Понемножку обо всем
238,615
4,060
|
Хранитель Храма ( Слушатель ) |
| 28 окт 2021 22:08:54 |
Трансгуманизм Пьера Тейяра де Шардена и культ четвертой промышленной революции часть 2
новая дискуссия Статья 191
Пилтдаунский человек мистификация 2.0
Избегая как можно большего количества человеческих контактов с китайцами, Шарден был чрезвычайно занят, путешествуя по Китаю, Тибету, Синьцзяну, Бирме и даже США в период с 1923 по 1945 годы. В какой-то момент Шарден провел несколько месяцев в Пекине, где он присоединился к финансируемой Фондом Рокфеллера экспедиции, которая в 1926 году обнаружила новое недостающее звено. В научном сообществе распространялось подозрение, что предыдущий пилтдаунский человек был мистификацией, но это не остановило Шардена от публикации нескольких научных статей о своей новой находке, вызвавшей новую сенсацию во всем мире.
Наконец, было действительно обнаружено недостающее звено между обезьяной и человеком, и наконец можно было сказать, что теория Дарвина верна! Ему даже дали имя: Пекинский человек.
К сожалению, любому, кто хотел исследовать эти утверждения, не повезло, поскольку сотни фрагментов костей были быстро брошены в ящик для отправки в США для дальнейшего исследования, после чего они были таинственным образом потеряны и больше никогда не будут найдены. Как ни странно, Шарден, казалось, не испытывал угрызений совести из-за этой потери и не предпринимал никаких попыток найти ценную находку. Он просто сказал своим друзьям, что нет смысла плакать из-за пролитого молока и что каждый должен заниматься своим днем с новой верой в то, что дарвинизм должен быть принят как сущность христианства.
Чтобы продемонстрировать непреходящую силу этой пилтдаунской мистификации 2.0, ученые по сей день рассматривают ее как свершившийся факт и продолжают писать апологетику недостающих костей.
Создание новой религии
Если есть какие-либо сомнения в том, что Шарден считал себя новым Моисеем, совершающим тотальный мятеж против христианства, пусть они просто прочитают его письмо другу в 1936 году: «Что все больше и больше доминирует в моем интересе, так это попытка создать внутри себя и распространить вокруг себя новую религию (давайте назовем ее улучшенным христианством, если хотите), чей личный Бог больше не является великим землевладельцем эпохи неолита прошлых времен, но Душой мира».
В письме от 21 марта 1941 г. он писал: «Я не могу бороться против христианства; Я могу работать внутри него, только пытаясь преобразить и преобразовать его. Революционное отношение было бы намного проще и приятнее, но это было бы самоубийством. Так что я должен идти шаг за шагом, упорно».
Хотя многих привлекают такие понятия, как «душа мира» и «личный бог», стоит задаться вопросом, какую новую религию и Бога создал Шарден?
Во-первых, новое дарвиновское христианство Шардена претендовало на то, чтобы затушевать проблемную функцию случайности, присущую первоначальной бессистемной системе Дарвина, путем добавления формы направленности… но не той, которая связана с идеей морали, цели или «лучше / хуже». Вместо этого направленность Шардена будет привязана к будущей «Точке Омега», когда человечество каким-то образом раздвоится в новый эволюционный организм, подобный модной идее Рэя Курцвейла «Сингулярность».
В системе Шардена эта будущая омега-точка телеологически управляет возрастающей скоростью сложности во времени, при этом вся Вселенная разделена на четыре фазы: 1) создание Вселенной в результате Большого взрыва (космогенез), 2) возникновение жизни (биогенез), 3) возникновение познания (гомогенез) и 4) духовное сближение человечества (Христогенез). Третья фаза также была названа Шарденом эпохой Ноосферы, а четвертая фаза - Точкой Омега.
Ноосфера Шардена будет сильно отличаться от Ноосферы блестящего русского академика Владимира Вернадского (1863-1945), который был вовлечен в свою параллельную борьбу с механистами, пытающимися сокрушить душу науки в России, и которая будет отличительной чертой будущей статьи.
За пределами добра и зла
Заменяя концепцию морального изменения (изменение к лучшему или худшему в соответствии с универсальным стандартом правильного и неправильного), Шарден вводит идею «количественной сложности». Фактически, в его неодарвиновской системе акты зла сами становятся актами чистой природы, лишенными какого-либо морального осуждения.
В своем комментарии je vois les Choses Шарден говорит: «С нашей современной точки зрения, Вселенная находится в процессе космогенеза, проблема зла больше не существует». События «по существу зависят от игры вероятностей случайности в ее организации… она абсолютно неспособна продвигаться к единству, не порождая [зло] здесь или там по статистической необходимости».
