The New York Times (США): как нам отступиться от Украины

Вот это бомба!  неужели Даутхат конспектировал наши беседы на ГА
Ведущий обозреватель NYT Даутхат рассуждает о том, как США и Западу отступиться от Украины и при этом сохранить лицо и избежать войны с Россией. Новая структура безопасности в Европе может быть создана только с учетом интересов Москвы, пишет автор. По его мнению, отступление может быть болезненным, но оно вполне разумно.
В геополитике одна из самых сложных задач — найти возможность провести успешное отступление. Мы убедились в этом прошлым летом в Афганистане, когда администрация Байдена сделала правильный стратегический выбор — сократить наши потери вместо эскалации только ради того, чтобы углубить моральное банкротство Америки. Но затем, спотыкаясь, наша администрация прошла через катастрофический уход, который нанес президентству Байдена глубокую рану и обнажил перед миром, внимательно наблюдающим за всем этим, абсолютную слабость Америки.
Теперь мы сталкиваемся с той же проблемой на Украине. В дни своего существования в качестве супердержавы Соединенные Штаты предприняли ряд шагов, чтобы расширить сферу нашего влияния вглубь ближнего зарубежья России. Некоторые из этих шагов кажутся вполне результативными. Хотя расширение НАТО за счет включения в альянс стран бывшего Варшавского договора и было само по себе рискованно, но в данный момент принятые альянсом на себя обязательства кажутся весьма надежными. Однако даже тогда, когда американская мощь находилась в зените, попытка вывести Украину из орбиты влияния России и оставить украинцам, ориентированным на западные союзы, полуоткрытую дверь в НАТО, была глупой приверженностью каким-то супер-обязательствам.
Заметьте, это не вопрос о том, чего заслуживают украинцы. Россия - авторитарный агрессор в нынешнем кризисе, а Украина - ущербная демократия, но все же более достойный режим, чем олигархат Владимира Путина. Когда мы давали гарантии ее безопасности при Билле Клинтоне, приоткрывали для нее дверь в НАТО при Джордже Буше-младшем и поддерживали протесты на Майдане при Бараке Обаме, мы в каждом случае действовали с лучшими намерениями, а не как Москва с ее махинациями.
Но в геополитике благие намерения всегда находятся в подчинении у реалий власти. Какими бы ни были наши желания или желания Украины, ее власть просто никогда не была в состоянии полностью присоединиться к Западу — она слишком слаба экономически, слишком внутренне разобщена и просто находится не в том месте и не в то время. И действия администраций Буша и Обамы — а также, несмотря на все личные симпатии Трампа к Путину, и некоторые действия трамповской администрации — слишком растянули наши возможности и лишили нашу "мягкую силу" для Киева той энергии и напора, которые были необходимы, чтобы справиться с силовым противодействием Москвы.


С учетом этих реалий и настоятельной необходимости сосредоточить американскую мощь в Восточной Азии для противодействия Китаю, становится ясно, где может закончиться в идеале наше отступление. Оно может произойти на линии отложенного вопроса о расширении НАТО; с Украиной, находящейся под неизбежным давлением России, но не подвергающейся вторжению или аннексии, и с более тяжелым бременем на наших союзниках по НАТО в поддержании периметра безопасности в Восточной Европе.
Но, как и в случае с Афганистаном, реальное исполнение идеи значительно сложнее, чем сама теория. Прийти к устойчивому пониманию с Путиным сложно, потому что он явно стремится быть постоянным разрушителем, пользующимся любой возможностью, чтобы унизить Запад. Наш отход от Украины неизбежно вызовет сомнения относительно наших более важных обязательств в других местах. К тому же следует помнить, что цель возложения более высоких обязательств в вопросах безопасности на европейцев так и не была достигнута ни одним из последних президентов США. Особая проблема здесь состоит в том, что ключевая европейская держава, Германия, часто действует как фактический союзник России.
Ввиду этих трудностей, шаткость нынешнего курса администрации Байдена вполне понятна, хотя его недавняя пресс-конференция и превысила все нормы откровенности. США действительно не могут ничего сделать, если Россия вторгнется в Украину, и мы были бы безумцами, если бы присоединились к войне на стороне Украины. Поэтому и поиск Белым домом правильного промежуточного ответа, некоего баланса между санкциями и поставками оружия Украине, выглядит как некое опасливое, неуверенное прощупывание почвы. И по весьма уважительной причине: здесь просто нет идеального ответа, есть только некая сумма наименее плохих вариантов.
Как я понимаю, мы все еще придаем слишком большое значение положению о том, что только НАТО может сказать, кто именно может состоять в альянсе, и что просто исключить в нем членство Украины является какой-то невозможной уступкой. Такие подходы являются анахронизмом, пережитком и наследием периода после холодной войны, когда в течение короткого времени казалось возможным, что, как выразился историк Адам Туз, "главные границы мира будут проведены западными державами, Соединенными Штатами и ЕС на их условиях и в соответствии с их наличными силами и предпочтениями".
Сейчас мир устроен и работает уже не так. И именно потому, что мир устроен не так, я чувствовал бы себя значительно спокойнее — как американский гражданин, а не просто обозреватель-международник — если бы увидел, что наши лидеры признают эту реальность, а не придерживаются идеи, что когда-то мы можем быть обязаны по Договору рискнуть ядерной войной из-за Донбасса.
И если мы не можем отказаться от идеи некоторого отступления вообще, то можно предложить отказаться от него на какой-то длительный период — например, на 25 лет, что было предложено Томасом Грэмом и Раджаном Меноном в недавней статье в журнале Politico (статью Т.Грэма и Р.Менона "Как получить от Путина то, что мы хотим"). И такой подход представляется очень разумной сделкой.
Иногда что-то может казаться весьма разумным, но в то же время быть и весьма болезненным. Болезненным с точки зрения признание слабости Запада, болезненным для надежд и амбиций украинцев.
Но смириться с некоторой болью ради большей стабильности — это то, что происходит, когда вы пытаетесь найти приличествующий и достойный путь к необходимому отступлению после того, как напринимали кучу неверных решений.