Евгеника, четвертая промышленная революция и столкновение двух систем

Сегодняшний мир зажат между двумя возможными вариантами будущего: с одной стороны ,  многополярный альянс в защиту суверенных национальных государств организован вокруг парадигмы долгосрочного мышления, научного оптимизма и взаимовыгодного сотрудничества, в то время как однополярная парадигма мирового правительства , депопуляция и мышление с нулевой суммой подталкивают к программе Великих Сбросов, контролируемых пандемий и войн.

Понимание этих двух противоположных парадигм сейчас более важно, чем когда-либо прежде, и одним из важных моментов для начала является тревожный ум архитекторов Великой перезагрузки, которые сегодня подталкивают общество к «четвертой промышленной революции», когда считается, что автоматизация и искусственный интеллект Разум сделает большую часть человечества устаревшей. Звездный философ Всемирного экономического форума Юваль Харари неоднократно описывал эту точку зрения: «Технологии могут разрушить человеческое общество и сам смысл человеческой жизни множеством способов - от создания глобального бесполезного класса до роста колониализма данных и цифровых диктатур». .

В первой статье этой серии я рассмотрел реорганизацию евгенического движения после Второй мировой войны, поскольку она следовала требованию сэра Джулиана Хаксли, чтобы «немыслимое было снова мыслимо».

В этом втором сегменте, мы будем прыгать назад немного дальше во времени , чтобы лучше понять , что вызвало подъем извращения науки , известной как «евгеники» в качестве новой научной религии в 19 - ^м веке, перед продолжением третьей части (от Russell Винеру: Расцвет кибернетики и трансгуманизма).

Есть несколько основных вещей , которые должны быть поняты о науке евгеники, иначе известных как «наука очищения человеческого генофонда от нежелательного загрязнения» , который возник в конце 19 - ^го века.

Эта «наука» выросла из применения теорий Дарвина о естественном отборе и «выживании наиболее приспособленных» к отсеиванию непригодных в человеческом обществе и основывалась на определенных фундаментальных предположениях, среди которых не в последнюю очередь: 1) человечество есть система, полностью сформированная материальными силами окружающей среды и генетикой, 2) что эта система была фундаментально замкнутой и, следовательно, энтропийной (подчиняющейся неизменным законам убывающей отдачи, управляемой неизбежной тепловой смертью), 3) что созидательная сила генетических мутаций руководила появление новых биологических механизмов было в основе своей случайным; 4) эту случайность можно было преодолеть только с приходом новой эры социальных инженеров, управляющих человечеством на всех уровнях - экономическом, психологическом, культурном и даже генетическом.

Представляя будущую эпоху, когда наука евгеника заменит мировые религии, основатель школы сэр Фрэнсис Гальтон (двоюродный брат Чарльза Дарвина) размышлял в 1905 году: «Легко дать волю воображению, если предположить, что евгеника будет  искреннее прията как национальная религия».

Прорывы в области науки и государственного управления, произошедшие в конце 19-го века, привели к появлению новой нефтехимической/электронной эры. Новые открытия в атомной физике, сделанные Беккерелем, Рентген, Кюри, Резерфордом, Планком и Эйнштейном, дополнительно изменили представления человечества о пространстве, времени, энергии и материи. Практическое применение этих открытий в форме научно-технического прогресса на службе человечества быстро разрушало основы предполагаемых “законов народонаселения” Томаса Мальтуса, которые предполагали, что человеческое изобретение никогда не сможет превзойти пределы природы, всегда требуя “научного священства” для контроля роста населения над контролем наций.

Несмотря на то, что искренняя надежда на новую эпоху открытий и прогресса становилась реальностью, в игре было что-то более темное.

Именно в это время ведущие силы, представляющие Британскую империю, были заняты решением экзистенциальной проблемы: национальный суверенитет оказался намного сильнее, чем ожидала финансовая олигархия с центром в Лондоне, и появилось нечто новое, что, возможно, могло навсегда подорвать системы гоббсовской геополитики “нулевой суммы”.

Сохранение союза во многом благодаря стратегическому союзу России и США привело к крупному поражению британских войск как в лондонском Сити, так и на Уолл-стрит, рабовладельческом юге и британской Канаде. Новая глобальная система быстро развивалась, когда восхищавшиеся Линкольном государственные деятели быстро приняли «американскую систему политической экономии», чтобы освободить свои страны от манипуляций Империи. В то время как американская система была принципиально открытой системой, основанной на безграничном техническом прогрессе и подчинении денег национальному суверенитету, британская система была принципиально закрытой, основанной на поклонении и контроле над деньгами со стороны частных финансистов, долговом рабстве и спекуляции. Где один ориентирован на добычу, другой - только на паразитическое ограбление.