Сам акт кровопролития, войны и зла на Земле были просто необходимыми событиями на жизненном пути, управляемом этой прекрасной будущей Точкой Омега, благодаря которой человечество превратится в трансчеловеческий вид любящих киборгов. Бывший историк-иезуит Малахи Мартин писал: «Тейяра не слишком шокировало кровопролитие, он считал насилие необходимым сопутствующим фактором эволюции и, похоже, наслаждался войной - тем, что он видел в ней. Смерть, кровавая или нет, была тем, что он называл «мутацией».
Поскольку зла на самом деле не существовало в системе Шардена (статистика и сложность - это простой эффект дарвиновских сил в борьбе за выживание), ничто не мешает ему превозносить достоинства ориентированной на расовую систему евгеники в закрытой системе с ограниченными ресурсами. В «Человеческой энергии» Шарден пишет:
«Какое фундаментальное отношение... должно быть у развивающегося крыла человечества к фиксированным или определенно непрогрессивным этническим группам? Земля - это замкнутая и ограниченная поверхность. В какой степени он должен терпимо относиться, расово или национально, к областям меньшей активности? В более общем плане, как мы должны оценивать усилия, которые мы расточаем во всевозможных больницах, чтобы спасти то, что так часто является не более чем одним из жизненных отказов?…В какой степени развитие сильных... не должно иметь приоритета над сохранением слабых?»
Чистые Ницше, Гальтон и Мальтус (последний тоже одет в платье святого человека).
Принятие евгеники
Хотя Шарден, безусловно, расист, в свою защиту он верил в значительное расширение евгеники для всех рас и призвал использовать лучшие достижения науки для улучшения генофонда человека:
«По ряду непонятных причин наше поколение до сих пор с недоверием относится ко всем усилиям, предлагаемым наукой для управления механизмами наследственности, определения пола и развития нервной системы. Это как если бы человек имел право и власть вмешиваться во все каналы в мире, кроме тех, которые составляют его самого. И все же именно на этом основании мы должны попробовать все до конца».
В 1951 году Шарден повторил свой призыв к науке и религии евгеники:
«До сих пор мы, безусловно, позволяли нашей расе развиваться случайным образом, и мы слишком мало задумывались над вопросом о том, какие медицинские и моральные факторы должны заменить грубые силы естественного отбора, если мы их подавим. В течение ближайших столетий необходимо открыть и развить благородную человеческую форму евгеники на уровне, достойном наших личностей. Евгеника применительно к людям ведет к евгенике, применяемой к обществу ».
Точка Омега Шардена приобретает здесь еще большее значение, поскольку маскарад «Христосознания» и «глобальной любви» вырывается из сладкой оболочки его послания, и теперь можно увидеть полный человеконенавистнический евгенический фанатизм первосвященника в антиутопической научной диктатуре. Тесная дружба Шардена с основателем трансгуманизма (и ведущим евгенистом) сэром Джулианом Хаксли здесь также приобретает новый смысл.
Джулиан и Пьер: верховные жрецы трансгуманизма
В 1941 году, когда Шарден восхищался Хаксли, он сказал своему другу: «Я продолжаю работать над тем, чтобы лучше, яснее и лаконичнее излагать свои идеи о месте человека во Вселенной. Джулиан Хаксли только что выпустил книгу или, скорее, серию эссе под названием «Уникальность человека», которая настолько параллельна моим собственным идеям (хотя и без включения Бога как термина в серии), что я очень обрадован ”
Не парадоксально, что радикальный атеист Хаксли и священник-иезуит Шарден нашли друг в друге родственную душу.
Джулиан десятилетиями упорно трудился, пытаясь спасти работу своего деда по переупаковке Дарвина вместе с Х. Дж. Уэллсом и Дж. Б. С. Холдейном в рамках новой системы под названием «Новый эволюционный синтез» (описанной в «Уникальности человека» Хаксли, цитированной Шарденом выше). Этот «Новый синтез» был по существу идентичен тезису Шардена, за исключением того, что он не имел никаких претензий на согласование с библейскими писаниями.
Шарден был настолько тронут не только Джулианом, но и всем кланом Хаксли, что написал свое «Место человека в природе» 1949 года как дань уважения «Место человека в природе и другим антропологическим очеркам» Томаса Хаксли 1904 года. Джулиан, в свою очередь, был настолько тронут тезисом Шардена, что написал введение к знаменитому трактату священника «Феномен человека» .
