов. Он не указывает их количество к 1917 году.
В книжке Иванова "Высшая школа России в конце XIX - начале XX века" приводятся следующие данные по высшему образованию в Российской Империи:
Численность студентов государственных, общественных и частных высших учебных заведений (не учитывается численность учебных заведений, прекративших существование до 1917 года):
- 1897/1898 учебный год - 31.427 человек (в т.ч. в государственных - 29.306);
- 1907/1908 учебный год - 92.697 человек (в т.ч. в государственных - 62.040);
- 1913/1914 учебный год - 123.532 человека (в т.ч. в государственных - 71.379);
- в 1917 году - 135.065 человек (в т.ч. в государственных - 64.705).
Количество студентов высших учебных заведений на 100 тысяч населения:
- в 1895 году - 16;
- в 1908 году - 36;
- в 1917 году - 88.
При этом автор сравнивает Россию со странами-лидерами по количеству студентов на 100 тысяч населения:
- в 1895 году - Италия и Германия (по 50) и Франция (46)
- в 1908 году - Германия (114) и Австрия (102).
|
|
Безыменский188 ( Слушатель ) |
| 17 фев 2019 12:14:19 |
Количество студентов
Количество студентов высших учебных заведений на каждые 10000 жителей:
1899-1903 гг.
Россия —3,5 Англия — 6 Германия — 8 Франция — 9
1911-1914 гг.
Россия — 8 Англия — 8 Германия — 11 Франция — 12
Накануне Первой мировой войны в университетах, высших технических школах и академиях Германской империи училось не более 25 тысяч специалистов с естественнонаучным (без медицинского) и инженерным образованием. В высших учебных заведениях других крупных европейских странах (Великобритании, Франции, Австро-Венгрии) их было еще меньше. Между тем в университетах, высших технических, военно-инженерных и коммерческих училищах Российской империи обучалось не менее 40-45 тысяч специалистов такого рода. Уровень их подготовки был примерно такой же, как у европейских коллег, свидетельством этого является, между прочим, успешная карьера многих русских инженеров-эмигрантов, создавших целые отрасли и технологические школы Западной Европе и Америке (достаточно упомянуть И.И.Сикорского, С.П.Тимошенко, В.К.Зворыкина, В.Н.Ипатьева, А.Е.Чичибабина). В институциональном отношении российские учреждения этого типа в этот период развивались быстрее немецких. Таким образом, вопреки широко распространенным представлениям можно сделать вывод, что Россия уже между 1904 и 1914 годами (вместе с США) стала мировым лидером в области технического образования, обойдя Германию.
Этот вывод может показаться неожиданным. Но именно он объясняет, во-первых, почему в годы Первой мировой войны «Россия... в смысле увеличения выпуска имела самую успешную военную экономику» или, по крайней мере «русские достигли сравнимых с германскими, британскими и французскими чудес в производстве» [Мак-Нил 2008, 380; Ливен 2007, 451, 671; Ferguson 1998, 263]. Это же обстоятельство объясняет тот факт, что Советский Союз, несмотря на чудовищные потери в послереволюционный период, когда погибло или эмигрировало из страны около трех четвертей российских ученых и инженеров, оставался одним из лидеров мирового промышленного и научно-технического развития.
То, что потери были настолько велики, показывают специальные исследования по отраслям. Например, известные исследователи истории российской авиации В.Р.Михеев и Г.И.Катышев в своем капитальном исследовании о И.И.Сикорском проанализировали биографии 75 ведущих российских специалистов работавших до 1917 года вместе с создателем «Ильи Муромца» в том числе на авиационном предприятии компании РБВЗ. Из них только один погиб до 1917 года, 25 погибли между 1917 и 1924 годом. 32 эмигрировало. Причем среди эмигрантов — не только сам И.И.Сикорский и сотрудники его фирмы, но и такие выдающиеся специалисты как С.П.Тимошенко, Г.А.Ботезат, А.А.Лебедев, Л.В.Базилевич в течении многих десятилетий являвшиеся «золотым фондом» науки и техники Франции и США. По свидетельству современников, к началу 1930-х годов «русские летчики и инженеры в Америке сумели зарекомендовать себя так хорошо, что при образовании новых предприятий лица, их финансировавшие, ставили условием, чтобы половина инженеров — были русские» [Михеев 2003].