Генри К. Кэри (ведущий экономический советник Авраама Линкольна) сделал эту дихотомию явной, поскольку он предвидел глобальный характер надвигающейся Гражданской войны в США, подробно изложенный в его Гармонии интересов 1852 года:

В 1872 году Кэри был занят руководством международной группы экономистов по всему миру, которые помогали десяткам правительств во внедрении этой системы, когда он написал антимальтузианский экономический трактат под названием «Единство закона». Именно здесь великий экономист полностью изложил свою всеобъемлющую теорию экономической науки как систему сотрудничества и творческого роста великих культур с ненулевой суммой:

К 1890 году оптимистическое видение Кэри новой эпохи для цивилизации было прекрасно выражено первым губернатором Колорадо и бывшим телохранителем Линкольна Уильямом Гилпином, чья Cosmopolitan Railway 1890 года представила подробные исследования железнодорожных проектов, объединяющих все части мира в рамках новой культуры предлагавшей научно-технический прогресс для всех. Гилпин недвусмысленно заявил, что эта система будет финансироваться национальными банками, обеспечивающими долгосрочное продуктивное кредитование, протекционизм и всеобщее образование на благо всех и каждого.

Гилпин писал об этом будущем постколониальном мире:

Империи никогда не исчезают без боя, и Британская империя не была исключением. Перед тем как закончилась организованная Британией гражданская война в США, в идеологическом нервном центре Кембриджа и Королевского общества была переформулирована новая великая имперская стратегия.

Из этих сетей возникло новое поколение имперского менеджмента в виде Х-клуба Хаксли (около 1865 г.) во главе с молодым талантливым мизантропом по имени Томас Хаксли (он же «Бульдог Дарвина»), которому было поручено сформулировать новую великую стратегию. для сохранения империи.

Зная, что наиболее важный уровень ведения войны находится в научных концепциях, которых придерживается общество (поскольку наш стандарт политического саморегулирования в конечном итоге основан на стандартах и законах, существующих в природе, и опирается на них), Х-клуб Хаксли был нацелен на объединение всех основных ветвей. физики, биологии, экономики и социологии в единой последовательной интерпретации, основанной на градуалистской, описательной, редукционистской науке. Это была бы новая объединенная, внутренне непротиворечивая наука, которая сгладила бы доказательства всех творческих скачков, которые формируют всю живую и неживую природу. Эта группа осознала, что если бы природу можно было смоделировать как замкнутый, разлагающийся и случайный процесс, то она также была бы лишена какого-либо фактического понятия принципа, справедливости или морали.

Хотя теории Мальтуса (и их экономические следствия в работах Милля, Смита и Рикардо) раньше выполняли работу по «научному обоснованию» империи, требовалось нечто более сложное, поскольку мир быстро разбирался в мошенничестве, как продемонстрировал Кэри в своей работе. широко читаемое «Единство закона» (1872 г.):

Чтобы привести в действие новую великую имперскую стратегию, вскоре были задействованы два новых аналитических центра.

Первый из них назывался  Фабианским обществом, созданным в 1884 году группой интеллектуалов, любящих евгенику, во главе с Сидни и Беатрис Уэбб вместе с «убойными бесполезными едоками» Джорджем Бернардом Шоу. Вскоре группа привлекла в свои ряды ведущих имперских светил, включая ученика Томаса Хаксли Х. Дж. Уэллса, лорда Халфорда Маккиндера, Джона Мейнарда Кейнса и лорда Бертрана Рассела. Вскоре группа основала школу, в которой обучались талантливые молодые представители мировой элиты, названную Лондонской школой экономики.

В 1902 году в Оксфорде был создан второй аналитический центр под названием « Группа круглого стола» под контролем «расовых патриотов» Джорджа Паркина и лорда Альфреда Милнера. Вскоре были созданы филиалы «круглых столов» по всему англосаксонскому Содружеству, как это было указано в посмертно опубликованном « Англо-американском истеблишменте» профессора Кэрролла Куигли . Финансирование этой группы было оплачено состояниями расистского алмазного магната Сесила Родса, и его полномочия были проиллюстрированы в завещании Родса 1877 года :

Rhodes Trust открыл магазин в Оксфорде, где молодым талантам со всего Содружества вскоре промыли мозги в рамках стипендий Родса, став новым поколением имперских первосвященников, руководствуясь указом Родса о создании новой церкви Британской империи. Эти мозговые центры будут координировать британскую политику с двоякой целью: 1) уничтожение всей творческой открытой системной мысли в политической экономии и науке; 2) подчинение расы новому глобальному феодальному порядку, управляемому мастером-классом.

В своем манифесте, озаглавленном «Имперская федерация» (1892 г.), человек, который станет соучредителем и директором Rhodes Trust (Джордж Паркин), писал о неизбежном крахе империи, если только «распадающиеся силы» суверенных национальных государств не смогут быть уничтоженным:

Эти новые аналитические центры, не теряя времени даром, начали претворять в жизнь новую великую стратегию.