Военнослужащие Вооруженных сил Украины с гаубицей M777 американского производства.Фото ...Айвора Прикетта для New York Times
За более чем три месяца с момента вторжения России на Украину администрация Байдена много чего сказала о войне. Некоторым из них пришлось почти сразу же отступить, например, когда заявление президента Байдена о том, что Владимир Путин “не может оставаться у власти”, оказалось не призывом к смене режима. По другим пунктам риторика США со временем стала более острой: в марте целью Америки было помочь Украине защитить себя; к концу апреля это была “ослабленная” Россия. Но в одном администрация была очень последовательна: Америка не вступит в войну с Россией из-за Украины. “Мы не стремимся к войне между НАТО и Россией”, - написал президент Байден в Times в конце мая. “Как бы я ни был не согласен с господином Путиным и считаю его действия возмутительными, Соединенные Штаты не будут пытаться добиться его свержения в Москве. Пока Соединенные Штаты или наши союзники не подвергнутся нападению, мы не будем напрямую участвовать в этом конфликте, ни отправляя американские войска воевать на Украину, ни нападая на российские силы ”. Большая часть похвал и критики политики г-на Байдена в отношении Украины приняли его версию событий. Но уверены ли мы, что американцы могут достоверно распознать, когда мы вступили в войну? Президенты имеют историю настаивания на том, что они не намерены вступать в войну, пока они этого не сделают. “Он уберег нас от войны”, - гласил лозунг переизбрания президента Вудро Вильсона в 1916 году, только для того, чтобы Вильсон втянул нас в Первую мировую войну всего через месяц после своего второго срока, сразу после того, как назвал американское вмешательство неизбежным. Во время президентских выборов 1964 года президент Линдон Б. Джонсон пообещал, что он “не собирается отправлять американских мальчиков за девять или 10 тысяч миль от дома, чтобы они делали то, что азиатские мальчики должны делать сами”. Но в феврале 1965 года, в течение месяца после своей инаугурации, Джонсон санкционировал кампанию бомбардировок, известную как операция "Раскаты грома". Через месяц после этого “американские мальчики” были во Вьетнаме. Эта история поучительна в отношении срока годности любого президентского обещания — возможно, особенно во время выборов - уберечь нас от войны: даже если это правда на данный момент, это не гарантия на будущее. Но, по крайней мере, в случаях Первой мировой войны и Вьетнама произошел очевидный переход от состояния "не в состоянии войны" к состоянию "в состоянии войны", и американцы могли указать на момент, когда этот сдвиг произошел. Эта яркая линия означала, что президенты могли давать прямые обещания не ввязываться в войну, и общественность могла сказать, когда эти обещания не были выполнены. Однако в последние десятилетия, особенно после терактов 11 сентября, мы перешли к модели бесконечной войны с неясными границами хронологии, географии и целей. Грань между тем, что является войной, и тем, что не является войной, опасно размыта, и определение момента, когда мы переходим от одного к другому, стало более сложной задачей. Отчасти это связано с технологическими достижениями, такими как война с беспилотниками и кибератаки, которые позволили совершать то, что в противном случае можно было бы рассматривать как военные действия — убивать противников, разрушать здания, разрушать ядерные объекты — в других странах, при этом американские войска никогда не покидали территорию США. Это также функция исполнительной власти, ведущей войну: Конгресс официально не объявлял войну с 1942 года, но сменявшие друг друга президенты полагались на широкие военные полномочия, предоставленные Джорджу У. Буш в 2002 году санкционировал применение военной силы. Воюем ли мы, например, в Пакистане или Сомали, где мы проводим атаки беспилотников против боевиков "Аль Каиды", "Исламского государства" и "Талибана" в Пакистане с 2004 года и "Аль-Шабаб" в Сомали с 2011 года? Или воюет в Нигере, где были развернуты американские войска и где в октябре 2017 года четверо американских солдат были убиты в засаде? Соединенные Штаты никогда официально не присоединялись к гражданской войне в Йемене, но коалиция под руководством Саудовской Аравии убивала мирных жителей боеголовками американского производства и выбирала цели под американским руководством. Наша роль в семилетнем конфликте в Йемене была достаточно серьезной, что многие эксперты считают, что коалиция во главе с Саудовской Аравией запросила бы мира и без нее. Оно было достаточно убедительным, чтобы американские законодатели, в том числе двухпартийное большинство сенаторов в 2019 году и представители Прамила Джаяпал, демократ от Вашингтона, и Питер Дефацио, демократ от штата Орегон, в этом году, охарактеризовали его как нарушениестатьи I Конституции, которая предоставляет Конгрессу право объявлять войну, и из Резолюция о военных полномочиях 1973, которая резко ограничивает по характеру и срокам военные действия, инициированные президентом. Мы перешли черту в Йемене, заключили эти законодатели, даже если не совсем ясно, где проходит эта черта. И то, что мы сделали в Йемене, очень похоже на то, что мы делаем на Украине. В прошлом месяце утечки официальных лиц США показали, что Соединенные Штаты помогли Украине убить российских генералов и нанести удар по российскому военному кораблю, а г-н Байден подписалпакет помощи Украине на 40 миллиардов долларов, большая часть которого предназначена для военной помощи, такой как вооружение и обмен разведданными. Законопроект, за который проголосовали г-жа Джаяпал и г-н Дефацио, выходит за рамки миллиардной предварительной военной поддержки. Администрация Байдена также объявила в этом месяце, что отправит на Украину ракетные системы, которые могут теоретически нанести удар по территории России, и, как сообщается, у нее есть планы продать украинскому правительству четыре беспилотника, которые могут быть вооружены ракетами "Хеллфайр". Воюем ли мы на Украине? Если бы мы поменялись местами — если бы российские аппаратчики признались, что помогали убивать американских генералов или топить судно ВМС США, — я сомневаюсь, что мы нашли бы там много двусмысленности. По крайней мере, то, что Соединенные Штаты делают на Украине, не является не войной. Если мы до сих пор избегали называть это войной и можем продолжать это делать, возможно, это только потому, что мы стали настолько неуверенными в значении этого слова.