50 лет на Луне. Факты.Техника. Юбилей
419,326
2,660
|
Пикейный жилет ( Слушатель ) |
| 20 мар 2019 22:14:47 |
ИСТОРИЯ ОСВОЕНИЯ КОСМОСА.
новая дискуссия Статья 182ВЫХОД В ОТКРЫТЫЙ КОСМОС АЛЕКСЕЯ ЛЕОНОВА
18 марта 1965 года впервые в мире был осуществлен выход человека в открытое космическое пространство. Его совершил летчик-космонавт СССР Алексей ЛЕОНОВ во время полета на космическом корабле «Восход-2» 18-19 марта 1965 года. Командиром корабля был Павел БЕЛЯЕВ, Алексей ЛЕОНОВ - вторым пилотом.
Ракета-носитель с экипажем корабля «Восход-2» стартовала 18 марта 1965 года ровно в 10:00 по московскому времени с космодрома Байконур. Сразу после выхода на орбиту, уже на первом витке, была надута шлюзовая камера и начата подготовка к выходу в космическое пространство.
Шлюзовая камера корабля сообщалась с кабиной люком с герметизирующей крышкой, которая открывалась внутрь гермокабины как автоматически (с помощью специального механизма с электроприводом), так и вручную. Управление приводом осуществлялось с пульта.
В шлюзовой камере были размещены две кинокамеры для съемки процесса входа космонавта в камеру и выхода из нее, система освещения, агрегаты системы шлюзовой камеры. Снаружи был установлен киноаппарат для съемки находящегося в космическом пространстве космонавта, баллоны с запасом воздуха для наддува шлюзовой камеры и баллоны с аварийным запасом кислорода.
После выхода космонавта в космос, перед спуском на 3емлю, основную часть шлюзовой камеры отстреливали, и корабль входил в плотные слои атмосферы почти в обычном виде — имея лишь небольшой нарост в области входного люка. Если бы «отстрел» камеры по каким-нибудь причинам не состоялся, то экипажу пришлось бы вручную обрезать мешающую спуску на Землю шлюзовую камеру. Для этого нужно было надеть скафандры и, разгерметизировав корабль, и высунуться в люк.
Для выхода в космическое пространство был разработан скафандр «Беркут» с многослойной герметичной оболочкой, с помощью которой внутри скафандра поддерживалось избыточное давление, обеспечивающее нормальную жизнедеятельность космонавта. Снаружи скафандр имел специальное покрытие белого цвета для предохранения космонавта от теплового воздействия солнечных лучей и от возможных механических повреждений герметичной части скафандра. Скафандрами были снабжены оба члена экипажа, чтобы командир корабля мог при необходимости оказать помощь космонавту, вышедшему в космос.
Управление шлюзованием осуществлял командир корабля Павел БЕЛЯЕВ с пульта, установленного в кабине. При необходимости управление основными операциями шлюзования могло осуществляться ЛЕОНОВЫМ с пульта, установленного в шлюзовой камере.
БЕЛЯЕВ наполнил шлюзовую камеру воздухом, и открыл люк, соединяющий кабину корабля со шлюзовой камерой. ЛЕОНОВ «вплыл» в шлюзовую камеру, а командир корабля, закрыв люк в камеру, начал ее разгерметизацию.
В 11 часов 28 минут 13 секунд в начале второго витка была произведена полная разгерметизация шлюзовой камеры корабля. В 11 часов 32 минуты 54 секунды открылся люк шлюзовой камеры, а в 11 часов 34 минуты 51 секунду Алексей ЛЕОНОВ вышел из шлюзовой камеры в космическое пространство.
Космонавта с кораблем связывал фал длиной 5,35 метра, в составе которого был стальной трос и электрические провода для передачи на борт корабля данных медицинских наблюдений и технических измерений, а также осуществления телефонной связи с командиром корабля.
В открытом космосе Алексей ЛЕОНОВ начал проводить предусмотренные программой наблюдения и эксперименты. Он совершил пять отходов и подходов от шлюзовой камеры, причем самый первый отход был сделан на минимальное расстояние — один метр — для ориентации в новых условиях, а остальные на полную длину фала. Все это время в скафандре поддерживалась «комнатная» температура, а его наружная поверхность разогревалась на солнце до +60°С и охлаждалась в тени до -100°С. Павел БЕЛЯЕВ с помощью телекамеры и телеметрии следил за работой второго пилота в космосе и был готов, если это потребуется, оказать необходимую ему помощь.