Только 17 специалистов из 75 остались работать в СССР, причем 8 из 17, включая выдающегося конструктора истребителей Н.Н.Поликарпова, были репрессированы.
Аналогичные результаты дает выборочный просмотр биографий ведущих специалистов в других отраслях: между 1917 и 1925 годами Россия потеряла в разных секторах «высокотехнологичной» промышленности от 70 до 90 процентов наиболее квалифицированных кадров.
Отдельно финансирование образования
Финансирование образования
В 1914 году, по оценке Питирима Сорокина, общие расходы всех государственных ведомств на образование составляли почти 300 миллионов золотых рублей (в том числе 161 миллион по ведомству Министерства народного просвещения), расходы земств и городов по «образовательным» статьям в том же году составляли около 360 миллионов рублей. То есть «консолидированный бюджет» казначейства, земств и городов составлял до 660 миллионов золотых рублей. Один золотой рубль 1914 года по покупательной способности можно оценить примерно в 1000 рублей при уровне цен 2008 года.
Таким образом консолидированный бюджет образования в Российской империи 1914 года при пересчете по паритету цен был сопоставим с консолидированным бюджетом образования в Российской Федерации в президентство В.В.Путина (при сопоставимой численности населения страны).
По самым оптимистичным оценкам при Советской власти в середине 20-х годов «образовательные» статьи расходов в советских бюджетах составляли около 3% и в абсолютных цифрах упали более чем в 10 раз по сравнению с дореволюционным. Хотя по мере выправления ситуации в советской экономике бюджетные ассигнования на образование в относительных и абсолютных цифрах росли. По оценке Андрея Илларионова, доля всех расходов на образование в консолидированном бюджете СССР в последние десятилетия составляла 9-10% (вместе с расходами на науку — около 12%). Доли в 8–9% от имперского бюджета и в 15–17% от консолидированного бюджета, имевшие место накануне Первой мировой войны никогда не достигались ни в СССР, ни в Российской Федерации. (Для сравнения в 2000 году расходы на образование по всем ведомствам составляли 4,09%, а в 2004 – 4,43%, в 2008 – 4,7% федерального бюджета. Расходы на образование в консолидированных бюджетах Российской Федерации составляли 11-13%).
Оплата труда преподавателей
Согласно закону 1912 года оклад учителя высших начальных училищ (то есть типа учебного заведения наиболее точно соответствующего семиклассным советским школам) составлял 960 золотых рублей (то есть около 1 миллиона рублей в ценах 2008 года) в год. Согласно штатам Томского технологического института Императора Николая II, утвержденным 23 февраля 1901 года ординарный профессор получал годовой оклад 2400 рублей, плюс столовых 1050 рублей и квартирных 1050 рублей. Во время царствования Николая II оклады университетских профессоров и штатных сотрудников Императорской Академии Наук выросли почти в два раза до 6000 рублей в год. Для сравнения средняя зарплата рабочего в 1913 году составляла 250 рублей в год, строительство крытого железом деревянного дома, соответствующего всем стандартам, площадью 70 кв.м по расчетам строительных смет 1913 года обходилось примерно в 600-700 рублей, кирпичного дома с полной отделкой площадью 150 кв.м – около 3000-4000 рублей. Мясо стоило (в зависимости от региона и сорта) 15-60 копеек за килограмм, картошка 1-2 копейки за килограмм, лошадь — 70-80 рублей, корова дойная 50-60 рублей.
То есть даже оклады скромных преподавателей школ и простых научных работников, не говоря уж об окладах профессоров и академиков, были весьма высоки и позволяли обеспечить достойный стандарт жизни.
Кратко в целом по теме.
Специально брал источники, комплиментарные к этому периоду, поэтому считаем приведенные здесь данные за "Оценку сверху".