В своем «Будущем человека» Шарден писал, что его Точка Омега «представляет собой наш переход, путем перевода или дематериализации, в другую сферу Вселенной: не окончание Сверхчеловеческого, а его присоединение к какому-то Трансчеловеческому в конечной сути вещей»
Джулиан Хаксли воздал должное обману Шардена о пекинском человеке, обсуждая его параллельные взгляды на трансгуманизм в 1957 году, написав в своих новых бутылках для нового вина:
«Я верю в трансгуманизм: как только появится достаточное количество людей, которые смогут действительно так сказать, человеческий вид окажется на пороге нового вида существования, столь же отличного от нашего, как и наш от жизни пекинского человека. Наконец-то он сознательно выполнит свое настоящее предназначение».
Здесь стоит иметь в виду, что Джулиан был не просто комментатором башни из слоновой кости, но и чрезвычайно активным великим стратегом, выступившим в качестве президента Британского общества евгеники, основавшего первые в мире экологические организации (Международный союз охраны природы (МСОП) и его ответвление Всемирного фонда дикой природы), а также основал Организацию Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) в 1946 году. В манифесте для ЮНЕСКО Хаксли прямо призвал возродить евгенику как самую важную из всех наук, в то время как побуждая человечество принять мировое правительство.
К 1945 году на сцену вышла кибернетика (наука об управлении, использующая двоичную обработку данных и машины в качестве моделей для человеческого разума и общества в целом). Шарден напрямую подключился к этому течению с сильным энтузиазмом лидера религиозного культа, даже призвав к слиянию человечества с машинами задолго до того, как это стало круто. В своем «Будущем человека» мы видим, как Шарден задает риторический вопрос:
«Как мы можем не видеть, что машина играет конструктивную роль в создании подлинно коллективного сознания?.. Я имею в виду, конечно, в первую очередь необычайную сеть радио- и телевизионных коммуникаций, которая… уже связывают нас всех в своего рода “эфиризованном” вселенском сознании. Но я также думаю о... тех удивительных электронных компьютерах, которые, пульсируя сигналами со скоростью сотен тысяч в секунду, не только освобождают наш мозг от утомительной и изнурительной работы, но и, поскольку они повышают существенную (и слишком мало замечаемую) “скорость мысли”, также прокладывают путь к революции в области исследований.… все эти материальные инструменты… являются, наконец, не чем иным, как проявлением своего рода супермозга, способного достичь господства над какой-либо суперсферой во Вселенной"
Ближе к концу его жизни друг спросил его, что он думает по поводу того, что его работы все еще запрещены к публикации церковью. Он ответил: «У меня сейчас так много друзей, которые занимают хорошие стратегические позиции, и я не боюсь будущего. Я выиграл игру».
Когда он умер в 1955 году, работы Шардена все еще были запрещены Ватиканом как ересь. Его работа продолжала распространяться как своего рода самиздат советской эпохи, вербующий все больше новообращенных в его особое «новое и улучшенное христианство». Логика, которую использовали последователи Шардена в поддержку этой новой кибернетической разновидности религии в противовес догматическим традиционалистам Ватикана, заключалась в том, что с тех пор, как времена менялись, изменилась и религия. Мир национальных государств, индустриального роста и индивидуализма был унаследован от устаревшей консервативной эпохи. Пост-национально-государственный мир коллективного планетарного сознания надвигался на нас, когда общество двигалось к мистической точке омеги. Эта вера означала, что христианство должно было развиваться в ногу со временем, как любое существо, желающее избежать вымирания в дарвиновской борьбе за выживание.
В последующие десятилетия последователи Шардена сыграли важную роль в формировании результатов децентрализации и либерализации Церкви в форме Второго Ватикана, инициированного Папой Иоанном XXIII в 1962 году. Те же самые сети, сосредоточенные в Иберо-Америке, создали новую форму доктрины. под названием «Теология освобождения» с логикой, что марксизм был чистейшим выражением послания Христа и что все истинные христиане были обязаны выступить против капитализма во всем мире в мрачные дни холодной войны. Когда его спросили, что делать с застойной католической церковью, Шарден призвал к новому революционному марксистскому слиянию, сказав, что «хорошее погружение в марксизм может снова начать движение».
В то время как Папы Иоанн Павел I и II пытались дать отпор этой деконструкции христианства, прикосновение яда и пара пуль убийцы быстро вернули Святейший Престол в строй, поскольку была создана почва для полного иезуитского захвата церкви и интеграция христианства в новую религию, движимую евгеникой.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!