После выполнения ряда экспериментов Алексею Архиповичу была дана команда возвращаться, но сделать это оказалось непросто. Из-за разности давлений в космосе скафандр сильно раздулся, потерял свою гибкость, и ЛЕОНОВ не мог втиснуться в люк шлюза. Он сделал несколько безрезультатных попыток. Запас кислорода в скафандре был рассчитан всего на 20 минут, которые заканчивались. Тогда космонавт сбросил давление в скафандре до аварийного.
Скафандр уменьшился, и вопреки инструкции, предписывающей заходить в шлюз ногами, он протиснулся в него головой вперед. ЛЕОНОВ стал разворачиваться, так как входить в корабль все равно нужно было ногами из-за того, что крышка, открывающаяся внутрь, съедала 30% объема кабины. Разворачиваться было сложно, так как внутренний диаметр шлюза — один метр, а ширина скафандра в плечах — 68 сантиметров. С большим трудом ЛЕОНОВУ удалось это сделать, и он смог войти в корабль ногами вперед, как положено.
Алексей Архипович находился вне корабля в условиях космического пространства 23 минуты 41 секунду. По положениям Международного спортивного кодекса чистое время пребывания человека в открытом космосе исчисляется с момента появления его из шлюзовой камеры (от обреза выходного люка корабля) до входа обратно в камеру. Поэтому время нахождения Алексея ЛЕОНОВА в открытом космическом пространстве вне космического корабля считается равным 12 минут 9 секунд.
С помощью бортовой телевизионной системы процесс выхода Алексея ЛЕОНОВА в космическое пространство, его работа вне корабля и возвращение в корабль передавались на Землю и наблюдались сетью наземных пунктов.
После возвращения в кабину Алексея ЛЕОНОВА космонавты продолжили выполнять эксперименты, запланированные программой полета.
В полете было еще несколько нештатных ситуаций, которые, к счастью, не привели к трагедии. Одна из таких ситуаций возникла при возвращении: не сработала система автоматической ориентации на Солнце, и поэтому не включилась вовремя тормозная двигательная установка.
Космонавты должны были осуществить посадку в автоматическом режиме на семнадцатом витке, но из-за отказа автоматики, вызванного «отстреливанием» шлюзовой камеры, пришлось уйти на следующий, восемнадцатый виток и садиться с использованием ручной системы управления. Это была первая посадка в ручном режиме, и при ее осуществлении обнаружилось, что с рабочего кресла космонавта невозможно заглянуть в иллюминатор и оценить положение корабля по отношению к Земле. Начинать же торможение можно было только сидя в кресле в пристегнутом состоянии. Из-за этой нештатной ситуации была потеряна необходимая при спуске точность. В результате приземлились космонавты 19 марта далеко от расчетной точки посадки, в глухой тайге, в 180 километрах северо-западнее Перми.
Нашли их не сразу, посадке вертолетов помешали высокие деревья. Поэтому ночь космонавтам пришлось провести около костра, используя для утепления парашюты и скафандры. На следующий день в мелколесье, в нескольких километрах от места приземления экипажа, спустился десант спасателей для расчистки площадки для небольшого вертолета. Группа спасателей на лыжах добралась до космонавтов. Спасатели построили бревенчатую избушку-шалаш, где оборудовали спальные места для ночлега. 21 марта площадка для приема вертолета была подготовлена, и в тот же день на борту Ми-4 космонавты прибыли в Пермь, откуда и сделали официальный доклад о завершении полета.
20 октября 1965 года Международная авиационная федерация (ФАИ) утвердила мировой рекорд продолжительности пребывания человека в космическом пространстве вне космического корабля 12 минут 9 секунд, и абсолютный рекорд максимальной высоты полета над поверхностью Земли космического корабля «Восход-2» — 497,7 километра. ФАИ присудила Алексею Архиповичу ЛЕОНОВУ высшую награду — Золотую медаль «Космос» за первый в истории человечества выход в открытое космическое пространство, а лётчику-космонавту СССР Павлу БЕЛЯЕВУ были вручены диплом и медаль ФАИ.
Первый выход в открытый космос советские космонавты провели на 2,5 месяца раньше американских астронавтов. Первым американцем побывавшем в космосе стал Эдвард УАЙТ, выполнивший выход в открытый космос 3 июня 1965 года, во время его полёта на корабле «Джемини-4» (Gemini-4). Продолжительность пребывания в открытом космосе составила 22 минуты.