Откровенной лажи здесь нет, но некоторая "фетишизация" официальных отчетов присутствует (куда без неё), так что поправку на административное усердие делать надо.
Выводы на данном этапе делать рановато, без сравнения с СССР смысла нет. Подождем.
|
AndreyK-AV ( Практикант ) |
| 17 фев 2019 13:19:44 |
А это источники тоже комплементарные, но им нужно было точно знать и понимать, почему первым начинанием советской власти стала борьба с безграмотностью
Образование в императорской России
История образовательных систем в России начинается с царствования Петра I. Именно он, столкнувшись в ходе реформ с кадровой проблемой, предпринял первые шаги в организации учебных заведений. Петру пришлось выписывать из-за границы профессоров для преподавания наук, а заодно к ним и студентов — в России на тот момент профессорам учить было некого. За два последующих столетия в стране была создана мощная сеть учебных заведений. На их базе возникла блистательная русская наука. В то же время, по данным переписи 1897 года, 76% населения империи оставались неграмотными. Советские историки обычно исходили из положения, что вся политика царизма в области образования преследовала цель не допустить до него широкие народные массы. Некоторая доля правды здесь есть, но основные мотивы правительства состояли конечно же не в этом. В XVIII столетии власть учреждала учебные заведения, лавируя между прагматичной необходимостью получить грамотные кадры и общей идеей о пользе просвещения, при том что на практике эти две цели то и дело входили в противоречие друг с другом. В следующем веке добавился еще более осложнивший дело мотив идеологический. И все это на фоне колебаний сословной политики. Но начнем по порядку.
Петр Великий в своем стремлении реформировать Россию, открыть ее для западных влияний, а заодно создать армию и флот, способные этому самому Западу противостоять, столкнулся со всеобщей неграмотностью, в которой увязали его преобразовательские порывы. В допетровской России практически не существовало ни образования, ни учебных заведений, ни особой потребности в них. Патриархальная аграрная экономика не нуждалась в квалифицированных специалистах. Ремесленные навыки передавались от мастера к подмастерьям. Точно так же пополнялись и кадры управленческой бюрократии, дьяков и подьячих — их обучали грамоте и ведению дел прямо при приказных избах «старшие товарищи». Значительную роль играла и позиция русской церкви, не только не занимавшейся распространением образования, но и относившейся к этому делу неприязненно, видя в нем угрозу чистоте православия. А ведь не только школы, но и старейшие и крупнейшие университеты католической средневековой Европы (Сорбонна, к примеру) начинались с богословских факультетов, созданных усилиями церкви. В России же проблемой была даже грамотность духовенства, многие монахи не умели ни читать, ни писать: «Нам учиться негде: сколько отцы наши и мастера умеют, столько и нас учат».
Раньше, нежели собственно в России, православные духовные школы возникли на территории Юго-Западной Руси, попавшей в XVI веке под власть Литвы, а затем Польши. В условиях конкуренции с католицизмом православные братства вынуждены были озаботиться образованием и организовывать славяногреческие школы. В Киеве такая школа усилиями митрополита Петра Могилы в 1631 году была преобразована в коллегиум, там стали помимо традиционного минимума дисциплин (грамматика, риторика, диалектика) преподавать философию, богословие и латынь. В Москве об обучении духовенства задумались лишь после церковного раскола, во второй половине XVII столетия, и неудивительно, что носителями просвещения стали выходцы из южнорусских земель. Тем не менее, понадобилось прямое вмешательство государства, чтобы Симеон Полоцкий смог открыть в Москве в 1687 году Славяно-греко-латинскую академию. Но уже спустя несколько лет после учреждения академия оказалась перед угрозой закрытия. Камнем преткновения стала латынь (напомним, что в ту эпоху латынь была не только официальным языком католицизма, но и рабочим языком всех светских наук, знание латыни служило ключом к образованию в любых областях). Сторонники старомосковской партии при поддержке константинопольского патриарха требовали запрещения обучения латинскому языку, мотивируя это тем, что латынь приведет к искажению веры; им удалось добиться изгнания из академии первых ее европейски образованных преподавателей, сама же академия на исходе XVII столетия переживала упадок.
