Накануне "Страна" взяла интервью у Кирилла.

– Вы сказали, что у ваших родных возникли проблемы. Что это за проблемы? 

– Моей маме будет 80 лет в следующем году. Она перенесла сильный стресс – после моего ареста уехала из страны, которую она любит. Продала квартиру в городе, в котором прожила всю жизнь, и пошла на серьёзные потери, чтобы успокоить меня – это я настоял на таких решениях. Я понимал, что раз так поступили со мной – беззаконно арестовали "на обмен" -  значит им, что называется, "очень нужно". А раз им нужно, то могут быть использованы все рычаги давления на меня, в том числе через мать. 

– Владимир Рубан нам в интервью после выхода из СИЗО рассказывал, как коротал время и ловил мух, брал их в заложники. А как вы проводили время? 

– Рубан, кстати, сидел на этаж ниже меня в Лукьяновке. Его водили на прогулку отдельно от всех, в сопровождении личного контролера – сотрудника СИЗО. Я был в трёх разных СИЗО: Херсон, Одесса, Киев. Получил, так сказать, возможность познакомиться с бытом и историей этих пенитенциарных заведений. К примеру, Херсонская - это одна из самых старых тюрем, в которых я был, чуть ли не екатерининских времен. Одесская, тот корпус, где я был - "классическая" тюрьма, как в фильмах про революцию показывали:  атриум с галереей и дверями в камеры по периметру, с железной лестницей и сеткой, которая закрывает возможность выброситься с лестницы. В Одессе я был в камере примерно в шесть квадратных метров на трёх человек. Классическая дореволюционная тюрьма в которой, возможно, мог сидеть герой революции Котовский или легендарный одесский налетчик того же времени Мишка Япончик. Тюремный быт шокирует в первую очередь тем, что радикально отличается от повседневного быта на воле. Отличается в первую очередь в мелочах, что сразу создает много мелких проблем. Поэтому первое время я налаживал быт, а потом делал то же, что и мои соседи – ел, спал,  готовился к судам, смотрел телевизор. Возможно, я читал больше, чем другие. 

– Главред "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов несколько раз прилетал в Киев и ходатайствовал о вашем освобождении, о чем рассказывал в интервью "Стране". Какую роль, как вы считаете, он сыграл в вашей истории? 


– Я не знаю, о чем ходатайствовал Венедиктов, я при этом не присутствовал. Я очень благодарен ему за то, что оказался у меня - в тюрьме Алексей передал мне письмо, которое моя мать написала Зеленскому, передал приветы от друзей, моей жены и коллег. Он посмотрел, в каких условиях меня содержат. Это то, что было при нашей встрече. Он сказал, что уже передал письмо и ждёт ответной реакции. 

– Как на редакцию "РИА Новости Украина" повлияла ваша посадка? 

– Драматически. Не скажу, что  судьбы моих коллег были сломаны, но жизнь их однозначно усложнилась. В один момент они лишились работы, зарплаты. Сейчас редакция закрыта, счета арестованы, с компьютеров сняли системные блоки, хотя это ничего не дало следствию. Очевидно, что целью СБУ было не только мое преследование, а и уничтожение всей редакции. 

– Как думаете, почему все это случилось именно с вами? А не с кем-то другим? 

– Думаю, нужно было какое-то медийное, всем известное лицо, которое украинская сторона хотела предложить "на обмен" российской. С 2006 по 2014 год я был собственным корреспондентом ВГТРК на Украине, делал сюжеты и вел прямые репортажи из Киева. У меня много коллег, друзей, знакомых среди российских журналистов.  До этого я достаточно долго, больше 10 лет, работал на украинском ТВ, мои сюжеты и программы выходили практически на всех национальных каналах. Я работал заместителем главного редактора информационной редакции ICTV. Многие люди, занимавшиеся моим делом и в администрации президента Порошенко, и в других структурах – те, которые с первых минут моего задержания предложили меня обменять - тоже  знали меня не понаслышке. Они понимали – мой арест вызовет резонанс в силу моей профессиональной деятельности и широкого круга общения в среде украинского и российского истеблишмента. Потому люди с этой стороны, которые хотели надавить на истеблишмент с той стороны, решили, что лучше совершить это через меня, через мой арест. Ведь насчёт знакомого начнут быстрее договариваться, чем насчёт незнакомого. Такой вот циничный ход. 

– А кто был вашими знакомыми? Кого вы знали лично из истеблишмента? 

– Ещё когда-то в 2003 году я входил в  оргкомитет первого Коктебельского джазового фестиваля, меценатом которого был Пётр Порошенко. Затем Порошенко приходил в эфир на ICTV, позже видел меня в журналистском пуле, когда в качестве главы МИДа принимал вверительные грамоты у посла России на Украине Михаила Зурабова, был на приемах у Зурабова, где был и я. И когда меня арестовывали, то знали, как говорят журналисты информагентств, весь "бэк" - предысторию, подноготную.
подробнее