Первый выход в открытый космос, совершенный Алексеем Архиповичем ЛЕОНОВЫМ, стал очередной точкой отсчета для мировой космонавтики. Во многом благодаря опыту, полученному в этом первом полёте, сегодня выход в открытый космос является уже стандартной частью экспедиций на Международную космическую станцию.
В наши дни во время выходов в космос проводятся научные исследования, ремонтные работы, установка нового оборудования на внешнюю поверхность станции, запуск малых спутников и целый ряд других операций.
Героизм членов экипажа космического корабля «Восход-2» вдохновил творческий коллектив Тимура БЕКМАМБЕТОВА и Евгения МИРОНОВА на создание масштабного продюсерского кинопроекта, героической драмы «Время первых», посвященной одной из самых рискованных экспедиций на орбиту и выходу Алексея ЛЕОНОВА в космос. Фильм создан кинокомпанией «Базелевс» при поддержке Госкорпорации «РОСКОСМОС».
«Время первых» - это не документальное кино, в котором были бы скрупулёзно восстановлены события полёта космического корабля «Восход-2». Это скорее научно-фантастический фильм, в основу которого лег реальный полёт Павла БЕЛЯЕВА и Алексея ЛЕОНОВА. Фильм выйдет в прокат 6 апреля 2017 года.
Также, сегодня, 18 марта 2017 года, многие издания и интернет-порталы отметили историческую дату. Так, редакция газеты «Комсомольская правда» выпустила спецвыпуск, с титульной страницей, оформленной в стиле газеты 1965 года.
Отредактировано: Пикейный жилет - 20 мар 2019 22:17:18
ОТВЕТЫ (1)
|
|
Пикейный жилет ( Слушатель ) |
| 24 мар 2019 23:25:00 |
50 лет первой космической станции: интервью с Борисом Волыновым
16 января 2019 года исполнилось 50 лет первой в мире стыковке в космосе двух пилотируемых кораблей «Союз-4» и «Союз-5», которые стали прототипом первой космической станции. В ней около четырёх часов жили и работали четыре советских космонавта — Владимир Шаталов, Борис Волынов, Алексей Елисеев и Евгений Хрунов.
https://www.roscosmos.ru/25932/
"Прошли секунды включения. Но бытовой отскакивает, а приборно-агрегатный не отделился. Начинает крутить. Что получается?
Спускаемый аппарат овальный, у него есть днище, наиболее защищенная его часть. Он должен идти по вектору скорости. А на самом-то деле он не идет. Почему? Потому что сзади стоит еще приборно-агрегатный, у которого солнечные батареи. А солнечные батареи работают как крылышки. А, как известно, ворона вперед хвостом не летает. Его переворачивает. И переворачивает так, чтобы крылышки были сзади. Но если так, то всё прогорит. И очень быстро. Автоматика понимает, что это неправильно. Его снова переворачивает. И вот он так раскручивается. И раскрутился: так и шел, крутился все время. Я даже мерил скорость вращения. Это легко. Время засекал на секундомере.
— И при этом Вы всё записывали?
— А как же? Я же участвовал в расследовании гибели Комарова. Я знал, что нужно испытателям. Поэтому то, что можно было, все нужно было выжать. Что я и делал. Все писал на проволочку. Эмоций было предостаточно. Жить хотелось. Аппарат крутился, крутился. Мне повезло только в одном: нагрелись баки со стартовым топливом (в приборно-агрегатном отсеке). От этого получился взрыв. И вот эти три тонны спускаемого аппарата, плюс еще солнечные батареи — всё это отлетело, слава Богу.
Спускаемый аппарат начал еще больше крутиться. И крутился как? Голова — ноги. Поэтому перегрузки тоже были. Металл на твоих глазах становится мягким, как тряпочка. Потом — жидкая фаза и газообразная...
— Как продолжился спуск?
— Повезло, что открылся парашют. Но спускаемый аппарат три тонны весил, и он крутился, значит, мог начать закручивать стропы. Но этого не произошло.
— Говорят, что после сложного восстановления после первого полета вам предвещали не только конец карьеры космонавта, но и даже летчика. Расскажите, каким образом вам удалось восстановиться?