Перед Петром I стояла трудноразрешимая задача. Создаваемые армия и флот требовали образованных офицеров, промышленность, металлургия, горное дело — соответствующих инженеров. Срочно были нужны кораблестроители, артиллеристы, горные мастера, рудознатцы, врачи наконец. И еще грамотные чиновники для государственного аппарата. Словом, возникла необходимость в высшем образовании в стране, где не было даже начального.
Посылали, разумеется, русских юношей учиться в Европу. Но дело было дорогостоящее, и таким образом можно было подготовить лишь малое число специалистов. К тому же остро вставала проблема языка, ученики доносили, что не знают, чему учиться, «не то языкам, не то наукам». Нанимать иностранных специалистов тоже было дело не дешевое.
Создавать сначала общеобразовательные школы, а затем специализированные учебные заведения у Петра не было возможности: это требовало много времени. Да и учителей не хватало. И Петр, исходя в первую очередь из сугубо утилитарных целей, пошел по пути создания того, что мы сейчас назвали бы профессиональнотехническим образованием. В 1701 году была открыта Школа математических и навигацких наук (готовила моряков и военных инженеров), в 1707-м — Московская госпитальная школа, в 1712 и 1719 годах — инженерные школы в Москве и Санкт-Петербурге, в 1716–1721 годах — три школы для обучения металлургов и рудных дел мастеров при Уральских и Олонецких заводах. Преподавали в них выписанные из-за границы иностранные специалисты. Попытки привлечь к преподаванию отечественных мастеров не удались, как и предложенный царем в 1700 году план преобразовать Славяно-греко-латинскую академию в нечто вроде политехникума — эта идея встретила противодействие патриарха.
Да и русское общество учиться отнюдь не рвалось. В петровские школы учеников набирали не столько «охотой», сколько «силой», учение приравнивалось к государственной службе, а побег — к дезертирству. Дворянство решительно не понимало смысла царских затей и старалось своих детей от учебы избавить. Вследствие этого школы сами собой приобрели всесословный характер — Петру было все равно, кого учить, лишь бы толк был. И все же он старался проводить определенную сословную политику в области образования, особенно он стремился дать образование дворянам. Указ об учреждении инженерной школы предписывал набирать две трети учеников из дворянских детей. В 1715 году после разделения Школы математических и навигацких наук на Навигацкую школу в Москве и Морскую академию в Петербурге первая стала набирать исключительно разночинцев, которым предстояло стать писарями, мелкими чиновниками Адмиралтейства и учителями, а вторая — исключительно дворян для будущей офицерской службы во флоте.
С 1714 года в массовом по тем временам масштабе стали создаваться цифирные школы. Их количество достигало 40, а число учеников доходило до двух тысяч. В этих школах детей учили началам арифметики, геометрии, а наиболее способных готовили к военным школам. В цифирные школы дворян не брали, там учились будущие солдаты. Многие историки видели в цифирных школах первые шаги в организации народного образования в России, но, пожалуй, все же они имели в большей мере характер профессиональных учебных заведений, готовивших к военной службе. После смерти Петра I число цифирных школ стало таять.
Попытку приступить к народному образованию Петр предпринял в 1710 году, издав указ об открытии во всех приходах церковно-приходских школ. Но тут же выяснилось, что никто не знает, «чем школы строить, и кому быть учителями, и каким наукам учеников учить, и по каким книгам учиться, и откуда пищу иметь, и всякую школьную потребу приискать». Царь осознал неподъемность задачи и оставил эту затею.
В царствование Петра возникло и несколько частных училищ общеобразовательного плана, таких как московская гимназия пастора Глюка (1703 год, преподавались пять-шесть языков, математика, история, география, физика, риторика, политика) или петербургская школа для сирот и бедных детей Феофана Прокоповича (1721 год, преподавались четыре языка, история, география, математика, логика, риторика, рисование, музыка). Такого рода начинания на первых порах встречали поддержку царя, в том числе и денежную, но через несколько лет она прекратилась. Петр был нацелен на немедленный результат, которого общеобразовательные гимназии не давали.
