123

Мам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый

Меня лечил донецкий врач Уставший, строгий и суровый.

Лечил меня. Ты слышишь, мам: Я бил по городу из "Градов",

И пол больницы просто в хлам, Но он меня лечил: «Так надо».

Мам, я – чудовище, прости. В потоках лжи мы заблудились.

Всю жизнь мне этот крест нести. Теперь мои глаза открылись.

Нас провезли по тем местам, Куда снаряды угодили.

А мы не верили глазам: Что мы с Донбассом натворили!

В больницах раненых полно. Здесь каждый Киев проклинает.

Отец, белей, чем полотно, Ребёнка мёртвого качает.

Мать, я – чудовище, палач. И нет здесь, мама, террористов.

Здесь только стон людской и плач, А мы для них страшней фашистов.

Нас, мам, послали на убой, Не жалко было нас комбату.

Мне ополченец крикнул: "Стой! Ложись, сопляк!», - и дальше матом.

Он не хотел в меня стрелять. Он - Человек, а я - убийца.

Из боя вынес! Слышишь, мать, Меня, Донбасса кровопийцу!

Мам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый.

Меня лечил донецкий врач Уставший, строгий и суровый.

Он выполнял врачебный долг, А я же, от стыда сгорая,

Впервые сам подумать смог: Кому нужна война такая?

Мам! Я – чудовище прости. В потоках лжи мы заблудились.

Куда теперь мне крест нести, Когда глаза мои открылись!!!
Свернуть