— Полет закончился грубой посадкой. Но я остался живой. Удар был очень сильный. Я был в ложементе, а в ложементе я и [Владимир] Комаров готовились довольно продолжительное время. И качественно, я бы сказал, с умом. Но во время посадки был настолько жесткий удар, что магнитофон, о котором я говорил, оторвало, и он как снаряд мимо моих ног пролетел в днище и здорово ударился. Но, слава Богу, запись на проволочке осталась цела вся. Когда меня привезли в госпиталь Бурденко, я не мог есть, меня уговорили меньше говорить. Но доклад я сделал обязательно. Но зубы-то болтались. Я питался только через трубочку: соки, бульон. Десять дней так было. В госпитале было отделение челюстно-лицевой хирургии. Попался очень хороший человек, который возглавлял это отделение, он был с большим опытом. Он посмотрел и сказал: «все ясно». Общий наркоз и диагноз: перелом корней зубов верхней челюсти. Сделали общий наркоз. Отрезали десну, убрали все обломки. Месяц лечения зубов. Все медицинские дела сделали, и, естественно, в этом году мне не разрешили летать. Потом все доделывали, хлопот хватало. Но, тем не менее, в конце этого года я уже прыгал с парашютом как инструктор. Я инструктор десантный давно уже.
16 января 2019 года исполнилось 50 лет первой в мире стыковке в космосе двух пилотируемых кораблей «Союз-4» и «Союз-5», которые стали прототипом первой космической станции. В ней около четырёх часов жили и работали четыре советских космонавта — Владимир Шаталов, Борис Волынов, Алексей Елисеев и Евгений Хрунов.
https://www.roscosmos.ru/25932/
"Прошли секунды включения. Но бытовой отскакивает, а приборно-агрегатный не отделился. Начинает крутить. Что получается?
Спускаемый аппарат овальный, у него есть днище, наиболее защищенная его часть. Он должен идти по вектору скорости. А на самом-то деле он не идет. Почему? Потому что сзади стоит еще приборно-агрегатный, у которого солнечные батареи. А солнечные батареи работают как крылышки. А, как известно, ворона вперед хвостом не летает. Его переворачивает. И переворачивает так, чтобы крылышки были сзади. Но если так, то всё прогорит. И очень быстро. Автоматика понимает, что это неправильно. Его снова переворачивает. И вот он так раскручивается. И раскрутился: так и шел, крутился все время. Я даже мерил скорость вращения. Это легко. Время засекал на секундомере.
— И при этом Вы всё записывали?
— А как же? Я же участвовал в расследовании гибели Комарова. Я знал, что нужно испытателям. Поэтому то, что можно было, все нужно было выжать. Что я и делал. Все писал на проволочку. Эмоций было предостаточно. Жить хотелось. Аппарат крутился, крутился. Мне повезло только в одном: нагрелись баки со стартовым топливом (в приборно-агрегатном отсеке). От этого получился взрыв. И вот эти три тонны спускаемого аппарата, плюс еще солнечные батареи — всё это отлетело, слава Богу.
Спускаемый аппарат начал еще больше крутиться. И крутился как? Голова — ноги. Поэтому перегрузки тоже были. Металл на твоих глазах становится мягким, как тряпочка. Потом — жидкая фаза и газообразная...
— Как продолжился спуск?
— Повезло, что открылся парашют. Но спускаемый аппарат три тонны весил, и он крутился, значит, мог начать закручивать стропы. Но этого не произошло.
— Говорят, что после сложного восстановления после первого полета вам предвещали не только конец карьеры космонавта, но и даже летчика. Расскажите, каким образом вам удалось восстановиться?
— Полет закончился грубой посадкой. Но я остался живой. Удар был очень сильный. Я был в ложементе, а в ложементе я и [Владимир] Комаров готовились довольно продолжительное время. И качественно, я бы сказал, с умом. Но во время посадки был настолько жесткий удар, что магнитофон, о котором я говорил, оторвало, и он как снаряд мимо моих ног пролетел в днище и здорово ударился. Но, слава Богу, запись на проволочке осталась цела вся. Когда меня привезли в госпиталь Бурденко, я не мог есть, меня уговорили меньше говорить. Но доклад я сделал обязательно. Но зубы-то болтались. Я питался только через трубочку: соки, бульон. Десять дней так было. В госпитале было отделение челюстно-лицевой хирургии. Попался очень хороший человек, который возглавлял это отделение, он был с большим опытом. Он посмотрел и сказал: «все ясно». Общий наркоз и диагноз: перелом корней зубов верхней челюсти. Сделали общий наркоз. Отрезали десну, убрали все обломки. Месяц лечения зубов. Все медицинские дела сделали, и, естественно, в этом году мне не разрешили летать. Потом все доделывали, хлопот хватало. Но, тем не менее, в конце этого года я уже прыгал с парашютом как инструктор. Я инструктор десантный давно уже.