Зато в декабре 1725 года в Петербурге была открыта Академия наук. Перед ней, в отличие от европейских академий, была поставлена и задача образовательного плана, но существенной роли Академия здесь не сыграла. Да и учреждали-то ее главным образом для престижа.
.
Глава: После Петра: польза и вред от просвещения, по начальной ссылке, так как объемно
.
тоже касается и главы
Глава Александр I: либералы и латынь
.
тоже касается и
главы: Николай I: порядок без латыни, (хотя он нужен понимания последующих шагов в образовании),
и почему.
Появление разночинной интеллигенции существенно изменило карту жизни Российской империи. Правительство обнаружило новую важную дилемму: с одной стороны, все уже более или менее понимали, что дух времени требует образования, того же требовали и нужды бурно развивавшейся промышленности; с другой стороны, интеллигенция все решительнее вставала в оппозицию к режиму. Самодержавие, надо отдать ему должное, виртуозно умело создавать себе неразрешимые проблемы. Чем сильнее становилась потребность общества в либерализации и модернизации власти, тем более упорно та держалась за архаичные институты. Царизм бился в тисках собственной сословной политики. Дворянство не выдерживало конкуренции с буржуазией и сдавало позиции. Оно переставало быть элитой нации по интеллектуальному уровню, служебному потенциалу и экономическим возможностям. Поэтому оно все настойчивей требовало от власти поддержки и ограждения своих привилегий. Самодержавие, традиционно полагавшее дворянство основой престола, на это шло (должности преимущественно получали дворяне, по деловым качествам уступавшие выдвиженцам снизу) — часто в ущерб эффективности государственного аппарата. Обнаружив неприятные последствия, судорожно пытались предпринять какие-нибудь контрмеры. Дворянство обижалось, правительство отыгрывало или не отыгрывало назад, и в любом случае это не повышало его популярности.
Все это отражалось, разумеется, на политике в области образования. Число учебных заведений разного рода потихоньку росло, увеличивался и процент грамотности. Например, во второй половине 1870-х годов, в эпоху Русско-турецкой войны, из тысячи призванных в армию новобранцев грамотных было 220 человек, а в 1905–1906 годах на тысячу новобранцев грамотных приходилось уже 574 человека (при том что в начале ХХ столетия среди германских призывников неграмотных было 0,03%, среди французских — 4,3%, бельгийских — 5,9%, японских — 2,5%, лишь в Италии уровень грамотности новобранцев был сопоставим с русским — 30,6% неграмотных). Было учреждено несколько новых университетов, в том числе Томский— первый в Сибири (1888 год). Гимназии снова были реформированы. По уставу от 1864 года гимназии признавались школой всесословной и делились на классические и реальные, те и другие были семиклассные. В 1872 году новый устав училищ увеличил обучение в классических гимназиях до восьми лет, а реальные гимназии преобразовал в семиклассные реальные училища. Предполагалось, что гимназисты смогут поступать в университеты, а реалисты — лишь в высшие технические училища. То есть и в университет — пожалуйста, никто им не запрещал, но надо самостоятельно подучить латынь и греческий в объеме гимназического курса... На этой почве возникала и некая сословная специализация учебных заведений — реальные были более демократичны по составу учеников.
С появлением органов земского самоуправления им была передана забота о начальной сельской школе. Земство ее организовывало и оплачивало, а правительственные инспекторы осуществляли общий надзор за преподаванием. Приходские школы с 1864 года превращались в начальные народные училища. С 1872 года все уездные училища стали шестиклассными городскими.
По линии народного образования пролегал один из рубежей противостояния власти и либерально-народнической интеллигенции. Если последние видели в просвещении народа свой святой общественный долг, стремились посвятить себя учительской работе, организовывали воскресные школы и прочее, то правительство все больше и больше руководствовалось охранительными соображениями. Воскресные бесплатные школы для детей-подмастерьев (их открыли на благотворительные средства стараниями группы студентов и преподавателей в Киеве в 1859 году) были запрещены в 1862 году за «антиправительственную пропаганду». За год до того в циркуляре министра просвещения указывалось, что программы воскресных школ не должны превышать программ приходских школ, а между тем в одной из киевских воскресных школ преподается — о ужас! — история.
Справедливости ради заметим, что опасения правительства были не совсем безосновательны — действительно, радикальная интеллигенция норовила вести пропаганду среди учеников народных училищ и воскресных школ. Среди членов рабочих образовательных кружков вербовались участники революционных организаций (взять хотя бы Степана Халтурина). С другой стороны, после каракозовского покушения на Александра II в 1866 году на должность министра просвещения неизменно назначались крайне консервативно настроенные сановники, и в деятельности министерства на первый план выдвинулось не столько образование, сколько «надзор за нравственностью». При Александре III эта тенденция все усиливалась — в обновленных университетских уставах, в скандально знаменитом министерском циркуляре «о кухаркиных детях», ограничивавшем доступ в гимназии детям из бедных семей (1887 год). Если в ходе военной реформы в 1864 году кадетские корпуса были преобразованы в военные гимназии, дававшие нередко более основательное образование, нежели гимназии гражданские, то в 1882 году в порядке возвратного движения кадетские корпуса восстановили, а гимназии упразднили. Был взят курс на противопоставление земским школам (учителя там частенько грешили либерализмом) школ церковно-приходских, количество которых за 1881–1894 годы выросло в восемь раз, а число учащихся — в десять раз. Эти школы подчинялись Синоду, что гарантировало их благонадежность со всех точек зрения.
Инспекторы министерства просвещения бдительно следили за поведением и нравственностью преподавателей и учеников школ и гимназий не только в классах, но и в свободное время, даже дома. Достаточно фундаментальна в дореволюционной государственной школе была традиция карцеров и телесных наказаний учеников. Питающим ностальгию по старорежимному гимназическому образованию стоило бы перечитать «Кондуит и Швамбранию» Льва Кассиля или «Гимназию» Корнея Чуковского.
У земской школы были свои проблемы. Она стала прибежищем для жаждавших трудиться на пользу народа учителей и учительниц («учительш»), но при этом ставила их в прямую материальную зависимость от земского общества, от сельских старост, склонных видеть в школах новомодное баловство (тут мы отошлем читателя к рассказам Чехова).
Народное образование было не единственным пунктом борьбы между обществом и официальными инстанциями. А право женщин на образование? Женские курсы создавались буквально с боем, а первые наши соотечественницы, которые захотели получить высшее образование (Софья Ковалевская, к примеру), поступали в заграничные университеты (там женщин тоже не приветствовали, но все же допускали). А непрерывная борьба за университетское самоуправление, студенческие беспорядки, становившиеся все более заметным фактором общественной жизни? А цензура, с 1863 года окончательно перешедшая в ведение министерства внутренних дел
Царствование последнего императора (который сам по себе был человеком достаточно хорошо образованным, любившим литературу, душевно развитым) достаточно явно демонстрирует, что власть и интеллигенция не только не смогли найти путей взаимного примирения, но и искать их не желали. Несколько десятилетий правительство под давлением общества и обстоятельств было вынуждено сдавать одну позицию за другой, дозволяя то воскресные школы, то женские курсы, то расширение сети земских школ, взаимное же раздражение при этом росло, причем гораздо более быстрыми темпами, чем народная грамотность.
.
более подробно и стем что скрывается за цифрами позже
|
|
AndreyK-AV ( Практикант ) |
| 17 фев 2019 13:46:52 |
Тю... робята....
Я разместил этот текст на ветке, но он сходу оказался, здесь....
Начались подтасовки, во имя чьего то единственного верного мнения.
Такие игры на ГА бывали не раз, и всегда кончались криво.
Блин, это же надо, так трястись от любого мнения отличного от личного.
